Менее "официальный" костюм
Каждый человек идет к силе своими путями. И каждый путь оставляет свой след, явный или сокрытый, во внешности идущего им человека. Воины покрываются шрамами, ибо ни один из них не совершенен, священников окутывает аура их божества, иногда настолько плотная, что ощутима даже нечувствительными к магии, друиды приобретают привычки и черты существ, с которыми проводят большую часть жизни...
И не менее явный отпечаток оставляет магия. Не кровь колдунов, дарующая незаслуженную и врожденную силу. Настоящая магия, что постигается долгим изучением материй, непостижимых для простого разума. И, так как по этой дороге Урсион продвинулся дальше многих, печать силы на нем видна более чем отчетливо.
Высокий, хотя и никогда не бывший статным, он теряет до десятка сантиметров из-за сутулости, сформировавшейся за годы, проведенные среди книг. Кожа бледна, ибо не тронул ее солнечный загар, да и свет солнца падал лишь эпизодически – даже в своих странствиях Урсион предпочитал покой повозки или каюты верховой езде или отдыхе на палубе. Серые глаза нередко имеют красноватый оттенок, который им придают лопнувшие от перенапряжения сосуды, и любой, кто видел мага без очков, с легкостью определит близорукость.
Голос довольно резкий, и непривычный к долгим нагрузкам. Говорит он немного и, нередко, разбивает свою речь на пункты, как будто озвучивает какой-то план. Логика, пропитывающая его слова, помогает ему убеждать отдельных людей, но с толпой он чаще бессилен, во всяком случае, без магии – нет в нем некоей искры, которая способна раздуть пламя эмоций в душах слушателей. Хронический кашель, подхваченный во время работ по восстановлению свитков из подземелий магической башни дома, приятности голоса не способствует, и, как показало время и многочисленные попытки, лечению тоже не поддается.
Движения, хотя и не неуклюжие, лишены элегантности придворного или отработанной точности бойца. Их можно охарактеризовать как резкие, и, иногда, нервные. Мимика лица не слишком выразительна, хотя как минимум два жеста Урсиона запоминаются, причем не всегда сообразно его желанию – вопросительно-удивленное движение вверх левой или правой бровью и презрительная усмешка тонких бледных губ. Несмотря на все потраченные на контроль этих внешних проявлений эмоций, младший Амбаста предпочитает избегать всяческих магических и научных собраний, дабы не показывать свое презрение к собирающимся там дилетантам и мошенникам, занимающим, несмотря на скудность познаний в высших материях, слишком высокое положение в обществе, чтобы их можно было отправить в камеру палача.
Руки, обычно сокрытые перчатками, почти всегда заняты чем-то. И, даже осознавая глупость этой мысли, Урсион в глубине души гордится тем, насколько аристократично тонки, длинны и подвижны его пальцы. Возможно, даже слишком подвижны – приходится прикладывать усилия воли, чтобы держать их спокойно и неподвижно. Руки мага, как и его разум, не терпят праздности.
Одевается Урсион просто, отдавая предпочтение практичности перед роскошью. Но, одновременно, он представитель благородного дома Челиакс, и его одежда весьма однозначно дает это понять. Красный дублет с высоким воротником, черные кожаные штаны того же цвета тяжелый плащ с капюшоном, алый пояс, покрытый абстрактными геометрическими узорами вышивки черной нитью, высокие сапоги… все, как подобает одежде челиаксианского аристократа. На шее висит амулет с асмодеанской звездой, а тонкая ткань перчаток украшена символом дома Амбаста – черным пламенем в окружении черных же шипов на красном поле.