Голосование пользователя

- Ишь какой... - Я улыбнулся Шейку так тепло и искренне как только мог, и присел на корточки перед ним. Вспомнилась книга, которая лежала недочитанная с вечера.. Ей осталось всего-то десяток-другой страниц. Слова одного из героев запали мне в душу, и я никак не мог понять, почему? Любое могущество - уязвимо. Почему-то от этих слов делалось на душе легко-легко, словно ты камень падающий в пропасть...и никак не находящий своё дно, чтобы разбиться вдребезги. Я любил оттягивать конец хороших книг, но вечером обязательно дойду до конца.
Шейк умильно и громко облизнулся. Домашний зверь. Даже на еду не косится. Я почесал его за ухом - я знаю, это он любит.. Гладится любит. Пёс улыбнулся, скаля
свои клыки и показывая счастье. - Пойдём гулять, а, Шейк? Гулять? Только дай портфель разберу... - Я поднялся, и пошёл в свою комнату. На стуле, бережно прислонённый к спинке стула лежала статуэтка. -"Пожалуй стоит повесить объявление. Нашёл статуэтку, суслик, двадцать сантиметров ростом, звонить по номеру такому-то...Нет, бред."- Я поставил суслика на стол, и задумчиво хмыкнул, выпрямляясь. Затем щёлкнул по носу легонечко. - Ну и что мне с тобой делать? Ладно, пойду выгуляю Шейка. - и я неторопливо направился в прихожую, одеваться, обуваться и экипировать своего любимца.

Какая улыбка! От такой сердце начинает биться часто-часто, где-то совсем не там где ему положено, а внизу живота. Словно миллион бабочек машут своими легонькими крылышками. Мимо пролетают дома, деревья, сливаясь в сплошную серо-зеленую полосу, а перед глазами только улыбка и блеск глаз и хочется прижаться крепко-крепко, что бы почувствовать тепло тела сквозь кожу куртки. Услышать стук сердца. И только вечер остужает горящее лицо, пытаясь привести в чувство, вернуть к реальности, но так не хочется...
- Что? Домой? А да, пошли, - с трудом выталкивая слова прошептала Аня, - Кофе сварю...
Мелькает здравая мысль, что знакомить с родителями парня, которого первый раз видишь, как-то не совсем правильно. Хотя, что говорить о правильности, после того как прокаталась весь день и не заметила пролетевшего времени? Когда от одного взгляда начинают дрожать коленки и приходится закусывать губу, что бы не сказать "Поехали к тебе!" Ну хоть на это здравого смысла хватает!

Вся сила храма мощными потоками рванулась к Сильвии и девушка едва не закричала, чувствуя, как тело разрывает нечеловеческая мощь. Она с такой силой закусила губу, что бы удержать и направить энергию, что прокусила ее и рот наполнился соленой горячей кровью, но девушка не почувствовала этого.
Ей хотелось закричать, сжаться в комочек, но она едва не теряя сознание заставила храм подчиниться. Она слышала тысячи голосов и не слышала ни одного, она видела все происходящее в храме и за его пределами, не в силах различить того, что происходит вокруг нее. Сила богов бурлила, пытаясь вырваться из под контроля жалкого человечка, посягнувшего на то, к чему могли прикасаться только боги.
Сильвия неестественно выпрямившись стояла посреди храма, волосы, подхваченные энергетическими потоками золотым ореолом окружали голову, плясали огненным сиянием. Плащ крыльями трепетал за спиной.
... - Я с тобой... - то ли воспоминание, то ли чей-то до боли знакомый голос прошептал в голове, на мгновение смягчая рвущую на части боль. Девушка покачнулась, но устояла, видя как превращаются в камень астары, как разлетаются на миллионы кусочков чужаки, захватившие родной мир.
Боль отступила, схлынула, словно огненный вал, оставляя ощущение пустоты и облегчения.
Но для всего есть предел. И измученное избытком силы тело все-таки исчерпало свои возможности, в голове будто взорвалась неимоверно яркая зведа, девушка качнулась, колени подогнулись и, уже проваливаясь в благословенную мягкую темноту, девушка почувствовала нежность подхвативших ее рук.

... Сильвия очнулась, чувствуя щекой мягкость травы, ощущая запах цветов и земли. Она медленно открыла глаза и села, глядя на открывшийся перед ней совершенно незнакомый пейзаж...

После скоротечного бега, да и не менее скоротечной схватки Иртир дышал возбуждённым кабаном. -"Ух..Ух..Так...что у нас здесь? Что мы имеем?"- Жажда жизни спешила наполнить всего волшебника. От коленок, немного подрагивающих от пережитого, до острого кадыка который слегка выпирал, когда Самайн глядел в небо. Твари, крылатые, несущие могущественных соперников не стали нематериальней за время боя с ярахами. Напротив, эти существа подлетели куда ближе. -"Нет, не пронесёт...ни мимо столба, ни мимо стены."-
Парень обвёл взглядом окружение. Оно впечатляло. Немножко бешеный(как медведь, мучимый чесоткой) Кейван, попытался как следует припечатать за что-то пирелле. Внутренний разум посовещавшись с памятью и чувствами посоветовал к ним не лезть. Сами разберутся, не до того. Иртир попытался прокрутить в голове слова до этого - полезное умение, особенно когда слушаешь лектора вполуха, разговариваешь с приятелем, а потом ещё и отвечаешь раздражённому преподавателю последний абзац. -"Ага. Так. Аквил. Ящерица. Море. Ящерица. С хвостом. Теперь сундук. Перевоплотилась. В этот вот ларь. Ага."- Иртир посмотрел на шерстяное недоразумение. Нехорошо так. С прищуром. Явно прикидывая - не издевается ли? -"До пояса. Дремлик. Безумный? Как Кейван? Не! Просто сумасшедший. Мирный наверное. Ящерица. В сундук."- в голове уже сформировалась картина. Маг рисует на песке стилизованную ящерицу, делает маааленькую стрелочку направленную к слову "АКВИЛ", и ставит знак равно...маленький сундук. -"А в нём портал. Ага."-
Мысли превратились в маленький песочный вихрь, несомый по пустыне стремительной хитрости, пополам с чем-то подозрительно похожим на безумие. Или просветление? В конце-концов, что нам превратить какую-то рептилию в сундук? -"Интересно, а сколько бы конечностей было у такого сундука?"- Очередной небольшой валун оказался на пути маленькой жёлтой бури, и та застыла, явно пытаясь посчитать конечности у сундука. Явно нашла коса на камень. -"Ни одной."-
Во время этого краткого прояснения рассудка, Иртир понял что продолжает пялится на дремлика. Только уже не прикидывая, а просто так. Как студент на старое заклинание, написанное века этак три назад, в книге которая является ровесником этого несчастного заклятья, и всё это время провела не в уюте и покое а в сырой пещере.
-"Ага!" Наконец-то буря сумела прийти к консенсусу с камнем, и продолжить свой путь, стремительно набирая обороты. -"Вы все безумцы!"- Вырвалось наружу песчаным воем, зноем раскалённого песка. Глотку обожгло от крика, мигом разнёсшегося по развалинам, и должно быть изрядно напугавшим бедных драконов. -"Интересно как там они?"- Вопрос настолько заинтересовал мага, что тот отвлёкся от этого ковчега и глянул на небо. Нет, драконы по прежнему были там. Такие же равнодушные, такие же мощные. Парень повернулся обратно, к грешной земле. К грешным безумцам.
-"Ящерицу! В сун-дууук! В маааленький такой сундучок.."- бормотание стихло и Иртир захихикал. Мелко так. Противно. Руки у него затряслись. Мир в его глазах слегка смазался, теряя чёткость. Лицо неожиданно затвердело, превратилось в жестокую фарфоровую маску, которую этот верблюд, которому судьба под хвост насовала колючек, нацепил на себя. Маска растягивала губы в улыбке, но хотя бы не смеялась. -"Эй, вы! Там! Ящерицу! В сундук!"- Смешок. Как одинокая стрела. Первый вестник смертоносного града на поле брани. -"Свихнулся..."- прошелестело в голове человечка. Немножко грустно так, но без особой печали. Так говорят о старых вещах, когда они ломаются. Они вроде и работали, но хреновенько. А сломались, так новые купим... Давно пора.
-"Нет-нет-нет! Я не сбрендил!"- давясь смехом пополам с икотой прохрипел Иртир. -"Это мир сбрендил! Окончательно! И без-по-во-рот-но! Ну и"- тут он осёкся и покосился в сторону девушки. -"огородное всеведущее растение с ним!"-
Волшебник ухмыльнулся и подмигнул красавчику с шкатулкой. Так, что тому на секунду показалось, что парень не съехал ненадолго с катушек, а просто играет роль, написанную им же самим. Но в следующее мгновение прокудливое выражение лица словно смыло водой. Тёмной, грязной, гневной водой. Спалило в огне, страшном, ревущем огне, девятым валом надвигающимся на ослабший от происходящего рассудок. -"Хшсс!!"- Губы задрались, обнажая зубы. Лицо свело судорогой ненависти, а руки сжались в кулаки, да так, что аж побелели. Два таких не очень больших, но очень жёстких кулака. И жутко белых. Маг явно силился сказать какое-то слово, но из глотки, сведённой судорогой мышц выходило только шипение. Злое. В глазах какие-то бесы зажгли свои тёмные огни, и шея вся напряглась.
-"Не-на-ви-жшуу.."- простонал волшебник. -"Сссуучий потрох. Плюнуть тебе, да? Н-на!"- добавил он мгновение спустя. Рот словно сам по себе наполнился слюной и с каким-то детским восторгом Иртир плюнул. -"Харртьфу!"-
Комок слюны отправился в полёт к шкатулке, а Иртир уже долбанул в остатки стены. Кулаком.
Боль отрезвила его, и парень начал оседать на землю пробормотав напоследок очередную околесицу.-"Магистр пьян, и превращение в ящерицу не удалось."- Плюхнулся оземь. Словно сломанный лук выполнивший свою роль. Словно засов сбитый грабителями с амбара. Словно замковый камень, попранный сапогами захватчиков.
Осел. Огляделся ещё разок. Кое-как успокоился. Вытер рукавом проступивший пот со лба. С удивлением уставился на свой, всё ещё сжатый, кулак. Вспышка, копившаяся месяцами наконец сделала свой первый выстрел. И ушла. Вглубь человека. Копиться дальше. Или спать. Вечно. Как повезёт.

Самайн слизнул с чуток разбитого кулака кровь и совершенно буднично сообщил: "Солёная. Как морская ящерица." и подмигнул всем окружающим, задержав взгляд на дремлике.
Не торопясь улыбнулся, чуть виновато, но всё равно криво.
-"Простите пожалуйста. Уже отпустило."-
На помертвевшем от усталости лице странно смотрелась эта усмешка. Похожая на угревщуюся ящерицу, заснувшую на камнях. Такая же поначалу медлительная, хорошо видная...и через миг уже исчезающая.

Сотти осматривал помещение и прибывающих существ с все растущим чувством тревоги, но не за свою жизнь, а за то что происходило снаружи и за то, что заставило столько народу набиться внутрь. Он встал и вытянул руку.
- Что вы от меня хотите? Я действительно знаю одного аквила, который живет в морской пучине и он попросил меня прибыть на этот остров. Зачем именно я не понял, но вместе со мной была одна маленькая ящерица, которая превратилась в небольшой сундучок. Можете его взять, - тут он сунул руку за пазуху и достал шкатулку на воздух. - Вроде бы он подходит по размерам во в ту нишу, - он показал рукой на постамент, похожий чем-то на небольшой алтарь.

- Огненная чума! - Кейван привалился спиной к стене и медленно сполз на землю баюкая раненую руку, - тридцать демонов Железной горы! Мать вашу перемать!

Только добежав до храма он позволил себе покудахтать и попричитать. Самозабвенно позанимавшись этим делом ещё с десяток секунд, Кейван оторвал рукав рубахи правой руки, подтянул ноги к груди и стал быстро перевязывать рану, время от времени закатывая глаза к потолку и постанывая но уже сквозь плотно сжатые зубы.

- Дальше! Дальше! - Сначала пробормотал, а потом уже прокричал Кейван по мере того как голос крепнул, а сбитое дыхание возвращалось в норму. Слегка кружилась голова и по телу разливалась слабость, но не обращая на это внимания Дорман встал. И только после этого оглядел уже находившихся здесь существ.

- Двигаем! - Ещё раз повторил он.

Аэрлис немного оживился. Все это время он был словно спящая красавица, которой было побоку все, что происходит вокруг. Но вот их путь уперся в Лунный Храм. Тот самый о котором ходят легенды. Вадри внимательно смотрел на каждую колонну и оценивал каждый сантиметр строения.
- Величественно... - восхищенно прошептал Олдфокс.
Любоваться этим местом можно вечность. Кое кто скажет, что ради того, чтобы увидеть это место стоит даже умереть. Кстати а сколько раз Аэрлис был в шаге от гибели, с момента появления... в округах бухты Титанов? Трижды?

Вампир тряхнул своей рыжей головой, словно очнулся от кошмара. Прочь, прочь, прочь поганые мысли. Есть дела более насущные, нежели воспоминания о недалеком прошлом. Тут начался диалог между новоиспеченным командиром и дремликом. Свое веское слово также вставил и тот лучник, что не был пириэллэ, но был с ними.
- Вам страшно, а мне холодно! - почти что крикнул вадри, пытаясь не замерзнуть тут. - Слушай, - тут Аэрлис вытянул левую руку немного вперед, и она сразу же воспламенились - мне не охота, чтобы мною лакомились сатары и прочие здешние обитатели, а потому советую слушатся сего красавца, - в этот момент вампир указал своей горящей рукой на пириэллэ - иначе нам всем худо будет.
Вторая рука у Олдфокса была на рукояти меча. Он был готов.

Нда… Хейф представлял себе посланника куда более внушительным, хотя может это и было в планах какого-то там аквила, отправить кого-нибудь невзрачного и незаметного. Следопыт подошёл поближе и похлопал дремлика по плечу, - Мне тоже страшно и я тоже ничего не понимаю в происходящем, но я надеюсь, что пириэлле знают что делают, и если мы им поможем, всё будет хорошо.

Перспектива столкнуться с демонами бездны не шибко радовала Аэрлиса. Что тут говорить, если сами астары не питали теплых чувств к живым существам? Ну окромя наверное сатаров. Но и это было весьма сомнительным. Так или иначе, но Олдфокс решил присоединится к пириэлле. По большому счету другого выбора у него то и не было, но ведь осозновать что ты идешь на опасность по своей воле на много приятней для своего эго. А ведь гордость этого вампира была хоть и специфичной, но очень крепкой. Не один глупый поступок он совершал из-за этого весьма сомнительного качества... Но ведь жизнь это и есть череда глупостей случающихся за отрезок времени отмеренный Берлом.

Да и если взять грубо... это именно то чего хотел путешествующий маг! Он столько времени пробыл в порту города, пока вновь решился на путешествие, что уже успел забыть, что такое вкус настоящей опасности. Если не учитывать недавнее столкновение с марингами, конечно. Да и оказаться на одном борту с народом, который официально был уничтожен несколько тысячелетий назад - это уже само собой захватывающее происшествие. Потому вадри, как только высушил свои вещи, да и себя в придачу, начал приставать к пириэлле с вопросами. Разного рода. Ему был интересен быт и способ жизни. Немного разочаровавшись в том, что ему рассказывали эти представители народа, вампир принялся восстанавливать записи в своей промокшей книге. Это выливалось в то, что за время путешествия на лодке то тут, то там возникали пожары. После случая с пириэлле-женщиной-офицером, Аэрлисом и огненной розой(Олдфокс, как всегда конечно, хотел как лучше, но вышло как всегда. Благо офицер отделалась легким испугом), этому вадри запретили заниматься магией на этом корабле. Что было весьма благоразумным решением.

Весь остальной путь вампир просто бездельничал. Время от времени он "всплывал" то тут, то там, оказываясь в гуще компаний и смеха. В моменты когда находилось время для веселья - Аэрлис был тут как тут. Сыграть в кости на желания? Это проще простого. Нужно ли рассказывать о том, как издевались над Олдфоксом? Чего стоит одно только желание надеть сапоги на уши и в таком виде подойти к первому помощнику капитана и спросить как погода. На подводной лодке то...

Когда капитан дал команду всплывать, то все веселье закончилось. И Аэрлис тоже стал необычайно серьезен. Впереди их ждал холодный остров, Лунный Храм, и неизведанная опасность...
- Как раз то что нужно, в холодень такую-то. - прокомментировал решение Аскиона о пешеходном походе вадри.
Но делать особо было нечего, потому немного разогревшись с помощью магии, Аэрлис зашагал следом за пириэлле. Вампир внимательно разглядывал местность. И не упускал возможности поглядеть на своих спутников. А точней спутниц.

Вы не можете просматривать этот пост!

- Макар! - увидев в окне знакомую фигуру, закричала Софья, - ты не представляешь, как я рада тебя видеть!
Девушка подбежала к Царю, и звонко поцеловала его в щеку,
- С наступающим!!

Ванная.
Тесная клетка замкнутой комнаты. Густо насыщенная вонь разложения.
Болезненные тени жмутся по углам, затхлый свет, источаемый лампой дневного освещения. Само слово «дневное», учитывая тяжело набрякшие, отдающие нездоровой зеленью стены, выглядит смешным. Нет ничего общего у этих пакостных лучей, мерцающих трупными пятнами и оцинкованной стынью морга, со светом дня или солнца. Просто насмешка.

Нехитрая обстановка: раковина на фарфоровой ножке, зеркало, душевая кабина, махровые полотенца на крючке, прямоугольная лампа под потолком, резиновый коврик. Всё это спрессовано, слеплено, беспощадно вдавлено друг в друга, из-за чего возникает острое ощущение тесноты, и подавленности. Ведь присутствующим здесь вещам, катастрофически мало места, захлёбываясь беззвучным криком, вот и так и кажется, что утварь молит о спасении.
А впрочем, четыре утра, какая только дурь, не способна придти в это болезненное время, в воспалённый усталостью рассудок. Четыре утра…
Мимолётный взгляд в зеркало, -отражённое в неправильном свете лицо, больше походит на прорезиненную маску бесчувственного манекена. Быстрый кивок вниз, механически дёрнув за ручку крана, Айка пускает воду. Белая журчащая струйка деловито уходит в сливное отверстие, кажется ничего не забито.
Мимолётная тень. Свет моргнул на секунду, погас и вновь разгорелся с удвоенной силой, всё произошло так быстро, что даже и взглядом не заметить. Отмечено на уровне инстинктов, секундное затемнение и вновь светло. Слишком светло,
Закрыв кран, девушка нечаянно бросает взгляд, в тусклое серебро зеркала. Что-то неправильно, что-то исказилось: ловкие тени, незаметно переместившись, насмешливо набрякли в районе душевой кабины, матово- голубеющий пластик, кажется скрывает некую тайну. Молчаливо манит, требуя заглянуть в душ.
В сливном отверстии раковины, тоже изменения. Плещется где-то в глубине пластиковых труб, масляная жидкость, пялясь на Айку вязко-мертвенным взглядом, тёмного провала. На только что спущенную воду, совсем не похоже. Вонь густая- густая. До боли яркий, насыщенно-зеленоватый свет, мучительно бьёт по сетчатке.

Алойя встала в боевую стойку, не забыв выхватить охотничий нож. По сравнению с такой огромной черной тварью, дремлик был просто крохотной мышкой с кусочком зубочистки в лапах. Бежать было так же бессмысленно, как и драться, но дремлику не хотелось стать безвольной закуской. Поэтому целью Алойи стали глаза монстра. Стараясь держать в поле зрения пасть с острыми зубками, дремлик, издав боевой клич, бросилась в атаку.

ХМ девочки-Алекс повернулся к снегурочке и лисе -может чайка пока они там развлекаются?

Тополев:
Ближайшее окно, к счастью или сожалению, оказалось прямо рядом со входом. К счастью - потому что подскочить к нему можно было за пару секунд, к сожалению - потому что вылететь через него с разбегу не представлялось возможным, слишком мало расстояние. Пришлось остановится на секунду, задуматься о том, как лучше разбить стекло, которое может серьезно поранить. И сразу же за спиной раздался крик:
- Стой!
Крик этот не казался угрожающим или зловещим, только обеспокоенным. Рефлекс заставляет обернуться, и ты видишь, как на тебя не бежит, а несется старик. В очках, со спутанными волосами, одетый в непонятного цвета свитер и бесформенные штаны. Тянет к тебе руку, призывая остановится.
Понимаешь, что даже если разобьешь стекло, он успеет настигнуть тебя до того, как ты выберешься наружу.

Береснева, Ригул:
В странной попытке одновременно торопится и не спешить, осторожно входите в кабинет, ожидая что с секунды на секунду под ногами проломится пол или на голову упадет потолок. Однако, ничего этого не происходит, а испуганное сознание вопит о том, что здесь обязательно должно быть что-то не так. Светлое пятно фонарика дрожит, но освещает кабинет метр за метром. Наконец можно рассмотреть надпись мелом на классной доске. Это стих, написанный кривым детским почерком, а возможно и взрослым в спешке:

Когда в школе гаснет свет,
Когда звенит другой звонок,
Зверьё выходит на обед,
Для четверых вести урок.
Тут Саша волка победит,
Вонзив клинок ему в живот.
"Паук!" - Арина закричит,
Едва от страха не умрёт.
Вокруг Оксаны клубок змей,
И яда полны зубы их.
Но Ольге всех тут тяжелей

Здесь странное произведение обрывается, от последней буквы вниз ведет черта, пересекает край доски, продолжается на стене до самого пола. Фонарик послушно следует за этой белой полоской и обнаруживает под доской пятно багровой жидкости, от которого к выходу ведут такие же капли. Взгляд упирается в тяжелую дверь.


Арина:
Пес все так же спокойно преодолевает последние метры дистанции и останавливается. Шевелит ушами, значит слышит. Протягивает морду вперед. Животное настолько огромно, что практически доходит тебе до пояса. Обнюхивает твои руки.

«Привет, милая».
Как много можно почувствовать за несколько миллисекунд поворота головы… Неужели?! Неужели все закончилось? Неужели сейчас я смогу утонуть в его тепле и запахе, выплакать на его груди свою боль, спрятать ледяные пальцы в его ладонях? Пусть мы не пара, пусть он будет мне только друг, но мне так нужно немного участия, капелька человечности, то, что он может дать мне хотя бы в память о прошлом…
Поворот головы – стремительный и одновременно вязкий, словно смещающийся кадр… - он. Это он.
И он соскучился. По ней.
А я – только оборванка на его пути. Почему мы так бездушны?! Почему мы не видим чужой боли, и сколько раз, может быть, и я проходила с тем же равнодушием мимо чужой беды? С равнодушием и брезгливостью – вот, мол, очередная бомжичка…
За что?! Господи Боже ты мой, да за что же?! Почему всё это – со мной?!
Здесь, в глубокой тени величественного собора, в полушаге от его ажурных колонн это обращение самостоятельно вырвалось из сердца, как вой раненного зверя – «за что?».
А он - он! – уже уходит. И не побежать, не окликнуть. Потому что страшнее всего не остаться на месте, а увидеть его глаза. Его знакомые, любимые, родные глаза, исполненные презрения.
Обратный путь всегда кажется дольше. Босые ступни так остро чувствуют гладкую прохладу мощенной столетия назад мостовой… Холодно. Но холод – это анестезия. И только он позволяет решиться.
Я не хотела этого. Видит Бог, не хотела. Любую боль можно перетерпеть, любую неприятность переждать, время лечит, и впереди должна быть светлая полоса. Но – я не могу больше. Просто не могу, и все эти расхожие фразы остаются только набором слов, звуками, нанизанными на нитку. Я. Не. Могу.
Знакомый шепот и плеск, сырые от влаги ступени – Нева. Гордая река, унизительно зажатая в каменные русла. Нет, ты не примешь меня, моя Нева. И то, что я сделаю, будет куда более отвратительно и грубо. И еще немножечко пошло, как история из женского романа на развале.
Темная бутылка с запахом пива – остатки чьих-то посиделок у воды, еще не успевшие перекочевать в сетки старательных бабушек. Как унизительно, боже, как это унизительно…
Я брезгливо подхватила емкость за горлышко, и – почти наслаждаясь этим разрушением – с легким замахом ударила о каменный парапет. Колкие брызги стекла, липкие брызги пива – мой близящийся конец.
На самом деле я не хочу умирать. Мне жалко себя до терпких слез и обидно до желания выть. Неужели я заслужила? Неужели заслужила все это?... Но впереди только продолжение боли, а я больше не вынесу этой пытки.
Осколок стекла обжигает кожу, и я раздираю вены как истеричный подросток – поперек. Может быть, я все еще надеюсь, я так хочу надеяться на помощь, на то, что кому-то окажется не безразлично. Но кровь – такая знакомая горячая кровь, заливает запястье и кисть. Как жаль. Как жаль, что мне не хватило сил…

Жууужа давно мечтал чтобы его запечатлели в камне.... но не впечатали в него!!!
С ошарашенным видом бедный Дракончик вертел глазами туда-сюда, пытаясь выяснить обстановку и разглядеть всех персонажей возникших перед его домом.
Вот к нему подошел какой то пес. Или кот. А может енот?.. Нет, все таки ёж.
Как-то угрожающе понюхал и Жууужа презрительно взглянул на него. Зрачки превратились в узкие полоски:
"Только посмей тут нассать!"
Зверек то ли понял намек, то ли просто убежал по своим делам, однако ножки дракончика перестали быть потенциальным туалетом.
"Фуф..."
Дзынь!
Внутри Жууужи все похолодело. Глаза чуть-ли не вылезли из орбит. Этот звук он не мог спутать не с чем!
"Золотая тарелка! Вес 200 грамм, диаметр 20 см, инкрустирован 20ю брильянтами по 3 карта каждый!!!"
Свошш!
"ПРОВЕРЯЮТ НА ЗУБ!!! РУЧНАЯ РАБОТА!!! ВАРВАРЫЫЫ!!! Это же подарок от бабушки!!!"
Жууужа, поскольку был совсем маленьким дракончиком не мог самостоятельно грабить селения, и воровать сокровища. Поэтому его дружные драконы-родственники, подсуетились, и на каждый праздник присылают дракончику часть своих трофеев, чтобы малыш мог обустроить свое жилище по-драконьи. Тарелка, над которой сейчас мысленно рыдал Жууужа была подарком бабушки на восьмое марта!!! (Старая дракониха до сих пор считает, что Жууужа девочка, отчего в запасах дракона очень много чисто женских украшений).

Ну в обшем...Алекс обьяснил ситуацию царю и повторил вопросы Кати и стал ждать ответа

События на улице шли своим ходом, кто-то носился, кто-то на все лады проклинал захватчиков. Орала какая-то женщина и вопили дети. Трудно остаться спокойным в таком окружении и вампир мог смело собой гордиться ему это удалось.
Он быстрым шагом направился к стойке, где стоял старик и его сын.
-Из этого города есть ещё один выход? - спросил он, заметив, что сын трактирщика как-то странно на него взглянул он улыбнулся - мальчишка ты действительно думаешь что город устоит?.Нет тогда отвечайте."
одновременно с этим вампир смотрел на улицу и понимал он всё делает правильно. Останься он тут и умрёт ,как и большинство находящихся здесь.
"Люди слишком слабы и глупы, им не выстоять" - мелькнула где-то на задворках мысль.
Селфис не хотел покидать город, слишком давно он ждал возможности отдохнуть, но судьба играет против него

Всю дорогу Рита то молча и угрюмо смотрела на машины и столбы, то разговаривала с Катей, а один раз вроде бы даже и заснула под какую-то нудную песенку. Когда Новгород остался позади, девушка приободрилась, надеясь, что осталось недолго. Но увы, фортуна явно от них отвернулась. Лошадкино на карте найти не удалось. И уж совсем некстати заглохла машина. "В худшем случае, если машина не разглохнет, то можно пройтись пешком, - подумала Рита. - Жаль, конечно, что непонятно куда именно и сколько идти. И главное чтобы сугробов не было больших."

- Кто-нибудь умеет машины чинить? - спросила она у спутников.

- На дачу, - ответила Катя, распрямляя плечи. Вроде бы нужно было радоваться, что вся эта запутанная история наконец закончилась, но теперь в машине стало как-то пусто, и девушка загрустила.

Выруливая на трассу, она с ужасом представила, что сейчас в городе, наверное, уже пробки везде, а им предстоит проехать его весь, чтобы выбраться на нужную дорогу... "Остается надеяться, что нам повезет, и пробок будет минимальное количество... И зачем я вообще согласилась ехать за дедом морозом, если его нашли без нас? - рассуждала она, - но зато еще одного дедушку спасли..."

Включив погромче радио, она поймала какую-то веселую песенку и постаралась не думать о насущных проблемах.

Артур снял шляпу и потеребил указательными пальцами чуть поседевшие виски. Немного подумав, он медленными глотками допил то, что местные называют "пивом", после чего бесшумно поставил пустую кружку на стол, и одел свою красную шляпу обратно на голову.
Шум в таверне значительно усилился после последних слов старика. Насмешки. Слова, не заслуживающие внимания, издаваемые заплетающимися языками. Артур исподлобья окинул пронзительным взглядом весь зал. Двое "сосунков", коими охотник за артефактами про себя окрестил ретивых посетителей, приблизившихся к старику и с нескрываемый жаждой разглядывающих его, все так же стояли возле его стола. Оба заслуживали внимания: парень, у которого от сильного волнения потели руки и глаза пылали жаждой действий, явно был не так прост, как казался с виду... может, он отмечен знаком... Девушка с глазами, чистыми как слеза дракона, с ручным волком у ног... Кто они? Этот вопрос заинтересовал Артура, но не настолько, как ответ старика. Большинство остальных немногочисленных посетителей смеялось и веселилось, хотя по им глазам и было видно отчаяние, таящаяся в их душах. Но они старались держаться так, будто проблемы этого мира их не касались. Им так было проще жить. Им так было проще угасать. Они считали Лунный Храм легендой и не более того...
Артур поднялся из-за своего стола в тени и равномерными тяжелыми шагами подошел к столу старика, немного раздвинув в стороны двух молодых искателей приключений.
-Чтобы усыпить демонов Бездны понадобились совместные усилия трех народов, ныне сгинувших во тьме веков. - усмехнувшись, проговорил он. -Изгнать, я так понимаю, их еще труднее. И как же с этим может справиться угасающий человеческий род, старик?

- Не угадал, - криво усмехнулась Инна, подпаливая уже, кажется, четвертую сигарету за день и движением плеча сбрасывая руку верстальщика. - Санта всегда такой веселый только потому, что знает, где живут все-все плохие девочки.

Она задумчиво уставилась на тлеющую серым змием отраву.
- Что-то у меня настроение испортилось опосля встречи с дедушкой Морозом. Я хочу бухать. Или философствовать. Или сначала первое, потом второе... Господи. Почему мы вообще пьем? - Раздраженный тычок редакторского пальчика в нужную кнопку прервал стинговы стенания про то, "какие мы все хрупкие". - и вообще, Кедров, у тебя тут что-нибудь веселое или хотя бы энергичное есть на послушать?

— О, опять у меня ясновиденье проклёвывается, ты тоже слушала этот альбомКогда Воронцова начинает цепляться к деталям, это значит что она в замешательстве.
Я тебе не про состояние дорожного полотна говорил и не про музыку, а про образ дорожного прогресса, который тааак иллюзорно тащится по этому забитому тачками шоссе.
— Да ладно тебе Иннусик, это же всего лишь мимолётная фантазия и ничего больше. — Кедров примирительно тронул Инну за плечо. — На самом деле это ты у нас всемогущая и всезнающая злая-презлая редакторша. Чего не брякнешь под ударами твоих магических перчаток?
— Ну думаю Санта Клаус такой весёлый, потому что он как и я любит бухнуть и подозреваю что пьёт дедуня прямо со своими оленями у них подозрительно красные носы. У него ведь нет Снегурочки, которая бы пилила его, вот и спивается помалёху. Только бухает он на работе а я строго в свободное от неё время.

... и в этот момент все закрутилось каруселью с бешенной скоростью - уже почти упавший с подоконника предмет, вдруг, оказался в руках, но не успела она рассмотреть что это такое, сердце пронзило острая боль, будто в этот самый момент кричали, корчась в агонии тысячи людей. Сильвия, с искаженным болью лицом повернулась, успела увидеть Аскиона и в этот миг яркая вспышка, возникшая словно из ниоткуда, поглотила мир... Остался только свет, яркий, чистейший свет, выжигающий глаза... и Сильвия закричала...

- Да что ж за Х.... такая!? - почему-то как раз когда не можешь дышать, пытаешься сделать вздох. Где-то появившись, Кейван закашлялся, схватившись за живот и упав на колено. Впрочем, ругался он не поэтому поводу. Он снова оказался "где-то". Какая-то чёртова магия опять перенесла его куда. Да, чертовски вовремя и да, спасибо старику, что не стал обедом Спящих.. Или завтраком. Или ужином. Но всё же... гррррр.... как же бесило то, что не поинмаешь!

И опять коридор! Опять драный коридор! Из одежды только штаны, а из оружия кулаки и ноги! Вода в ключах голова на плечах. Хотя какие-то к тут ключи... Что ж, делать нечего - только вперёд.

Юркнув следом за Аскионом в темный зев пещеры, Сильвия на мгновение остановилась. После яркого света темнота пещеры казалась непроницаемой,
- Ты где? - шепотом спросила она, твердо решив не жадничать и подарить Аскиону свою сменную шелковую нижнюю рубашку, если он не бросит ее в этой темноте.

- Ну не ублюдок, нет? - сквозь зубы процедил Кейван, а потом резко изменил мнение насчёт Ришада, - он-то нет. Это ты идиот тупой. Пять наёмников! Да ты бы с одним бы едва справился, Дорман! Самоуверенный идиот!

Резко выдернув из-под плаща кинжал, он не целясь метнул его в одну из теней. Не очень-то и надеясь поразить кого-нибудь. Просто выйграть время. А до этого он медленно пятился назад, пытаясь нащупать на груди этот самый нож.

- Шестьсот золотых! Да эти молодцы стоят в три раза больше! Вот так дурак пытался оставить в дураках дурака и остался дураком сам! - Всё это уже на ходу. Резко развернувшись Кейван бросился бегом по какой-то широкой улице, спиной чувствуя преследователей. Нырнул в тёмный угол, ещё в один, снова выбежал на оживлённую улицу и помчался стремглав голову вперёд, по дороге опрокидывая запоздало возвращавшихся домой торговцев фруктами и прочим барахлом, ругаясь сковзь зубы и отчаянно высмматривая по сторонам удобные углы, где бы можно было скрыться от преследования. Мысль, что если он останется в городе, то не жилец неотступно преследовала Дормана.

- Томас, как же тебя нехватает! - процедил перепрыгивая через корзину и протискиваясь между двумя тостяками в богатых одеждах.

Уж он-то всё понял... этот бородатый плут всё понял. И промолчал. Нужно было быть слепым дураком, чтобы не увидеть и не разобрать значение следа ведущего в сторону от тропы. Однако дело было не только в деньгах, Кейван это сразу понял. И даже не в том, что он с Крайсом, по легенде, выпонили за стражей всю работу. Во взгляде бородача читалось уважение, которым он почтил и Кейвана и его погибшего друга, и даже мага-неофита. А уважение таких людей дорогого стоит. Кейван (как ему не без основания казалось) умел читать в душах людей. Именно поэтому он оказался в компании горячего здоровяка Крайса Киммариса, временами робкой, но невероятно мужественной Иримы и вёрткого и скользкого как угорь Томаса, с которым, как говориться, не пропадёшь. В их компании он чувствовал себя уютно и, как ни смешно, защищённо. Теперь же, впервые за долгое время, их компания распалась. Вечном сном уснул надёжный Крайс и где-то в милях позади остались Ирима и Томас, удачного им пути, а перед ним лежала дорога мести.

Сначала он решил, было, направиться в таверну и разыскать какого-нибудь мага, однако отложил эту идею на потом. Маг наверняка потребует денег - вот с этим то как раз у Кейвана было туго, а их альтернативное "услуга за услугу" мало устаривало Дормана. Мысленно прокрутив разговор с патрульными, он вспомнил нелогичный вопрос бородача о природном оборотне. Вот она, ниточка, вот откуда нужно начинать. Стража что-то знает. Об этом. кстати, может знать и весь город. Поэтому, прежде всего, Кейван отправился на центральную площадь города - потереться там, послушать разговры. может заглянуть на доску обхявлений, если таковая имеется. После же отправился на поиски стражей. Отыскав оных (и убедившись. что среди них нет патрульных, он напустил на себя бравый вид, высоко вскинул подобородок и подошёл к ним.
- А что, почтенные, говорят по окрестным лесам оборотень природный шастает!? Людей грызёт, коров режет!? - актёр из него был никудышный и Кейван об этом знал. Он очень, очень старался придать как можно больше убедительности этой сцене. Уверить, что он горячий искатель приключений "случайно услышавший разговор других стражей", если спросят.

Боль. Она возвращается. Всегда. Хлопья молодого снега разрушают свое незапятнанное молоко. Серость и страх окунает в прорубь с головой. Жадно чавкает реальность, размалывая тебя своей мясорубкой. Судьба. Безразличная, бездушная и жестокая стерва.
За эти дни что-то лопнуло внутри меня. Так лопается шарик, поднесенный к свече. Вроде и тепло, вроде и хочется еще поближе, но заманчивое золото превращается в смерть. Я, наверное, самый глупый человек на этой планете. Сколько раз подходила к костру, палила свои крылья, сжигала свои мечты, отползала назад в ночь, поскуливая и дрожа. А потом снова возвращалась. Мазохистка.
Марк подарил мне нечто очень важное. Дорогое. Счастье, которое бывает только в детстве. Улыбки, которые дарят только ангелы. Мечты, которые я склеила, как разбитую вазу. А потом забрал. И непонятно, по доброй воле или нет. Но от этого не становилось проще. Непонимание терзало меня еще больше, гася, как слишком наглую звезду.

- Ты хотела счастья? Дура. Оно недостижимо.
- Я хотела любви.
- Любовь предаст. Она обманет и потопит в слезах. Ей нельзя доверять.
- Замолчи…
- Это правда. Ты же знаешь. Каждое новое счастье обернется трагедией, задушит, задавит. Крылья обломаются, а потом ты будешь сидеть на подоконнике, глядя в метель, и рыдать. Рыдать не чувствуя, потому что чувства сгорели.
- Замолчи, это неправда…
- Правда. Каждый новый день ты будешь умирать. Снова и снова. Резаться об осколки, в которые разбились твои надежды. Смотреть в отражение и видеть там призрак.
- Нет, нет..
- Это делает любовь. Не верь ей. Убивай ее сразу. Почему ты не доверяешь мне? Обмани ее, или она обманет тебя.

Холодный подоконник. Впивается в голые ноги. А я не чувствую. Я ничего не чувствую, кроме той боли, что раздирает ребра. Апатия захватила меня. В руках чашка кофе. Без сахара. Без сливок. Черная, горькая жижа. Его аромат облаком обнимает лицо.
Пустая, одинокая квартира. Темные коридоры, которыми даже домовые побрезгуют. Может завести кошку? На собаку у меня времени не хватит, а вот кошку вполне. Хоть чем-то сгладить ту пустоту, что оставил за собой Марк.

Тяжелое, испуганное дыхание продолжало срываться с губ, растворяясь белесыми облачками пара в заглушенной фонарями ночи. Я стояла, словно театральный актер, обыгрывающий трагикомедию – рука прижата к сердцу, на лице весь спектр скорбных и диких выражений. А я все ждала, когда напуганное сердечко решит-таки вернуться назад, в свое гнездо. Но ему, похоже, было довольно приятно находиться в левой пятке.
Испустив протяжный, морозный выдох, я обмякла и прислонилась к двери кафе. Ноги дрожали, а мысли сменяли одна другую:
«Черт возьми, разве можно так пугать?!
Слава богу, это Марк…
Да я ему сейчас голову оторву и из нее снеговика сделаю!
Господи, спасибо, спасибо, спасибо..
Вот же находчив парень, да еще и подкараулил, да еще и с шарами.
А если бы у меня сердце слабое было?! Если бы инфаркт?!
Ой! Мороженное? Какой он милый.
Уххх, убить его мало будет, определенно. Нужно помучить сперва.
Да и куда мне торопиться. Он ведь спас мне жизнь..»
От этой абракадабры у меня резко разболелась голова. Да и какую реакцию выбрать я все никак не могла решить, ошеломленно стискивая пальчиками веревочки шаров и холодное мороженное. Вот ведь странный. В такой холод и мороженное. Именно эта мысль почему-то взяла верх, а еще лицо – детское, счастливое, неуместное.
Согнувшись пополам, я засмеялась, еле сдерживая истеричные слезы. Шарики начали подпрыгивать мне в такт. А без того обессиленные ноги вдруг подломились и я невольно схватилась рукой за плечо своего визави. Глянув на него из-под ресниц, я, срываясь, попыталась объяснить:
- Охх.. я… ты.. я так… ой…
Слова прерывались безудержным смехом, но я все-таки взяла себя в руки, прижала к груди мороженное и ярко улыбаясь, облицевала-таки свои мысли:
- Прости… прости, пожалуйста, я не сдержалась. Это так забавно вышло. Ты меня так напугал! Я вспомнила ту ночь на остановке, подумала, что опять кто-то нападать будет… у меня сердце до сих пор в пятках. А еще и не просто силуэт человека, а какая-то трехглавая гидра! Нет, ну представляешь…
Я еще раз хихикнула и решилась покинуть убежище козырька кафешки. Спустившись, я снова улыбнулась Марку, и запоздало поблагодарила.
- Спасибо. Я люблю воздушные шары. У меня вообще с детства мечта полетать на одном большом. И мороженное тоже люблю. Правда зимой его еще никогда не ела. А погулять – это запросто.

Воспоминание о празднике сделало внутри огромную, кровоточащую дыру. Одиночество. Оно прячется в углах и тоскливо подпевает метелям. Оно холодное и влажное, с большими, невероятно большими глазами. В его нутре скрывается вся боль человечества, все несовершенные дела, все проблемы, которые когда-либо затрагивали этот мир. Одиночество такое мощное, что поток его запросто смывает в пучину ледяной тоски.
Я встала из-за стола. Чашка опустилась на раковину, выпучивая свой беловатый бок с фарфоровыми цветами. Золотая кайма стерлась, и на ее месте были густые, тусклые пятна. Скрипнув стулом, я подошла к окну и присела на подоконник, отодвигая ржавую жестянку, служившую пепельницей. Я смотрела на огонек и темноту, но свет, льющийся из желтой лампочки на потолке кухни, сбивал, мешал, не давал ночи проникнуть в хлипкую квартирку. Поднявшись, я щелкнула выключателем, тихонько достала из куртки последнюю пачку сигарет и нащупала коробок спичек возле плиты. Снова усевшись на подоконник, я полуприкрытыми от грусти и усталости глазами посмотрела вниз, в темноту собственного дворика.
Потянувшись вверх – открыла форточку, которая с трудом поддалась своим заедающим замком. Стужа, вместе с колючей, снежной пылью и осколками зимы, ввалилась внутрь, осыпая меня серебром и холодом. Плечи вздрогнули, а пальцы моментально онемели. Ну и пусть.

Зима. Заморозь мою боль. Выжги своим льдом мою печаль. Замени сердце непромокаемой, непроницаемой глыбой. И пусть оно не бьется больше. Пусть не чувствует этой усталости от убогости и сырости внешнего мира.

Выдох обволок меня туманной дымкой. Дыхание стало прерывистым, частым. А глаза смотрели, не отрываясь, на дворик, на замурованные сугробами лавочки, на красный огонек сердечком. Дрожащие и онемевшие от холода пальцы не хотели послушно доставать примятую сигарету. Бледная палочка, набитая табаком, постоянно соскальзывала и пряталась в недрах коробки. Проказница, я ведь все равно тебя достану, зачем же ты усложняешь мою жизнь еще больше? Неужели весь мир ополчился против меня?

И пусть душа превратится в пленку, покрытую инеем. Пусть замрет кожурой, прочнее стали. Убей во мне человека, зима. Уничтожь чувства. Я так устала ощущать, утопать в этих эмоциях. Бояться и мечтать, любить и ненавидеть, уставать и причитать. Забери, заморозь, не хочу так…

Наконец сигарета сдалась и высунула свою белую мордашку. Подхватив ее непослушными пальцами, я воткнула ее в рот и чиркнула слегка отсыревшей спичкой. Не надо было их держать рядом с раковиной, сколько раз уже повторяла себе, но вечная забывчивость берет свое. Две спички с сорванными головками отправились в жестянку, а третью задул немилосердный ветер. Я с укором посмотрела на форточку, но тут же перевела взгляд назад во двор. Интересно, кто ты, неведомый паренек? Кому посылаешь сигналы и кто твоя незримая любовь? Спит ли она сейчас, или смотрит на твои старания так же внимательно, как и я?
Спичка загорелась и, удивляясь проворности окоченевших пальцев, я умудрилась прикурить.

Замети снегами. Укрой своим покрывалом. Я готова отдать тебе все, что у меня есть. Это ведь и не так много. Пусть умрет тепло, завывая раненной рысью. Пусть застынет в смертельной пляске живость и страсть. Все забери, заморозь, разбей вдребезги или просто выбрось. Оставь мне только ледяной покой.

Легкие наполнил дым. И лопнуло что-то в груди, отзываясь щенячьей тоской. Эта убогая, ущербная жизнь делала меня слабой, больной, раненной. Не оставалось сил ни на что. А ведь так хотелось и падать и страдать, и любить и радоваться. А получалось почему-то только падать и страдать. И то, не по теме.
Ветер швырнул в лицо выпущенный смог и глаза щипнуло. В уголках выступили обиженные слезы, а я растерялась – действительно ли они от дыма?
Раздраженно посмотрев на сигарету, я злобно потушила ее о жестянку, размазывая по донышку недокуренный бычок. Прилипла лбом к стеклу, вглядываясь во тьму. Голову ошпарило холодом. Никогда я не любила холод. Никогда не любила зиму, а сейчас я чувствовала почти физическую потребность в этом замораживающем стекле. Мне казалось, что это поможет, что замурует одиночество в айсберг.
Просидев так несколько минут и ощутив, что холод становится просто невыносимым, я потянулась рукой к форточке, намереваясь закрыть ее, принять душ (если конечно судьба подарила горячую воду этим вечером) и лечь в кровать (и не забыть поставить будильник, часов на шесть).

Войдя с мороза в эту обитель добродушия и тепла, первым делом я обратила внимание на аромат. Для меня всегда запахи были чем-то особенно важным. Веским. Я обожаю землянику. Она напоминает мне о тех нелепых, давно забытых минутах счастья, когда мы бродили всей семьей по лесу, и я с детским азартом собирала маленькие ягодки. Остановившись у входа, я даже прикрыла глаза от удовольствия, наслаждаясь знакомым, родным благоуханием.
Уют этой кафешки был почти осязаем, он вытеснял все страхи и проблемы, оставлял их далеко за окном, в метелях и сугробах. Но душевное равновесие, которое так внезапно накрыло меня пушистой волной, тут же сменилось растерянностью и застенчивостью. Эта компания, сидящая за столиком, была настолько сбитой и индивидуальной, что щеки мои вспыхнули от смущения. В горло пробрался комок, как будто я была тут чужой, неправильной, ненужной. Слишком сильно, наверное, я привыкла к холодной обстановке отчужденности на работе и теперь этот уют казался мне слишком нереальным.
Прижав к груди пакет с плюшками, я постаралась сжаться, теряя всю свою привычную активность и наглость. Сегодняшний день выбил меня из колеи, я слишком углубилась в воспоминания, что сделало меня похожей на потерянного ребенка. Но вот как вернуться к привычному состоянию я не знала.
Поджав губы, я чуть ли не силой заставила себя собраться, и смело посмотрела прямо в лицо парня, цепляясь за его глаза.
- Да, я… я увидела объявление и.. – Мысли снова спутались. Да что же со мной такое? Я перевела взгляд на молодую девушку с животиком, и мои губы коснулась непринужденная улыбка. Почему-то беременные всегда вызывают во мне самые приятные эмоции. Хочется подойти, заглянуть в глаза, и пожелать всего самого лучшего. С трудом сосредоточившись на парне, я продолжила. – Я работаю официанткой. Работала, вернее. С кем я могу поговорить по поводу трудоустройства?

От данного зрелища Альфина тихо ойкнула и села на пол. Меч звякнул об пол, нарушая мертвящую тишину. Возможно какой-то прожженый маг сейчас выл бы от восторга, обнаружив это... ценнейший артефакт, дорогу из посмертия. За нее многие отдали бы жизнь... что характерно, не свою. А вот Аль как-то об этом не думала. Она видела только своих сокурсников, уходящих в никуда. Совсем еще юных оболтусов, с которыми она столько лет обучалась и даже уже сражалась плечом к плечу.
"Кровь... огонь... соленая вода" Аль закрыла рукой рот, стараясь подавить всхлип. Кровь будет, огонь... будет, зря что ль она маг Огня... а с водой как?
-Ребята, стойте... не уходите. -в глазах защипало и по щекам скользнули капли воды...
Огонь... она выхватила из сумки бинты меднабора и конспект лекций... будет огонь. Слезы застилали глаза, Аль размазала их по щекам. Кровь... лезвие отлично отточеного меча легко разрезало кожу на ладонь и кровь закапала на пол. Вода... где ж взять воду?!! Девушка снова стерла с щеки теплую соленую воду... Вот и она.
Она бросила быстрый взгляд на зеркало... и, стараясь сосредоточится только на магии, скастовала в кучку бинтов и бумаги самое слабое из воспламеняющих заклинаний, огненную стрелу.

- Вот тупая птица, заорал Рин, так бы и объяснила что на спине таскать только умеешь, Рин решил пойти на отчаянный шаг, и полностью заморозить себя, чтобы эти уроды не смогли прогрызть... К весне наверное оттаю, подумал Рин, и сотворил заморозку...

Так, Жилин, спокойно, спокойно.. Ты его позже накажешь. Выдыхай. Выдыхай, блять! Мать твою!!

Стоя у выходя и видя каак этот инопланетный идиот спокойно поднимается и выходит, совершенно не запариваясь по поводу того, что только что чуть не разбил голову человеку Дмитрий совершенно же охуел. Даже на пару мгновений оперся рукой о стенку.

Спо-ко-ойно.. Зеленые, чистые и прозрачные моря.. мягко стыкуются на горизонте.. с голубой синевой неба.. Вдо-ох. Выдо-ох
Успоойвшись, Дима вышел в коридор.

Айка
Память услужливо подкинула не самые приятные картины из твоего обучения. Холодный подвал, цепи, хирургические инструменты. 2 стола, на которых закреплены "подопытные"- пожилой мужчина неопрятного вида и свежеоживленный труп с ближайшаго кладбища. Оба явно недовольны своим положением и пытаются оборвать удерживающие их цепи.
-А теперь, студенты, приступим к практическому занятию,- Базиль Альедари, ваш преподаватель по "Анатомагии" указывает на тела на столах. -Прошу заметить, наше сегодняшнее пособие абсолютно добровольно согласилось на участие в занятиях в обмен на... Эмм, скромную материальную компенсацию его семье. Итак, о занятии. Сегодня мы изучим в первую очередь влияние ядов на организм. Запишите тему.
В руках Базиля появляются скальпель и шприц с зеленоватым содержимым. Ловкими движениями он надрезает кожу на предплечье живого человека и осторожно подцепляет вену. Человек широко открывает рот, но не издает ни звука- заклятье тишины, несомненно...
-Обратите внимание, это так называемая basilica. При желании можно заметить движение крови внутри. А сейчас мы аккуратно введем содержимое этого шприца внутрь.- преподаватель прокалывает вену подопытного. Спустя несколько минут тот начинает задыхаться.
-И вот результат- яд действует. Но мы же пока что не хотим, чтоб он умер, верно? Кто нам может показать заклинание лечения отравлений? Альрик, вы? Отлично.
Спустя несколько минут все операции проводятся повторно, но уже на оживленном мертвеце.
-Как вы видите, ток крови отсутствует. Кровь не течет, яд не действует. Можно конечно подождать конца занятия, но и тогда наш пациент будет вести себя так же, как и сейчас, уж будьте уверены...-Дальнейшие полтора часа занятия вспоминаются смутно. Разрезы, швы, отделение тканей тела, изучение реакции на магическое воздействие, прочая ерунда...
Задумавшись, ты не заметила, как вышла прямо к гуляющему скоплению нежити, так что и речи о том, чтобы спрятаться, и быть не могло. Но, к твоему удивлению, мертвяки вовсе не собирались немедля бросаться на тебя с целью сожрать и разорвать на куски. Наоборот, они вполне приветливо с тобой беседуют, а один из них, высокий толстяк с наполовину сгнившим лицом, даже поинтересовался, не новенькая ли ты тут и не нужно ли тебе какой-либо помощи.

"Я сделал все, что мог.."
Прекратив бесплотные, бесполезные попытки вернуть к жизни Черного Зюрка поднялся. Еще раз взглянул на поверженного дракона и мощным рывком с места взмыл в небо. Мертвые драконы неинтересны. Все смертны. И в смерти нет ничего необычного. Самое важное это как умереть. С какими мыслями уйти в свой последний полет. И с какими эмоциями.
"Все когда-нибудь умрут..."

Одинокая берлога неподалеку от окраины леса
Цирилла
Глубокая нора в земле. С потолка свисают какие-то корни, в полумраке напоминающие бледных червей. Влажная земля слегка отдает гнилью. Когда-то здесь жил медведь, не пожелавший сперва делиться жильем с тобой, но после нескольких весомых аргументов все же потеснившийся. Картинка в дальней части берлоги, сложенная из его костей до сих пор украшает твое жилище.
Первое время после смерти ты пыталась жить на кладбище. Не потому что тебе нужен был отдых, нет, скорее по привычке, потому что ты делала это, когда была жива... Но могилы, в которой можно было бы укрыться у тебя не было и поэтому люди, иногда приходящие днем и местный призрак-идиот, помешанный на порядке в любое время суток дико доставали тебя. Не то, что ты с ними не справлялась( ну не считая бестелесного привидения, которое ты просто не могла поймать), но они просто раздражали. Ты видела страх в их глазах перед тем, как они умирали, но не это было худшим. Отвращение. Они боялись тебя, твоей внешности и поведения. "Монстр!"- кричали они, прежде чем навсегда затихнуть... Они называли тебя чудовищем, и самым ужасным было то, что они в действительности так считали... А этот беспокойный дух... Он не смеялся над тобой, не боялся тебя... Просто относился к тебе как к вещи. "У вас нет могилы. Вы не имеете права проживать на территории этого кладбища." Он говорил и другие слова, странные и непонятные, но смысл был в одном- "Уходи отсюда"
Устав выслушивать все это, ты ушла. Нашла себе другое, более дружелюбное к тебе место. Там никто не лез к тебе, никто не беспокоил... Пока ты не выходила на поиски еды...
Сегодня весь день ты слышала, как стучат топоры. Люди. Но их было много и связываться с ними не хотелось. Но сейчас стук затих, очевидно, люди закончили работу и расходились по домам. Пожалуй было бы неплохо перекусить...

Вы не можете просматривать этот пост!

- Да мы как бы, как раз охотиться.. На вас, - на всякий случай отойдя ближе к твердой земле пояснил Весе, огорченно разведя руками. - Уничтожители мы зловредной людям нечисти, - задумчиво продолжил парень. И запоздало поняв что сболтнул лишнего попытался исправиться. - Но это не про вас. Уверен. Люди в деревне пропадают. Ргы, вы что нибудь знаете об этом? - решив не дать мардолоку времени задуматься над объяснениями охотников о том что они тут собственно ищут, Лый поспешил направить разговор немного в другую сторону. Практика практикой. Но от пересдачи еще никто не умирал. А вот пропажи людей, решил Весе, важнее каких то рогов какого-то мардолока. Охотники - не убийцы. Сами пусть разбираются с разумными монстрами. Умники, леший их задери.
- Еще вопрос, если позволите, - как можно вежливее все-таки поинтересовался Лый. - У вас ваши симпатичные рожки не отваливаются случайно сами? *отошел еще на пару шагов назад*

Яну нравился этот лес и он вовсю наслаждался прогулкой, вспоминались родные места. Правда там лес погуще, да и повыше. Вместо белых воздушных березок, высоченные кедры да сосны устремляющие свои кроны к небу, а под ними уже где света побольше разрастались лиственные, то ли большие кусты, то ли маленькие деревья, деля между собой средний уровень. Самый низ занимали мхи и папоротник, резные листья папоротника скрывали землю практически везде, колыхаясь на уровне пояса, колыхаясь всюду морем, скрывая павших гигантов кедров, буреломы, а иногда и более неприятные вещи. А мхи это особый рассказ, вот где придолье для мшанниц, мох глубиной в метр, мягкий теплый и влажный. Иногда, смотришь торчит пуговка масленка, а начнешь доставать там ещё полметра ножки.
В общем, когда березки кончились, Ян лишь грустно вздохнул своим воспоминаниям и прищурившись от света осмотрел кладбище.
Вопрос про новые захоронения, он не успел задать, Лый опередил. Что и логично, скорее всего на таких и питался гнильник в первую очередь. Когда Вий повел всех по кладбищу Ян отстал немного и быстро нырнул в ближайшие кусты. Замерев на миг он прислушался и осмотрелся, ему не нравилось когда кто-то наблюдал за его превращением. Хотя крайние стадии не вызывали такого негатива, видимо дело было в беззащитности которую он чувствовал в этот момент. Сквозь густые ветки кустов слабо проглядывалось кладбище и фрагменты его товарищей, не углядев никакого подглядывателя он осторожно распустил тесемку штанов и скинул их на землю.
Закрыть глаза, сосредоточится...
Превращение занимало всего пару секунд. Как вспышка...
Вспышка боли. Более пластичные мышцы успевали изменятся вперед костей натягиваясь до предела, выворачивались суставы, менялись кости. Если бы это длилось больше секунды можно было бы свихнутся или помереть от боли, но слава богу это было как укол. Ян упал вперед на руки-лапы, когда подломились изменяющиеся ноги.
Наверное, из-за этого оборотни такие бешеные после превращений, и столько времени приходится учится терпеть перевертышам. Лет в тринадцать это почему то проще перенести.
Мир вокруг него изменился, старые краски исчезли, видимый мир стал серым, зато расширился мир воспринимаемый, наполнился новыми цветами и звуками за счет остальных чувств. Ян воспринимал теперь след немного в отдалении, где они прошли совсем недавно, он слышал товарищей на кладбище и множество мелкой живности в этих кустах, раньше таких безжизненных.
Он помотал головой отгоняя муть от превращения и нахлынувшей информации от обострившихся чувств. Подхватив с земли штаны он направился к друзьям.
Первые шаги ещё были немного неуверенные, но очень быстро контроль над изменившимся телом Ян востановил и уже в несколько скачков догнал группу.
Ткнувшись носом под колено Альрии он сгрузил у её ног штаны и отёрся щекой о бедро. После чего по новому уставился на Вия, воспринимая его новыми чувствами.
Здоровенный кот, с густой шерстью бело-серого цвета усыпаной черными пятнами-розетами, как сам Ян до этого веснушками. Принюхавшись он подошел и к Вию и обтерся и о его ноги, приветствуя таким образом.

-Э, дядя, ты это, епта...- Санек осекся, когда проводник прошел мимо. Был бы на месте Сан Саныча какой-нибудь лапоть- он бы несомненно огреб бы по рогам, но сейчас у гопника явно складывалось мнение, что огребет скорее он сам. Услышанное парня сперва заинтересовало мало- ну кому нафиг нужно что-то там читать, все равно хрень какая-нибудь как обычно окажется- но потом стало любопытнее. Во-первых, в последнем вагоне похоже можно было спи...ть что-то ценное. А во-вторых, намечался хавчик, и кажется на халяву.
Санек удовлетворенно развалился на сидении, изучая соседей. Девка, девка, девка... Опа, кажись лошок тот, у которого ноут был... Еще что ли пиз...лей ищет? Гыгы. Еще девка, и еще одна, ну и страшная же... Или... Бля, точно, нифер, чмо волосатое...
Разглядывание соседей Летнему быстро надоело и он достал мобилку. Воздух огласили первые звуки "angels fall first", за которыми незамедлительно последовал нецензурный комментарий, повествующий о том, какое же дерьмо слушают ЭТИ, а из динамиков заорал "Владимирский централ".

Андрей, Айка.

Айкин полукрик-полустон раскатился по бетонной коробке.
Словно отвечая на него, посыпалась пыль, миллионами крохотных десантников, наполняя воздух и в слабом пятне света, оформленном неровными краями зияющей шахты, показалось лицо мужчины. Встревоженное, решительное, словно окаменевшее. А в глазах - смятение и надежда.
Какие-то три метра отделяли Андрея от девушки на полу. Неловко подвернутая нога, закушенная губа, огромные родные глаза, наполненные отчаянием и болью, капельки пота на лбу - кажется он успел вовремя.
Где-то позади, в коридоре, перекатывая обрывки бумаги, пронесся сквозняк.

Я покачнулся и с трудом устоял на ногах. Все происходящее - не сон. Это кошмар. И об этом некогда раздумывать. Тело взорвало болью от резкого рывка. Я снова бежал со всех сил туда, где умирало мне сердце.
Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Пять песчинок вечности просыпалось мимо.. Ведь время так неумолимо равнодушно ко мне, к людям, ко всем. Ну же! Я все равно успею к тебе!

Когда Рольф подтащил труп к зубцам и уже собирался понимать послышался крик Оберона: "Отпускай меня, быстро!" Торри, конечно, выполнила просьбу оборотня.
- Ну как всегда! - недовольно крикнула рыцарь. - Гном! В сумке на лошади есть ракета! - произнесла она забраясь на зубцы. - Стреляй в небо! - закончила она, уже прыгая вниз.

Тори приземлилась как раз между перекидывающимся Обероном и парой орков, что хотели с ним покончить, пока тот корчился на земле, а тут раздался дикий рев - Бейн чем-то взбешенный перебрался через зубцы и рухнул вниз, накрыв собой троих - послышался хруст костей. Пока он вставал успел получить мечем по спине, но этого кажется даже не заметил.
Первое что увидел орк, когда встал это темная кожа Торри и рыжие волосы.

- Сколько ж он весит?! - тихо пробубниа она себе под нос, одной рукой пытаясь парировать атаки, а второй помогая Бейну подняться. Очередной удар оказался бы смертельным для девушки, если бы не остановивший его Оберон.
- А ты что за тварь?! - на секунду повернув голову заорала она чуть не рубанув его мечом, но вовремя остановилась, заметив что "тварь" ей возможно жизнь спасла.

Выглянувшая эльфийка не обранужила близкого противника: сначала липавая граната Рольфа, потом Оберон, Торри и Бейн - живая лестница была разрушена. Вместе с наемниками Лилит сделала очередной залп из арбалетов, немного расчистив территорию вокруг троицы, что была внизу. Пара наемников этого залпа правда тоже не пережила.

Айван наконец смог зарядить арбалет: он конечно же не был так туп, он даже все себе представлял правильно, но вот руки до этого его подводили, а вот теперь адская машина сжалилась над ним и была готова к стрельбе.

Синхр, обследовавший стену, к собстенной радости, не мог никого обнаружить, пока не заметил, что дальше по стене (метрах в пятидесяти) уже кто-то есть и, судя по его движениям, "кто-то" пытается поднять на стену себе друга.

Теперь наконец скудное освещение позволило понять кто же близится к вам с юга: три десятка всадников. Они мчались на полном ходу, некоторые держали в руках луки, другие какое-то холодное оружие.

Ты медленно открываешь глаза... Что такое ты не умерла, но какой то странный запах, как будто кто то сдох... Черт да это твоя волосатая подмышка, она как то увеличилась в размере... А где твоя грудь, ее нету вместо нее густые заросли шерсти и борода на лице... Подойдя к зеркалу, ты увидела небритого мужика с 2 метра роста, немного полного с огромным шрамом на лбу...