Ричард сглотнул, отложив чашку с кофе, на его лице на пару мгновений появилась неуместная чисто мальчишеская улыбка, полная преждевременных торжества и ощущения победы. Будто юная дочь семьи Пуреноти только что угодила в расставленную им ловушку. Но вот только он был настолько наивен, что, сосредоточившись на своей цели, совершенно не обратил внимание на скучающее выражение лица Эльмиры и не подумал, что его уже, разумеется, прочитали целиком и переиграли на пока ещё чужом ему поле. Увы, мужчины, особенно юные мужчины, зачастую были слабы в подобных делах и с трудом читали подтекст.
Напустив на себя вид максимально благочинный, младший сын семьи Кадвелл, смотря прямо перед собой, на людей, сидящих напротив стола, и чуть склонив голову в сторону девушки, сообщил:
— Кажется, я только что придумал выход из наших бедственных положений! – лёгкая улыбка коснулась его лица, и он, повернувшись к Эльмире – наверняка для того, чтобы встретиться с нею взглядами, и она могла увидеть его чистые голубые глаза во всей красе, – предложил ей: — Н-не будете ли вы против составить мне компанию в танцах на этот вечер? Вы станете украшением этого мероприятия, и я хотел бы, чтобы вы блестели рядом со мной.
Последнее предложение, к слову, было практически дословной цитатой из модного нынче в дамских кругах романа, обсуждение которого так или иначе мелькает в светских разговорах леди.
А у приглашения младшего Кадвелла при всей его возможной полезности (дебютировать с благородным кавалером было намного лучше, чем в одиночку, в плане оказания правильного впечатления на благородную публику званого вечера, даже если после первого танца она к нему не вернётся) был некоторый минус в том, что сделано оно было не наедине, а вот так, в гостиной, заполненной постояльцами — к вечеру сплетни о том, как отчаянно они (или один из них, но это будет скучнее) искали партнёра по танцам, спутника на вечер, и договорились друг с другом, могут обойти весь Верхний Город не хуже новости об убийствах в кафе, и в итоге то самое правильное впечатление на публику может оказаться несколько смазанным.
Ах, да, Ричард, проговорив это всё, раскраснелся.