История I
Луций
Август коротко рассмеялся и жестом велел стражу убрать меч — но ты так и не понял, остался император доволен или нет. Затем вы остались наедине. Тебе случалось в будущем видеть Юлиана, Иовиана, Валентиниана, Валента, но ни один никогда не говорил с тобой вот так, попросту, лицом к лицу. Государей окружали протекторы, будто сросшиеся с теми, кого защищали, и это, страх за свою жизнь, казалось совершенно естественным.
Констанций отличался. Всем своим видом и поведением, он словно приглашал к попытке убийства. "Хочешь? Попробуй," — Говорили его глаза.
— Нельзя править Империей и бояться Империи, Луций, — словно ответил на твой невысказанный вопрос Август, — Империя как собака, чует страх того, кто ведёт её. И кусает. Но нам ведь не страшны собаки, верно? Ты ставишь палку между собой и псом. Пёс попытается оттолкнуть её, прежде чем укусить. Так устроена вся собачья порода. Зная это... Ты можешь убить пса. Зная это же — пёс будет покорен.
Констанций сделал паузу, давая тебе пару мгновений обдумать сказанное им.
— Ты хорошо служил мне в прошлом. Был хорошей палкой, если тебя не обидит такое сравнение. Сегодня я произвожу тебя в мои агенты и присваиваю высокое звание циркитора. И раз уж отныне твоя власть будет отражением моей, и теперь у тебя самого у руках появится палка, я хочу быть уверен, что ты знаешь, как её использовать.
Циркитор — прыжок через ступеньку. Обычно новые агенты получают звание всадника. Видимо, твой отчёт если не добрался до императора то на что-то существенно повлиял в судьбе Галла. А может ты всё же сделал правильный выбор, не взявшись за меч.
— Чтобы управлять нужны три качества. Острый ум, крепкое тело и нерушимый дух. Уму можно помочь чтением, телу упражнениями, но дух невозможно закалить. Слабая палка ломается, Луций. Или уже сломана. Как и слабая рука. Не допускай слабости. Никогда. В конечном счёте это и значит быть моим агентом.
Констанций поднялся, ясно показывая, что аудиенция окончена. Ещё до того как ты добрался до Софрония, тебя настиг новый приказ — тебе поручалось искать прислужников Магненция в родной Иберии.
А ещё (тут передававший слова Августа нотарий невольно стушевался)
— Тебе нужна женщина. Скоро тебе отыщут невесту.
Позднее, ты не раз услышишь о том, что достичь успехов на интеллектуальном поприще императору мешала "тяжеловесность" его ума. Эту формулу вроде как изобрёл один из протекторов-доместиков по имени Аммиан. Августу шутка понравилась, потому шутник был попросту услан на восток, поражать своим красноречием персов.
Невеста нашлась быстро. Ей стала Юлия Анния Басса, малолетняя племянница римского викария Юния Анния Басса. Девочка была сиротой — её отца казнил Магненций, арианкой, а самое главное ей не было и двенадцати лет. Очевидно, брак решал сразу три проблемы — позаботиться о сироте из старинного рода, висящий камнем на римском викарии, ввести тебя в ряды аристократии, чтобы обосновать твоё будущее возвышение, и привязать тебя к поддерживаемому Августом арианству.
Отказ не принимался.
Вскоре Юлия переехала в твой дом.
Странный это был брак. Многие мужья предпочитали заключить обручение с юной девой, чтобы воспитать её кроткой и послушной в своём доме. Но даже когда девочку признают совершеннолетней и вы поженитесь, думать о ней как о жене как-то не будет получаться. Скорее, как о младшей сестре или вовсе дочери.
И будет о твоей семейной жизни.
Ты ловил изменников. Ловил колдунов.
Делал полезное для Империи дело.
Это важнее всего.
В тот период тебя в основном кидало по Италии, Иберии, Африке, один раз преследование секты чародеев завело в Египет...
Ты был занят важной работой когда Констанций сделал Цезарем младшего брата Галла — Флавия Клавдия Юлиана. История повторилась — Август даже женил его на другой своей сестре, Елене.
Когда Юлиан побеждал алеманнов, ты как раз поймал десяток бывших сторонников Магненция на радость Софронию. О, в тот момент ты уже разобрался в характере ваших взаимоотношений! Для Софрония ты был открытием. Каждый твой отчёт шёл ему, а стало быть твои успехи были его успехами, и создавали повышения Софрония внутри иерархии магистрианов.
В 360 году ты как раз закончил дела в Египте и получил звание диарха, когда узнал новости. Август всё же допустил ошибку. Юлиан не стал ждать участи своего брата. Воспользовавшись тем, что "палка" Констанция развернулась в сторону Персии — император задумал поход на Ктесифон, который должен был сделать его власть над миром абсолютной — Цезарь поднял восстание и начал занимать одну провинцию за другой.
Тогда-то Август и вызвал тебя в последний раз, теперь уже в Тарс.
— Август... Болен.
С трудом выдавил из себя новость Софроний.
— Как мне сообщили, он принял решение не воевать с восставшими, а продолжать войну с персами. Юлиан занял Италию включая Вечный Город. Я не понимаю...
Это был единственный раз, когда твой начальник позволил себе секундную вспышку искренности. Всю его карьеру Констанций был крепкой рукой, направляющей палку в лице agentes in rebus. Теперь рука ослабла. Чувствуя приближение смерти и зная, что не имеет иных наследников кроме узурпатора Юлиана, Август отчаянно пытался упрочить своё наследие.
Ты почти видел как пульсирует в его слабеющих мыслях одно слово.
"Ктесифон... Ктесифон... Ктесифон..."
Снова и снова ты будешь представлять как Констанция заставил себя, насквозь больного, сесть в седло.
"Не допускай слабости. Никогда."
Но впервые в жизни императора болезнь не отступала. Она становилась всё сильнее. Вскоре он уже лежал, но велел нести свои носилки. Усилием воли диктовал какие-то распоряжения, принимал лекарства. Воля и ум не изменили Констанцию даже когда тело подвело его настолько, что доктора не могли дотронуться до него.
Вскоре, Август явственно осознал что умирает.
Что не будет триумфа под Ктесифоном, а единственное наследие, что останется по нему, это имя последнего царствующего сына Константина Великого, да шутки, будто всю жизнь он так увлечённо воевал с римлянами, что не присоединил к Империи не единой территории, не покорил ни единого народа. И это за двадцать четыре года правления — один его старший брат протянул всего три года, другой, младший, тринадцать лет, и оба были свергнуты.
Как говорят, Констанций спокойно продиктовал свою последнюю волю, которой оставлял всё государство Флавию Клавдию Юлиану.
Потом закрыл глаза и больше их не открыл.
Вскоре тебе пришло весьма изящно написанное письмо за подписью бывшего примикирия нотариев, а ныне магистра оффиций Анатолия.
Империя в твоих услугах больше не нуждалась.