Конкурс №14. "Наталья Аркадьевна"

Вниз

Название: Наталья Аркадьевна
Тема: Наше время +/-

Угораздило меня на несколько лет застрять в одном НИИ. Работал я там инженером-расчётчиком первой категории в научном отделе, но, сказать по правде, наука там была мертва пару десятков лет, как минимум, и балом правили конструктора. По первому зову этих достойных мужей, занятых очередной опытно-конструкторской работой (она же ОКР), мы доставали из архива пыльные фолианты методических указаний и результатов лабораторных испытаний и ненадолго оживляли труп науки, чтобы провести обязательную перед ОКР научно-исследовательскую работу. Как правило, нового в ней были сущие крупицы, а основное содержание являлось кратким переизложением старых методичек. Ладно, не о том речь.

Работа, короче, была не пыльной. Наш отдел базировался в одном большом зале, где каждый сидел за своим столом с компьютером, а ещё у нас был небольшой, прикрытый от входа парой шкафов столовый уголок, в котором мы собирались, чтобы поесть и почаёвничать.

Я большую часть своего времени проводил в форумных играх на ДМе, подключив к компьютеру мобильный интернет с телефона по usb-кабелю. Остальные же – занимательнейшие и своеобразные люди, сотрудники научного отдела – занимались кто чем. Валентин Петрович, например, старый пузатый дядька с вечно придурковатым выражением лица, кандидат физико-математических наук, имел обыкновение задрыхнуть после обеда и всласть похрапеть, пока кто-нибудь всё же не удосужится его разбудить. Денис, круглощёкий бойкий мужчина в очках и в неизменной рубашке с короткими рукавами, мотался по всему НИИ, работая, кажется, один за всех. А Наталья Аркадьевна вечно чего-то копалась в целой куче разнообразных вещей, открыток, бумаг, пакетов, которыми были натурально захламлены её стол и всё пространство под ним.

Наталья Аркадьевна была инженером-расчётчиком, как и я, только второй категории. Но это формально занятая ставка с чуть большей для неё зарплатой. На деле она являлась техником отдела, чьими обязанностями изначально были: печатать указанные тексты, вписывать научные формулы в отпечатанные листы, делать копии готовящихся документов... То есть, все те полезные вещи и функции в советское время, которые порядком обесценились с появлением компьютеров и вменяемых офисных программ.

Она порой набирала какие-то документы в Ворде, но это всякий раз сопровождалось мучениями человека старшего возраста, с трудом осваивающего новые технологичные штуки. И мне зачастую приходилось помогать и объяснять простейшие на мой взгляд вещи типа "как сохранить файл в формате docx в нужном месте". Наталья Аркадьевна доставала свой миниатюрный блокнотик и карандашом делала в нём краткие пометки. Я замедлялся и благосклонно разжёвывал необходимую последовательность действий, хоть и испытывал периодически от этого неимоверное раздражение. То, на что у неё могло уйти пару дней, я мог сделать за пятнадцать минут.

В общем, мне было не то чтобы грустно, когда новый директор решил уволить две трети занимающихся не пойми чем сотрудников в НИИ, и в этот карательный список угодила Наталья Аркадьевна. Всё же в научном отделе она выполняла в основном две совсем не рабочие функции: поливала множество растений, большую часть которых она же и притащила на работу, и справляла дни рождения.

О, дни рождения! Начинался сбор денег на подарок и покупку тортика и прочей снеди. Двести рублей с носа или сто рублей, если ты студент нищий. Затем закупалась или откапывалась среди множества вещей на её столе поздравительная открытка. Эта открытка проходила через каждого человека в отделе, и каждый был обязан в ней оставить свою подпись какой-нибудь цветной ручкой или фломастером. В день Х эта замечательная женщина начинала готовить стол: нарезать бутербродики, яблоки и апельсины фигурно, тортик на части. Затем перед обедом часов в одиннадцать шло торжественное построение людей в линейку, растроганная Наталья Аркадьевна зачитывала стихи с поздравительной открытки, передавала слово начальникам поздравить именинника и после вручения ему открытки с собранными деньгами, наконец, приглашала всех ко столу. И как животные в Африке на водопой, все бросались с чашками наголо к закипевшему чайнику.

И я уже столько всего рассказал про Наталью Аркадьевну, но так и не описал, какая она. А она как раз из тех женщин, которые в Вотсапе или в Вайбере будут по каждому малейшему поводу присылать вам милые картинки-открытки и гифки с всевозможными цветочками, зайчиками, пчёлками.

У неё уже были относительно взрослые внуки, поэтому я дал бы ей за пятьдесят лет. Небольшого роста, приземистая Наталья Аркадьевна не казалась при этом старой. На вид – миловидная ухоженная женщина в опрятных брюках и кофточке. Крашенные в тёмный цвет жёсткие волосы кучерявились, их она держала длиной до плеч и иногда завязывала в хвост. Нос на круглом лице, как мне запомнилось, был с чётко выраженным надломом, с эдакой явной горбинкой. Глубоко посаженные карие глаза смотрели на людей с добротой и теплом.

Но самым главным было то, как она разговаривала с лёгким, кротким придыханием и какой у неё голос был удивительно мягкий и тихий. Слушаешь её – перед тобой одуванчик. Милый, добрый, с которого легко сдуть белые "парашютики" прочь. При этом я нисколько не сомневался, что при необходимости в её голосе могла звенеть сталь, которой каждый бы беспрекословно подчинился. Но эту сталь, видимо, она приберегала для непослушных внуков, а перед нами Наталья Аркадьевна представала беззащитным милым цветком.

В один позднеосенний вечер я и Наталья Аркадьевна остались в отделе одни и досиживали время до того счастливого мгновения, когда можно будет уйти. Разговорились, пока Наталья Аркадьевна потихоньку собирала вещи: ей осталось всего неделю отработать в НИИ до увольнения.

Наша беседа пошла про съёмные квартиры и арендодателей. И выяснилось, что сама Наталья Аркадьевна сдаёт свою вторую квартиру трём добродушным братьям узбекам, работающим поварами в ресторане. Моему удивлению не было предела: во-первых, не ожидал я такой обеспеченности от своей собеседницы, не пропадёт; а во-вторых, мне уже стало казаться, что у каждого коренного москвича есть по несколько квартир, которые они сдают приезжим.
Наталья Аркадьевна, до конца разоткровенничавшись, сказала, что даже её муж не знает, откуда у неё взялась вторая квартира. И попросив меня никому не рассказывать, поведала мне эту историю.

* * *

Жизнь в большом городе, конечно, не останавливается ночью, но можно сказать, что она начинается каждый день в шесть или семь утра. Раздупляют глаза осоловевшие люди, вливают в себя чашку кофе и выходят в жестокий мир на работу.
Тут их встречают у трамвайных остановок и станций метро дружные ряды уже открытых киосков (а дело происходит в нулевых до того, как была объявлена война засилью киосков). Они манят несчастных свежей печатной продукцией, тёплой выпечкой и другими крайне необходимыми утром вещами.

Благословенный поток потенциальных покупателей не оскудевает до половины десятого, но обиднее всего было бы пропустить самых первых пташек, поэтому продавцы киосков подтягиваются на свои точки уже в пять утра (некоторые – в полпятого), до шести принимают товар и раскладывают его, а с шести уже готовы торговать. Где-то днём придёт их смена, которая будет ловить возвращающихся с работы людей с половины семнадцати до девятнадцати часов, но до неё ещё надо дожить.

Наталья Аркадьевна искала любые пути принести деньги в дом. Не имея высшего образования и каких-то специальных навыков, она получала мизерную зарплату техника в НИИ. А с ней в большой семье, в которой недавно родился второй внук, конечно, не проживёшь. Нужно было зарабатывать деньги где-то ещё.
Тогда не было того маразма с обязательным "отсиди с восьми двадцати до семнадцати двадцати и неважно, что ты делаешь", поэтому сотрудники НИИ были относительно вольны во времени прихода и ухода. Наталья Аркадьевна и вовсе договорилась с нашим крайне необязательным начальником Виктором Филипповичем, что будет отсутствовать по вторникам и четвергам.

Освободившиеся дни она чаще всего подрабатывала уборщицей в разных фирмах и квартирах, но также и вышивала на заказ, и занималась другой работой, на которую ей повезло устроиться или договориться. Так, например, она стала подменять подругу в киоске с выпечкой на утренней смене.

Десять минут седьмого прохладного весеннего вторника. Глаза все – в кучку. Наталья Аркадьевна зевала, в очередной раз вспоминая, где какие лежат пирожки, что есть из газированной воды и из минералок, где располагаются сосиски в тесте – самый главный товар подобных киосков. Она не замечала подошедшего человека, пока он не постучал в окошко.

– Доброе утро, Света! Мне как обычно... Ой! – глаза мужчины расширились от удивления на мгновение. – Простите, тут обычно Светлана Игоревна сидит.

– Я её подменяю по утрам, – робко ответила Наталья Аркадьевна, – буду по вторникам и четвергам. Света с детьми нянчится, пока сын и невестка на работе.

– Дети – это хорошо... – проводил слова улыбкой на небритом лице мужчина. – Тогда давайте знакомиться. Меня зовут Сергей Иванович, но можно только по имени, а вас?

– Наталья Аркадьевна.

– Значит, Ната... Не возражаете? – спросил Сергей, но тут же, не дождавшись согласия, продолжил: – Приятно познакомиться. Я как постоянный покупатель уже. Мне, пожалуйста, вон ту бутылку Боржоми. А хачапури у вас свежие?

– Свежие, свежие, – кивнула Наталья Аркадьевна, доставая минералку, – час назад привезли.

– Тогда и его один тоже, – Сергей тщательно отсчитал нужное количество десятирублёвых купюр и положил их в монетницу, а в ответ забрал пирожок в полиэтиленовом пакете с бутылкой. – Спасибо, Ната, увидимся!

Не обманул. Сергей приходил каждое утро вторника и четверга до семи часов и покупал боржоми, а иногда и какой-нибудь пирожок, и всегда-всегда перекидывался словечком-другим с Натальей Аркадьевной. Выглядел он... одиноким и усталым. Лет за сорок, смуглый, темноволосый, с впалыми щеками и родинкой на правой скуле. Часто приходил небритым, порой придирчиво осматривал серыми как треснувший лёд глазами содержимое киоска, но покупал в итоге одно и то же.

Однажды он пришёл и долго стоял, мялся у киоска, не решаясь заговорить. Дрожали ладони, соединённые в замок. Уже и сама Наталья Аркадьевна, видя такое, вся распереживалась.

– Что такое, Серёжа? Что-то случилось? – спросила она, открыв окошко.

– Я... – мужчина понурил голову. – У меня нет денег, Ната, и я хотел попросить у тебя в долг тысячу четыреста рублей. На следующей неделе обязательно верну... Ох, забудь это всё, пожалуйста!

Наталье Аркадьевне было мучительно раздумывать об этом, ведь нельзя было кому ни попадя раздавать деньги, а Сергею они были очень нужны. Решение она приняла быстро:

– Подожди, Серёжа, – сделав запись в торговом журнале о должнике, она передала ему требуемую сумму из кассы. Если будет необходимо – вернёт туда из своих.

Мужчина, не веря, долго её благодарил и, уходя, ещё раз пообещал обязательно вернуть деньги в срок. И потерялся. Он не пришёл в четверг, как обычно. И не появился на следующей неделе. Тут Наталья Аркадьевна поняла, что была обманута, несмотря на хорошее отношение и у неё, и у Светы к Сергею. Оставалось только ругаться на саму себя за собственную глупость и плакать, что её добротой так воспользовались.

Однако спустя ещё одну неделю мужчина появился и, краснея от стыда, вернул одолженные деньги.

– Ты уж прости меня, Ната, – Сергей взял купленную бутылку боржоми и потупил взгляд. – Мне нелегко даётся зарабатывание денег, а меня тут обманули, и пришлось срочно искать другую работу.

А Наталья Аркадьевна уже и простила. Обошлось ведь. Да и ничего страшного не случилось.

– Если ты не против, Ната, – продолжил мужчина, – я приглашаю тебя к себе домой сегодня, посидим, чай с пирожными попьём. Ты меня очень выручила – я смог отправить сестре подарок на день рождения – и хочу тебя отблагодарить.

– Ой, если только сегодня днём после смены и то часик, Серёжа, – совсем растерялась Наталья Аркадьевна. – Мне мужу ещё ужин готовить.

– Сойдёт, – кивнул он со своей обычной грустноватой улыбкой.

Квартира Сергея оказалась в получасе ходьбы от её собственной, что по меркам Москвы было недалеко. Шла Наталья Аркадьевна туда с опаской, а то мало ли чего? С чего она вообще согласилась пойти туда? Как это может выглядеть со стороны? Самые разные сомнения грызли её, но она доверяла своим ощущениям и всё же пришла к нужному дому.

Сергей ждал Натальную Аркадьевну на лавке возле подъезда. Увидев её, он встрепенулся, поднялся и сопроводил гостью до квартиры на четвёртом этаже. Тут же он поставил чайник на огонь и достал из тарахтящего холодильника маленький тортик.
Наталья Аркадьевна осматривалась: квартира выглядела чистой, но пустоватой. Всё, что присутствовало в комнатах, было необходимо для более-менее нормальной жизни. А каких-либо украшений, растений или декора не было как факт. Только одинокая гитара в виде исключения висела на стене. Не хватало присутствия женской руки, которая наведёт повсюду уют. Об этом она и заявила Сергею.

Протяжно загудел чайник. Мужчина выключил огонь, и они стали пить чай. Сергей признался, что с женщинами у него не сложилось, потому что непутёвый был. Потому что попал на зону. "Ты только не бойся, Ната, – проговорил он, – это было по глупости." И дальше Сергей рассказал, как в девяностых, защищаясь, убил напавшего на него и его семью бандита. Убийство есть убийство – его посадили. Там он испортил себе печень, а как отбыл срок и вышел на свободу, выяснилось, что родители уже умерли, оставив ему эту квартиру, а сестра переехала за Урал.

Наталья Аркадьевна, чего таить, обомлела, не ожидая такой проникновенной истории. А Сергей махнул рукой, мол, хватит об этом, и достал со стены гитару, чтобы сыграть для неё пару красивых старых романсов... Уходила Наталья Аркадьевна в смешанных чувствах.

Их мимолётная дружба укрепилась. Они виделись по утрам вторников и четвергов, когда Сергей приходил за очередной бутылкой боржоми, и периодически Наталья Аркадьевна наведывалась к нему в гости. Она показала Сергею фотографии своих внуков и помогла ему чуточку лучше обустроить квартиру. Он ей читал стихи и играл для неё песни на гитаре. Так продолжилось до середины осени, пока всему не настал конец.

Наталья Аркадьевна была в НИИ, когда почти совсем под вечер запиликал её мобильный телефон. На экранчике значилось, что звонил Сергей. Она приняла вызов.

– Плохо... Мне... Помоги... – послышалось из трубки.

Наталья Аркадьевна тут же в панике кое-как собралась и – бегом к нему. Дверь в его квартиру была открыта. Она вбежала внутрь, видит: он лежит на полу, кругом алкогольным духом веет, наполовину пустая бутылка водки валяется рядом, а в руках Серёжа держит письмо. Она вызвала скорую и, когда те приехали забрать мужчину, поехала вместе с ним в больницу.

Оказалось, что от употребления алкоголя его печень совсем отказала и сейчас он находился в тяжёлом состоянии. Операцию назначили на завтрашнее утро, а до неё ему нельзя было ни при каких обстоятельствах пить даже обычную воду. Наталья Аркадьевна осталась в палате возле его кровати.

– Что ж ты так, Серёжа? – с тревогой спросила она.

– Сестра отреклась от меня... от бывшего зека, – ответил тот слабым голосом. – Ничего знать про меня и мою жизнь не хочет. Вот я с горя и...

– Глупый ты! – прослезилась Наталья Аркадьевна.

– Глупый... - вздохнул Сергей.

Он заснул, а следом за ним и она. В часу ночи проснулась Наталья Аркадьевна от того, что он её теребил за руку.

– Я пить хочу, – попросил Сергей.

– Нет, тебе нельзя! – воскликнула она. – Потерпи, осталось немного до утра подождать.

– Хорошо...

Четыре утра.

– Ната, воды, – Сергей был совсем измучан. – Дай воды, пожалуйста.

– Тебе нельзя, Серёж...

– А я не буду пить... Я во рту подержу и всё.

Наталья Аркадьевна посмотрела на мужчину и не выдержала его вида. Дрогнуло её сердце. Выглянула в коридор. Медсестёр не было видно. Она налила в гранённый стакан кипячённую воду и вернулась.

– Серёжа, только подержи воду на языке. Не глотай ни в коем случае. Ты меня понял?

– Да... – кивнул мужчина и вобрал в рот воду с чайной ложки.

Наталья Аркадьевна следила за ним, пока глаза сами собой не закрылись, и она не заснула. А когда проснулась, было уже поздно. Сергей не дышал. Не послушал её. Проглотил воду. Она позвала медсестёр и заплакала...

А ещё через некоторое время оказалось, что Сергей успел до этого составить завещание. И в нём он передавал ей свою квартиру, раз сестра от него отреклась. Так она у Натальи Аркадьевны и появилась.

* * *

Последний раз я увидел Наталью Аркадьевну уже весной, когда пошёл в МВидео покупать себе микроволновку и по пути внезапно встретил её на улице. Она куда-то шла с двумя полными пакетами и не заметила меня сперва. Я окликнул её, помахал рукой, а потом, узнав, что у неё всё в порядке, обнял и пошёл дальше. Вряд ли мы когда-нибудь ещё встретимся, хоть и живём не так уж далеко друг от друга.
___________________________
Прим. орг. Нотариально заверенное число знаков по счетчику GoogleDocs - 16675

Автор: Fiona El Tor [M] [offline] , 28.02.2022 00:19 1

Интересный рассказ: концентрированная жиза без перегибов. Мне, вероятно, зашло потому что многое из этого узнавалось – пусть ларьки у меня были в детстве, но я тоже мечтала там что-то купить, шлепая по утрам в школу, на работе я встречала таких вот Наталий Аркадьевн, и "уважаемый, выручи рублей десять", пусть и немного в ином смысле.

Читается легко, так что претензий к языку не будет.

К рассказу у меня собственно две глобальных претензии: первая – слишком большая прелюдия к основной части: львиная доля которого уходит на Наталью Аркадьеву и которое не даёт нам ничего, потому что дальше мы снова следим за личностью НА, и при этом не то чтобы смотрим на неё с другой стороны. У нас всё та же добрая и жалостливая бабушка двух внуков, доброта которой волею случая была вознаграждена.

Вторая претензия – в целом, непонятно, о чём у нас рассказ. Такой ломтик жизни, где одной тетеньке повезло. Причём, ну так повезло... она немножечко "помогла". Странно, что вопросов к ней после этого не было. Или она не созналась? В общем, жизненно, но как-то... в воздух и есть на самом деле серьёзные вопросы к финалу в плане морали.

Автор: Digital [M] [offline] , 28.02.2022 10:45 2

Есть такие чувства, о которых неловко и, наверное, ненужно открыто говорить. Одно из них — чувство острой жалости к слабому несчастному человеку: к покинутой всеми бабушке, к немолодой и одинокой женщине, к забитому сверстниками ребёнку, к опустившемуся инвалиду-алкоголику. Или даже не к человеку: к лежащей в луже книге с мокрыми страницами, к старому билетику, невесть зачем сохранённому в ящике стола, к открытке столетней давности, отправитель и получатель которой давно мертвы, к старому советскому радиоприёмнику «Спидола» — когда-то ценному подарку, а сейчас с отломанной ручкой настройки, невесть зачем пылящемуся в кладовке той самой покинутой всеми бабушки. Взглянешь на такое — и сердце сжимается. Это бессмысленное, не ведущее ни к каким поступкам сентиментальное чувство, поэтому о нём неправильно и, наверное, даже постыдно говорить открыто, но, как и всякое острое чувство, оно может стать толчком к творчеству.

Вот и здесь стало, заставило автора написать рассказ о человеке, в общем, бесполезном. Жила вот тётя Наташа, работала в НИИ. Пользы там особой от тёти Наташи не было, но и не мешала она никому: гифки с зайчиками пересылала, бутербродики на день рожденья коллег готовила. Жила как трава: ни пользы, ни вреда, ни смысла, ни истории. С Сергеем вот познакомилась. Это не «встретились два одиночества» (Наталья Аркадьена-то не одинока, у неё семья, внуки), а просто жалко стало тёте Наташе его, деньгами вот поделилась. Сама не ждала, что вернёт, а тот вернул. Сергей-то, вероятно, на тётю Наташу виды какие-то имел, пирожными угощал (как это жалко само по себе!), но вдруг обнаружил, что смертен. Такие дела. А, как умер, выяснилось, что он тёте Наташе квартиру отписал. Бывает и так. Всякое бывает. В такое верится. Не удивлюсь, если реальный случай пересказан.

Умрёт Наталья Аркадьевна, и дети-то ещё о ней будут помнить, внуки — уже нечасто вспоминать будут, а правнуки и вовсе никогда. Жила как трава и умрёт как трава, всё пропадёт: и гифки с зайчиками, и бутерброды для коллег, и квартиру перепродадут. И вот чего, казалось бы, о таких людях писать, кому они интересны? Да мне кажется, что о них правильней писать, чем о героях: о героях-то и без нас напишут. Найдётся кому рассказать, как очередной Зигфрид с пылающим мечом дракона победил; а вот о Наталье Аркадьевне не каждый вспомнит. Автор — вспомнил, автор молодец.

К сожалению, чтобы быть по-настоящему хорошим, рассказ должен был быть и написан хорошо. Здесь же всё довольно блекло: не рассказ, а пересказ — реального случая или хорошо, правдоподобно выдуманного, неважно. Вот чем хорош Бунин (можете закатывать очи горе, я уже начал и не остановлюсь), так это тем, что из правдоподобной, но очень обычной, не увлекательной истории, без захватывающих поворотов, без надрывной драмы мог сделать шедевр, насытив рассказ деталями, точными и небанальными образами, — всем тем, что мы называем «стилем». Ну в самом деле, вот история: поручик на пароходе встретил замужнюю даму. У них вспыхнула страсть, они вместе сошли с парохода на первой пристани, провели ночь в гостинице. Утром дама уехала, а поручик в ожидании следующего парохода гуляет по городу и томится. Конец. Или вот: едет немолодой помещик по тракту, останавливается на постоялом дворе и в хозяйке вдруг узнаёт свою бывшую дворовую, которую в молодости любил и бросил. Они грустно общаются о том, как прошла их жизнь друг без друга. Помещик сожалеет, что тогда не взял её в жёны, и уезжает. Конец. Похоже на то, о чём в этом рассказе? Я считаю, да.

А один рассказ так уж точно похож по фабуле на этот, только там именно что два одиночества встретились, зато и квартира упоминается. Называется «В Париже»:
ссылка
По объёму — примерно такой же, как этот: 16,5 тысяч знаков. Никто читать, конечно, не будет, но если всё-таки прочитаете, то увидите, как много может дать рассказу язык, как может — в отсутствие захватывающего сюжета-то! — насытить текст, придать ему красок, выразительности. Хотя бы вот это взять:
В магазине было светло, и его потянуло на этот свет из темного переулка с холодной и точно сальной мостовой.
Сальная мостовая — поди додумайся до такого эпитета, а ведь в точку сказано. И вот если бы в этом рассказе про Наталью Аркадьевну было вполовину того же, что у Бунина, — или было бы как-нибудь иначе, не по-бунински, но тоже красиво, выразительно, — это был бы великолепный рассказ, от которого я бы в восторге ножками сучил и по полу катался. Но тут блекло:
Наталья Аркадьевна осматривалась: квартира выглядела чистой, но пустоватой. Всё, что присутствовало в комнатах, было необходимо для более-менее нормальной жизни. А каких-либо украшений, растений или декора не было как факт. Только одинокая гитара в виде исключения висела на стене.
Всё описано, всё грамотно, всё понятно. А красоты нет, а удивления читателя от мгновенного узнавания точного образа нет. И без этой выразительности — это всего лишь жизненный рассказ.

И всё-таки автор молодец. Про маленьких людей у нас мало кто пишет, всё о героях больше. Не осуждаю тех, кто о героях, — это нормально, о них люди всегда писали и всегда писать будут. Но именно поэтому истории о маленьких людях выделяются на общем героическом фоне.

Автор: Очень Хочется Кушать [offline] , 01.03.2022 01:41 | Отредактировано 01.03.2022 в 03:34 3

^
Когда пост с критикой лучше самого рассказа.

Автор: Romay [M] [offline] , 01.03.2022 02:51 4

Странный рассказ. Написан он качественно, без каких-либо шероховатостей, без блистательных перлов, заставляющих хвататься за голову, но и без ярких эпизодов. Нельзя сказать и то, что он равномерно уныло-серый: здесь есть место и отстраненно-философским рассуждениям, и внезапно возникшей проблеме, и маленькому грязному пятнышку на общем вполне благообразном фоне. И даже не скажешь, чего нет: сюжет-то действительно жизненный, про “маленького человека”, такого, как большинство читателей, без излишних треволнений и без приключений. Здесь все на своем месте: и ларьки, и попытка ухватиться за любую работу, и сломанная одной судимостью жизнь... Да и сами “институтские” образы поразительно живые и правдоподобные: чего у автора не отнять, так это того, что он в несколько слов и событий рисует правдоподобные картины. Я видела подобные коллективы со стороны, и могу только согласиться, что ровно так оно и бывает.
И все же чего-то не хватает, словно перед нами не картина, а черновой ее набросок. “Блеклый” – сказал ОХК, комментируя рассказ. И верно – блеклый. Сюжет здесь нарочито, жизненно неяркий, как оно это часто и бывает, и, по-хорошему, должен был быть компенсирован красивыми, объемными описаниями, чтобы стать таким, что приятно следить не только за событиями, но и за прихотливостью слога и многогранностью написанного. Тут с таким богатством речи проблема. И дело, как мне кажется, не в бесталанности автора - писать он умеет – а в том, что он побоялся создавать яркие, хоть и небесспорные образы, чтобы не подвергнуться за них критике. Из за этого рассказ, неплохой, в сущности, становится хоть и жизненным, правдоподобным и вызывающим желание сказать “верю”, но все же излишне суховатым. И яркие, сочные краски его бы существенно улучшили.
Как итог, мне все-таки скорее понравилось, чем нет.

Стиль – 3,5/5. Грамотный язык, умеющий создавать правдоподобные образы, однако слишком блеклый.
Сюжет – 4,5/5. Сюжет простой, искренний, но совершенно убедительный и достоверный, без героизма, злодейства и вороха достоинств.
Соответствие теме – 1/1. Наше время читается в каждой строчке.
Итого: 9/11.

Автор: Francesco Donna [offline] , 01.03.2022 17:04 | Отредактировано 02.03.2022 в 09:13 5

Показать содержимое

Прелесть многих рассказов в том, что автор знает о чем пишет и, фактически, пересказывает реальную историю, либо компиляцию реальных историй, либо реальную историю дополненную некой выдумкой. Так сказать "документальный фильм" (надо предложить тему для конкурса). Серая серость, впрочем, поэтому мне такие рассказы не очень нравятся, ведь десятки подобных историй есть у друзей и знакомых, да и у каждого читателя.

Стиль: 4/5
Сюжет: 4/5
Тема: 1/1
Итого: Россия для грустных.

Автор: WarCat [offline] , 01.03.2022 18:41 6

16 тыщ знаков, полных печали.

Давайте сразу определимся. Вот это:
Я большую часть своего времени проводил в форумных играх на ДМе
наполняет меня презрением ко всему рассказу сразу. Без исключений. Если автор не способен оторваться в творчестве от своей собственной жизнь и том, как он её просаживает на сайте - не надо еще и писать об этом.

Ладно, проедем этот момент. Автор рассказывает про свою работку, зацикливает внимание на бесполезной пожилой тетке, и я уж думал, что под конец её работы он с ней переспит, и вот это был бы поворот... но нет. Вместо этого мы внезапно слушаем потаенную историю Натальи, и тут я должен отметить. Автор выбрал темой наше +- время. С него он определенно начал рассказ. Но внезапно он совершает скачок во времени, меняя лицо повествования, меняя время повествования, меняя акценты. Я вижу в этом жульничество - да, как бы от нашего времени все еще недалеко, но уже не совсем то оно. Более того, когда любитель боржоми начал рассказывать про свое прошлое, я почти ожидал, что мы сейчас провалимся еще дальше по времени. К счастью, это не произошло.

С другой стороны, если вся суть истории в рассказе Натальи, вся первая часть становится таки излишней. Весь этот текст сводится к тому, что автор не знает, откуда у нее квартира, и она рассказывает. Можно было вывести к этому иначе, или не выводить вовсе. Тогда финал опять же был бы менее предсказуем. А так мы заранее знаем, что это история не о том, как она работала в ларьке, а о том как она получила квартиру. Автор сам убил всю свою интригу.

Ну и о более личном. Вот эта фраза:
– Я... – мужчина понурил голову. – У меня нет денег, Ната, и я хотел попросить у тебя в долг тысячу четыреста рублей. На следующей неделе обязательно верну... Ох, забудь это всё, пожалуйста!
для меня кажется дико топорной. Когда у тебя так просят денег, тебе во-первых их точно не вернут, во-вторых, этому человеку еще учиться и учиться быть аферистом. Короче, режет и глаза и уши.

Ну и я из тех, кто не верит в истории про завещания за добрые дела и хачапури. Так что, для меня это не очень жизненная история, и скорее более фентезийная, чем иные прочитанные рассказы.

В целом - ок исполнение, читерство с темой, совершенно левое упоминание про ДМчик, и первая часть рассказа, совершенно не нужная и ломающая интригу остального произведения.

Автор: Black Dragon [offline] , 01.03.2022 20:01 7

Согласен, есть ощущение, что автор поделился личным опытом. И красиво поделился, читать было приятно. Но!

Вот тут и проявляется проблема. Эта проблема в том, что художественное произведение хоть и порождается жизнью, но само при этом жизнью не является. Художественное произведение должно содержать высказывание, иначе оно, парадоксальным образом, останется безжизненным. В художественном произведении должно что-то произойти, герои должны измениться, что-то понять, хоть что-то должно быть. Должна быть рассказана история!

А вот тут это нет. Рассказчик просто живёт, просто наблюдает за Натальей Аркадьевной. Да и сама Наталья Аркадьевна просто приобретает квартиру через смерть Сергея. Что она чувствует по этому поводу? Может быть она с Сергеем изменяла мужу? Как она пережила его смерть? Как объяснялась с мужем за внезапную квартиру? Не убила ли она Сергея на самом деле, узнав о завещании?... Многое можно нафантазировать, но в рассказе ничего такого нам не предлагается.
Такое ощущение, что для ней жив был Сергей — и хорошо. Умер — да и фиг с ним, поселим в квартире трёх узбеков и продолжим поливать цветочки в НИИ.
История недокручена.

А вот у Бунина, кстати, совсем наоборот (да, ОХК, я прочитал). Там история, там два одиночества нашли друг друга и изменились. И когда один умер, в боль второй — веришь. И тут дело не только в стиле, но и в искусстве рассказывать историю.

Как-то так.

З.Ы. Но рассказ всё равно было приятно читать.

Автор: SolohinLex [M] [offline] , 02.03.2022 14:17 8

Я читаю рассказы не ради кулсторей из жизни.
Написано-то хорошо, но зачем?

Автор: Ищущий [M] [offline] , 02.03.2022 15:17 9

Однозначно один из лучших рассказов на конкурсе. Почему... вот это сложно сказать. Эта рецензия не будет моим обычным скучным текстом — «экспозиция, образы...» — она будет другой. Этот рассказ сумел зацепить меня, и рецензия на него это скорее... состояние, настроение.

Итак, почему же это один из лучших рассказов?

Наверное потому, что это — рассказ-ностальгия по поколению людей, уже ушедших. По культуре, где продавщиц знают по именам, где одалживают деньги (и возвращают!), где ходят в гости, а в гостях пьют чай с тортом, где можно общаться с женщиной только как с другом, а вовсе не потому, что имеешь какие-то виды нецензурного рода...

Ностальгия по временам, когда люди были человечнее.

Потому я понимаю тех, кому рассказ не понравился — у многих людей именно то поколение, те люди, ассоциируются совсем с другим. Как ОХК сказал
Жила как трава: ни пользы, ни вреда, ни смысла, ни истории.
Да, в Советские времена многие жили как трава. Была вера в то, что происходящее вокруг — вечно. Что будешь честно ходить на работу, и может быть и не совершать каких-то великих открытий, а просто будешь честным и хорошим человеком — а потом выйдешь на пенсию, там уже дети и внуки не оставят...

Мне кажется, у многих ДМчан в семье была такая «Наталья Аркадьевна». Спрашиваешь ее, мол, чем всю жизнь занималась — а она скажет, мол, там работала, здесь, подробно расскажет про «коллектив» (так и скажет — коллектив, с каким-то уважением), вспомнит когда у каждого из тех, кого она знала лет сорок назад, день рождения...

А вот чем занималась? Да бумажки заполняла. Кому какое дело до бумажек... дело ведь совсем в другом.

То поколение — коллективисты по природе. Когда они едут в поезде, то непременно знакомятся с попутчиками. И если отправляются в санаторий в Кисловодск, то тоже находят других пенсионерок — из того же поколения... они никогда не остаются одиноки, есть в них какая-то внутренняя наполненность, которой они словно делятся со всем миром, но вот где источник этого их внутреннего спокойствия, где находят они столько веры в мир, в человечество, в то, что всё будет хорошо...

Они наивны. Они впускают «трёх» узбеков пожить в квартире (конечно, на самом деле там живут тридцать...), открывают двери улыбчивым молодым людям, предлагающим проверить газовую трубу, или поговорить о Боге.

Вместе с этими людьми прошла наша молодость. И что греха таить — они и правда часто вызывали раздражение, настолько казались они «не от мира сего». Дни рождения? Серьёзно? Да все знают, что дни рождения сотрудников это просто пустая формальность! Лаборанты в НИИ делают списочек для каждой лаборатории, завлаб поздравляет, остальные «присоединяются». Может быть на почту падает смска «сегодня у нашего ******* день рождения, не забудьте поздравить». А может не падает и ее.

Но вот эти люди стали уходить.
Один за другим умирают Сергеи Ивановичи, Натальи Аркадьевны, и нет больше их, и никогда больше не будет.
Их сменили другие старички — «шестидесятники», выросшие на советском декадансе, вошедшие в сознательный возраст, когда все стало рушиться...

Эти угрюмы, ворчливы. Если они собираются вместе то часто пьют. Как только в мире что-то происходит, они закупаются гречкой — так, на всякий случай. Один раз будущее их уже обмануло, и теперь они всякий раз ждут трагедии. Они — очень лояльные граждане и голосуют за Путина, потому что «если не Путин, то девяностые, а тогда такой

Показать шокирующий контент

был»...

Это уже другие люди.
Другое поколение.
Другая жизнь.

Более индивидуализированная жизнь, жизнь, в которой можно годами работать рядом с человеком и не знать, когда у него день рождения, как зовут его детей и куда он ездил летом. А в сущности, какое нам до этого дело? Нам с этим человеком не детей крестить.

Никто больше не подписывает открыток.
Все чаще люди предпочитают не звонить, а посылать в Вотсапе короткий «бряк».
«С ДР. Здоровья, хорошего настроения, всяческих успехов»

И дети наши уже не увидят в своей жизни свою Наталью Аркадьевну.

За минутку ностальгии по этому ушедшему вчера, по всем честным и открытым людям, которых вчерашний день унёс с собой — спасибо тебе, автор.

Спасибо.

Автор: Магистр [offline] , 04.03.2022 07:14 | Отредактировано 04.03.2022 в 07:19 10

Что я еще могу сказать... или комментарий "на посошок" от Фионы

У меня от рассказа осталось двойственное впечатление. Оговорюсь сразу, это профдеформация, и читатель, не связанный с медициной не будет триггериться на все то, что испортило мне впечатление.
Но по порядку.
Стиль рассказа неплох, даже хорош, я бы сказала. Тем досаднее выглядит та пара неловких мест, о которые я споткнулась.
Наталья Аркадьевна была инженером-расчётчиком, как и я, только второй категории. Но это формально занятая ставка с чуть большей для неё зарплатой. На деле она являлась техником отдела,
Я вертелась возле этой фразы, как уж, хотя в целом можно понять, о чем речь, но формулировка неудачная. Можно было сконструировать что-то вроде: "Наталья Аркадьевна на самом деле была техником отдела, но формально занимала ставку инженера-расчетчика второй категории, по которой зарплата была выше. "
В общем, мне было не то чтобы грустно, когда новый директор решил уволить две трети занимающихся не пойми чем сотрудников в НИИ, и в этот карательный список угодила Наталья Аркадьевна. Всё же в научном отделе она выполняла в основном две совсем не рабочие функции: поливала множество растений, большую часть которых она же и притащила на работу, и справляла дни рождения.
Получается, что рассказчику было в принципе пофиг. Но к чему тогда умилительный рассказ про цветы? Предполагаю, что было пропущено что-то вроде: "... но как-то не по себе", или я не понимаю чувств рассказчика, и это плохо.

Теперь про медицинскую часть. Оговорюсь, что вполне имеют право на жизнь оправдания вроде: "Рассказывала Наталья Аркадьевна, не очень образованная женщина, она могла все неправильно понять". Могла. И если бы ошибка в ее истории стала опорной точкой для ее переживаний, рассказ бы обрел другие акценты. А так – ну, это просто ни к чему не ведущие безграмотные россказни, что меня закономерно триггерит.

Поясню. Сергей, судя по микросимптомам, допился до острой патологии печени (опускаем тот момент, что за пару дней пьянства она не развивается, в конце концов, может, у него уже была длительно существующая проблема, которую он добил, или он хапанул палёнки), его везут в больницу и назначают срочную операцию на завтра. На фоне печеночной недостаточности. Срочная пересадка печени? О_______________о. Далее, ему запрещают пить, что вполне правильно. До операции пить нельзя, поскольку в момент наркоза мышцы расслабляются, пищеводные сфинктеры не держат, и всё, что есть в желудке, выливается в рот и затекает в легкие. Кислое желудочное содержимое в легких – смертельно опасное осложнение. Поэтому пить нельзя. Если он все-таки попил воды, то ему могут засунуть в желудок зонд толщиной в палец и удалить выпитое. Или отложить операцию. Но он чего-то вдруг от воды умер. И она себя винила. Он вполне мог бы умереть от печеночной недостаточности без всякой воды, но автор прибавил эту воду, и получается, что она виновата. Хотя на самом деле-то нет. Если бы эта ошибочная вина была обыграна дополнительно – было бы все законно и круто. А так... Но, повторюсь, это мои личные заморочки, не медикам наверняка зайдет без проблем.

В остальном рассказ мил, зарисовка - чек, жиза - чек, Наталья Аркадьевна живая, возможно имеет реальный прототип.

Автор: Fiona El Tor [M] [offline] , 07.03.2022 18:35 11

Спасибо за комментарии! =)
Это действительно рассказ-воспоминание. Наталья Аркадьевна реальна (хоть и имеет другое ИО), как и реален её рассказ мне истории. Правда, рассказывала мне это всё года четыре назад, поэтому многие детали я, увы, забыл. Например, обстоятельство получения ею квартиры (может, там не завещание было, а дарственная), так и болезнь Сергея и что к ней привело (беда с печенью то была или с почками, или с чем-то ещё? Я внутренне содрогался, что меня заклюют за недостоверную медицинскую подробность). В одном я полностью уверен: в моменте с водой, что её ему категорически нельзя было пить, что Сергей всячески упрашивал Наталью Аркадьевну дать попить, а в конце он сказал, что просто подержит её во рту, пить не будет, и этим убедил женщину. А к утру он умер.

К сожалению, дописывал рассказ второпях, в последний день и час, поэтому мне было не до того, чтобы проработать все детали качественно, чтобы они выглядели естественно, если где-то там я что-то не помнил. Это, конечно, не оправдание тому, каким вышел рассказ.

Зачем нужна первая "ненужная часть": задать атмосферу того, что эту историю пересказываю я вам, познакомить читающих со мной и с героем истории - с Натальей Аркадьевной - через призму моего личного восприятия. Поэтому язык рассказа я выстраивал так, как будто вживую всё это рассказываю, что это буквально рассказ. Хотя бы вначале. В контексте истории Наталье Аркадьевны описывать её и её характер мне было бы неудобно, более того, мне казалось важным, чтобы её читатели видели так, как видел её я, чтобы они могли услышать её рассказ так, как услышал его я. То бишь, я хотел полностью восстановить это воспоминание.

Это всё также привело к тому, что рассказ строился как пересказ, а не как художественное произведение. Поэтому каких-то плот-твистов тут нет, каких ожидаешь стандартно от художественного произведения. Мне казался настолько драматичным момент с водой, что ради него и написался рассказ.

Ваши замечания бесконечно верны. Да, рассказ блёклый. Увы, у меня очень плохо с художественной выразительностью, и я даже не знаю, как её развить, чтобы были сальные мостовые и вот это вот всё.

"Наталья Аркадьевна на самом деле была техником отдела, но формально занимала ставку инженера-расчетчика второй категории, по которой зарплата была выше. "
Да, я долго крутился вокруг этой фразы, но перефразировать её в таком ключе не смог. Спасибо!

Получается, что рассказчику было в принципе пофиг. Но к чему тогда умилительный рассказ про цветы? Предполагаю, что было пропущено что-то вроде: "... но как-то не по себе", или я не понимаю чувств рассказчика, и это плохо.
Да, в принципе было пофиг. Как человек - замечательная женщина. Но я просто соприкасался с ней по работе и каких-то дружественных чувств не испытывал, чтобы печалиться её уходу.

А так – ну, это просто ни к чему не ведущие безграмотные россказни, что меня закономерно триггерит.
Всецело понимаю, прости =С Так уж получилась, что история затронула медицинскую тему, в которой я не секу и которая могла быть мне рассказана недостоверно. А как-то проверить, что действительно могло быть, мне не удалось. За что купил - за то с некоторым досочинением забытого продаю.

Они наивны. Они впускают «трёх» узбеков пожить в квартире (конечно, на самом деле там живут тридцать...), открывают двери улыбчивым молодым людям, предлагающим проверить газовую трубу, или поговорить о Боге.
На самом деле всего три =) Сначала два брата, потом приехал третий, насколько я помню. Помогали ей вытаскивать диван однажды и стабильно угощали её пловом, когда она к ним раз в две недели наведывалась.
Хотя я тоже, когда она начала это рассказывать, опасался, что всё закончится тридцатью узбеками.

Автор: Romay [M] [offline] , 07.03.2022 19:55 | Отредактировано 07.03.2022 в 20:01 12

Так и думал, что история из жизни!

Автор: SolohinLex [M] [offline] , 07.03.2022 20:30 13

Да, в принципе было пофиг.
Тогда переход к части про цветы должен быть не "всё же", а скорее "несмотря на"
Иначе какой-то рассинхрон с рассказчиком возникает. Потому что "всё же" должно что-то пояснять, оправдывать, а оно выводит на противоречие.

Автор: Fiona El Tor [M] [offline] , 08.03.2022 00:33 14

Принято, понято =)

Автор: Romay [M] [offline] , 08.03.2022 00:56 15

Вверх