Подниматься наверх в отсутствие нижнего опорно-двигательного аппарата оказалось пускай не столь сложно, как предполагала Флора, но весьма паршиво. Ей, оперативнику, пришлось по-обезьяньи перепрыгивать на руках от одной арматурины к другой, подтягиваться, вцепляться на ощупь в какие-то обломки и верить, что следующая секунда наглядно не продемонстрирует действие ускорения свободного падения. Еле слышимым шепотом ругаясь – скорее для самоуспокоения, чем из-за реальных проблем, женщина в очередной раз подтянулась и ловко перебросила свою верхнюю половинку на скошенный вниз пол. Текущий уровень, вроде бы, идентичен тому, откуда она свалилась, а значит, пробираться все выше и выше не требуется – это уже неплохо.
Внизу хотя бы был плотный непроглядный дым, маскирующий всю акробатику. Флорида не представляла, как она выглядит со стороны, но ей упорно казалось, что зрелище металло-пластического получеловека, затянутого в обрывки обожженной, почерневшей синтеплоти, с воротом разорванной «подарочной» упаковки у самой шеи, и взбирающегося на руках по спине, способно у человека с крепкой психикой вызвать неконтролируемый истеричный смех, а у тех, у кого нервы послабже – иррациональный ужас противоестественности.
Но это хотя бы пол-тела – с ним можно и двигаться, и, как показала практика, драться. А если бы осталась одна голова? Богатая фантазия мисс Терренс представила на миг себе картину, как Ортега, - «Где он, кстати, чего молчит? Неужто назло мне подох!?» - находит среди обломков ее оторванную, но еще живую голову, и забирает с собой. Вид техника, почему-то одноглазого, над которым кружит повизгивающая «Пустельга», а на плече закреплена вместо попугая-матершинника говорящая обгорелая голова, немало позабавил оперативника.
Внезапно возникшая в резкой вспышке голограмма в виде невысокой девушки заставила Флору дернуться и зло осклабиться, пальцы, на которые она опиралась, держа равновесие, мигом сжались в когти – единственное оставшееся оружие. Но угрозы от динамичного изображения, кажется, не было, и женщина перестала обращать на него внимание. Проблемы голограммы и ее хозяйки оперативника не волновали: куда более насущным был вопрос собственной дислокации по отношению к потерянным ножкам и «Крошке». Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, ага.
Игнорируя силуэт, Терренс вдумчиво осмотрела следы разрушений, пытаясь понять, в какую сторону прошла взрывная волна. Если она правильно все рассчитала, то она должна идти из центра, где и произошел взрыв. А значит, в эпицентре, расположенном на месте дверного проема, сходятся три выхода: два коридорных, в один из которых она попала, и один, условный, из комнаты, в которой они с Маркусом оказались после падения шаттла. Следовательно, ей надо было не в тоннель напротив, а в боковой. Да, кажется именно так.
Изображение продолжало неспешно высказывать свою «просьбу», воскрешая в памяти неприятные эпизоды, связанные с другой голопроекцией. До сих пор неизвестно, было ли это тогда воздействием извне, или всего лишь следствием помутнения собственного разума, но увиденное тогда неслабо испугало женщину. Все же иррациональный страх потерять себя и обнаружить свое я в ком-то другом всегда сопутствовал человечеству, и Флора, после ряда улучшений тела, все равно не избавилась от опасения, что с каждой заменой та Флорида Терренс, что была когда-то, медленно умирает. И осознать, что ты сама стала по факту не более чем голограммой, было, конечно, преотвратно. Но… сделанного не воротишь, верно?
Тогда она предпочла засунуть эти мысли в самый дальний угол сознания, и сейчас пора сделать тоже самое. Выход в нужное помещение – вот и все, что сейчас должно ее волновать. А все остальное – мелочь и наносное. Мелочь и наносное. И никак иначе!