Канарима Манью'каа и Патрис.
Виверна медленно, неуклюже передвигалась по гладким каменным склонам ущелья. Не тем существом была крылатая непоседа, чтоб грациозно вышагивать по дорогам да лугам свежеобретенного мира. На земле вся красота стремительного полета стиралась, размазываясь упавшим с когтей комком грязи о реальности строения тела. Нет, не для этого созданы виверны - и Кана это поняла на собственной шкуре, шипя протискиваясь между камней, задевая прочные булыжники крыльями, когтями и нательными шипами. Рожденная летать…
Как бы то ни было, вскоре отважная парочка уже сидела перед странным тотемом, поблескивающим своим острием в сумраке «внутрикаменья». Гладкий, идеально отполированный металл конструкции, тонкие лапки опоры – настолько, что казалось стоит только толкнуть их даже слабой, человеческой силой – и весь алтарь завалится набок, скрежеща о каменную почву. Патрис осторожно прикоснулся к шее своего друга, не пуская преждевременно виверну вперед, и толкнул фаучардом объект. Металл оружия звонко отозвался на прикосновение к собрату, однако.. Ничего не произошло. Лишь тогда Кана неловко уцепилась передней лапой за штырь у самого основания и рванула на себя. Вся конструкция, захрустев, вышла из равновесия, оставшись в лапе виверны чем-то, похожим на излишне оперенный метательный дрот. Окружающее пространство, изображающее камень для посторонних глаз, колыхнулось на миг, пропуская внутрь лучи закатного солнца, однако сохранило свою целостность, продолжая маскировать как тотем, так и взявшую его сейчас живую душу. Однако, это было не все – тихий, но отчетливый писк стал исходить от металлической конструкции, равномерно и методично заполняя пространство внутри «каменного кокона»: «Пи… Пи… Пи…»
Морита и Киу.
Ох уж эта виверна… И когда она научиться слушать старших? Что-то подсказывает, что никогда. А может, это и к лучшему? Оставив на земле разъяренного Мортисанмата, крылатая пара прошла над землей, устремляясь к виднеющемуся впереди горному плато. И действительно – что-то там было не так. Гигантский камень – можно даже сказать, кусок самой земной твердыни – вдруг пошевелился, словно разбуженный великан медленно открывал свои заспанные глаза, и подернулся легким маревом. Однако наваждение быстро прошло, оставив перед Моритой и ее гордым наездником острый гребень каменных выступов. Драконица зависла в воздухе над тем местом, где еще недавно виднелась непокорная Кана, но под лапами виднелся лишь камень, уступом в ширину не более одной пятой части крыла выдающийся в сторону идущего боя. А тем временем…
Мортисанмат Свирепый.
Интересно – это взыграла гордость молодой драконицы, или страх? А может желание позлить тебя, Мортисанмата, или наоборот – оставить одного отдуваться за всех? Как бы то ни было, но Морита взмыла с земли, проигнорировав твои слова о своем наезднике, и развернулась на ближайшие скалы. Чтож, самое время показать врагу преимущество чистой драконьей злости перед миролюбивыми замашками еще одного золотого товарища, замершего неподалеку. В одну сторону – плевок Мортисанмата, и послышавшиеся вслед за этим шипение разъедаемой органики, рывок в другую – и кровь дракона, стекающая по древку впившегося в бок дрота смешалась с алой, сверкающей в лучах закатного солнца кровью умирающих жертв. Ты был королем своей жатвы – слишком легкие для могучей шеи дракона тела жалких людишек взмывали вверх; выбрасываемый из строй мощными челюстями, кто-то хрустел костями и оборудованием под твоими лапами; а кто-то сгруппировался в «черепашку», выставив в сторону стремительно несущегося дракона острия копий и мечей, которую ты ловко обрулил, оставив сбоку – именно так прокладывалась ровная и прямая дорога к победе, залитая кислотой и кровью двух разных существ, из разных миров.
Ревротраватимрамадазхар.
Медленно, неспешно – словно издеваясь над ничтожно сумящейся под крылами мелочью – блистающий огнем чешуи в закатном свете солнца дракон оторвался от земли, пыжком набрав высоту и зависнув на нижнем крае облаков, окунув голову во влажное преддверье небесных чертогов. Перевернулся в мягкости воздушной перины, и ринулся к земле, распрямляя крылья, ловящие встречный ветер на острый, словно грани стрелы, край. Затянувшиеся секунды затяжного падения, и столп ветра, обрушившийся на головы маленьких человечков, увеличивающихся в размерах с каждым метром сближения с землей. Но даже великан не смог бы устоять перед совместным напором крыльев, тела, и естества самой стихии.