Голосование пользователя

Бой закончился. Орки, вереща и бросая оружия, уносили ноги. А конница нещадно втаптывала тварей в землю Пустоши. Борей устало опустил щит и вернул фальшион в ножны на поясе. Кровь на лице запеклась, сомкнув веко на левом глазу, а рана на руке еще кровоточила, но куда меньше.

Он добрел до Гонтрана и опустился возле тела на одно колено. Проверять, бьется ли жилка на шее, гоня кровь по телу, смысла уже не было. Стеклянный, пустой взор направленный в небо и залитая кровью земля, говорили сами за себя. Ландскнехт провел ладонью по лицу товарища, закрывая его глаза. Жест уже ставший привычным за столько лет. Но легче от этого не становилось. Еще будучи зеленым новобранцем, Тинг слышал от ветеранов баталии, что к этому привыкнуть нельзя. Это у благородных аристократов и рыцарей, смерть на поле боя была честью, о которой будут помнить потомки. Только вот для простого пехотинца смерть была просто смертью. Его не вытащат из груды тел, не омоют и не опустят в родовой склеп и не внесут имя в баллады. Пехота на то и пехота, ее не считают.
Найдя на шее Свирепого амулет, Борей вложил его в холодную ладонь и сложив руки на груди мужчины. Прочитав короткую молитву, он поднялся на ноги. Неизвестно, смогут ли они похоронить погибших и, потому, это было пока все, что он мог сделать.

Вернувшись к гному, закинув по пути щит за спину, Тинг похлопал Ярпена по щекам. Эффекта это не принесло. Гном лишь засопел еще громче, давая понять, что за его жизнь можно особо не волноваться. Крякнув от натуги, наемник воздрузил друга на свои плечи и понес к обозу. Нужно было уложить гнома в повозку и заняться своими ранами. Вокруг шли наемники, тоже возвращаясь к обозу, для отдыха и лечения.