Голосование пользователя

Убедившись, что все снова в лагере и в безопасности, Грумпус продолжил свое ночное бдение до самого утра, при необходимости подменяя дежурных, которым хотелось спать. Он много размышлял о своих товарищах по несчастью, ведь за каждым из них стоит собственная личность, собственная судьба, надежды и чаяния. Все они куда-то стремились, сев на тот злосчастный корабль, и всех их рок занес на этот остров, но ведь это только короткий отрезок пути, который им было суждено пройти вместе. И даже здесь как по-разному повернулись их судьбы!

Грумпус думал о книге, которая, без сомнения, и была тем злом, что он почувствовал из шалаша Горация. Да, безусловно, от нее нужно как можно скорее избавиться, но разве бывший писарь позволит это? Он уже попал под ее чары, и теперь добром ни за что не расстанется с ней. Позволительно ли отбирать ее силой только на основании своих ощущений или это само по себе является насилием? Нужно поговорить с Горацием.

Грумпус думал о Курогао и его странной способности превращаться в диких, пугающих существ. Не повредит ли это его душе и рассудку?

Грумпус думал о Райтоне и его новообретенной склонности к изобретениям. Чудесные механизмы могут оказать немалую помощь в выживании, но не таится ли в них самих угроза? Что, если расчет окажется неверен, и творение обратится против создателя?

Грумпус думал о славном пареньке Ивасько и его дружбе с гордым и отважным котом. Эти двое не вызывали у него опасений, но в тихом омуте, как известно...

Грумпус думал о бесстрашном лесорубе Саймоне, который в последнее время превратил свое орудие мирного промысла в смертоносный инструмент разрушения. Сможет ли тот вернуться к прежнему себе, когда опасность минует, или вся его будущая жизнь будет связана с кровью и смертью?

Грумпус думал о Кряпсоте, и его наполнила радость за этого рассудительного и спокойного человека, воплощение здравого смысла, который, единственный из всех, остался верен себе даже на пороге смерти. Паладин вновь поклялся себе, что без колебаний отдаст жизнь за то, чтобы новый грушевый сад когда-нибудь украсил собой чье-то мирное поле.

Чёрная Смерть пребывал в нерешительности. Что-то было не так с этими чужаками. Чужой кот вёл себя неправильно. Странная двуногая дичь вела себя неправильно. Единственное адекватное существо на всей поляне — маленький котик. И откуда вообще взялась эта поляна? Вчера же ещё её не было... Хищник уже сто раз пожалел, что ввязался во всю эту чертовщину, и рад был бы поскорее уйти и забыть это безумие, но он не мог потерять лицо.

И тут он почувствовал запах. Запах растерзанной добычи. Повертев головой, он заметил на берегу тёмную громаду безжизненной туши. Смерть-с-неба! Но это невозможно! Никто не может победить смерть-с-неба! Только Тому-кто-живёт-в-лесу это удавалось, и то однажды. Так-так-так, надо поскорее уносить ноги... Чуть поодаль Чёрная Смерть заметил ещё несколько туш. Духи Леса, да они их даже не едят! Кончик его хвоста нервозно задёргался. Не едят... А ведь это решение... Если Чёрная Смерть заберёт у чужаков их еду, это однозначно покажет, что он главнее. А если они бросили её гнить на берегу, вряд ли они станут её защищать.

Решительно развернувшись и старательно не обращая на чужаков никакого внимания, кошак подошёл к туше птерозавра впился в неё зубами, понатужился и потащил её в джунгли. Как бы невзначай по широкой дуге обходя лагерь.

Всё же просто. С модификатором −1 к броску
шансы выкинуть 10+ = 3/36 ≈ 8.3%
шансы выкинуть 7–9 = 12/36 ≈ 33.3%
шансы выкинуть 6− = 21/36 ≈ 58.3%

А Грумпус, обессиленный усталостью и переживаниями, так и уснул, незаметно для себя, распростершись на жестких камнях. И снилась ему Мирка, живая и здоровая, но почему-то она парила в воздухе, и от нее исходил золотистый свет. Не веря своим глазам, Грумпус поднялся на колени и протянул к ней руки, но она лишь со своей фирменной задорной улыбкой вручила ему нечто, напоминавшее сферу из чистого сияния, которая неотвратимо притягивала его взгляд, да и скоро он сам оказался окружен бесконечным мягким светом. Густой мощный мужской голос послышался словно бы со всех сторон:
— Встань и иди, Грумпус, сын Вумпуса.
— Но...
— Этот свет теперь вечно пребудет в твоем сердце, и ты будешь носить его с честью.
— Но я...
— Ты научишься и познаешь.
И голос продолжал наставлять, равномерно и сильно, глубоко впечатывая каждое слово в истерзанное и отчаявшееся сердце Грумпуса. И тот постепенно наполнялся покоем и уверенностью...

***

В лагерь Грумпус пришел уже ближе к рассвету. Умиротворение на его лице могло бы вызвать опасения за его душевное здоровье, но словно бы теплая волна спокойствия исходила от него. Он просто улыбнулся дежурному, и знаком показал, что готов того подменить. Ведь он больше не нуждался во сне, пище и воде, пока исполнял свою Священную Миссию - вернуть выживших с корабля к людям живыми и здоровыми.

Раз все поели и обогрелись, пришло время для одного печального дела, которое Грумпус желал совершить сам, в уединении. Он молча поднялся, дошел до лежавшего поодаль тельца, казавшегося сейчас таким маленьким и беспомощным, поднял его на руки и понес к месту упокоения. Она желала попасть в Новый свет, а теперь будет вечно покоиться на этом острове. Сердце снова сжалось от невыносимой тоски.
Найдя укромное местечко с мягкой почвой, Грумпус принялся руками разгребать землю. Он работал, не жалея себя, чтобы приготовить как можно более уютное место для ее последнего приюта. Аккуратно пристроив Мирку в неглубокой яме, он прочел в уме молитву собственного сочинения, быстро забросал могилу землей и соорудил сверху что-то вроде надгробия из валунов. Закончив свое скорбное дело, он упал на камни сверху, и тело его содрогнулось от сдавленных рыданий.