Ангелы пели о стенах Белого Города у колыбели Элеаноры. Ангелы нашептывали ей о Белом Городе среди выжженной пустыни во время ее детских игр. Ангелы пели о нем в день, когда игле и кудели она предпочла меч. Их тихая пестнь сейчас звучала громогласным гимном, а перед ней лежал он, Белый Город.
Город, чьи стены падут и чьи белые камни окрасятся алым. Алое на белом - подобно плащам Госпитальеров. И крыльям ангелов.
- Angele Dei*, - потрескавшиеся от жары губы шепчут молитву, - qui custos es mei**.
Элеанора повторяет одну и ту же молитву раз за разом, будто и не учила ее кормилица десяткам других.
Она повторяла эту молитву, когда впервые поставила ногу в стремя своего коня, отправляясь в поход. Она повторяла ее во время долгих переходов через пустыню. И она произносит эти слова, призывающие в помощь ангелов хранителей, когда бесновая толпа сарацинов, гонимая страхом и яростью и жаждой крови, но больше всего страхом, бросается на них в отчаянной попытке пусть телами своими, но преградить им дорогу к Бело-золотому Граду Господа.
- Me, tibi commissum pietate superna! - слова молитвы криком вырываются из пересохшего горла, - Просвещай и храни, направляй и веди!
- Ангелы господни направят наши клинки! - Не по-девичьи сильная рука вырывает меч из ножен и поднимает его вверх, указывает им на врага. Элеанора, подавая пример воинам, первая бросается в схватку, и увлекает их за собой. Уж если дева не боится принять бой, годится ли мужам трусить?!
Она помнит о требушетах, оставшихся за спиной, о тех требушетах, до залпа которых они любой ценой должны сдержать натиск саллах ад-диновых псов. Но важнее сейчас алая кровь, которая должна литься на белые камни и золотой песок под песнь ангелов.