Голосование пользователя

Когда зазвучала музыка Нео подобрал веер и выпрямился. Его выбор пал на простой танец повествующий о круговороте года — весна, лето, осень, зима сменялись на сцене, вызываемые к жизни движениями актера. Вот его веер превращается в бабочку порхающую среди цветов, а вот он уже кружится в воздухе словно осенний лист.

Позы танцы перетекали одна в другую, Ноэ постарался сосредоточиться на плавности и точности своих движений, выбросив из головы все остальное. Но мысли не хотели успокаиваться и он никак не мог достичь внутренней пустоты — состояния хорошо известного не только актерам, но и воинам, например, во время фехтования.
Тогда он решил думать о милой Чио-сан, она сама была так же прекрасна, как цветок, о котором рассказывал его танец… Но вместо этого, мысли как-то сами собой скатывались в сторону Скорпиона, если Ноэ сейчас оступится и свалится к кому-нибудь на стол, вот тому радости будет.
Самурай обладал редким талантом вызывать раздражение, не произнося ни слова, лишь своим видом. Или взглядом. А может улыбкой?

Наконец, закончив свое выступление юноша склонился в поклоне, отдельно поблагодарив Ремики, тот и правда был не плохим музыкантом, будет жалко, если его сегодня убьют и вернулся к столу.

Мелодия все еще звучала, когда в общий зал вернулся Скорпион - без мечей, подпоясанный шнуром вместо пояса. Увидев это, Ноэ тут же пожалел о своей выходке, так как до того был уверен, что воин не оставит свое оружие ни при каких обстоятельствах. А теперь безоружный, тот становился легкой мишенью, если вдруг на постоялом дворе завяжется драка или появятся убийцы.
Да и его ледяное спокойствие разочаровывало, а Ноэ так надеялся хоть немного заглянуть под маску самурая.

Закончив играть актер вернул флейту хозяину.

- Болтливый язык - мое проклятье, Ремики-сама, но кто бы удержался на моем месте от вопроса, услышав такое начало!

Перед тем как ответить на второй вопрос Куи-Куи, юноша глубоко вздохнул обмахнувшись веером, кинув быстрый взгляд в сторону буси.

- Только ками знают, что на уме у моего господина.

Меж тем слуги Старого Санга засуетились. На отдельный столик была подана пища - уже знакомые всем сладкие рисовые колобки да несколько керамических бутылочек. Наметанный глаз мог определить те самые напитки, которые хозяин старался предложить всем и каждому за скудостью запасов провизии. Саке, сётю да сливовый ликёр.

В углах общего зала ближе к оконцам-бойницам затеплили угольные жаровни, а в голодное пламя очага подбросили пару толстых палок. К беседе да ужину наверняка должен был кто-то вот-вот присоединиться. Привычные к житью в домах с бумажными стенами да перегородками-сёдзе, ни самураи, ни простолюдины вряд ли подали бы виду, что что-то происходит. Но всё-таки топот со второго этажа доносился довольно долго и настойчиво.

- Хозяин - воздел руку вверх горец-ёбадзин. - Что там за суета? Али помочь чем? Неужто ребята зря камень волокут в Койо и стоит его определить тебе? Шуму столько...Третий этаж ночью возводишь?
Зверолов извинительно развел руки в сторону. Будто и неприлично делать замечания перед тем как самураи почтенные что-то изволят высказать, но пока их дождёшься-то и оглохнуть можно.

В отдельной комнате приходила в чувство Кицуки Чио. Уж и не ожидаешь от гостевого дома в эдакой-то глуши таких роскошных апартаментов! В носу свербило ароматом свежих бамбуковых циновок, которые на новомодный манер (всё-таки госпожа-следователь по роду деятельности общалась с придворными, а потому ведала что и как при дворах!) были покрыты толстыми коврами. В стене имелась небольшая ниша с горизонтальной полочкой. Дуб! В эдакой-то дыре! Кажется, хозяин изрядно потратился для украшения этого номера. Углубление, конечно, служило не для чего иного как для отправления религиозных ритуалов да обрядов. Здесь были капли от восковых свечей, отломки ароматических палочек да щепоти жертвенного риса с солью.
Противная от ниши стена была задрапирована простыми льняными полотнами не знавшими краски, но от того оттенявшими излишества убранства. Возле небольшого столика были аккуратно уложены горкой подушки с бахромчатыми оборками да приятными на ощупь кисточками.

Меж тем стоило спуститься в общий зал - от уха следователя не ускользнула ни единая деталь из бесед, правда, быть может это не то чем стоило бы хвастать. Да и старик-хозяин был столь любезен, что подал трапезу в комнату. Сейчас всего-то легкий вечерний перекус...

- У тебя дар - многозначительно проговорил Ремики Куи-Куи, ободряюще улыбнувшись Ноэ. - Не каждый из людей с положением и знаниями может разобраться в хитросплетениях моего мона.
Жирдяй распрямил плечи, а все его три подбородка при этом задребезжали будто студень.
- У меня был простой выбор - или принять волю предков или покориться пророчеству проезжего монашка. Я не чувствовал в своих руках силы, а делать работу Ремики плохо - лучше и не жить вовсе. Нельзя быть самураем наполовину, тайкомаши, хоть тебе этого и не понять...

Бард тронул струну от чего инструмент брянкнул что-то невразуметельное. Отложив на мгновение, толстяк сузил глаза щёлками, а потом будто фигляр и кудесник на карнавале явил маленькое чудо - он безошибочно и не подглядывая вынул из дорожной котомки флейту и сунул её в ладони Ноэ. Камешка с запиской в руках у него уже не было. Приосанившись, Киу-Киу продекламировал, давая знак Ноэ, чтобы он создавал мызкальное сопровождение.

Четвертая луна
Десять тысяч разбитых сердец
Лежат вдоль берегов осеннего канала
Разбросаны средь сливы лепестков