Бледна... Смертельно бледна... Медленно выдохнул волнение успокаивая. Переживаниями ей никак не помочь, а вот твердой верой, что вытянет себя хиспанка к жизни, можно. На это и опирается. Делает свое дело и ждет, когда она подтянется.
Тем временем дело делается, а хиспанец о житейских проблемах делится.
— Всех долгов перед смертью не раздать, — широко улыбается своему херманосу.
Четыре и четыре. Восемь должно быть Свято Руков. Двое здесь. Шесть еще где-то. Астро? Звезда? Барахлит его хиспанский переводчик. Калавера? Хмм... череп? Миленько.
— Такого как я мужика, только в зеркале видал. А вот с калаверой не припомню. Но могу тебя обрадовать, мой боевой товарищ, — взглянул в улыбающиеся глаза серьезнее, — либо он мертв, либо забыл и о тебе, и о долге. А забытый долг, он как прощенный, — выдал идеологию слабой памяти, и заодно себе индульгенцию на все взятые ранее обязательства.
Видимо, про этого хиспанца, про код в рации, и про всякие делишки за спиной группы знали многие. Как минимум двое. Он и Череп. Вот и ответ, а как они встретили друг друга. И никаких долгов и ранее взятых обязательств. Прям, как секс-друзья, только вместо секса отстрел мутантов.
А вот и его горячая подруга заморгала, задышала, телу атрофировшемуся, не важно чьего имени, движение давая. Взгляд поймал, кивнул, едва улыбнулся. Мол всё в порядке. Не теребит, дает полежать, отдышаться, а может снова улететь в мир грезы, если не удержится здесь. А он что? А он верит, ждет, и делает свое дело.