История V
Флавия
Кости со стуком падают на стол. Пробегают короткую дорожку и ложатся двумя пятерками. Да! Ты чувствуешь, как против воли руки твои взмывают в восторженном жесте — и твой радостный визг подхватывают подруги. Одна обнимает тебя и крепко целует в губы.
Так здесь принято. Ещё один негласный обычай, к которому ты так долго привыкала. Слишком тесные по христианским меркам объятия для изъявления дружбы. Слишком крепкие поцелуи.
Как же ты удивилась, когда узнала, что в Антиохии нет почти ни единого язычника, чем город безмерно гордился!
— Мы римлянки, — спокойно объяснила тебе одна мудрая в житейских делах подруга, ты ждала какого-то продолжения, но кажется, это было исчерпывающее объяснение, — Потри мне спину.
Ах да, разговор происходил в банях. Тебя тогда смутило что вместе с девушками сюда проскользнуло несколько юношей. Хорошо, что тебя вовремя остановили от того, чтобы поднять визг! Оказалось, они ведут себя вполне прилично и пришли к своим подругам. И вообще, разве ты никогда не видела на стенах фресок с обнаженными телами?
Тебя всегда учили, что азартные игры это грех, но забыли объяснить, что такой приятный! Твой друг, сириец Дионисий, гадатель и прорицатель, показал тебе несколько секретов игры. А ещё отвёл на городской ипподром и познакомил с возницами! Гонки на колесница это так потрясающе! Когда ты одеваешься в цвета своей команды, когда возница выжимает все из лошадей! Победа!
Или нет.
Но даже когда однажды на твоих глазах у колесницы обломилось колесо, и возницу размазало по земле, ты испытала ужас... И какой-то дикий, животный восторг...
Похожее бывало только на гладиаторских боях. О, гладиаторов ты тоже знала. Мускулистые, они давали тебе трогать шрамы, оставленные настоящим боевым оружием! Как-то твой друг-димахер взял тебя как пушинку и поднял над головой одной рукой! О, ты умела выбирать друзей...
Поначалу ты часто удивлялась, почему на ваши сходки не зовут никого из учеников известного на всю Империю оратора и философа Либания, прозванного "малым Демосфеном"? Да, сам ритор язычник и возможно потому с ним не стоит общаться, но среди его учеников наверняка есть христиане? Может...
Друзья рассмеялись. Не над тобой, конечно нет. Вы же друзья. Просто ты так смешно пошутила! Да, конечно, у Либания учится около двухсот юношей, многие из которых приехали ради этого из других провинций, в том числе весьма отдалённых. Но...
— За-ну-ды! Все до единого!
Твоя безымянная подруга похожая как две капли воды на всех подруг в мире, заливисто смеется.
— Я знала его лучшего ученика, Иоанна*! Как-то раз я позвала его ко мне в баню, и знаете что он ответил? Что глубоко уважает моего отца, все силы отдающего распространению истинной веры в городе, и помолится за меня!
— И что это значит?
Кажется тогда спросила ты. Не стоило. Все как-то погрустнели. Кроме вопрошаемой.
— Вот и я спросила его, что это значит? Если он знает кто мой отец то знает размеры его владений! И как он, безродный, смеет так говорить со мной, дочерью сенатора?!
— А он?
Спросил кто-то. Тут на лице говорящей появилось удивление.
— Извинился! Сказал, что ему не следовало кичиться и зазнаваться. Он видите ли не сдержался и просит прощения потому как ещё учится смирению! Как будто мне есть дело до его извинений!
Тебе как-то давал несколько уроков риторики ученик Либания, ставший учителем — Афтоний. Но ты накануне выпила так много вина, что у тебя страшно болела голова и от урока осталось только ощущение какого-то всепоглощающего, как кимвал звенящего в голове эхом, занудства.
— Основа любой речи есть притча, мы её пересказываем, изменяем...
Бла. Бла. Бла.
— Кроме того мы составляем к притче опровержения...
Го-ло-ва. Надо как-то прийти в себя к вечеру. Вы ведь играете сцену...
— А теперь, госпожа Флавия, отличите ли вы нравственные басни от логических?
Чего, vae?!
Ах да, прошлый урок.
Ску-ка!
Почему-то тебе в голову пришёл только один ответ.
"Faciem durum cacantis habes! Semper in excremento, sole profundum qui variat! Quo usque tandem abutere patentia nostra? Puto vos esse molestissimos! Tace atque abi!"
Интересно, какой это тип басни?
Из всех городских забав особенно ты любила театр. Актёры носили такую красивую, разноцветную одежду! Правда все они были рабами... Но искусство выше всех преград! У вас будет свой театр! Вы нарядитесь в разноцветные одежды, а чтобы никто вас не узнал, наденете маски! Вы будете играть прямо на улицах, что-нибудь смелое, такое, что завшивевшие старики с места подскочат! Например, "Золотой горшок" Менандра! Или... О! Сцены из Апулея! Твой друг прорицатель будет ослом, а ты похотливой хозяйкой! Ты будешь заставлять его провести с собой ночь, а он причудливо реветь! Смеху-то сколько! И ничего не развратно, ведь вы оба были в одежде, и всем понятно, что ничего не было и быть не могло. Ты честная девушка. Просто ты римлянка. И создана для радости.
— Lupa!
Бросила тебе как-то вслед старая карга, до которой никому нет дела. Вы накупили несвежих яиц и велели рабам закидать ими её дом. Пусть покоряжится оттирая стены, авось и злости поубавится!
— Научим её смирению!
Многозначительно произнесла твоя подруга.
Кажется, случай с философом запал ей в душу.
Твои учителя строчили отцу от твоего имени проникновенные письма, где ты подробно рассказывала о том, как ты делаешь успехи в учебе, как стараешься и скучаешь по нему. Однажды ты пошутила, мол, пусть напишут, что теперь ты знаешь сорок сортов вина и пятнадцать типов масел для кожи. По лицу учителей ты поняла, что у них нет чувства юмора. Они писали "в моей жизни произошли большие перемены“, а потом какую-нибудь ерунду. На месте отца ты выбросила бы их письма не читая. Собственно, такую ерунду тебе и писал сам Флавий Лупицин. А может его секретарь? Теперь ты уже сомневалась. Слишком похожи "нежные и трогательные письма" на шедевры образовательной системы Римской Империи.
Вскоре в твоей жизни, впрочем, и правда произошли перемены.
— Убит, убит!
Слезливо восклицает Фемистокл, потешных дел мастер, евнух и твой друг.
– Славного бестиария Бабу вчера растерзали две дикие зверюги! Таких огромных и свирепых псов воистину мир не видел со времён Нерона!
Почему Нерона — ты не уточняла. Кажется, Фемистокл просто вставил громкое имя для красивого словца.
Конечно все тут же изъявили желание посмотреть на мифических чудовищ. Те встречали барышень тяжёлым дыханием, лизали им руки и охотно давали себя гладить, запускать пальцы в густую шерсть. Молоссы и правда были даже для своего вида просто огромными, так что ощущение было будто тискаешь маленького медведя.
— Просто чудовищные, правда? — У Фемистокла это значило "замечательные" — Сколько гладиаторов они ещё могли бы разорвать! Жаль, что публика требует их смерти. Зрители любили Бабу. Теперь они хотят чтобы его убийцы были казнены. Их скормят львам.
Тут псы словно по команде жалобно посмотрели на тебя.
Так в семье случилось пополнение.
Твои новые друзья были такими милыми! Совершенно ручными! Почти плюшевыми! Пару раз немного подрали рабов, приносивших им пищу... Сильно подрали, по правде сказать... Но те сами виноваты! Они сразу невзлюбили твоих милых, маленьких...
Ладно, не маленьких. Но всё равно милых.
Просто теперь ты будешь кормить их сама.
Ути-пути-пути, у кого тут такая шёрстка, такие глазки, такие зубки!
И пёс послушано открывает пасть.