Чем хороший оперативник отличается от посредственного: исключая, конечно, то, что он еще жив? Все просто: грамотный «опер» знает, когда следует надавить на ситуацию и прогнуть ее под себя, а когда следует отступить и отступиться. Цель всегда оправдывает средства, но риски не всегда оправдывают цель.
Чем оперативник в принципе отличается от солдата? Уж это-то Терренс знает не понаслышке – у солдата нет выбора, выполнять или не выполнять приказ. Максимальная роскошь, которая ему позволена – решить, как он будет выполнять волю начальства. Компромиссы, переговоры, отступление – все это проигрыш.
Любой оперативник должен уметь рисковать – без этого нельзя достичь результата, и должен понимать, что стоит поставить на кон ради победы, и что он – и его руководство – готовы потерять при провале.
Любой оперативник в чем-то немного финансист: он знает себе цену, умеет хеджировать риски и принимать наиболее оптимальное решение. Погибнуть не за понюшку табаку каждый дурак может – но это будет бесполезным растрачиванием вложенных в дурака средств.
Итак… Что будет при капитуляции? Не прямо здесь и сейчас – какие последствия повлечет за собой решение? В любом случае, она будет взвешена и измерена – но признана ли негодной? Насколько ответственность за провал операции тяжелее нужды в ней самой? Вопросы, вопросы, вопросы… Ссылаться на амнезию, на дурака-Ортегу, не попавшего в руки охране, на цепочку случайностей, начиная от падения катера и заканчивая встречей нос к носу с «Мантикорой», на провальную организацию быдла. Которое должно было устроить в Цветнике похохотать можно, но бессмысленно – отвечать придется по факту за то, чего она не сумела сделать, а почему – вопрос десятый, которым, может быть, потом займутся аналитики. А пока что все это – сугубо ее вина, и ничья боле.
Против нее – позор неудачи и сдача, что, в общем-то, свидетельствует о том, что она могла еще побороться и попытаться выполнить задание. Против нее – ворох обнаруженных неизвестных переменных, которые могут сыграть против ее патрона. Против нее, наконец – проигрыш более слабому, условно, конечно же, противнику.
На ее стороне амнезия – в этом наверняка захотят покопаться, а заодно и то, что теперь она при всем желании не сможет потрясти грязным бельем важных людей, а, точнее, одного конкретного человека. На ее стороне – хороший опыт и послужной список, которые вряд ли перечеркнет единственный провал. Наконец, у нее есть козырь, который при иных раскладах бы не учитывался. Имя этому козырю – личные отношения.
Корли… Циничный, злоязычный Корли, «мехвод ее броневика»… Флора сама бы ни в жизни не призналась, что дорожит им: скорее рассмеялась бы в лицо сказавшему что-то про любовь. И, возможно, даже не соврала: можно ли было назвать их запутанные, режущие подчас по-живому отношения, именно той любовью, о которой пишут в дешевых романчиках - по крайней мере, с ее стороны? Вряд ли.
Вот только есть кое-что поважнее такой любви. Привязанность, понимание, удобство. Возможность быть рядом с человеком не кем-то особенным, а самой собой. Возможность говорить об одном и, что еще более дорого, возможность об этом одном же молчать. Возможность делать то, что хочется, и не бояться показаться смешной. Желание просто позаботиться, сделать что-то для другого, ничего не прося взамен. Шанс чувствовать спиной чужую спину, и находить в этом комфорт и уют. Шанс выговориться, выкричаться не психологу, которому положено все выслушивать по долгу службы, а тому, кто поймет. Тому, кто не станет гладить по головке и хвалить, если ты не права, а едко пройдется по всем косякам – и при этом в его словах не будет ни капли злобы и яда. Тому, кто похвалит от сердца, а не по этикету.
Наверное, это не любовь. Наверное, это не дружба. Но, может быть, это – нечто большее? То, что заставляет забыть о том, что ты машина? То, что заставляет не смотреть на мир через прицел или через счеты «выгодно-не выгодно»? У Флориды Терренс ответа не было. Но она знала, что за Виктора Корли убьет любого.
И за Мию Терренс – она была также важна, хоть и по-другому. Но то, что можно было назвать душой, если, конечно, у такой, как она, это эфемерное понятие осталось, точно также тревожилась за нее, и также радовалась ее успехам.
Итак, свои шансы она взвесила – и дай Ритан, чтобы начальство посчитало точно также.
- Командор Окамото-доно! – гаркнула Флора, - я принимаю ваши условия!