Янина осторожно ступала по нечистотам, прикрывая свечу рукой и брезгливо отстраняясь от загаженных стен, от щелей в полу, кишаших личинками. Ой, нечиста тварь в церкве поселилася, не иначе... Однако не оказалось внизу никакой нечистой твари, желающей немедленно напасть на мужчину и девушку. Та же гниль и смрад, и четыре гроба посередь просторного подземья. Один открыт... стало быть, вышел покойник! Упырь это! Штыри выбил и вышел вон, и бродит неподалеку! У Янины дух перехватило, когда пан Мстислав, едва помедлив, с молитвою приблизился ко гробу. Иль нет... не упырь. Был бы упырь, в селе шли бы слухи о заеденных людях и скотине. И взор этот страшный, словно отовсюду. Нет, здесь что похуже упыря! Если бы Янина уповала на силу Господню, шептала бы она сейчас молитву ко Святому Кресту: "Да воскреснет Бог и расточатся врази его..." Но, полагаясь на иные силы, стиснула она в кулачке стебелек бесогонной плакун-травы и тихо зашептала на него:
- Плакун, плакал ты долго и много, а выплакал мало. Не катись твои слезы по чистому полю, не заносись твой вой по синему морю, будь ты страшен бесам и полубесам, старым ведьмам Кыевским; а не дадут тебе покорища, утопи их в слезах, да убегут от твоего позорища... Янинка, все еще держа в руке свечу, осторожно выглянула из-за плеча Мстислава, шевеля губами, попыталась разобрать буквицы на камне. Не разобрать. Тата ее грамоте книжной не учил, на что дивчинке грамота... а матуля и сама грамоте не знала.
- Пан Мстислав... тихо прошептала Янинка, поднимая свечу повыше. - Что там за буквочки понаписаны? Не розумею...