Поднажал, хрустит в дверных механизмах, в прижатой руке тоже отдается, надавил и вот она, свобода! Можно гордо(но осторожно, чтобы не удариться головой о что-нибудь в темноте) встать с колен!
— А я могуч... — в голосе проскакивают нотки радости, когда дверь сдается.
Как мало нужно для счастья. Всего лишь нырнуть с головой в дерьмо, и чуть вынырнуть из него, глотнув воздуха посвежее.
— Иди ко мне, моя прелесть. Ну как ты, настрадалась? — со всей нежностью придвинул к себе жертву гравитации.
В руке ухает кровь, что вновь бежит по сосудам, ухают болью и косточки в запястье восстановившие работу нервной системы и теперь отчаянно телеграфирующие о том, как им плохо. Как бы руку не раздуло, да и не помашешь ей.
Осторожно стал ощупывать, пробуя пальцами через скаф оценить состояние кисти, и что можно с ней сделать. Как бы не пришлось все свои проблемы решать одной левой.