Хмурый день. Небо бесцельно смотрит вниз, словно бельмастый слепец, слышит, но не видит происходящего. В Аль-Домейне каждый день погибает тысяча душ, и рождаются две. Город контрастов, сказал бы романтик. Колыбель жизни. Горнило человеческих судеб. И еще много других слов, какими его описывали летописцы в свитках длиной в человеческий рост. Но и Вдоводел имел что ко всему этому добавить. Как-то раз он расследовал пожар — помимо того, что это был очевидный поджог, внутри нашли висельника шести дней. В нем уже копошились трудолюбивые зеленые мухи, а опарыши вычищали плоть где помягче. Когда опора, на которой он повис, подломилась и рухнула, всех их сожгло. Сожгло почти вчистую.
В Аль-Домейне сейчас везде шухер. Льется кровь по уличным ливневым стокам, кому-то режут бошки в сенате, а на торговых площадях не продохнуть. И вокруг всего этого сгущаются тучи — орда болотников, уже обратившая какие-то страны там за морем в пепел. Вот что такое Аль-Домейн — висельник в горящем доме. Опора вот-вот рухнет, но опарыши по-прежнему заботятся только о хлебе насущном. Вытачивают плоть, растут, жиреют, торгуют, бросают кости, кидают, режут, травят, трахаются, бухают, обдалбываются и проводят странные ритуалы, рисуя говном на стенах.
Вдоводел обратил взгляд к востоку, где стояла гробница Агнитода. Агнитод. Да. Диктатуры сейчас не хватает.
[Эго]: — Диктатура еще вернется. Твоя.
[Власть]: — Помнишь уроки геометрии? На вершине пирамиды нет плоскости, там есть только точка. А если там и есть плоскость, то это пирамида усеченная — тело ущербное. Наверху нет места многим. Вернее, есть — иногда — но ты посмотри, что происходит. Дома не могут сосредоточиться, постоянно тянут все на себя, что нищие одеяло в старой лачуге.
[Жажда]: — Они развращены. Прокуривают последние мозги, выжимают семенники до последней капли.
[ЖИТЬ]: — Декаданс и разруха не станут отпором черноглазым.
[Власть]: — Верно. Нужна чья-то воля.
[Эго]: — А кто справится лучше тебя?
Пройдя к Эбонитовой Палате, он выслушал стражников. Но выслушав, только лишь усомнился. Посол в другой стране и не знает язык этой страны? Все настолько плохо, что ему требуется толмач? Теперь понятно, почему их империя пала. Так относиться к поиску союзников — это надо уметь. Ну да пес с ним. Толмач — значит толмач. Только обивать пороги здесь никто не будет.
Вдоводел подошел к Хаттабу и уверенно разомкнул его с глистом объятия:
— В другой раз, — сказал он тоном, которым мог бы произнести и "Свали нахуй". А затем обратился к глисту: — Слышь, червие жопное. Ты вроде большой учености не чужд. Язык пиздоглазых разумеешь? Я не собираюсь кого-то там ждать. Толмача уже и порезать могли, как барана.