It’s GOOD to be BAD | Партия

Девушка-эльф, как водится, с синей кожей и длинными ушами, из одежды - короткий топ, прикрывающий пышный бюст, шорты, сапоги ботфорты на каблуках и плащ, заклепленый брошью на шее. В руках посох с весьма причудливым наконечником.

Весьма агрессивный, общается только с такими же "плохими", как и она сама. Добро не признает как данность, уничтожая его, если оно попадается на пути.

Агнесс, родилась среди таких же, как она - среди темных эльфов в те времена, когда ее раса считалась изгоями, когда они были вынуждены прятаться по подземельям. Все ее детство, ее родители, потомственные маги, передавали ей свое мастерство, постоянно повторяя, что настанет день и час, когда придет время, когда они выйдут на поверхность и отомстят за все годы в изгнании... После смерти родителей Агнесс не оставила надежды и продолжала ждать... Однажды... Среди ночи, она услышала голос... Зов, доносивший из неоткуда, но казалось, что он везде, заполняет все пространство... И тогда она поняла, что вот он тот самый момент, про который говорили ее родители, вот оно то время, когда нужно выйти из укрытия, встать в полный рост и отомстить за все...

-Рукопашный бой
-Колдовство (боевая магия: фаер-болл, фриз, энерго удары)

Посох, одежда, мешочек с табаком, папиросная бумага, мундштук, ножик.

Годы, проведенные под землей, и занятия черной магией преобразили молодого волшебника, теперь он высок ростом, но невероятно худ, кожа да кости, особенно отвратительна на вид его голова, напоминающая обтянутый кожей череп. Его кожа приобрела мерзкий бледный оттенок, а глаза превратились в два горящих угля. Все зубы Сурмала длинные, тонкие и острые как иглы, его язык тоже удлинился и заострился на конце. Темный маг все время высовывает его, облизывается и с языка капает черная ядовитая слюна. У Сурмала невероятно длинные (почти до колен) черные волосы, причем в распушенном состоянии они ведут себя как живые - шевелятся, изгибаются и тянутся к стоящим рядом живым существам. Пальцы у Сурмала несколько длиннее чем может быть у нормального человека, тонкие и с длинными черными ногтями, заостренными на концах.
Одет Сурмал в абсолютно черную мантию с широкими рукавами. В левой руке у него та самая Книга, но он не держит ее, она весит в воздухе, в нескольких сантиметрах над его ладонью. На поясе находится несколько ритуальных кинжалов в ножнах, а на шее весит крупный амулет - рука из багрового металла сживающая темный алмаз. На ногах у колдуна ботинки из черной кожи с острыми носками, но его ноги редко касаются земли, так как обычно он леветирует.

Когда-то Сурмал был полон ярких эмоций - ненависть, жажда мести. Но годы, проведанные в изучении темных искусств, охладили его пыл, теперь он будет нервничать и суетиться, его месть будет степенна но неотвратима, его ненависть будет холодна и безжалостна. Он будет методично уничтожать все красивое, доброе, светлое. Так же не стоит забывать о себе, долгие годы занятий темной магией истощили собственные запасы магии и жизненной энергии Сурмала, и теперь время заставить беспечных обитателей поверхности делиться своей жизненной энергией. Так же было бы неплохо наловить рабов и награбить сокровищ.
К остальным существам тьмы Сурмал относиться в основном нейтрально, но не владеющие магией заслуживают легкого презрения, в то же время другие колдуны и маги настораживают Сурмала, ведь он ревностно охраняет свои секреты. Тем не менее, он признает полезность «единомышленников», а особенно злые существа вызывают у него восторг. Так же колдун любит всевозможных монстров и чудовищ и ему нравятся мелкие и мерзкие твари – змеи, насекомые, пауки, крысы и другие гады.

Сурмал родился в небольшом, независимом городе-государстве. Его отец, Абер, был придворным волшебником, однако реальной магической силой он не обладал, мелкие фокусы да гадание на волшебном кристалле – все, что он умел. В королевской библиотеке было много разнообразных магических книг, Абер пытаясь обучить сына магии заставлял того часами сидеть в библиотеке, перелистывая древние тома. Сурмал в общем-то не был против, секреты магии увлекали его, однако в результате он рос очень хилым, и очень бледным так как совсем не бывал на улице. Из за этого над ним издевались его одноклассники в школе, тут то впервые проявился характер Сурмала. Другой, подвергшись издевательствам, заплакал бы или побежал жаловаться учителю, но Сурмал вместо этого злобно глядел на обидчиков и вслух проклинал их самыми страшными словами, которые он знал. В глазах маленького мальчика было столько злобы и ненависти, что сами обидчики заплакали от страха и убежали. С тех пор все в школе, даже учителя, стали сторониться Сурмала. Впрочем, он сам только ухудшал ситуацию, в классе всегда садился сзади, в тени, разговаривал очень грубо, все время зло смотрел на окружающих. Только один раз он проявил эмоции чем-то отличные от злобы и ненависти, когда он перед самым окончанием школы признался в любви, своей однокласснице Линие. Однако та была очень напугана, когда, «Упырь», так Сурмала за его спиной называли одноклассники, подошел к ней почти в упор и начел что-то говорить. Она убежала, прежде чем Сурмал успел вручить ей цветы, которые он держал за спиной. В расстройстве, мальчик растоптал букет дорогих цветов, на которые он копил деньги несколько месяцев. Со слезами на глазах, это было первый раз в его жизни когда он плакал, он отправился в свое заветное место, в свой второй дом, в дворцовую библиотеку. Стражник узнав сына придворного волшебника, часто посещающего библиотеку как обычно пропустил того без вопросов. Сурмал стал бродить между полками, пытаясь, успокоится, но с каждой минутой ему становилось все хуже, все накопленное за долгие годы, стало вылезать наружу. Уже не в силах сдерживать себя, юный волшебник упал на колени и расплакался, проклиная всех людей на свете. В тот момент, когда он твердо решил что ненавидит всех и вся, и желает им всем смерти и мучений, с полки впереди упала одна книга. Когда обеспокоенный Сурмал подбежал поднять ее (так как книги он любил и уважал, старался обращаться с ними как можно аккуратнее), он с удивлением обнаружил, что он видит эту книгу в первый раз, несмотря на то, что он знал наизусть почти всю библиотеку. Книга выглядела очень внушительно, на ее серебренном переплете, были изображены черепа с крохотными рубинами в глазницах, а обложка была сделана из странного черного материала, на который если долго смотреть то кажется, что ты проваливаешься в черную бездну. Не открывая книгу, Сурмал понес ее к библиотекарю, что бы спросить, что это за книга и почему он не видел ее раньше, ведь насколько мальчик помнил, новые книги в библиотеку не подвозились. К удивлению Сурмала, библиотекарь не мог понять о чем юный волшебник говорит, а когда Сурмал сунул ему книгу в нос, тот сказал ему что бы он играл в невидимые книги с кем-нибудь другим. Сурмал показывал книгу стражнику, даже отнес ее домой и показал родителям, но, похоже, некто не видел книгу, кроме него. Наконец, запершись в своей комнате, мальчик открыл книгу и начел читать. В книге было написано про черную магию и всевозможные злодеяния совершенные смертными в погоне за силой и знаниями. Сурмал сначала ужаснулся тому что книга предлагала ему сделать, он запахнул книгу и засунул ее под кровать. Весь оставшийся день его трясло, Абер даже хотел отвести сына к священнику-врачевателю, но у мальчика заплетались ноги и он не мог идти. Встревоженные родители уложили сына в постель, предварительно дав ему горячего чаю. Однако стоило Сурмалу заснуть, как его стали мучить ужаснейшие кошмары, он просыпался в холодном поту и снова засыпал. В полночь, когда он в очередной раз проснулся, мальчик услышал жуткий замогильный шепот: «Открой. Открой. Открой и прочитай». Весь дрожа от страха, он забился под одеяло, но шепот не отступал, а наоборот стал громче и четче: «Открой. Открой. Открой книгу!» Не чувствуя ног от ужаса Сурмал полез под кровать и достал книгу. В тот момент, когда он коснулся ее, тьма вокруг стала гуще и в углах комнаты зашевелились тени, внезапно в комнате стало холодно. «Открой книгу, открой ее!» - шептали уже десятки голосов. Весь дрожа от страха и холода, мальчик открыл книгу, и стал читать, странно, но, несмотря на темноту он почему-то четко очень видел буквы. По мере того как он читал книгу, он чувствовал как что-то в нем меняется, что-то неуловимое, но при этом важное, как будто он теряет что-то навсегда. Однако скоро это чувство исчезло, и он полностью сосредоточился на чтении. Незаметно прошла ночь, и наутро Сурмал вышел из своей комнаты с невидимой книгой подмышкой, даже не поев завтрак, твердым шагом направился в библиотеку. За ночь, Книга многому его научила, он теперь точно знал, чего хочет – силы, власти и мести всему миру за его страдания. В библиотеке он нашел старую карту содержащую информацию о древних подземельях и развалинах храмов темных сил. Взяв карту, он немедля направился в городские конюшни и, парализовав конюха заклинанием, взял лошадь и стремительно покинул город. Древняя карта и Книга, указывали ему путь. Он искал подходящее место для своего нового дома, но, к сожалению, почти во всех древних храмах (оставшихся со времен, когда силы Тьмы были сильны, и открыто противостояли силам Света) не осталось ни капельки силы, они были разрушены, разграблены и очищены мерзкой магией света. Сурмал даже стал в некотором роде легендой, о жутком худом всаднике-мальчишке, безустанно путешествующим по миру в поисках чего-то, считалось, что встретивший всадника на дороге будет проклят. Это было недалеко от правды, Сурмал ненавидел людей и часто пробовал на встреченных путниках свои новые силы, полученные из Книги. Однако однажды удача улыбнулась ему и, в глубоком и древнем подземелье, он нашел неповрежденный храм Тьмы. Последующее годы он провел там, под землей, изучая библиотеки тех времен, когда половина мира поклонялась Тьме. И однажды он внезапно понял, что время настало. Время выйти на мерзкий солнечный свет и повергнуть весь мир во тьму.

Магия: Темная магия и Некромантия.
Любимые заклинания – Телекинез, Парализация.

Книга Темнейшей Тьмы – та самая книга изменившая жизнь Сурмала, она невидима для всех не злых существ и неосязаема для всех кроме своего текущего хозяина. Она является редким артефактом, но имеет в основном этическую ценность – в ней подробно описывается философия Зла. Но помимо всего прочего она содержит несколько заклинаний темной магии и может служить фокусом силы для темного волшебника.
Ритуальные кинжалы – в своем подземелье Сурмал нашел целый склад таких кинжалов и захватил несколько. (Три кинжала).
Черная мантия – призвана защищать чувствительную кожу колдуна от губительного ультрафиолета. Не зачарованна, но в виду того что Сурмал часто ее носил, в нее впиталась приличное количество злой энергии. Эта энергия не имеет особого действия, разве что такую манию особенно приятно носить злым существам.
Магические сумки для ингредиентов – спрятаны в рукавах, Сурмал собирается наполнить их до краев (ведь мозги младенца или сердца девственниц не водятся под землей). (Четыре сумки, по десять ингредиентов в каждую)
Амулет Ненасытного Пожирателя – весит у Сурмала не шее. Темный алмаз этого амулета может служить местом хранения множества душ. Магия амулета настолько сильна, что когда живое существо погибает поблизости от амулета, ее душу засасывает внутрь.
Девственница
Железное Лицо – бывший Первый Рыцарь, теперь верный телохранитель Сурмала. Его лицо скрывает железная маска, с помощью магии вплавленная в плоть, на маске изображена Мерзкая Руна – она же Клеймо Зла, древняя руна, используемая в черной магии. Собственно внешний вид Руны может различаться, в зависимости от того кто ее начертал, но любой посмотревший на нее сразу поймет, что существо помеченное Клеймом служит Тьме. Сурмал оказался достаточно тщеславен и начертал Руну так, что любой знакомый с темными искусствами может прочитать в ней его имя.
Руна изменила Первого Рыцаря до неузнаваемости не только внешне, теперь его сердце чернее беззвездной ночи, и он безгранично предан создателю Клейма, то есть Сурмалу. Железное Лицо с радостью пожертвует своей жизнью ради своего господина.
Сфера с сердцем – артефакт созданный Сурмалом, для того что бы в случаем необходимости мгновенно убить слишком активного ур-приста. При нарушении герметичности, появлении трещин, попаданию в антимагическое поле и т.д. Сфера убьет Мелзара.

Крупный эльф с зеленой кожей и абсолютно нехарактерной для его расы телом бодибилдера. Огромный торс, мускулистые руки, выставлены на всеобщее обозрение. На ногах - простые холщевые штаны серого цвета, длинные неаккуратные ногти на ногах. Вытянутое лицо с гривой грязно-коричневых волос. Увеличенные клыки, говорят о принадлежности к диким лесным эльфам, черезчур близким к природе.

Уверенный в своей силе лесной охотник, груб и прямолинеен. Считает свою силу и сверхспособности лучшим решением любой проблемы. При этом достаточно хитер и по звериному изобретателен, что бы не быть пойманым на месте кровавых побоищ, устраиваемых им. Энкил предпочитает питаться мясом убиенных им оппонентов, полагая, что часть их силы переходит к нему.

*Эта информация неизвестна Энкилу, так даже после слияния он не вступал с демоном Таурнула ни в какой контакт.*

Давным-давно, когда община племени Энкила была еще общиной, а не племенем, и даже старейшина и Богиня еще не были рождены, на Керосе очнулся демон. Он ничего не помнил о своей предыдущей жизни, и к слову сказать, не хотелось о ней вспоминать. Очнулся он в крепком мускулистом теле со слегка зеленой кожей, но с каждым днём его тело иссыхало и слабело. Иногда демону казалось, что оно вот-вот станет прозрачным, после чего он решил найти пристанище, где сможет жить. Сейчас территорию, где он очнулся, называют ХХХ (мастер помоги), и то, что сейчас называют Таурнулом, тогда было большим лесом. В лесу он нашел поселение лесных эльфов поклоняющихся и уважающим духа леса, живущем в огромном старом дереве в центре общины. Демон решил занять его место, вселившись в дерево, покинув своё ослабшее и ставшее почти эфемерным тело. После долгой и кровопролитной схватки демон одержал победу и как следствие, лес стал потихоньку умирать, в скором времени превратившись в рощу. В это врем, демон стал приходить во снах к старейшине, и вскоре эту общину было уже не узнать. Вместо мирных собирателей появились кровожадные охотники, убивающие всякого ступившего на территорию священного леса. Прошло примерно восемьсот лет. За это время Злые боги обратили внимание на эльфов занимавшихся столь не свойственным им делом – кровожадной и дикой охотой. В это время племенем уже правила Богиня сумевшая наладить контакт с демоном, который успел привыкнуть к своему древесному телу и питался на кровавых и диких пирах устраиваемых богиней в честь «духа леса». После того, как Темные божества заметили племя, они понял, кто за этим стоит, предложив демону стать своим последователем и гарантируя ему доступ к невиданной силе. Пожалуй, у демона не было выбора т.к. Богине в то время часто бывали видения с образами кровавых расправ на алтарях посвященным Темным, и она стала воспринимать своего «духа», как их посланника. После такого союза демон стал еще более прикован к дереву, так как теперь племя воздавало хвалу не ему, а Темным покровитеям. Потом он начал замечать, что он очень быстро теряет силы, когда находится вне своего дерева, поэтому он редко покидал дерево, пытаясь накопить сил на ежегодные празднования дня Дикой Охоты. Когда большой отряд паладинов напал на Таурнул и почти уничтожил племя, демон понял, что без крови и боли врагов, которых ему доставляли эльфы ему одному не выжить, поэтому он перенесся из дерева в последнего живого эльфа, даровав ему часть силы полученной от Темных. После резни устроенной Энкилом демон понял, что это тело и характер яростного эльфа не оставят его без крови и ярости битвы.

*Таурнул – темная роща (эльфийский)

Демон Таурнула, дает Энкилу особые силы, но Энкил в силу своего разума воспринимает их как некое благословление Темных Богов.
В моменты ярости или возбуждения руки Энкила, от локтя до кисти , начинают увеличиваться. Пальцы преображаются в черные острые как бритвы когти, которыми он и разрывает своих врагов.
Когда когти вспарывают плоть живого существа, Энкил чувствует необычайный подъем и оживление - раны на нем затягиваются, как на тролле. (Проще говоря, некоторое количество повреждений причиненных врагу, востанавливают Энкилу хиты).
Не смотря практически на полное отсутствие одежды, кожа Энкила груба и как будто зачарованна - пробить её очень сложно.

Энкил чувствует себя как дома в услових дикой природы.

Небольшая сумочка в которой лежит заживляющий порошок, кремень и засохшее человеческое сердце.

В зависимости.

Морхарат проклятый, сын ночи, избранник неутолимой жажды, чемпион кровавого бога.

Керос... слово знакомое ему не по наслышке. Первый среди герцогов, получивший патент и кормление из рук короля. Кормление... У богов есть своё чувство юмора. По бледным губам того, чьё имя предано забвению, пробежала тень ухмылки. Столица изменилась. Сколько камня, богатства... а ведь он помнил её ещё совсем другой... когда каждое третье строение, даже тут, в центре, было из дерева, не выше первого этажа. Ещё не было таких правильных форм... и столько пожарищ и трупов на улицах. Ухмылка медленно стала явной. Он чувствовал кровь. Медный, солёный, тёплый, парной и терпкий запах жжёной плоти, вспоротых потрохов и... крови. Множества крови... Она текла по улицам рекой, донося ему через тьму обрывки манящего страха, ужаса, столь влекущей человеческой теплоты и многого, многого другого, чего не передать пустыми словами смертных. Улицы светились от силы, пролитой на них. А ведь было так не всегда. Давно забытой и почти затянувшейся раной, тлеющим, но не потухшим угольком вспыхнула на мгновение ненависть и обида, в бессильной попытке затуманить разум, покрытый вековой бронёй льда. Он помнил, слишком хорошо помнил как его вели тут, как проливалась его кровь... как он, как грязное животное, как безмысленная тварь, по сравнению с которой даже последний гоблин выглядит благородно, жрал крыс в подземельях. Но не сегодня. Сегодня час его возмездия.
Тень бесшумно скользила в темноте, среди лязга стали, треска и отсветов пожарищ, отдалённых криков и стонов раненых, умирающих и носящихся туда-сюда свирепствующих орков. Едва что-то почувствовав, здоровые зеленокожие твари внезапно бросали свои дела и в страхе убирались прочь с её пути, пережидая, пока погибающий город не скроет в себе последний признак её появления.
Оно было рядом, он чувствовал. Если бы сердце могло биться, оно бы забилось чаще, но оно давно лишь недвижимым грузом лежало в груди. Свернув в сторону, тёмная фигура открылась ветру, позволяя трепать чёрные лохмотья, служившие ей подобием одежды. Короткий, бледный, приподнятый нетопыриный нос втянул воздух. Да, там. Плавно и беззвучно оторвавшись от земли, существо слилось с тьмой окружающей ночи. Ветер нёс его на восток, в квартал знати. Тут личная стража благородных вместе с гвардией ещё держали периметр, не зная что всё бесполезно. Тем лучше. Скользя по беззвёздному небу, среди дыма кострищ, он выглядывал свою цель. Тут... как же ты изменился... Знакомое каменное основание едва угадывалось из под веками добавлявшихся украшений и пристроек. Дом... сын ночи завис перед богатым витражным окном верхнего этажа, нежно провёл по нему рукой, едва слышно скребя по стеклу длинными, загнутыми слоящимися ногтями.
- Я дома... - тихо и ласково прохрипело существо, рассыпаясь на мельчайшие частицы, пыль, дым... что сочился через щели оконной рамы внутрь, оставляя бесполезные теперь лохмотья одеяния повисшими на выступе снаружи.
Он не видел их, ибо у него сейчас не было глаз, но чувствовал их явно. Три комочка тепла, человеческих существа... Двое застыли в немом ужасе, пытаясь сжаться, исчезнуть, перестать быть, только бы он не заметил их... А одно не проявляло страха. Ах... как умилительно, оно ещё не знает, что он тут... Дым, повисший тучей над потолком стал сгущаться, принимая формы чего-то, имеющего смутные очертания, вот в глубине существа загорелось два огонька - он обрёл подобие зрения. Нынешний герцог наконец заметил пришельца и попытался вскрикнуть, но не смог. Внимание чуждого жизни древнего разума пронзало каждую частицу его существа, выворачивало все тайны, страхи, устремления, грубо и отстранённо потроша саму его суть... Не он. В нём не было той, нужной крови. Крови того, кто предал... Струйка дыма отделилась от основного облака и мягко поглотила голову мужчины. Жуткий, пробирающий до поджилок предсмертный вопль боли вытеснил остатки разума и воли из оставшихся двух существ: молодой женщины и девочки, что широко раскрытыми глазами, в которых зрачок от ужаса занял почти всё место, наблюдали сейчас как падает тело их мужа и отца с почти освобождённым за мгновения от плоти черепом. Женщина... это она. Существо подплыло ближе, к застывшей в ужасе жертве, заглядывая через бездну глаз в саму душу. Не понимает ничего... это хорошо, когда-то он тоже не понимал, за что его лишили всего.
Сын ночи поглотил и вшагнул в свою жертву, просачиваясь в неё через глаза, нос, уши, через тончайшие поры кожи... Слеза боли и отчаяния покатилась по щеке женщины, что была не в силах двинуться или закричать в объятиях холодного разума. Он больше не просто чувствовал её, он ощущал её до последней фибры, до последнего потаёного секрета. Он обращался вместе с кровью, гонимой её трепещущим в ужасе сердцем, чувствуя её тепло, её человечность, её женское начало, её суть. Он тёк через её живую и сочную плоть, сливаясь и поглощая эманации той невидимой силы, что превращала тварные куски мяса в существа, движимые устремлением и волей. То, что она была потомком заклятого врага, добавляло возбуждения и стократно увеличивало силы. Его невидимая рука сомкнулась сильнее вокруг трепещущего сердца, заставляя отчаяние перехлынуть все пределы, заставляя центр жизни тщетно, но отчаянно бится о грудную клетку в поисках свободы от неотвратимого. Кровь ускорила свой бег и он вместе с ней, снова и снова охватывая и проносясь по всему её телу, поглощая и пожиная всё то, чего так долго жажадал. Он и сам теперь ускорял горячеющую в отчаянии и напрасной надежде на жизнь кровь. Всё быстрее, быстрее, быстрее, пока её сознание не начало отделяться от горящей плоти. Её жилы вздулись до предела, гоня в последний путь чёрную от чужого присутсвия жидкую жизнь. Все последние, а потому непередаваемо яркие ощущения смешались в единое: отчаяние, желание жить, ощущение конца.. само ощущение её как таковой... Всё кружилось в их едином сознании, ярко оживив его собственные воспоминания. Его боль, когда дерево кола проходило сквозь его плоть, отчаяние, страх и жалость к себе, улыбка предателя и проклятия, клятвы и воззвания всем, кто слышит... Бог крови услышал тогда, пусть услышит и теперь. Нематериальный крик силы разорвал ткань мира, тянущийся за недоступную смертным грань, сея панику и слепой ужас вокруг в сознаниях существ этой стороны изнанки на своём пути. Плоть женщины одномоментно не выдержала давления крови и взорвалась изнутри в каждом мельчайшем своём фрагменте. Ещё до того, как мёртвая, опустошённая кровь густой жижей облепила поверхности комнаты, он набросился на остатки ещё тёплой души, враз лишившейся связи с телом, жадно поглощая и терзая каждую частицу её, пока не осталось ничего и последняя эманация живого не сменилась холодным и пустым ничем.
Посреди комнаты стоял холёный обнажённый молодой мужчина, с закрытыми глазами и поднятой к верху головой наслаждавшийся ушедшим моментом. Свершилось... почти. Он открыл глаза и перевёл взгляд на застывшую девочку. Красная радужка его глаз слегка светилась в темноте. Он явно чувствовал, как деформируется психика этого маленького создания без всякого его вмешательства. Где-то промелькнула мысль оставить её жить... нет. Надо закончить дело. Девочка тискала святой символ в руках, похоже уже не понимая его значения, в глазах не было разума, а под ногами явно были тварные отходы её тела. Святой символ полыхнул и стёк расплавленным металлом вниз, прожигая ничего не чувствующие руки. Кровь девочки отделялась от его тела, проходила скозь кожу и устремлялась навстречу вытянутой руке пришельца. Через несколько мгновений совершенно сухой труп рухнул и рассыпался в прах от удара об пол. Завершено.
Он чувствовал, что его бог был доволен. Жажда отступила навремя. Повинуясь движению руки панель платяного шкафа отехала в сторону. Нда, мода сильно изменилась за столько лет. Так непривычно было это делать после такого перерыва, да ещё и без слуг... Но в итоге костюм герцога сдался и сел на тело нового хозяина. Обувь тоже подошла.
Только сейчас придав значение звукам с улицы, он понял, что периметр был прорван, а защитники смяты. Запоздало мелькнула мысль, что стоило бы появиться пред очи названного лидера. Ведь последний раз его видели рвущим защитников на стенах. По какой причине кровавый бог хотел, чтобы он встал рядом с черносердечным, он не знал, да и не хотел знать. Воля бога не оспаривается. Тень послушно растворила тяжёлые ставни перед приближающимся хозяином. Снова упругие струи воздуха толкнули его в грудь, несколько секунд падения и мягкое преземление на булыжник мостовой. Широким шагом, вновь обретший свой титул направился к резиденции короля. Он не сомневался, что ставка нового владыки этих земель будет именно там.
Состояние было неоднозначным. Он выполнил клятвы, истребил последнего из рода своего обидчика... Да.. была радость, но было и опустошение.. какое бывает когда уходит одна цель и нет другой.. но былдо что-то ещё... чего он не хотел. Настроение скакало непонятными узорами, вот оно было на пике.. и вот что-то не так. Погрузившись в свои думы, он не заметил как наткнулся на одного из орков, тащащего свой верещащий трофей. Он медленно поднял гневный взгляд на огромного зеленокожего. Из под губ проступили клыки. На краткое мгновение черты лица стали не по-человечески резки. Молниеносный удар наотмашь рукой без труда разорвал металл и разбил челюсти орка. Где-то невдалеке крупные жёлтые зубы загремели по-мостовой. Постояв мгновение с половиной снесённой головы, извергая потоки густой крови, орк рухнул. Его товарищ не проявил должной расторопности и тут же поплатился за это. Рука сына ночи метнулась и к его рылу. Тщетно он пытался своими лапищами освободить сдавливаемую голову от вдвое более тонкой человеческой руки. Намеренно медленно проклятый герцог вгонял пальцы сквозь сталь шлема в плоть головы. Вот захрустели кости, и потуги орка по осовбождению начали переходить в конвульсии. Послышалось мягкое хлюпанье крови, заполняющей при дыхании искаверканные сломанные полости. Лапищи орка разжались, а тело мелко задрожало в агонии. Он чувствовал его уходящую жизнь... Кровь его была жесткой, тварной.. не то, что человеческая... в ней было много грубой неотёсаной силы, но столь мало того, что могло являться силой натоящей, скрытой и от самих смертных людей. Как вообще посмели эти куски тварного мяса встать у него на пути? На пути у причащённого к тьме, на пути Морхарата, чемпиона кровавого бога? Оглянув улицу, он заметил, что больше желающих оспаривать его право на силу не нашлось, лишь застывший от ужаса недавний трофей валялся под ногами. Отпустив тело орка, носферату стряхнул его кровь, покорно покинувшую руки и вновь ставшие чистыми манжеты костюма. Перешагнув через трупы, он направился дальше. А трофей.. пусть лежит и ждёт другого хозяина - сегодня он был сыт.