История XVII. Контаренон
О жизнь, как ты сладка! Как ты полна дарами! Обильные яства и томные девы, золото и шёлк, благовония и специи, вино, о, вино! Но есть одно благо, открывающее доступ ко всем прочим. Три слова. "Я сын декуриона". В древние времена чтобы быть знатным следовало возводить свой род к одному из отцов-основателей Города, но Империя признала благородство крови и духа своих граждан. Каждый кто входит в городскую курию пользуется перед законом множеством особых прав, при этом сыновья декурионов включаются в курию с совершеннолетием. Стоит ли говорить, что у тебя с рождения не было вопросов о твоём месте в пищевой цепи? Род Аврелиев, пусть и не в твоей ветви, подарил Риму тринадцать консулов и четырех императоров. И хотя с Антонином Пием, Марком Аврелием Антонином, Луцием Аврелием Вером и Марком Аврелием Коммодом тебя не связывает прямое родство, в твоих жилах хоть в какой-то степени течёт та же кровь.
Что ещё важнее, быть сыном декуриона значит обладать деньгами. Чтобы род вошёл в курию следует пройти достаточно существенный имущественный ценз. Вот почему твоё имя означает не только благородство, за ним стоят ещё обширные поместья и звонкие монеты. Большинство декурионов всю жизнь жили не особенно вдаваясь в политику. Империя, Августы, варвары... Жизнь создана чтобы радоваться ей! Не видеть этих радостей всё равно, что лежать в термах плашмя, когда тебя моет рабыня-банщица. Какой-нибудь плебей даже за счастье это сочтёт. Но ты-то знаешь, что самый сок запустить пальцы в её несомненно намокшую перед тобой щелку! И не только пальцы.
Большая часть твоих сверстников и друзей брали от жизни всё и ничего не давали взамен. Их предки дали Империи достаточно, пусть теперь плебеи сами вертятся. Впрочем, по своему эта мышиная не лишена интереса. Удивлены? Одно слово. Ставки!
Исходы войн. Престолонаследие. Сроки службы различных чиновников. Ситуация на хлебном рынке. На всё это можно ставить звонкую монету с той же лёгкостью, с какой ставят на исход боя гладиаторов, скачек или на успех той или иной пьесы в театре.
Если знаешь на кого поставить тебя устроит любой исход.
Впрочем, оговоримся.
Ты с самого начала родился немного неправильным римлянином.
Усердный в учебе, внимательный к словам рабов-наставников, мечтающий о славе... Из-за этого по молодости тебя прозвали греком.
Уж точно ты пошёл не в отца и не в деда. Деда Константин Великий ещё обязал в своё время исполнить обязанности юридического префекта Конкордии — местности, где лежало его поместье. Но вот отец наслаждался жизнью как мог, с кем мог и всеми способами, которые только не изобрела житейская наука.
В случае с тобой что-то пошло не так.
Сильно.
Никто в семье не знал, кто рассказал ребёнку такую чушь, де, служащий Империи становится известен на весь мир как почётный крутан, получает кучу денег, самых классных телочек, а иногда ещё и Римом правит.
Пожалуй, если бы у твоей семьи было больше свободного времени, кто-нибудь объяснил бы тебе все твои заблуждения.
Но времени не было.
Заблуждения крепли.
К тому же ещё и учителя завыли в один голос: "Ай талантливое дитятко, сам Аполлон одарил его умом..."
Да и ты годам к пятнадцати уже вовсю полоскал мозги отцу, отвлекая от прекрасных юношей и не менее прекрасных дев, мол: "Хочу учиться, а потом служить!"
— Да будешь, будешь служить! Надоел!
Рявкнул отец.
Потом пожалел конечно, но обещание как хер в присутствии императора — вываливается только один раз.
Известные трудности составил поиск места получения тобой образования, а заодно и будущей службы. Шёл 372 год (правда для твоей семьи, убеждённых язычников, шёл 1125 год от основания Города, но это право же детали), и из двух Городов лишь один был императорской резиденцией.
К тому же каждый настоящий римлянин знает, всё, что к северу, югу или западу от Италии — дремучее болото. Отправить тебя в Рим, Равенну или Медиолан значило связать любимое дитятко с вечными поездками в Галлию (та ещё дыра), Иберию (тоже дырень), Африку (дырища с неграми), а то и вовсе в Британию (оставь надежду всяк сюда...) — совсем неподходящая участь для Марка Аврелия Контаренона.
В общем если уж угодно дитятку шляться, так пусть едет в сияющий Константинополь. Отсюда его пошлют в Фессалонику (неплохо), Александрию (круто) или даже в Антиохию (как Константинополь, но поменьше). К тому же родственник родственника состоял в переписке с одним из родичей Фемистия, и таким образом колёсики отточенной веками системы круговой поруки могли совершенно спокойно кружиться.
После напыщенной Италии где каждое дерево возводило себя к отцу отечества, знать демонстративно поклонялась старым богам, устраивая пышные процессии, а "политика" и "философия" считались неприличными словами, Константинополь поражал воображение. Здесь пульсировала Жизнь. Не вечный праздник в Вечном Городе, явно отдающий чем-то оргиастическим — Жизнь.
Те серьёзные вопросы, которые вызывали зевоту у благородных куриалов в Италии, здесь составляли самую суть. Под шёлковыми драпировками в открытых портиках каждый день собирались компании молодых и амбициозных людей, обсуждающие вовсе не гладиаторские игры, современный танец или методы гадания. Единственным способом пробиться в Новом Риме была служба, и юноши как бы разыгрывали друг с другом трудности, ожидающие их на тернистом пути к вершинам власти — тебе мигом пришлось разобраться в Персидском вопросе, в теориях государства, в отличиях эйдосов от эманаций, в проблеме чеканки денег, в военном и морском деле. Каждый день ты толком не знал о чем сегодня пойдёт речь, и вынужден был готовиться ко всему, чтобы не показаться "ещё одним латинским дурнем".
Своего учителя ты видел редко.
Ещё бы.
Фемистий ведь легенда. Его не чеканят на монетах, но ему это и не нужно — официальный оратор двора, принцепс Сената, известнейший ритор Империи! Он был уже немолод, хотя и не стар. Он говорил громко, но без надрыва, и в речах осмеливался даже поучать государей!
И пусть тебя в основном обучали ученики мастера — Фемистий раз и навсегда показал тебе пример истинных ценностей и идеалов. "Человек есть ценность", — учил этот ритор, — "не важно в каком городе он живёт и сколько об этом городе сложено сказаний". От наставника же научился ты видеть высшие ценности в законе и справедливости, отличая их от тиранства и жестокосердия. И хотя имя Констанция, некогда возвысившего самого Фемистия звучало редко, снова и снова знающие люди задавали один и тот же вопрос
— Было бы столько мятежей и волнений, правь государи не жестокостью, но милосердием, справедливо, а не свирепо?
Насилием — ты запомнил это — ничего нельзя решить. Человек может притвориться будто сменил веру, но и только. Он будет бояться своего государя, а не любить. Никого нельзя сделать хорошим насильно. Бог или боги — свыше человек получил власть над своей душой, и каждый, кто оспаривает эту власть, тот идёт против закона, божества и природы.
— Есть лишь один божественный закон. Воле человека нельзя запретить идти по тому пути, который она сама себе изберёт. Оттого-то настоящий враг Империи не те, кто верит в отличное от тебя, но те, кто пытается сломить их собственным произволом. Даже Империя так развилась лишь благодаря человеческим страстям и спорам, то же, что лишено этих страстей и споров — гибнет. Договорами мы добьёмся мира с варварами и чужеземцами, но лишь через терпимость мир установится в нашем государстве.
Никогда более ты не встречал столь мудрого человека. И когда срок твоего учения подошёл к концу, конечно, ты взмолился к учителю, пусть поможет тебе принести Империи закон и справедливость, не тиранством, но исключительно как того требует естественный порядок.
Фемистий представил тебя магистру оффиций Софронию заранее предупредив, что этот человек далёк от земли — а удалившись от земли удалился и от природных, основанных на верховенстве закона отношений, вроде тех, что царят между крестьянами. Софроний — человек большого города, где царят все возможные пороки.
Впрочем, магистр выслушал твою речь о желании поступить на службу более чем благожелательно. Начать конечно придётся с малого, с доставки донесений государственной почты. Но разве нет благородства духа в том, чтобы выполнять работу, которая позволит на практике понять как работает служба? Ведь каждый агент должен быть сперва представлен Августу. Август спросит: "Каковы дела в моей Империи?" — А ты не знаешь, ты не видел.
Так что поработай-ка, дружок, сперва в госпочте.