Голосование пользователя

Музыкальное сопровождение: ссылка

7 октября 308 года н.э. 19:41 по местному времени.
Пограничный город Пинторра.
Огненно-красный диск медленно опускался за горизонт, освещая черепицу на крышах аккуратных домиков Пинторры. Яркие блики искрились на смоле деревянных стен, резьбе балконных балясин, на медных флюгерах, что со скрипом вращались на крышах вокзала и соседних строений. Длинные тени, похожие на мягкий темно-синий плед, накрывали мощеную камнем дорогу, укутывали немногочисленных людей, стоящих на перроне, тянулись к дверям вагона, провожая припозднившихся пассажиров.

Для кого-то этот небольшой пограничный городок стал родным, а кто-то пробыл в нем всего несколько дней, не успев посетить трактир братьев Марси, музей Революции и многие другие достопримечательности этого славного места.

Проводник, мужчина в выглаженном сером костюме и аккуратной серой фуражке, захлопнул двери вагона. Город, нежащийся в лучах закатного солнца, остался там, снаружи. Остался доживать свои последние часы покоя.
-Поездная бригада «Касниера-экспресс» желает вам приятного пути!- громко произнес мужчина в сером, повторяя заученные фразы.- Во избежание травм, покидать вагон, во время движения паровоза, запрещено. Чай вы можете попросить в служебном купе. Попрошу вас занять ваши места- поезд скоро отправится.

Через пару минут прозвучал гудок. Вагон слегка качнуло. Состав пришел в движение.

7 октября. 20:32 по местному времени.
Пассажирский вагон «Кансиера-экспресс».

Выбрасывая в дождливое вечернее небо клубы густого дыма, поезд двигался в сторону вашей первой остановки- Крепости Освобождения. За окном проплывали деревушки и города. У них были разные названия, разное население, разная история. Неизменным было то, что оттуда бежали люди, спасая самое ценное, что у них было. Это напоминало своеобразный поезд, состоящий из повозок, телег, паромобилей и просто людей, тащивших на себе свои скромные пожитки.
Люди были напуганы и подавлены. Кто-то поговаривал, что все это из-за залежей ртути вдоль северной границы, кто-то говорил, что из-за наглости сенаторов, решивших «поиграть» в отдельное государство сорок лет назад. Правда, скорее всего, находится где-то посередине.
Вы сидите на мягких красных сиденьях, расположенных друг напротив друга, обитых грубой, на ощупь, тканью. За окном уже стемнело и единственный источник света- лампа с люминесцентным грибом внутри, стоящая на откидном столике, что расположены между сидениями. Теплый, дрожащий, бледно-оранжевый свет играет на эмалированных чашках, расставленных вокруг светильника, отражается в стекле, отделяющем вас от темноты, мягкой кистью вырисовывает лица попутчиков. Из приоткрытого окна дует прохладный осенний ветерок, приносящий с собой причудливую смесь запахов пряных трав и машинного масла, дождя и горелого топлива. Оттуда же (из окна) доносятся еле слышимые раскаты грома, прерывающие симфонию льющейся с неба воды, барабанящей по крыше вагона.

Лев не особо понимал, что он тут делает. Привыкший держать всё в себе, мужчина был не лучшего мнения о "мозгоправах". Но все говорят, что если в мыслях пошла трещина, то лучше обратиться к специалистам. А о конкретно этом человеке говорят как о лучшем. Именно такой нужен был Льву.
- Добрый день, док, - сказал мужчина, грузно усаживаясь на кушетку, - Моя проблема гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Она, например, никоим образом не касается моего лишнего веса или того, что мне бабы не дают из-за шрамов. Надеюсь, вы это сразу поняли? Потому что за такие бабки, какие у вас в прайслисте, можно было бы себе пожизненную шлюху взять, например.
Глубоко вздохнув, Лев лёг на кушетку, вытянув ноги. Он не хотел говорить, честно. Но не мог сдержать себя, как только открыл свой рот.
- Док, проблема моя состоит в том, - начал Хмельницкий, - В том что... Ну... Короче, она связана с моей предыдущей работой. Я бывший военный. Работал в... хм... в группе наёмников. Рассказывать вам всю историю не буду, даже если, как ваш брат обычно говорит, "ничего не выйдет за пределы этого кабинета". Оно всегда выходит, уж я-то знаю. Так вот, я за время службы убил много людей. Больше, чем вы можете себе представить. Всех я убирал по правилам. Среди них были и те, кто в конфликте не участвовал. Знаете, даже у ваших американский солдат бывают такие ситуации, когда случайная пуля превратит в кашу голову какому-нибудь пацану. Если верить фильмам, они навсегда запоминают их лица, всю жизнь страдают, трахают мозги другим и хорошо, если не кончают собой. Так вот, у меня таких случаев было много. Не потому что мы плохие солдаты, а потому что эти бл*дские горцы постоянно шныряют где попало. Помню даже пару идиотов-журналистов, моих соотечественников. Сукины дети, сенсации им захотелось. В моём ремесле, док, нельзя рисковать. В общем, такого говна навидался, что на всю вашу армию вместе с генералами хватит. Но мне насрать. Насрать на этих людей. Плевать, что там были дети, женщины и старики. Если была необходимость, я вгонял пулю в череп любому. По-началу было тяжело, но потом свыкся с этим. Стало на них плевать. Я их не знал, они не знали меня. Главное не смотреть в глаза, док. Так о чём это я? В общем, я был вынужден убить многих ради того, чтобы выполнить задание и в десятки больше, в том числе своих друзей.
Лев судорожно сглотнул слюну. Хорошо хоть не проболтался, что служил тогда офицером в постоянной армии. А с наёмников какой спрос? Ну вот и всё.
- В общем, я убивал незнакомых невиновных чтобы спасти жизнь своим друзьям. Когда долго работаешь с кем-нибудь, кто прикрывает твою жопу и спасает твою жизнь, близкие дружеские отношения завязываются так или иначе. Вот. А задания... Вообще жизнь такая сука, что может в любой момент вывернуться так, что единственная дорога будет вести только в жопу. В общем, нам дали чёткие указания, что делать с членами группы, которые не могут продолжить выполнение задания. И чтобы защитить остальных от моральной травмы, я принимал весь удар на себя. Мне приходилось убивать собственных друзей, которых я старался защитить, чтобы спасти остальных. Док, вы, бл*дь, даже представить не можете, какого это, собственным пальцем нажимать на курок и отстреливать голову собственному другу, который ещё неделю назад звал тебя на знатную пьянку.
Лев гневно сжал кулаки и снова сглотнул, зажмурив глаза. Прогонял от себя видения, призраков прошлого, что снова давали о себе знать.
- Каждый добивающий выстрел откладывался в моём мозгу и увеличивался будто **анная опухоль, которая требовала выхода. Их лица, их предсмертный взгляд, их последний слова... Я знаю, что все мы были морально подготовлены к подобным последствиям. Но по себе знаю, что глубоко в душе каждый надеется на лучший исход события. Я заставлял себя не смотреть им в глаза, убивая в них последние искорки надежды. И от этого мне становится ещё более х*ево. Я никому никогда об этом не рассказывал. Дома нельзя было, а жаловаться ребятам... Я обязан был вести себя хладнокровно. Я же, бл*дь, танкер спокойствия, сука! Ведь, если не я, то кто? А уж коли пойду ко дну, то утяну остальных за собой. Поэтому я никогда не принимал приглашения выпить. Боялся, что под градусом, меня прорвёт к **ени матери. А когда бросил эту работу, то не смог больше сдерживаться.
Уняв наступающую дрожь в голосе, Лев слабо усмехнулся.
- Я помню всех сослуживцев, кто пал от моей руки. Помню имена, лица, звания и дни рождения. С момент смены работы, я каждый год отмечаю день их рождения. Почему именно это, а не поминки? Не знаю. Может, мой мозг тупо не в силах был выдержать такого напряжения и попросту попытался "удалить" моменты их смерти из памяти. Говнюк оказался хилее, чем я думал. В общем, не знаю. Я время от времени думаю о том, что надо бы как-нибудь почтить день их смерти. Но руки постоянно не доходят.
Сделав глубокий вдох, Лев поднял голову и посмотрел на Риззо.
- Бл*, док, а ничего что я тут с матами? Честно, накипело просто п*здец как.

Антуан сидел в кресле и ел булку, которую он купил еще утром, запивая её вином. Ароматный запах хлеба повис в воздухе, а её пресный вкус разбавлялся пикантностью молодого вина. Доктор постепенно насыщался, а в купе с теплом родной комнаты и меланхолией сырого тумана за окном, создавалось ощущение уюта и защищенности. За окном светила чарующая желтая луна, и подолгу вглядываясь в неё можно было проникнуться атмосферой мистической и опасной ночи Инистрада.
Закончив с ужином Врач положил опустошенный бокал на подоконник и откинулся на спинку кресла разминая спину и устраиваясь поудобнее. День был тяжелый, но врач не хотел спать, недавнее заклятье давало о себе знать. Антуан не рассчитывал на то, что закончит свои дела так быстро. Не возникло не каких осложнений, к которым молодой доктор всегда был готов. Но и расслабляться тоже было нельзя, так как неприятности могут ворваться в твою жизнь в любой момент. Антуан снова всмотрелся в окно, но мысли его были в другом месте, врач обдумывал свои дальнейшие действия.

Вы не можете просматривать этот пост!

Аколит сидел на полу и разглядывал потолок. Ныла спина. Маг рассматривал находящуюся на потолке гексаграмму. Рисунок был очень сложен и витиеват, и от этого прекрасен. Именно из-за него Аколит на время утратил связь с Гобеленом."Прекрасная возможность узнать что-такое быть всего лишь чловеком. Ужасное состояние. Как они только могут терпеть такое существование? Все таки мои идеи были правильными. Всегда...". Аколит опустил голову погрузился в размышления. "Синдром Касандры. Так было с самого детства. Помню свой первый сон, мне тогда было 5 лет. Смеющийся человек опускает готэм во тьму. Это всего лишь сон Эдвард, сказали родители. Это был всего лишь сон, никто тогда и не слышал о джокере, а теперь это погань, магл рушит МОЙ город! С тех пор пор я видел сны каждую ночь, сны насилия и грязи, сны того, как испорчен людской род... И никто меня не понимал, никто мне не верил, даже Форнеус, Форнеус - мой родной брат отвернулся от меня. Он неповерил мне, не увидел истину и я оказался здесь. А между тем все стало так, как я говорил. В ту ночь перед заключением я видел свой последний сон за 2 года."
Аколит тяжело встал, опираясь на кастыль, мои тюремщики даже не удосужились забрать мои личные вещи. Его взгляд изменился с задумчивого на целеустремленный и уверенный. Аколит осмотрел всех присутствующих и громко произнес, привлекая внимание: "Дамы и Господа, я видел всех вас во сне..." Аколит снова оглядел свою аудиторию, подмечая архетипы и настроения(или скорее настроение) аудитории, крючок он запустил. Достаточно коротко и загадочно. Дело за малым.
-Ты. Да вот ты. За что ты тут сидишь?. Оратор призывающе выставил руку в сторону более сговорчивого по его мнению заключенного. Следующий шаг не дать аудитории закрыться, взаимодействовать с ней. Аколит начал расхаживать по камере вдоль заключенных, делая вид, что что внимательно слушает зэка и сопереживает каждому его слову. Пускай думают что участь того мага может ждать каждого, это заставит их слушать. По сути ответ был обсолютно не важен. Невинно заключенный? Бедняжка, пожалеем. Убийца? Мы все здесь такие, поддержим.
-Я уже два года нохожусь здесь. Два года унижения и отчаяния. Аколит поднес пальцы ко лбу и наклонил голову, подчеркивая то, как он страдает.
-Думаю вы испытываете сдесь то же самое. тут надо сострадательно обвести зал рукой, дабы показать, что чувства всех сидящих сдесь мне не безразличны.
-Жуткое невыносимое отчаяние. Как я вас понимаю... Глаза мага устремились вдаль, он представлял отчаяние. Но есть надежа мои друзья.
- Этого они и ждут от нас! Чтобы мы превратились в загнаных зверей, утратили веру и надежду, превратились в рабов. Аколит немного выставил руку вперед и медленно начал сжимать её в кулак.
-Вспомните кто мы! Мы маги! Вера наша оружие, поднимитесь с колен! обретите надежду!. Наш герой поднял руку вверх в призывающем жесте.
-У меня есть надежда! Я поделюсь ей с вами!. Дальше Аколит опустил голос. Интонация очень важна в нашем деле.
- Сегодня мы уйдем из этого места, сегодня мы обретем власть. Мои друзья снаружи уже готовы освобоить меня и вас друзья мои. Вы можете мне не верить, вы можете считать меня за безумца. Я не тороплю вас. Я лишь указал вам на дверь, войти ли туда зависит от вас. Аколит опустил голову, как будто ждал приговора и реакции зала.
-Это речь ничего не решает, я лишь посеял мем в их головы. Настоящее внушение будет когда свершится обещаное вселенной чудо. Лидер должен выполнять свои обещания

Эйб мрачно наблюдал за мечущимся из стороны в сторону приятелем. Его нервировали звуки вращающихся шестеренок. Парень вообще не доверял механистам, поскольку те в его глазах мало чем отличались от колдунов. Дождь барабанил по широким полям шляпы. Эйб зябко поежился. Черти бы взяли этот серый холодный город с его людьми-тараканами! Эйбу вдруг отчаянно захотелось вскочить в седло, ударить коня пятками и ветром промчаться по полю, чтоб в лицо бил воздух, пахнущий свежескошенной травой, лесом, пахнущий домом... Как нередко бывало, вместе с этими воспоминаниями о доме подкрались и другие, которые Эйб старался гнать подальше....

... Остекленевшие глаза отца на забрызганном кровью лице. Слабость, на колени в грязь, твари, кто?! Треск выстрелов. Хрип из надсаженных легких, не успеть! Алое зарево. Пылающий дом, полный ужаса крик сгорающих заживо лошадей. Двор. Неестественно вывернутое женское тело в грязи (мама?!?!), маленький, серый, вопящий сверток рядом с ним... И они. Пляшущий в руках револьвер. Рывок. Сжатый до хруста кулак, снизу, в изломанную ухмылкой морду. И каблуком в дергающийся кадык лежащей мрази. Опаленные болью ребра. Развернуться, ударить в ответ, нож послушно клюет горло врага. Рявканье ружей, господи, сколько их? Что-то бьет в плечо, снова бросает на колени. Бежать, бежать! Стой, трус! Но ноги сами несут мятежное тело, прочь, прочь из этого ада! Через забор, в лес. Мимо проплывает еще одно тело. Брат. В его спине - нож. В спине. Нож. В спине....

Эйб, не говоря ни слова, сорвался в сторону паба. Ворвался в двери, успев догнать тех двоих, что уносили труп. Так и есть - в спине "вепря" торчал тот самый тесак. Грубая деревянная рукоять, крест-накрест перемотанная кожей. Эйб осторожно высвободил нож и осмотрел лезвие. Сомнений быть не могло - только они так затачивали свои клинки, оставляя идущие сверху вниз зубцы на режущей кромке. О'Нилы. Палачи.
Парень вытер тесак об одежду усопшего, опустил оружие в карман и жестом отпустил оторопевших носильщиков. Подошел к стойке. Старина Полли, владелец паба, взглянул на него, так же молча налил полный стакан виски и отошел подальше. На всякий случай.
В голове Эйба сквозь кровавый туман пробивалась мысль - "Надо предупредить Феликса" Он залпом проглотил спиртное и двинулся обратно, туда где оставил приятеля.