Флавия недолго колебалась, стоит ли ей явиться по первому зову магистриана Люция Альбина. Задирать нос и фыркать "пусть сам ко мне идет, если хочет," было можно, но крайне неуместно, если она собиралась наладить с предводителем их отряда хоть какие-то доверительные отношения. А они были ей очень нужны. Поэтому она не стала чваниться и пришла.
Во время путешествия Флавия ни разу не сделала попытки расположить его к себе, равно как и он ни разу не проявил желания познакомиться немного поближе с навязанной ему попутчицей. Флавия, сколько себя помнила, выполняла похожие поручения сперва отца, потом мужа: "Будь приветливой", "сумей понравиться", " разговори", "постарайся очаровать". Что ее удерживало от того, чтобы искать расположения магистриана? Может быть, радость быть, наконец, свободной от такого рода поручений? Родовая спесь, не позволявшая патрицианке первой идти на поклон? Или просто она оттягивала эту беседу, думая, что именно она ему скажет, и какими словами. Потому что первый вопрос, которым должен озадачиться умный человек, звучал так: "Скажи, что ты здесь делаешь на самом деле?" Магистриан Луций Альбин, несомненно, был не только очень умным человеком, но, по роду своей службы, его ум был направлен в совершенно определенную сторону, а именно, в сторону заговоров и тайных козней.
Комплименты она приняла как должное, с кивком и легкой улыбкой, говорившей: "Твои слова мне приятны". Они были необходимой частью этикета и выражали не подобострастие, но обычную вежливость воспитанного человека. Она сама тоже начала разговор с подобающих случаю восхвалений.
- Приветствую тебя, магистриан Луций Альбин, и желаю здоровья и благополучия тебе и твоим детям. И я наслышана о тебе. Ты - один из достойных сыновей Империи, ее зоркое око и острый меч, вот уже много лет карающий явных и тайных врагов Рима. В тебе Рим обрел верного защитника своего спокойствия и благоденствия, а оно так всем нужно в наши суровые времена.
"Когда они были другими?" - подумала Флавия и перешла к делу.
- Ты достаточно опытен и проницателен, чтобы распознать лукавство или ложь. Верно, наше путешествие будет трудным, и я не хочу, чтобы испытывал ко мне недоверие. Когда мой отец говорил о дипломатических отношениях, он не имел в виду никаких тайных умыслов за твоей спиной. Я с детских лет всегда сопровождала отца в поездках, и в мои обязанности входило сидеть рядом с ним на пирах и приемах, быть приветливой и учтивой с его гостями, особенно с их женами и детьми, так как это могло расположить их к словам моего отца. Он говорил, что иногда женская улыбка и любезное слово помогает достигнуть цели лучше, чем твердость мужа. Я хотела бы быть полезной и тебе, магистриан Альбин, в выполнении цели этого похода. Мой отец всегда служил Риму, и воспитывал меня так, что, хоть я и женщина, я тоже должна делать это в меру моих невеликих возможностей.
- Но ты прав, достойнейший Луций, у меня есть еще одна задача. Она касается только моей семьи, и больше никого. Ты, может быть, знаешь, что у моего отца есть единственный сын. Мой младший брат Маркус. Мы вместе росли, а потом он стал помощником отца в его делах. Некоторое время назад он уехал, чтобы наблюдать за тем, как происходит переселение готов на римские земли, и пропал без вести. До нас дошло, что он попал в плен к гуннам. Мой отец послал меня, чтобы я отыскала его и выкупила из плена... если он еще жив. Я сказала тебе, а ты сам рассуди, веришь ты мне или нет.
Флавия перевела дыхание. Она приняла решение, которое, возможно, было опрометчивым и делало ее уязвимой перед магистрианом, но в данной ситуации оно показалось ей единственно верным.