Приятно чувствовать себя полноценной и живой: это очень… по-человечески, что ли? Сколь бы ты не была машиной, представляя собой на деле лишь мозг в контейнере, а все равно не избыть этой радости подвижных суставов, упругости шагов и возможности освободить руки для дела. И это хорошо и приятно, и более того – правильно. Начиная чувствовать свое вместилище лишь временной одёжей, ты волей-неволей перестаешь так уж беспокоиться о нем: какие тревоги о порванном платье, если завтра же мастер построит по твоим меркам новое, не хуже прежнего? Вот только здесь скрыта опасность: потеря наряда может привести максимум к конфузу, тогда как гибель плотского облачения станет фатальной и для разума, паучьей хваткой контролирующего искусственное тело. Положительно верно, что свое тело надо жалеть, холить и лелеять. Но при этом не забывать, что оно – всего лишь инструмент, пускай важный и нужный. Иначе слишком большая опаска и бережливость приведут к тому, что задание будет провалено, а вместе с ним потеряна и жизнь.
Такие вот вечные качели: нельзя слишком уж сильно отклоняться в ту или иную сторону. Приходится с мастерством заправского акробата балансировать на этой тонкой грани, чтобы остаться в живых и при этом не потерять свое «я». И это относится не только к отношению к телу: эти догматы характерны для всего и вся. Вечное стремление к недостижимой гармонии и одновременно постоянное ее нарушение: ведь без движения вперед нет прогресса, а в движении нет покоя. Замыкая круг мыслей, Терренс вновь уперлась в свою амнезию: тоже потеря самой себя, хотя и не столь страшная: забыть, кем ты была, гораздо менее страшно, чем незаметно перестать быть той, кем являлась.
Удостоверившись наконец в полноценной работе всех систем, оперативник легкой пружинистой походкой поспешила к противоположному коридору, пригибаясь и стараясь не выныривать из «тумана». Руки помогают держать баланс, если что-то вдруг пойдет не так, ступни свежеобретенных ног мягко переступают по неровностям пола, где-то обходя острые или шаткие поверхности, где-то бестрепетно ступая на них. Каждый шаг сейчас – маленький вызов, а перед ней - словно поле, усеянное колокольцами на веревочках: заденешь неловко один, и тут же мелодичным перезвоном отзовутся все прочие. А уж на шум этот – и гадать не след – мигом примчат оглоеды Риваса.
К легкому удовлетворению Флоры, все спокойно. Остается только преодолеть последнюю хлипкую преграду– и вот она, следующая цель! Конечно, есть желание, и немаленькое, проверить свои возможности и просто удостовериться в собственных способностях и выбить эту дверь ко всем демонам, с улыбкой наблюдая за искореженным куском металла, еще секунду назад казавшегося столь надежным. Но опять: шумы, шумы… Приходится делать все тихо, как мышка. Очень большая, зубастая и злая на весь белый свет и эту дебильную станцию в частности мышка. Сенсорный блок ломать тоже может быть рискованно: неизвестно, как работает тут защита от взлома и тому подобного. А значит, надо просто снять дверь с петель и пройти внутрь. А потом, если получится все сделать быстренько, вернуть ее на место и вежливо закрыть – Терренс? не было здесь никакой Терренс, да и быть не могло!
Ну и, конечно же, не забывать все это время, что на спине глаз нету, и поглядывать назад: донельзя обидно будет, если какой-нибудь badoso решит использовать обнаруженную оперативника в качестве мишени. Лучше бить самой, превентивно и надежно: один раз, но так, чтобы он, подлюка, больше не поднялся.