И снова в рядах драконов (и виверны) произошел раскол. Завидев бой, почувствовав жар битвы, заигравший в крови озорными огоньками, поддав в уставшие мускулы крыльев дополнительной силы, чтоб нести смертоносную парочку вперед, в центр кипучей битвы, виверна сорвалась с курса и стремительным рывком-падением спикировала к передовым позициям обороняющихся. Даже Морита и Дазхар, медленно разворачивающиеся в воздухе, не поспели за стремительной, словно камень из пращи, Канаримой, и им оставалось лишь медленно сближаться с городом, высматривая происходящий впереди бой напряженным до предела зрением.
Что же предстало глазам Каны, успевшей домчаться до стен города? Запустение… Дома были разрушены, и на всех площадях города были черный пятна – кажется, там жгли костры. И – судя по количеству – сжигали здесь много чего-то. Думается, виверна отлична понимала, что было топливом для жара этого огня, от которого сейчас остались лишь горы пепла. Казалось, что весь город вымер – по его пустынным улицам не ходили ни люди, ни животные. Лишь ветер, невзирая не горечь людей, продолжал озорливо гонять по пустынным улицам мусор и бытовую утварь. И лишь промелькнув над северной волной укреплений, Кана поняла причину такого горестного состояния поселения – все, кто еще мог держать оружие – дети, женщины, старики – все они стояли на импровизированных укреплениях, собранных из обломков домов, утвари, и старой, уже разрушенной стены. Почему их, защитников, так мало? Ответ был чуть дальше – перед оборонительной стеной был ров. Почему был? Потому что сейчас он был завален трупами. Их уже не сжигали. Не убирали и не хоронили. Защитники просто стояли на посту, отбивая волну за волной, приходящую с северных гор. Снова. И снова. Постепенно иссякая силами, жизнью, надеждой… Тем временем в наступающих полетели первые робкие стрелы, вроде - даже сгустки магической энергии. С ближайшей башни кто-то даже попытался кинуть копье в пролетевший над ними силуэт виверны, но, очевидно, не попал. Видимо, либо кидал копье ребенок, либо слишком ослабленный мужчина. Однако, волна нападавших приближалась – и, в дополнение к уже лежавшим у рва трупам, становилось ясно что это, все-таки, тоже люди. Разнообразный сброд, без явно выраженных атрибутов местности, племени... Просто волна людей, непонятно как выживавшая в этой местности до начала атаки, приближалась к стенам города. Медленно. Пешком. Но - неотвратимо.
Зюрка, оповестив о своем решении Мориту, оторвался от группы вперед-вправо по курсу движения, и резко набрал скорость, удаляясь в виднеющиеся впереди горы.
***
- Куда ты летишь?
- Вперед, лишь только вперед.
- О чем ты грустишь?
- Боюсь я, что мир мой умрет.
Ветер, что щиплет приятно глаза,
Да облака – озера небесной воды,
Что разродятся дождем, лишь только гроза
Омоет дождем мир упавшей звезды.
Вот – твои спутники, отныне, навек,
Вплоть до последнего взмаха крыла.
Да одиночества и горя душа – человек,
Что, сидя на шее твоей, всегда весела.
Та, что обнимет шею твою,
Когда, последние капли крови теряя,
Ты, падая вниз, услыхал: «Благодарю..»
Единой могилой в земле замирая.