Салих лежал, уставившись в местное небо и думал. Думал и думал. Своё текущее состояние он мог бы сравнить с посткоитальной депрессией, но в мягкой форме. Сам того не замечая, Хаттаб закурил эфемерную сигарету, не спрашивая разрешения. Сущности галдели, иногда тихо, иногда громко. Пожалуй, для обычного, нормального человека, это было верным признаком душевной болезни. Может быть, и так. Но Хаттаб ощущал себя абсолютно нормально. Да, все сумасшедшие, говорят, придерживаются такого же мнения. И всё же, сумасшедший ли он? Какой из миров реален? И кто вообще решил, что его внутренний мир должен делиться именно на этих парней? Откуда всё это? Неужто он плод чьего-то больного воображения? И почему он помнит своё прошлое столь размыто, и у него стойкое ощущение, что его жизнь началась совсем недавно?
Впрочем, увлекшись философскими рассуждениями, Хаттаб был неизбежно вынужден вернуться к насущным вопросам. Рассуждения высшего порядка он решил оставить на потом. Он не мог не оценить тот факт, что теперь его мысли и побуждения стали более вменяемые, что, как он считал, пойдёт ему только на благо. Салих начинал понимать, что в его странном мире мысли, или вообще духовный мир в самом широком смысле, играет решающее значение. Пока что Хаттаб не придумал этому явлению, или сущности, конкретного названия, но в любом случае оно влияло на то, что он и все остальные люди считали реальным миром. Думая в таком ключе, Салих убеждался, что основателем болотников была заблудшая душа, вроде него самого. Но если у него было древо, и все эти заблуждения насчёт богов, то что же творилось с тем существом, что породило болотников? Магия была реальной, и Салих смог навести сильную порчу, хоть он и заблуждался насчёт источника своих сил.
Хаттаб неспешно поднялся, повёл шеей, размял торс, руки. Будь он ребёнком, сейчас он сказал бы маме, что он больше не хочет быть стражником или водоносом. Нет, теперь он будет воином, поэтом и философом. Он докопался до фундаментальных оснований окружающего мира. Уже потом он подумает насчёт того, чтобы основать самую мирную религию в мире, где умершим в борьбе за веру полагается несколько дюжин роскошных девственниц и вечное пребывание в славе и великолепии. Любые его выдающиеся начинания бессмысленны, если мир сожрут болотники. Хотя, может быть, так этому миру и надо.
— Ладно, бандиты. Пора возвращаться в тварной мир. У нас ещё много дел впереди, но для начала мы должны разобраться с этой болотной историей. Если я что-то пропустил на их счёт, то самое время вам напомнить об этом, — Салих обратил сигарету в ничто, и приготовился возвращаться к точке своей физической сборки.