Несколько месяцев. Несколько долгих месяцев...
Особенно тяжело было в первые дни. Может недели, спустя время Джуд уже затруднялась сказать. Мозг играл довольно злую шутку, накатывая воспоминания словно волны. То, что тогда, в бою, записывалось и укрывалось в сознании и подсознании. И с каждой волной накрывало все сильнее. Она кричала во сне, в котором кровь нещадно заливала нос и рот, вскакивала, в попытках отхаркать и выблевать уже несуществующее. А потом, измученная кошмарами, шла к капитанскому мостику. Ей казалось, что только концентрация на столь любимом ею пилотировании хоть как-то восстанавливала её равновесие, возвращала присутствие духа.
Впрочем, это было не единственным занятием в пути. Большинство было занято починкой корабля, поэтому девушка решилась помогать в лазарете. Да, именно решилась. Осознавать, что там лежат те, кого она вела в бой. Те, кому повезло намного меньше, чем ей. И при этом в голове так ярко звучали слова Йохансона "Тебя списали в расход, девочка". Их всех списали. А что умеют лучше всего те, кого пустили в расход? Поддерживать друг друга. Кажется, она пару раз падала в обморок от вида и запаха сгнившей плоти, и её выпроваживали, чтоб не мешалась. Но она упорно возвращалась. Другого и вряд ли можно было ожидать от неё. Хотя, лично отрезать конечности Джуд так и не решилась. Зато перетягивала жгутами, вкалывала инъекции, бинтовала. А ещё сидела рядом с соратниками, успокаивая и подбадривая.
Вряд ли ситуацию, в которой они все находились, можно было назвать стабилизирующейся. Однако, установившееся перемирие с каждым месяцем делало атмосферу спокойнее на корабле. Да, людям, воевавшим друг против друга было тяжело вместе, и даже очень. Но бой отдалялся все дальше, а жизнь с его последствиями осознавалась все отчетливее.
Но дело было еще и не только в этом. Долгий полёт, возвращение на Заре, позволил многое обдумать. Например, то, что пиратов так же списали. Особенно, если вспомнить результаты двухгодичных переговоров. Или же слова капитана пиратов, Детты, о том, что у них все забрали. Девушка наблюдала и за теми, с кем прилетела, и за теми, кто присоединился. Они по разные стороны баррикад, но при этом теперь это новый сложившийся экипаж Жибао, её экипаж, какие бы противоречивые чувства и мысли это бы не вызывало.
Надеялась ли? Да, надеялась, что они не обманут. Ведь все держалось на честном слове. На её и Курта. И Джуд дорожила своей репутацией, особенно в этом. Поэтому и рапорт, поданный на Зарю был подлинной передачей событий, без приукрашиваний. Ведь стоит хоть раз позволить людям в тебе усомниться... А люди так уж устроены, что они хотят верить в честность и порядочность других. Особенно, если этим не отличаются сами.
Джуд вступала на Зарю со спокойной душой. Им удалось выполнить поставленную задачу. Им удалось выжить и вернуться. Пусть не всем, а некоторые калеками, но и это уже было большой удачей. Пусть с пленными, но довольно способными, сдержавшими слово и готовыми служить их общей миссии, пусть даже в корне лежало простое человеческое желание выжить. Даже кошмары преследовали её все реже. Что позволяло ей думать, что и остальных её соратников тоже. Она вспоминала беседы, уроки "старого самурая" и пыталась донести их до других. Она вообще все больше вспоминала жизнь на Заре, и делилась этим с другими. Даже с пиратами, приоткрывая для них завесу размеренной, но в тоже время насыщенной. Маленький мир все дальше улетающего и от Земли и от Пояса Ковчега. Возможно, именно поэтому удар месье Лесков оказался для девушки столь болезненным.
Поймёт ли мадемуазель Деверо когда-нибудь его мотивов? Почему он так поступил со сдавшимися на их милость, беззащитными людьми? НИКОГДА.