Голосование пользователя

Прежде чем приземистая, похожая на каменную глыбу фигура успела среагировать на появление Азриона, как вспыхнуло яркое пламя. Дуэргар, а более в этом не было сомнений, неловко подпрыгнул и взмахнул руками, сбрасывая загоревшийся плащ... В ту же самую секунду из темноты вынырнула Лидия и с поразительной точностью пронзила подземного жителя двумя клинками. Бурая, почти черная кровь брызнула из перекошенного рта. Продолжая гореть, поверженный враг упал на спину. Бой начался. Тяжелые арбалетные болты полетели в кволлийку - дуэргары начали методично отступать, прикрывая друг друга. Звон железа о камень зловещим эхом разносится по шахте. Сами же стрелки безмолвствуют. Вдруг откуда-то донесся низкий, рокочущий говор и в сторону Лидии устремилась фосфоресцирующая стрела. Доспехи Мага вновь сослужили добрую службу и отвели даже этот смертоносный снаряд, однако вражеская волшба взорвалась снопом кислотных брызг, увернуться от которых уже не было никакой возможности. Выпустивший заклинание дуэргар, которого никто не замечал ранее, лишь взмахнул полой плаща и скрылся в туннеле.

Карта:

- Я пока мало в чем уверен наверняка, - ответил на беспокойство Азриона Шквал. - Это новые и для меня силы, хотя я не раз видел как подобное проделывал Дарома. Какая-то часть его одежды и вещей словно сливалась со шкурой зверя, в которого он превращался, чаще это был медведь, а часть оставалась лежать на земле. Я частенько носил эти вещи, чтобы не потерялись. Дарома был сильнее и опытнее меня, не знаю, как тут все выйдет. Но плащ я, пожалуй, сразу сниму, присмотрите за ним?
Друид стал аккуратно снимать плащ, размыкая замысловатую застежку. Следом за ним на землю опустился рюкзак, который мог быть лишним отягощением. Затем рядом легли посох и щит. Шквал остался лишь в той одежде и доспехе, что были на нем.
- Извини, Лидия, но пауки гораздо более незаметные, чем крысы. Да и спуститься по отвесной стенке шахты будет проще. Главное, не топчитесь тут, чтобы не затоптать меня. Обидно будет так расстаться с жизнью, ничего не успев сделать в борьбе с Тьмой.
Шквал улыбнулся. Но по его лицу было заметно, что даже суровый под стать ветрам его родины кронландец нервничает. Слишком многое поставлено на кон, слишком многое зависит от него, от сил, которые ему самому были в новинку.
- Значит план такой, - уточнил у остальных генази, - Спускаюсь вниз, смотрю, что там да как, возвращаюсь и рассказываю. А дальше решаем, что делаем. Максимум через час вернусь. Вух, начали.
По телу друида прошла мелкая дрожь, а затем он стал стремительно уменьшаться в размерах, попутно меняя цвет на черный и обрастающий черной щетиной. Из его тела появились еще четыре конечности, формы головы и лица поменялась. Остальные трансформации товарищи Шквала уже не могли заметить в темноте шахты. Паук, бывший еще недавно генази, шустро перебирая лапками, направился к спуску в шахту лифта и вниз, к засаде и неизвестности. Друид всячески старался быть как можно незаметнее, использовать каждую возможность, чтобы не попасться на глаза слишком внимательным недругам. а сам при этом во все восемь паучьих глазок смотрел и запоминал все, что видел.

— Ты не прав Шквал. Я верю в твои слова, я доверяю... всем вам. Но... Разве вас это не пугает. Не та самая тьма, не ее служители, а сама это неизвестность? Вся это недоговоренность? Неужели я так многого прошу? Я просто хочу знать, что мне делать, к чему готовится и как с этим справится. Я не требую прямого указателя, или легкого пути. Но хотя бы ориентир, цель, к которой можно двигаться. Потому что сейчас, я словно ступаю в туман и не вижу дальше своей руки. Твой артефакт должен посчитать нас достойными, но достойными чего? Того что бы рассказать, насколько плоха эта тьма, что она зло? Разве для этого так много надо? "Рыбы могут плыть против течения, но в мутной воде они выжить не смогут". Так говорят, у нас в Кандангане.

Поникшая и расстроенная чародейка развернулась от входа в шахты и отошла на пару шагов. Ее взгляд устремился, куда-то вдаль, хотя не смотрел на что-то конкретное. Она обхватила себя руками, что бы унять дрожь по телу, но не смогла избавиться от дрожи, что проявился в ее голосе.
— Мне страшно... - после чего она повернулась к паладину, что бы сказать следующее. - Начать с малого, да? А почему то что нас призвало сюда, не начало с малого. Я уверенна, что у каждого из нас было свое место, было то, чем он занимался, были планы и цели. И нас просто вырвали из нашей привычной среды, не спрашивая хотим мы того или нет. И просто оставили с фактом, который мы даже не можем осознать. А что если завтра нас опять возьмет, и перенесет опять куда-то. На очередной остров, к очередным камням и мы не в силах будем это как либо остановить. И ты считаешь, что это нормально?! - Пусть и начавшаяся с дрожи речь, закончилась на повышенных тонах со стороны чародейки. Но потом она остановилась, понурив взгляд и вернувшись к нормальной речи.
— Прости. Просто... Меня не покидает ощущение, что моя жизнь уходит из моих же рук. Словно я кукла, которой играют, и которая не в состоянии на что-то повлиять.

"ВЖУХ!" - перед носом зазевавшегося Лорина, словно молния, блеснул клинок. Ну, не перед самым, и не то чтобы блеснул, ведь лезвие изрядно потемнело с годами, но звук произвело, как новое.
- Тебе нравится? - поинтересовалась у мага Лидия, разрезав надвое воздух. - Страшненькая, конечно, но в деревне другой нет. Я не нашла, во всяком случае...

Девушка сосредоточила внимание на рапире, держа ее на вытянутую руку острием в сторону Лайчгейта (хоть сама об этом не догадывалась). Затем снова взглянула на юношу, перед которым откровенно хвасталась обновкой. Рыжей, рябой от старости и, наверняка, не особо острой, но намного длиннее и внушительней, чем простенький кинжал с распродажи. Прежде чем использовать, о ней нужно было позаботиться.

- Слушай, Лорин, а "Фокусы" умеют очищать от ржавчины? - Лидия взмахнула клинком еще раз, едва не срезав бельевую веревку, на которой сушилась чья-то сорочка, высоко над ее головой. Затем прижала ведущую руку к телу. Это была одна из фехтовальных стоек, что их волшебница подсмотрела у старших там, в эльфийском лагере. Вот бы и ей научиться со шпагой...

За спиной воительницы виднелся рюкзак, которого раньше у нее не было. Ее собственный, как и туфли, остался в известной кволлийской таверне, но в Бронсе Лидия разжилась новым, когда все жители к ним подобрели. В рюкзаке же лежала броня, которую девушка показывать не решалась. Сперва охарактеризовав ее как плед из оладьев, слегка подгоревших и почему-то квадратных, она посчитала доспех ужасным. Старым и не красивым. В таком показываться ей было стыдно, но лучшего опять-таки не было... Между защитой и образом Карстена, которого часто изображали одетым в захудалую броню не по размеру, блондинке было выбрать сложно, поэтому Лидия предпочла не выбирать. На случай сражения она "стеганку" взяла, но положила к себе в сумку, чтобы теперь не пришлось краснеть перед единственным достойным кавалером. Чем только не пожертвует для красоты барышня... В зеленом платье ей было вполне комфортно.

Голова по-прежнему гудела, словно каждая толика мозга силилась осознать то, что произошло, понять что и, главное, как теперь делать. Слишком многое он и себе-то не мог объяснить, что уж говорить о том, чтобы донести это до остальных. Но вопросы требовали ответов. И да, теперь от него требовалось уже больше, чем было до того, как Плащ выбрал его. И если слова Бронсона о том, что мощь Плаща зависит от владельца, то ему нужно быть сильным. Сильнее, чем есть. Иначе все это будет зря.
Шквал медленно поднялся, с удивлением осознав, что плащ сам занял свое правильное место, застегнувшись на его шее замысловатой застёжкой. Что-то в ней было смутно знакомое, но что он сейчас распознать не сумел.
- Я в порядке, спасибо, - обратился он ко всем. - Я ещё многого не понимаю, но, я словно побывал сразу везде и всюду. Азрион, прости, друг, но я принял тебя за другого. Случайно. За того, с кем когда-то я... или не я, может даже не Карстен, а кто-то ещё более древний, сражался. И... проиграли оба...
Гримаса боли исказила черты лица друида, он схватился рукой за грудь, словно пытаясь унять эту чудовищную боль.
- Вот, - выдавил из себя генази, - боль о той раны до сих пор со мной. Тот, кто был мной, или кем был я пожертвовал собой ради победы над Посланников Тьмы дабы защитить этот мир, эту деревню, тот круг камней, где мы оказались вчера. Это было слишком ясно, что я не успел отделить видение от реальности. Ещё раз извини, Азрион.
Боль слегка отступила, и друид смог выпрямиться. Теперь, высокий, статный, с плащом за плечами он и в самом деле мог выглядеть словно герой из легенд. Если бы не глаза, которые выдавали царящие в душе чувства. Теперь у него, у всех них, есть сила, которая может помочь бороться с Тьмой, но что она из себя представляет, хватит ли её, этого Шквал не знал. Даже как ей пользоваться было не понятно. Да и обещанных Голосом ответов он не получил. Лишь видения. Может быть они были ключом к разгадка? Тогда оставалось лишь ждать и надеяться, что вскоре все элементы сложатся в общую картину. Ну а пока есть ещё насущные дела.
- Все в порядке, Бронсон, жители Бронса. Плащ выбрал владельца, но ещё не поделился всем знанием. На это нужно время. И теперь каждый должен сделать то, что должно. Судя по тому, что я видел, одна из главных битв произойдёт здесь. И свидетелей у неё не останется! Потому вы должны идти в Лайчгейт. Жить - вот что должен сделать каждый из вас. Жить, чтобы было ради чего бороться, ради того, чтобы было кому сохранить в памяти и истории все то, что произойдёт. Иначе все будет бессмысленным. И не стоит откладывать больше это. По спешите, время уходит.
Шквал понизил голос, обращаясь уже только к Бронсону. Слышать его могли лишь те, кто стоял достаточно близко.
- Я видел Вашего предка, женщину. Похоже, что их с тем обладателем Плаща связывали тёплые чувства. Теперь я понимаю, почему плащ хранил я у Вас. Спасибо, что вы берегли его в течение стольких лет. Я постараюсь не подвести ни Вас, ни остальных владельцев Плаща. Это я Вам обещаю. А что до всего остального, то я ещё пока не знаю, что и как будет, но мы все, - Шквал обвел рукой, показывая на товарищей, - справимся. А сейчас давайте готовиться к дороге. И, если у Вас будет время, я прошу научить меня говорить с животными. Они - верные друзья и соратники, но защитить их некому. Мир - это не только люди. И каждый нуждается в защите.
-Друзья, - теперь Шквал говорил своим товарищам, глядя по очереди каждому из них в глаза, - я понимаю, что вопросов много, но ответы у меня есть не на каждый из них. Давайте сейчас поможем жителям собраться, если им нужна наша помощь. А уж потом обсудим все дальнейшие планы. Что смогу, я расскажу. Но кажется мне, что ответы будут приходить со временем. Сейчас же есть более важные дела. Согласны?

Люди терпеливо внимали Азриону. Кто-то хмурился, кто-то качал головой или ехидно ухмылялся, только дети слушали, раскрыв рты... Ровно до того момента, пока оратор не вытряхнул из мешка трофейную голову. Ужасный предмет выкатился прямо в центр круга на всеобщее обозрение. Поднялся ропот, самые впечатлительные принялись вскрикивать, да причитать. Паладину пришлось повысить голос, дабы перекричать разволновавшихся селян. Так бы и потонула его пылкая речь в галдеже и криках, однако внимание толпы смогли удержать звонкоголосая Лидия и обстоятельный Харнден. Мало что можно было бы добавить к сказанному. Все собравшиеся понимали, что как невероятно не звучали бы слова чужаков - просто так отмахнуться от них нельзя. Все беды и невзгоды, свалившиеся на Бронс были красноречивее любых пророчеств. Тем не менее сказанное требовалось как-то подытожить...

Мерфи, седовласый староста, устало повернулся к отцу Бронсону.

- Это всё... Правда? Бронсон, но Плащ Карстена...

Жрец кивнул и ободряюще похлопал стартосту по плечу, прежде чем подняться со своего места.

- Время пришло... Друзья! Братья и сестры... Боги подают нам знаки, что близится беда. Не буду пересказывать всё, чему вы сами были сведетелями... Конечно, я сам много раз говорил: не все пророчества правдивы и не все знамения одинаково важны, но... Сегодня... Сейчас! Мы видим, как они исполняются. Иовин Карстен, великий герой древности, завещал этой земле свой плащ и его чудесная сила хранила нас из поколения в поколение. Хранит и до сих пор, но без хозяина сила плаща лишь убывает и даже с его помощью... Осады нам не выдержать. Поэтому нам следует совершить то, что должно!

Бронсон достал из сумы невзрачный сверток, положил на стол и потянул за завязку. В свете факелов и жаровен засверкала чудесная переливчатая ткань.

- Властью данной мне пред ликом Бегельвезе! Коснитесь же плаща, герои... Если среди вас есть тот, кому он предназначен... Плащ узнает, а мы... Без зазрения совести последуем за вами.

Отказ означал бы крайнюю степень неуважения. Первой коснулась сияющей накидки Лидия. Ничего. Ткань безусловно приятна на ощупь, но ничего необычного девушка не почувствовала. Вторым был Харнден. Пальцы пивовара несильно кольнуло разрядом невидимой магической силы, но... Вновь ничего. Третьим до плаща дотронулся Шквал. Стоило ему протянуть руку сверкающая ткань сама потянулась навстречу! Знак волны вспыхнул белым светом, как и глаза друида... Ноги его подкашиваются и он падает навзничь.

Лидия слушала речи трибунов молча, затаив дыхание. И все больше убеждалась в том, что поступала сейчас правильно, не раскрывая обескураживающей тайны. Староста внял ее словам, согласившись выкупить имя деревни ценой покаяния перед лицом ответственности. Тем самым он уберег и свою честь. Теперь ничто не бросало тень на мирную прибрежную деревню. Ни ложь, ни луна возмездия... Часть этого она взяла на себя, полагая, что призрак теперь упокоится. Будто сама приносила клятву пред всеми богами небес. Сегодня добрая, но озорная Малтэя отличилась в глазах кволлийки особенно: к матери вернулись дети. Однако на лаврах почивать - рано. Как Лидия успела выяснить, остальные решили уходить в Лайчгейт, чтобы именно там выстраивать оборону. Возражать магесса не стала, а только молча кивнула в ответ. По ее мнению, однозначно хорошего выхода в такой ситуации все равно не было: каждый был чем-то плох, но и в чем-то превосходил другие, поэтому Лидия просто не вмешивалась, дабы уберечь от бесконечных распрей и себя, и остальных. Оставалось лишь воплотить этот план в жизнь, и она почувствовала, что может помочь...

Девушка выступила из отряда избранных, чтобы продолжить говорить вслед Азриону. У нее тоже нашлось, что сказать.

- Дорогие люди, если позволите... Я хотела бы поддержать нашего паладина и просить вас хочу о том же, но скажу немного иначе. Это, наверное, имеет значение для всех вас. Азрион просить вас оставить свой дом. Это тяжело, мы знаем, но поверьте... Дом - это не только четыре стены, в которых вы спите и вместе ужинаете. Вернее, дом - это совсем другое... Я сама родом из Кволла и пол жизни прожила на колесах. Мой отец раньше торговал всякой всячиной, а Мама выступала на малой сцене: ярмарки в городках, праздники в деревнях... У меня никогда не было ни избы, ни хижины. Ни одной стены, что я смогла бы назвать своею. Сперва повозка, потом школьное общее жилье, а затем лагерь, в котором училась эльфийскому волшебству. Я не знала и не знаю селения, которое смогла бы назвать своей родиной, кроме целой страны - Кволл. У нас многие живут, путешествуя. И при этом живут счастливо. Я тоже была счастлива, пока со мной были мои родители... Но в какой-то момент их не стало, и тогда я почувствовала, что без них... Не так уж здорово. Ваш дом - не в четырех стенах, вот что я хочу сказать. Дом - это люди, которых вы знаете, с кем готовы делить кусок хлеба, это ваша семья: отцы, дети, внуки. И конечно, дом - это вера в лучшее. Иногда беды только делают нас сильнее, а иногда заставляют проливать слезы, но мы преодолеваем их так или иначе. Я прошу вас, не нужно сейчас падать духом. Бронс всегда будет жить у вас в сердце. И когда вы уйдете, то унесете его с собой. Жизнь, борьба - вот что важно. Гораздо важнее, чем постройки из дерева. Не бойтесь покидать это место. В Лайчгейте, я в этом совершенно уверена, будут рады и вам, и вашей помощи. А затем, когда все это будет окончено, вы вернетесь на землю предков снова, и никто не посмеет отобрать ее у вас.

Интересно получалось: похоже, вся деревня была если не в курсе подробностей о смерти сборщика податей, то по крайней мере знала о "пропаже". А ещё и заявление старосты о признании вины и добровольной отправке вместе с заключенными в Лайчгейт... Всё это медленно, но верно наталкивало паладина на мысли о том, чем же так бесцеремонно пошла заниматься Лидия, когда остальные отправились к Бронсону. Вот только от воина ускользала мотивация магессы: чего именно она хотела добиться разговором с... с деревенскими? Со старостой? И что же это, выходит, она изначально знала больше о произошедшем, но намеренно умолчала? Но зачем? Почему? Решить всё самой? Это тоже несколько не укладывалось в уме, особенно с учетом того, что белокурая девочка была одной из тех, кто хотел, чтобы в отряде была демократия и никто не решал за других. Возможно, Азрион снова начинал придираться к Лидии, связывая именно её отсутствие с тем, что происходило на вече... Над этим всем предстояло ещё крепко подумать.

Азрион решил взять слово первым. Ещё до вече он предложил своим товарищам не быть критичным к решению местных жителей: коль скоро последние решат, что им нужно остаться защищать свои дома, то это их законное право. По крайней мере никто не уполномочил отряд решать подобные вопросы самим.
Паладин Арана вышел перед собранием, заняв место так, чтобы его было хорошо слышно. Броня и молот остались при нем, а походная сумка и щит - в выделенных для отряда комнатах. Так же в руках полукровка вынес мешок, полученный от Токвиза.

– Жители Бронса, – громко произнес воин, оглядывая присутствующих, – как и сказал отец Бронсон, я один из тех пришельцев, что появились здесь больше суток назад и уже успел нарушить привычный вам порядок вещей. Моё имя Азрион, я паладин Арана. Милостью Лорда Зари, нам удалось вернуть детей. Но! К сожалению, беда не приходит одна. В недрах земли таится древнее зло, что подняло голову и жадно смотрит наверх, желая выплеснуть свою ярость на нас, жителей подлунного мира. Меньше чем за десять дней передовые отряды врага выберутся на поверхность, чтобы поработить Хладхейм. – Азрион сделал небольшую паузу, чтобы оценить, как восприняли информацию местные. Волнение после слов жреца уже поутихло, так что новые разглагольствования, кажется, не произвели должного впечатления. Настала пора переходить к более вещественным моментам. – Враг идет из недр тех самых Шахт и лик его ужасен. Взгляните сами! – Полуорк поднял мешок повыше, чтобы зрители могли догадаться, что сейчас произойдет, а после вытряхнул на землю его содержимое, так что голова дуэргара, шмякнувшись об землю, прокатилась в сторону, уставившись бельмами глаз на жителей Бронса. Кажется, Азриона не сильно волновало, что отрубленную голову могли увидеть дети, с учетом того, насколько тяжелые времена маячили на горизонте. – Враг реален! Это не выдумки и не страшные сказки. У нас нет шанса победить большую орду этих существ, только не по отдельности! Единственная возможность выжить - сняться с насиженных мест и искать укрытия за городскими стенами! Только объединившись, у нас есть шанс отстоять Хладхейм!

- Недовольные и неверующие будут всегда, - осторожно начал Шквал. - Это именно то, благодаря чему и держится это мироздание. Сомнения помогают принять взвешенное решение, неверие заставляет искать новые убедительные доводы. В итоге все уравновешивается. Да и верить в чудо порою можно. Особенно, если ты юн и мечтателен. Но разве боги не приходят иногда на выручку в самых сложных ситуациях? Иначе бы и веры не было. А что помощи в убеждении, думаю, каждый сделает все, что должно. Иначе получим лишь множество ненужных смертей.
Постепенно голос друида креп, становился громче, а сам он уже встал со скамьи.
- Не бойтесь стать нахлебниками, ненужными чужаками. Ведь в трудные времена нужны усилия каждого. Желания биться, сражаться за свою судьбу будет достаточно в любом месте. Ведь если вы сочтете себя бесполезными, то таковыми вас сочтут и другими. Вы умеете добывать пищу, работать с деревом, шить, держать в руках оружие. Разве такие могут не пригодиться в городе, который находится на грани битвы за свое выживание?! И Вы, наследники героев, должны дать им пример смелости и решимости, жажды жизни и мира. Баланс во всем зависит от каждой маленькой детали, от каждого действия или помысла! Никто не справится в одиночку, но вместе, общими усилиями все решаемо. Все зависит только от вас самих!
Шквал замолчал, чтобы вновь наполнить легкие воздухом, как заметил на себе удивленные взгляды товарищей. Быстро оглядевшись, он понял их причину. Немного неуместны были его взывания в этом небольшом домике, пусть и служившим храмом горстки деревенских. Но обуревавшие друида чувства так и рвались наружу, стремление к решительным действиям перебарывало все остальное так, что сам он не понимал причину таких эмоций. Возможно, последние мысли все же задели его убеждения, и он не мог уже оставаться совсем в стороне. На его глазах баланс мироздания стремительно рушился, а такого он оставить не мог.
- Я..., - немного стушевался Шквал, - я просто думаю, что пришла пора действовать, а не только говорить.

- Я не знаю ничего о Дуэргар, да и дворфийский, признаться, читать не умею, - несколько смущённо пригладил бороду отец Бронсон. - Но знаю кое-что другое. Иовин Карстен - не сказка и не легенда... Да-да, поверить сложновато, однако ж настаёт такое время, что сказки... Оживают. Судя по вашему рассказу, не все из них добрые.

Бронсон выдержал многозначительную паузу.

- Так вот... Быть может не все сказания о подвигах Иовина правдивы, но он в действительности существовал и был великим Героем! Мои предки... Жрецы и жрицы Бегельвезе были уверены в этом, ибо он завещал нам хранить его наследие - волшебный плащ. Я - его последний хранитель и это... Тяготило меня. До сих пор. Ибо Карстен завещал, что когда-нибудь за плащом придут те, кому он будет нужнее... А пока этого не случилось - плащ будет защищать окрестные земли от монстров и чудовищ. Со временем, конечно, сила плаща убывала и на моем веку он укрывает лишь город Бронс... Впрочем, простите. Уже деревню... Мда.

Бронсон погрузился в мысли и гостям даже на какой-то момент показалось, что старик заснул с открытыми глазами, впрочем лишь до тех пор, пока он неожиданно вновь не заговорил:

- Мнится мне, что пришел день и час, предсказанный Иовином... Я передам вам плащ и если мои догадки верны... Он признает нового хозяина.

Губы жреца тронула мимолётная улыбка, но быстро растаяла.

- Что же касается дальнейших действий... Боюсь, выбирать нам не из чего. Придется уходить по направлению к ближайшему укреплённому городу. Искать защиты за стенами. С плащем или без плаща - осады нам не выдержать... Не всем придется это по вкусу. Живём мы небогато, конечно, но даже такая жизнь лучше, чем... Нахлебничать, да ещё слыть чужаком... О, я хорошо знаю местные нравы, пусть и совершенно, как выяснилось, не разбираюсь в людях... - старик скорбно склонил голову. - Недовольные будут. Горячие сердца, привыкшие к чуду, что отводит все беды, готовые биться с острогами, да ржавыми мечами в руках... Я рассчитываю на вашу помощь в том, чтобы убедить их...

Азрион возражать против лишней пары рук не стал. Во-первых, банальная помощь с доставкой провианта хобгоблинам, а во-вторых, в данном случае "свои" станут чем-то вроде свидетелей произошедшего. Своим охотней поверят всё-таки. Этой мыслью воин поделился со своим товарищами.

Паладин вышел вперед. Раз уж он это все начал, то ему и заканчивать. Щит висел за спиной, а молот - на поясе, так чтобы был более менее ясен мирный настрой полукровки и остальных.
– Всё как уговаривались, Токвиз, можешь проверить, – ответил воин, указав рукой на телегу с припасами. На брошенный "подарок" покосился с небольшим недоверием - странно это как то прозвучало и полуорку показалось, что внутри он не найдет ничего действительно приятного. Азрион наклонился, чтобы подобрать дар. – У нас остались не законченные дела в шахтах, мы хотим вернуться туда завтра. Надеюсь, проблем с этим не будет? – Покуда полукровка говорил, пальцы его развязывали тесемки на мешке.

Увиденное сильно превзошло ожидания паладина. Вернее, он ожидал, что в мешке может быть нечто связанное (скорее всего кровью и плотью) с телом сборщика податей и...отчасти это оказалось правдой. Из мешка на полуорка "взирала" отсеченная голова. Закатившиеся глаза, рот приоткрытый будто для последнего крика, кровь...но то была голова не человека. Немного заостренные уши, лысый скальп, кустистые брови, да борода с множеством мелких украшений, вплетенных в неё. Азрион на секунду подумал, что он держит дварфийскую голову, больно уж напоминала на вид Харндена (да простит Аран подобное сравнение)... если бы не темная кожа существа, похожая больше всего на мокрый камень. Присмотревшись, полукровка понял, что схожесть придавала лишь борода. У существа было более скуластое лицо, в котором ощущалось нечто неправильное, нечто... зловещее. Словно бы кто-то или что-то взяло и извратило одного из этих бородатых любителей эля в что-то подобное, в насмешку.
Было сложно сказать что-то ещё, без того чтобы вытащить "дар" на свет, с чем Азрион не стал спешить - не стоит деревенским такое наблюдать. Полуорк поднял вопросительный взгляд на вождя хобгоблинов, явно ожидая пояснений.

Понимание того, что его помощь и защита сейчас как нельзя кстати может пригодиться менее тренированным товарищам, заставляла полуорка "шевелиться" - выискивать возможность выиграть если не грубой силой, то сообразительностью.
"Это была Лидия?", - бегло подумал полукровка, когда зеленая материя мелькнула в нескольких футах впереди. Судя по магической вспышке, опалившей даже брата Берника, это точно была она! Бородатый здоровяк тут же развернулся и воин потерял девушку из виду. Впрочем, новый удар от вожака банды заставил Азриона вновь сосредоточиться на своей схватке.

Почти тут же судьба дала полуорку шанс: отбив очередной удар, паладин сделал резкий взмах молотом, метя в колено противника. Еле слышный хруст, а затем крик боли - главарь "стражников" падает на колено.
– Ещё не конец, – прорычал воин, когда на короткий миг взгляды оппонентов пересеклись. Азрион ударом щита в лицо отправил противника в нокаут.

Азрион подавил в себе желание отшатнуться, когда призрак моментально преодолел расстояние между ними и оказался практически перед носом полуорка. Возможно, воин просто не успел сообразить - так быстро переместился дух. Лишь кулаки сжали крепче оружие и петлю щита.
– Виновные понесут наказание, – овладев собой в достаточной мере, отчетливо произнес паладин.

Мог ли призрак врать? Полукровка ничего не знал о подобном. Из храмовых наставлений он помнил, что мертвецы, обычно, не подвержены человеческим страстям, но особо злобные духи могут специально обманывать живых. Впрочем, припоминая деревенскую братию в таверне, Азрион легко мог поверить, что те пошли на убийство. Вопрос только почему? Он, выходило, не из деревни. Быть может странник?
Несколько минут ушло у воина, чтобы путем наводящих вопросов узнать следующую информацию: неизвестный никогда прежде не бывал в Бронсе и никто не ждал конкретно его, а целью его путешествия была связана с его работой; в шахтах он оказался не самостоятельно и при этом ополченцы из Бронса не устраивали на него засаду, но встреча с ними не была случайной...

— Когда-нибудь ты поймёшь, что границы зла и добра очень условны, — спокойно ответила сварливая ворона. — Но пока этого не произойдёт, ты, по всей видимости, будешь относить себя к стороне добра. Пусть так.

— Так вот, когда перед добрым человеком стоит выбор между двумя злыми поступками, он выбирает меньшее зло. Когда между двумя добрыми — большее добро. Это настолько очевидные вещи, что мне даже неловко их произносить вслух. Собственно, поэтому я и предпочитал молчать с того момента, как вы оказались в кругу камней. Но, видимо, придётся продолжить говорить.

— Итак, твой выбор всегда будет влечь за собой определённые жертвы. И чем бо́льшие жертвы ты готова принести для выполнения своей задачи, тем масштабнее будут твои свершения. В итоге история тебя оценит не тем, чем ты пожертвуешь в процессе, а тем, чего добьёшься. Чем раньше ты — да и все вы — поймете эту простую мысль, тем больше шансов будет у этой девочки (которая, разумеется, ничего не значит в масштабе грядущих событий), и миллионов таких же как она, дожить до старости.

- Ох уж эти твои шуточки, Лорин, - подал голос Шквал. - Нашел время для фокусов с чревовещанием! Не таким же образом вносить что-то новое в затянувшийся разговор.
Друид не спеша вышел из-за спин своих товарищей, где до этого момента он ожидал разрешения всей ситуации, предоставив право говорить тем, у кого к этому было явно больше способностей. Да и желания. Вот только внезапно вылетевший и подавший голос филин мага грозил сломать окончательно надежду на удачное завершения разговора.
Подойдя к посланникам от хобгоблинов, он нарочито медленно и спокойно сел на землю, предварительно убрав с нее любые следы влаги, пользуясь врожденной способностью. Щит и посох он положил на землю, достаточно далеко, чтобы схватить вмиг, но все же в пределах досягаемости, если потребуется.
- Это все фокусы и магия, - обратился он к переговорщикам. - Равно как я убрал воду с земли, так и вон тот человек вызвал иллюзию совы и изобразил, будто она говорит. Скучно ему, не привык он к темноте шахт, понимаете ли. Поэтому и слушать тут нечего, кроме ваших слов об обмене да наших увещеваний.
Шквал положил руки себе на колени и, слегка наклонив голову, смотрел на Токвиза, ожидая, что именно он прислушается к его словам.
- Обмен - это хорошо. Это - баланс. Каждый получает выгоду, никто не обижен. Хорошее дело. Вот только разговоры о войне и мире тут не причем. Иначе бы вышло, что это вы стремитесь к войне, а не к миру и к обмену. Вот был у вас мир с деревней, а вы детей похитили. То есть забрали то, что вам не принадлежит, сместив баланс в свою сторону. Что должны в таком случае сделать люди, чтобы уравнять это? Они ведь хотят мести, вы же понимаете. А с требованием что-то дать взамен детей вы еще больше изменяете баланс.
Друид показательно тяжело вздохнул.
- Мы потому и здесь. Чтобы не допустить дальнейшего изменения баланса, которое бы навредило всем. Лучшее, что вы можете сделать, чтобы сделать лучше: отправить детей домой. С нами и, если захотите, с кем-то из вас. Вы скажете, а мы подтвердим, что вы случайно нашли детей и уже вели их в деревню, как добрые друзья, когда мы вас встретили по пути. И в таком случае люди в деревне будут считать, что баланс качнулся в их сторону, и они должны будут вам сделать ответную услугу. Тут вы и расскажете о своих трудностях с едой и остальным. И все решится лучшим для всех образом. И баланс будет соблюден.
Шквал искренне хотел, чтобы все решилось именно таким образом. Ведь это и в самом деле бы уберегло баланс отношений между хобгоблинами и людьми из деревни. Даже небольшая ложь, которую он предлагал, раз уж она служила сохранению баланса, была не такой уж и страшной. А уж то, что это решило бы и их проблемы - так даже лучше. Всем так будет лучше!

Упорство Лидии, нежелание заглянуть хотя бы даже в завтрашний день вновь грозило отряду неприятностями. Где-то в глубине души Азрион верил, что девушка делала всё это из благих побуждений, не желая вреда никому, но на деле всё выглядело как та ещё провокация. Впрочем, полуорк понимал, что нельзя позволить им всем ругаться друг с другом перед хобгоблина. Поэтому, воин глубоко вдохнул и выдохнул, призывая Арана в свидетели того, что он пытается работать в команде, в отличии от этой несносной девчонки.
– Я готов поверить твоему слово, Торквиз, – вставил полукровка сразу следом за белокурой магиней. – У нас есть с собой еда. Мы готовы ей поделиться, но мой товарищ прав: если люди из деревни узнают что их дети находятся у вас, они могут решить, что это нарушение древнего договора, что был заключен межд людьми и хобгоблинами когда то. Поэтому, чтобы мы могли все найти мирный выход из сложившейся ситуации, нам нужно понять что произошло: расскажи, почему вы оказались в этой шахте и как дети попали к вам?

Азрион говорил нарочито спокойней, чем это делала Лидия, пытаясь показать, что он готов принимать решения и что хобгоблины не страшат его - как будто такое происходило уже не раз в его жизни.

- Кхм, - настойчиво "прокашлялась" Лидия, вступая в роли суфлера. Это прекрасно, что инициативу проявил Азрион, ведь он был под стать вожаку хобгоблинов (большой, сильный, с зубами на выкате). Для них так, наверняка, привычнее, и с этим волшебница была согласна. Однако паладин сразу же промахнулся в акцентах, занимая слабую, невыгодную позицию. И, к сожалению, слишком основополагающую, чтобы игнорировать промашку...
- А так, что они вернут их нам до начала переговоров целыми невредимыми! Это станет гарантией будущего мира. Объясни ему, будь добр, Азрион, что во всем цивилизованном обществе захват ребенка в заложники - это самый страшный повод к войне. Дети не будут предметом торга. Если он сам хочет мира, пусть возвращает малышей немедленно. И только после мы поговорим об их нуждах и вместе придумаем, как это решить.

Лидии не нужно было сильно притворствовать, чтобы отразить на лице гнев. "Как мы узнаем, что дети живы и здоровы?" - разве это не подразумевает в самом начале переговоров, что дети останутся у гоблинов до тех пор, пока покорные, глупые людишки не притащат за них выкуп?!

Пленник подобрал пару камней и один за другим забросил в шахту. Потом выкрикнул что-то на непонятном языке... Вскоре ему ответили, а цепь начала подергиваться - видно, что внизу с ней что-то делают.

- Колесо! - сказал хобгоблин, не веря своему счастью и показал на проход рядом. Там обнаружилась комната с массивным зубчатым колесом, в которое должно быть впрягали осликов или пони. Чтобы поднять лифт, кто-то должен привести проржавевший механизм в действие. Вызывались Шквал и Азрион. Это оказалось не так-то просто, но цепь удалось поднять. Перед тем, как залезть в кабинку лифта, хобгоблин пояснил, что крикнет и подергает цепь, когда нужно будет снова поднять его наверх. Долго ждать не пришлось. Самые сильные члены отряда вновь принялись толкать скрежещущее колесо и вот наконец перед героями предстали хобгоблинские переговорщики. Уже знакомый вам воин. Всё ещё безоружный, он шагнул вперед первым. За ним последовали ещё двое с мечами и луками, а также женщина с посохом. Лицо самого крупного из них покрыто татуировками. Одет в стеганую кожанку с шипастыми наплечниками и наручами. Очевидно предводитель.

- Я Токвиз Каменный Кулак. Бариг сказал, что случилас, - сразу взял быка за рога татуированный, хмуро оглядев собравшуюся компанию. - Была драка, но у нас ваши дети. Нам нужна еда и... Тепло. Для наших детей. Мир или война?

— Нет, ну на это решительно невозможно спокойно смотреть, — не выдержал филин, — Спускать, не спускать. Вязать, не вязать. Разговаривать, не разговаривать. — Перья Хугина вздыбились от недовольства, увеличив визуально его фигуру раза в полтора.

— Я полетел вниз, а вы пока не поворачивайтесь к нему спиной, — бросил он, слетая с плеча Лорина. — Этот хоб только и ждёт момента, чтобы улизнуть.

Не дав времени остальным что-либо возразить, птица бесшумно нырнула в чёрный зёв шахты.

– Что? – полуорк оторопел от такого предложения со стороны девочки-волшебницы и на миг потерял бдительность, что чуть не стоило воину пропущенного удара. Годы тренировки дали о себе знать и рефлексы полукровки сработали быстрее, чем мозг успел сообразить что происходит - меч хобгоблина с лязгом врезался в стальной щит. Азрион тут же воспользовался положением и со всех сил навалился на гоблинойда, пытаясь сместить его центр тяжести и вывести из равновесия. Взмах щитом, враг открылся как раз для удара, но что-то всё-таки сдержало молот паладина. Возможно, этот силуэт гоблина, бросающий оружие, возможно - слова самой девчонки, быть может - и то и другое. Ещё не до конца понимая, как именно это должно сработать, паладин решил дать шанс битве решиться минимальной кровью. – Сдавайтесь! – на всеобщем языке рявкнул полуорк. – Останетесь живы! Dorzog! – Хоть полукровка не знал гоблинского, а хобголины, насколько помнил Азрион, не знали оркского, но на всякий случай воин решил повторить приказ на родном наречии.

Важной особенностью «Синего Марлина», таверны что находилась в центре зажиточной деревни Брейлес, была не только вкусная еда и свежее пиво, а теплая и доброжелательная атмосфера. Несмотря на то, что шумные попойки здесь проводились с удивительной регулярностью, на них нельзя было увидеть ни серьезной драки, ни крепкой ругани. Местные — честные турдолюбивые селяне — ничего между собой не делили. Тогда как пришлые постояльцы, быстро проникались гостеприимством хозяев и дружелюбием жителей.

Сегодняшнее утро почти ничем не отличалось от всех остальных. Хозяйка таверны, по-деревенски аппетитная дородная баба, сновала с подносом между столов, собирая грязную посуду. Редкие же постояльцы заканчивали свой завтрак — в этот раз подавались жареные яйца с кусочками вымоченной в рассоле свинины — и спешили по своим делам.

Все было привычно, рутинно и благочинно, за исключением одного единственного столика. Посуда с него не собиралась, да и близко к нему старались не подходить. За столиком спали трое. Точнее, буквально завалившись на стол, лишь один — широкоплечий дворф по имени Флинт. Его имя вчера хорошо запомнили, ибо он выкрикивал его половину ночи, восхваляя свои прошлые подвиги и будущие победы.

Рядом, облокотившись спиной об стену, дрых высокий худой мужчина — полная противоположность своему собутыльнику. Удивительно, но даже во сне спина и голова человека держались прямо, а рука покоилась на эфесе короткого меча. И только по естественно приоткрытому рту и глубокому дыханию можно было понять, что он действительно в отключке. Третьего же видно не было, ибо он забился под лавку и, сложив руки под голову, храпел в полный голос.

Этого последнего здесь знали хорошо. И не просто знали, а уважали и любили, так же как любили пряный эль, который варился в его пивоварнях. Вчера хозяйка с удовольствием почивала дорогого гостя, и не стала на ночь разгонять слишком уж перепившую компанию. Те же совсем не думали закругляться, пока под утро один за одним не свалились от пьяной усталости.

---

Полдень неотвратимо вступал в свои права. Лучи солнца стали беззастенчиво проникать через окна, и теплым светом слепить глаза спящих. А естественные звуки оживающей таверны начали все сильнее и сильнее тревожить чуткий слух людей, выводя тех из приятного незабытья в суровую похмельную реальность.

- И ничего я не дреф... дре... Ничего я не дрейфлю! - насупился Морт. - Просто не люблю притворяться. Да и кому мы здесь сдались... Но ты, Харнден, видно сразу, что человек бывалый, а потому спорить не буду.

На том и порешили. Несмотря на колебания, Морт согласился на маскарад, хоть бы лишь только из-за того, что без исполнения прихоти Харндена, присоединиться к походу не вышло бы.

Шли какое-то время молча. Морт поначалу то и дело оглядывался - следил нет ли погони, либо чего подозрительного, отчего напоминал молодого дрозда по весне... Впрочем, в движениях его суетливости не было, скорее деловитость. Ну, а когда вошли в лес, парень бдительность совсем ослабил. Решил значит, что раз до сих пор преследования нет, то уж и не будет.

Зелень кругом прямо таки расцвечивает унылый пейзаж. Серое небо, каменистый берег и дряхлеющая, провонявшая рыбой деревня не слишком способствуют хорошему настроению, но сочные цвета и запахи живого леса спасают от уныния, а постепенно смыкающиеся кроны деревьев от мороси. Правда, если начнется настоящий дождь, то придется либо мокнуть, либо разбивать лагерь.

- Послушай, Харнден, - не выдержал Морт и задал таки мучающий его вопрос, когда в очередной раз оттаскивал какую-то корягу с тропы. - Что ты и твои друзья будете делать, когда мы выясним правду? Ну, насчёт слов Нарда...

Руки у Эйдена дрожали, и стрела полетела... в священника. Или лжесвященника, поди с ними разберись. Последний, правда, удачно отвлек паука, что позволило Мартину нанести сильнейший удар и отколоть часть панциря. Правда, паука это не сильно взволновало - он продолжил кусать опутанную добычу, и на этот раз успешно.

Из повозки с купцами донеслись крики. Кажется, паук мстил за выстрел.


Получатели: Рони.


Получатели: Гэкс Дорадо.

Уже очень-очень давно Лорин не чувствовал недостатка в еде, но чувство этой раздражающей и отвлекающей от важных мыслей пустоты в животе было до боли знакомым. Зубы мага скрипели, когда он сжимал челюсть со всей силы, чтобы мимо воли не сказать друзьям развернуться обратно и переждать дождь, а то и вовсе отказаться от задуманного. Вместо этого он кутался в плащ, широкими шагами переступал через ручейки водянистой грязи, пытался спасти себя от некомфортных условий магией.
Только под укрытием он смог выдохнуть с облегчением и расслабиться, когда внутреннее тепло стало разливаться по всему его телу, наконец лишенного необходимости бороться с ливнем. Выслушав остальных, он решил вставить свое простое банальное мнение о происходящем:
— Сейчас я не против даже серого червяка на язык положить, но вы правы, нам нужно спешить. Пока еще мы можем стоять на ногах, нам стоит поторапливаться. Предлагаю начать по порядку, с этих зданий, – Лорин взмахнул рукой, охватывая вид старых сараев, после чего повернулся к Лидии. – Мой фамильяр не сможет летать в непогоду, потому нам придется… Что? Подожди…
Лорин повернул голову в сторону, будто услышал что-то вдалеке, затем что-то забормотал себе под нос и опустил глаза на ноги. В следующую секунду он взмахнул рукой, изобразив пальцами магический знак, и на его руке в магическом свете образовалась сова.
— Что это значит? Значит, ты мне врал, а тут, оказывается, по команде чужаков готов уже лететь? – маг взглянул на своего магического прислужника, его рот скривился в тихом гневе, а Хугин в свою очередь не отворачивался от одностороннего диалога волшебника. – О твоей лояльности мы еще поговорим, запомни.
Тут же сова взлетела и подалась прочь, по пути случайно, казалось бы, легко задела своего хозяина концом правого крыла. Лорин взглянул тому в след, схватился за свою руку так, будто только что ее обхватывала ядовитая змея.
— Иногда мне кажется, что мне служит не сова, а напыщенный индюк. Если бы Хугин меня снова попытался клюнуть, я бы с радостью обменял его на первого встречного демона. Пусть немного замерзнет там, пока ищет следы детей, пусть будет ему уроком, – нумиец снова укрыл голову под плащом, вышел из-под защиты крыши и оглянулся на остальных. – Готовы проверять шахты?

Мальчишка хотел было огрызнуться... Какого это беса Райленд взялся командовать?! Но одумался. Не время всё же... Того и глядишь пауки еще до кого-нибудь доберутся.
Вон тот несчастный малый так и барахтается весь в паутине.

— Эй! На том дереве тоже паук! Вон там!... — петухом проорал Эйден, голос его срывался — ...Прячется сука!

Твари он уже не видел. Но именно оттуда прилетела липучая дрянь, опутавшая арбалетчика. Другие же пауки были где-то там впереди, их тоже не было видно.
Эйден замешкался... Растерялся.
Прикусив губу, он оглядывался по сторонам, тяжело дыша и раздувая ноздри...

Наконец, бросив долгий взгляд на остановившуюся рядом повозку, мальчишка рванул с места. Толкнувшись ногами и помогая себе свободной рукой, он буквально взбежал по борту повозки и уже через пару мгновений оказался на крыше.
Оглядевшись опять, он ухмыльнулся довольно и потянулся к колчану.
Отсюда, сверху, ему открылся вид на все окрестности...
Вскинув лук, он пустил стрелу в паука, наседавшего на одного из солдат охраны.

Друид задумчиво отхлебнул остывающей ухи из ложки.
– Если вина в самом деле на нас, то приношу свои извинения и выражаю готовность её исправить. Но все же первой целью у нас был Плащ Карстена. О нем я и говорил с местными зверями да птицами. И они указали на Вас и Ваш храм. Я понял только, что он защищает деревню от нападений, но что это и как он может помочь нам прояснить ситуацию с надвигающейся тьмой остаётся загадкой.

Шквал проглотил ещё одну ложку супа.
– Теперь вы знаете всё. И Вам же решать, что теперь со мной делать. Я приму любое.
– Ох и не просто же всё, – протянул старик, после услышанного, а ложка с ухой вернулась обратно в плошку. На несколько секунд в доме повисла тишина. Бронсон внимательно смотрел на своего гостя, словно пытаясь проникнуть в его мысли. – Так, давай по порядку, Шквал: Дилверт и Олма - это дети Хелии Кирт. Муж её, Одрик, с войны не вернулся, одна она сына и дочь растит. Они два дня назад ушли в лес за ягодами. Когда к вечеру не вернулись, начали их искать. – Рассказ отца Бронсона, перебиваемый разве что булькающим в котелке супом, занял должных двадцать минут, в основном из за неспешность речи старика. Дети пропали. Их искали, но безуспешно всю ночь и весь следующий день, обойдя все знакомые полянки и тропы. Сильно далеко в лес не совались - там территория Хобгоблинов. Вражды сейчас открытой с гоблинойдами нет, но лишний раз нарываться не хочется. Одно из приметных мест, где можно «пропасть», оказались заброшенные шахты на севере от деревни. Хотели было селяне туда сунуться, да только местные ополченцы под предводительством Нарда (брата трактирщика Берника) строго настрого туда запретили ходить - дескать опасно очень. Отправились туда сами, да только ничего не нашли. Зато, когда вернулись вчера под ночь, сказали что обнаружили тела детей в лесу, растерзанных зверьем. Там и похоронили.
– Уж не знаю, связано ли с вами, но вышло, что вышло.– За время рассказа отец Бронсон как то поник, сцепив ладони перед собой в полумолитвенном жесте. – Нард, конечно, тот ещё шельмец, но не верю, чтобы он врал или приукрашал. Эх, жаль только мать не смогла с детьми попрощаться. Обереги их невинные души Госпожа Очагов.
– Этот Нард мне не понравился. Имел уже оказию познакомиться с ним и его шайкой. Может, он чего и не договаривал. Думаю, я смогу уговорить своих компаньонов поискать причины того, что случилось с ними. Вы-то сами верите, что звери сделали это? Я не заметил, что вокруг много агрессивных зверей.
Шквал надеялся, что это хоть сколь-нибудь успокоит старика. Но все это выглядело странно. Если здесь были опасные звери, то детей вряд ли отпустили бы одних в лес. Даже его, с его навыками, Дарома долго не отпускал одного в тундру, где на него могли напасть. Что-то здесь было не так, но что друид не понять.
– А что насчёт Плаща Карстена и тьмы, надвигающейся на мир? Об этом Вы что-то знаете?
– Без тьмы не бывает света, ровно как и без света - не будет тьмы, – подняв глаза на собеседника, ответил Бронсон. Уголки его губ дернулись вверх в подобии виноватой улыбки. – Боюсь, это всё что я знаю про тьму, Шквал из Кронланда. Богиня не так часто жалует меня своими откровениями, а новости в наших краях…какие уж тут новости, – последнее старик уже тихо буркнул себе под нос, вновь берясь за ложку.

У друида возникло стойкое ощущение, что клерик старательно избегает отвечать на вопросы о Карстене, будто бы забывая или “не слыша” их. Шквал уже было хотел сразу же напомнить о Плаще, да только клерик предупредительно поднял руку, открытой ладонью к гостю.
– Прошу простить меня, молодой человек. Вопрос о Накидке Карстена…да, я знаю о ней, всё верно. Но в силу обстоятельств я, – Бронсон пожевал губами, отведя на секунду взгляд в сторону. – Я не могу, уж прости. Я всё-таки не знаю ни тебя, ни твоих спутников, Шквал.

Ложка вновь потонула в остатках супа. Жрец Бегельвезе кинул быстрый взгляд на почти не тронутую уху друида, а затем на него самого, вновь щурясь.
– Интересно, я не сразу разглядел, что твоя кожа - синяя, путник, – хмыкнул священник, но тут же одернул себя. – Прости мои дурные манеры. Давай вернемся к детям: я молился Бегельвезе и просил даровать мне возможность общаться с животными. В первую же ночь пропажи детей, я говорил с лисами и совами, зайцами и воронами, прося найти хоть какой-то след Дилверта и Олмы, но тщетно. В наших краях бывают волки, но они никогда не подходили близко к нашим домам, а дети…дети сызмальства знают, что далеко в лес лучше не уходить. Я не знаю, быть может в лесу завелось нечто более ужасное, нежели простые звери: теперь, когда ты поведал о своём чудесном путешествии, я уже ни в чем не уверен. Быть может…быть может Нард сотоварищи просто пытаются скрыть от селян какую-то ужасную правду, выдав горюющей матери историю с зверьми.
– Я услышал Вас и Ваши слова, Бронсон. Это было мудро не давать знания о чем-то ценном и важном незнакомцам. Ваше право и не мне его оспаривать.

Шквал, разумеется, был расстроен, что информация о Плаще так и осталась загадкой, но то, что есть тот, кто действительно знает о нем, это уже было важным знанием. А сейчас, похоже, было более важное дело. Что-то творилось странное вокруг и, кто знает, возможно к этому причастны те теневые твари.
– Спасибо за ответы, новости, радушие и угощение. Не буду более отнимать у Вас время. Пойду попробую найти своих спутников и уговорить их помочь с поисками. Надеюсь, у нас получится найти разгадку этой пропажи. Начать я так понял стоит с шахт. Это где примерно находится?
Шквал поднялся и направился к выходу, обернувшись за ответом на последний вопрос.

Бронсон тихо вздохнул. Ощущал он себя сейчас несколько погано, понимая, что своими словами сейчас буквально направил этого странного синекожего человека на поиски детей. В жреце Бегельвезе теплилась надежда, что Шквал собирался сделать то что хотел по доброте своего сердца.
– Шахты находятся на севере от нас, примерно полдня пути на молодых ногах, – не смотря на друида, произнес клерик. – Лес же - на запад. Он подходит к границе с хобгоблинами - до тех пор около дня пути будет.

Когда друид уже приблизился к двери, Бронсон окликнул его:
– Шквал из Кронланда, я… коль ты и твои товарищи сможете вернуть тела детей матери, я помогу чем смогу в ответ.
– Да не из-за помощи я, – буркнул на выходе Шквал, – не стали бы звери просто так нападать. Что-то не чисто тут, а вину на животных сваливают. Нельзя так. Ведь местные могут и охоту устроить из мести. А это неправильно. Без ясности только ещё большая беда быть может. Не оставлю это так.

Дверь за синекожим друидом со скрипом затворилась, оставляя старого жреца Бегельвезе один на один со своими думами. Всё-так же булькала в котелке над огнем уха, а похлебка в двух плошках на столе продолжала остывать.
– Хозяйка Небесного Очага, даруй этим странникам свою улыбку, коль скоро сердца их чисты, направь их стопы туда, где они сейчас нужнее всего... – негромко прошептал Бронсон.

Маг отвернулся от Лидии, не дав ей шанса ответить на его скорый шепот, затем подвинулся ближе к жительнице деревни, чтобы удобней было вести разговор.
— Угадали, Матушка Вейла, — с приятной улыбкой кивнул Лорин, полностью уверяя, что именно за этим они сюда явились, а не за сухой информацией. — И поблагодарить за табак, конечно же. Мой последний спаситель, ведь я даже не знаю сколько нам двигаться к Лайчгейту и в каком направлении. Не подскажете?
— Госпожа Вейла, у вас не найдется чего-нибудь выпить? Чтобы покрепче и со вкусом фруктов... — неожиданно поинтересовалась Лидия. — В таверне нам оказались не очень рады. Нужно расслабиться хоть на полминутки. Все утро - один сплошной кошмар.
— Немудрено, - ответствовал Вейла, со вздохом отложив корзину. — Чего ж не найдется... Найдется. Без фрухтов. Есть у меня настоечка одна, коли день тяжёлый выдался, сразу дела поправит. Отведаете?
— Ну хоть сушку какую-нибудь в прикуску... — понадеялась заполучить сладенького Лили.

Девушка приблизилась еще немного к Вейле, намекая, что будет участвовать в распитии настойки.
— Только я не лошадь тягловая, а девушка... Мне чуть-чуть - попробовать.

Кажется, маг собирался что-то сказать на этот счет, даже уже поднял руку, чтобы изобразить возражающий жест, но его губы задвигались как у рыбы на берегу. Оставалось только с досадой закатить глаза и весьма усердно попытаться продырявить молодую девушку своим острым взглядом.
— Лидия, – все же обратился Лорин к волшебнице, – напомни мне потом затыкать Харндена каждый раз, как он попытается учить тебя житейской мудрости.
— Харнден здесь ни при чем, - возразила ему девушка, отвечая острому, как рапира, взгляду непринужденным и веселым. - Не переживай, это единичный случай и больше не повторится. Просто... Нужно как-нибудь встряхнуться.

Старуха, гремя костями, поднялась и направилась в лавку. Поманила на пороге за собой. Махнула пару раз платком по столешнице, хотя после генеральной уборки с помощью незримого слуги, вряд ли это так уж требовалась. Без всякого волшебства на столе появилась непрозрачная бутылка, вяленая рыба и несколько морщинистых яблок.
Вейла налила столько стопочек, сколько нужно на всех, кто желает пить. Запахло хвоей.
— Угощайтесь... Чтоб соль да рыба не кончались.
— Обойдусь, – Лорин отмахнулся ладонью.

Вместо того, чтобы разделить небольшой праздник с женщинами, он со скрытым беспокойством посматривал на Лидию, пока докуривал последние капли табака в трубке и угощался зеленым яблоком.

— За Карстена и его дурацкий плащ... Где бы и чем бы он ни был! — Провозглашая ответный тост, девушка как-то несмело осматривала стаканчик с налитой в него жидкостью. Но затем выдохнула и "хряпнула"... залпом, как и завещали общежитийские годы. А следом припала к яблочкам - какая-никакая пища гораздо лучше, чем пустой желудок...

Настойка оказалась на удивление легко пьющейся. Во рту остался привкус хвои, а по горлу и желудку вскоре разлилось приятное тепло.
— За Карстена, так за Карстена, - проворчала старуха и тоже выпила. Понюхала яблоко. Закусывать не стала, вместо этого принялась очищать вяленую рыбу. — В Самородке нынче не наливают?
— Наливают, – сухо ответил маг, – да не тем, что надо. Скажите, что это за ополчение, что с бутылкой на «ты» знакомо? Часто оно создает вам проблемы, которые должно решать?
— Сталбыть познакомились... Какое уж есть, другого нету. Ты, волшбарь, чего выспрашиваешь? Прямо говори, с чем пожаловали. Мож и подскажу чего, для твоего ж блага, — сощурилась старуха.
— Волшбарь, - повторила за Вейлой девушка, только сперва прожевала яблоко. Деревенское неказизтое словцо вызвало у "волшбарихи" улыбку. — Зелье бы ему приворотное. Позарез нужно! Для одной... особы, — пошутила Лили следом, прищелкнув ядовитым языком.
— Лидия, – парень сцепил вместе зубы, но удержал пламя в руках, после наигранно вздохнул. – Лидия-Лидия, хватит уже завидовать ее красоте и сплетничать за спиной, а не то мне придется познакомить тебя с настойкой с одного растения, что жабьим хвостом называют, которым мудрецы лечили излишнюю болтливость. От его вкуса у шутов язык под корень выпадает.
И с чего бы эта девчонка к нему и к Азриону со своими любовными приворотными вопросами пристала? Хотелось ему уже вернуть Лидию обратно воину Арана, сдать ее в крепкие железные рукавицы паладина.

— Неважно, — поджав губы и мотнув головой, продолжил маг. — Матушка Вейла, прямее говорить некуда, тут нет двойного дна. Мы к вам зашли попрощаться, поблагодарить лишний раз и попросить показать на пальцах сколько часов или дней до Лайчгейта двигаться, а вовсе не выпрашивать о местных чужаках. Просто… Моя глупость берет надо мной верх в самые паршивые моменты. Когда только мы прибыли к вам, я видел детей, но не придал их поведению значения, а зря. В детстве я уже насмотрелся на солдат, что наводнили дома и улицы родной деревни, так важно размахивая мечами словно это не взрослая игрушка в их руках, а королевский скипетр. Знаете, как в той северной иоганнумской песне?
«Родная семья забудет твое лицо,
Дорогой матерью станет вино,
Лязг стали наш обедней звон,
Лишь мечом дух твой будет исцелен»
— Вот я и думаю, чего вы терпите этих алдар на своей земле, как далеко они зашли и не собираетесь ли вы что-то делать с ними? Или в Хладхейме все так дурно стало с разбойниками, как только патрули стражи поредели на дорогах?
— Если девушка упоминает в разговоре другую, это вовсе не значит, что она завидует. И тем более не значит, что сплетничает. Правда, госпожа Вейла?
— Правда-правда, — с готовностью подтвердила Вейла утверждение Лидии.

Лидия вновь откусила яблочка и с удовольствием посмаковала соком, скудно разлившимся во рту.
— Вот если бы я сказала, что у нее грудь надувная. Тогда да... — Хрумкая, Лидия улыбнулась, как сумела, хитро стреляя взглядом по сторонам. — Ладно... Это всего лишь шутка, Лорин. Я ведь говорила, что хочу самую капельку расслабиться. Дай мне еще десять секунд...
— Ну што ж тут говорить, было б кому, то уж сделали б. Не моё старушье дело, не лезу я в это и вам не советую. Не все тут защитничков наших любят, но... Всё ж таки какая-никакая, а опора. Пусть и стервецы, да свои. Толку от них не то, чтоб очень, но вот смекните: ежели б с дурным умыслом вы пришли - дали бы они вам тут разгуляться? — погрозила пальцем старуха.
— Когда мы пришли в таверну, ваши защитники спали после вчерашней попойки. Ежели и правда был бы у нас злой умысел, расправились бы с ними в два счета, пока спят. Нападения они не ждут, иначе бы хоть кого-то оставили трезвого на часах. Получается, их пристрастие к алкоголю опасно для деревни вдвойне: от чужих защитить не смогут да и сами сопьются в разбойников чего доброго... — как бы между делом вставила Лидия.
— Я глупец, если решил поспорить с одной женщиной в присутствии другой, – покачал головой Лорин.

Он взял со стола еще одно яблоко, покрутил в руке, потом протянул его Лидии.
— Тут ты не права. Их маг, может быть, и не ожидал никакого нападения в начале дня, но был в своем уме и смотрел в оба, а брат Берника явно не дурак. Тут я должен согласиться с вами, матушка, хоть с неохотой, но должен. Пьяницам веры нет, но пока они сами вас не грабят, лучше пусть будут такие защитники, чем вовсе без стражи. Могло быть лучше. Лидия, нам пора.

Лорин стал нащупывать монеты, чтобы отблагодарить Вейлу еще раз. По его лицу можно было судить, что разговор для него был не из приятных, но он не спешил убегать с дома старушки без своей спутницы.
— Я сгущаю немного... Но ведь события гораздо чаще принимают скверный оборот, чем... наоборот, — Лили виновато пожала плечами, улыбнулась и добавила еще пару словечек. — Надо же, получилось в рифму... Вкусные были яблочки и настойка Ваша, кажется, тоже ничего. Спасибо. Только... Лорин, поди, сам уже забыл, но спрашивал, как добраться к Лайчгейту, а потом заговорились о пустяках. Расскажете? И мы пошли.

Вейла пожевала губами, пристально разглядывая молодых людей. Неожиданно сказала:
— Детки у нас пропали. Парнишка, да девчонка. Пошли по ягоды и не возвернулись... Две ночи искали всей деревни. Пошли и молодцы наши. Говорят, мол, мертвыми нашли. Потому и запили... А до Лайчгейта не то, чтоб далече...

Лорин уже успел подняться, но при словах Вейлы его будто ледяной водой облили, отчего он застыл.
— Я не до конца понимаю, – веки мага немного дернулись, – их… тела, их вернули родичам? Что с ними случилось?

Лидия встретила сокрушительное известие без слов. Однако по красноречиво ошарашенному лицу можно было смело определить ее отношение к услышанному. Девушка перевела растерянный взгляд на Лорина, а затем вновь обернулась к Вейле. Подробности интересовали ее лишь только дабы выяснить, не нужна ли какая помощь, и если только старуха станет об этом разговаривать. Впрочем, деревенские вряд ли стали бы сильно докапываться до причины смерти. Беспокоить усопших расследованиями в сельской местности по обыкновению не принято.

— Куда там... Говорят - звери растерзали. Только, думается мне, дуре старой, — усмехнулась Вейла. — Лукавят мальца наши молодцы. Коль вы и вправду путешественники, да никуда не спешите... То уж родичи вам премного благодарны будут, ежели погуляете в округе, да тоже счастья попытаете.

Старуха выдержала красноречиаую паузу и взялась за бутылку.
— Ищщо настоечки?
— Н-нет, достаточно. — Лидия отрицательно мотнула головой. Не пьянствовать же сюда пришла, взбодриться только... Хоть весточка о погибших детях встряхнула не хуже настойки. — Мы ведь можем задержаться немного, правда, Лорин? Но это же получается... Вы хотите, чтобы мы пошли как приманка... На кого? — Девушка вопросительно взглянула на Вейлу.
— Это нам и предстоит узнать, – Лорин переглянулся с Лидией. — Мы спешим, но сами не знаем куда. Наша излишняя спешка к горизонту навредит не меньше, чем задержка здесь на час или день. Но бродить, где медяк ребром ляжет мы не станем, нам нужно точно знать, когда дети пропали и где, по словам алдаров, они были найдены. И мы пока обойдемся без благодарностей. Чем меньше людей знают о том, что мы топчем землю в округе, тем лучше для всех нас. Ни к чему тормошить старые раны людей, если мы не уверены, что сможем их залечить.
— На чудо-юдо морское, — всплеснула руками старуха. — Если б мне то ведомо было, неужто не сказала б? Два дня тому назад пошли Дилвет и Олма по ягоды в лес... К вечеру не вернулись, тут-то тревогу и забили. Походили-поискали по знакомым местам - нету. На другой день тож самое. Сильно далеко в лес не пошли, там хобгоблины живут - не ровен час подумают, что войной идем... С ними ссоры нет, мы туда, где они зверя бьют не ходим, а здесь им давно делать неча.

Вейла задумчиво пожевала кусочек вяленой рыбы, собираясь с мыслями.
— Хотели на шахты сходить, только Нард не пустил - это брат Берников. Мол, слишком опасно, сами поглядят. Ну и поглядели. Сказали нету там никого, кроме привидений, да вурдалаков, а детишек растерзанных нашли в холмах и камнями заложили там же... И напиваться стали. А сегодня вот вас море прислало... Ой, не смотрите так на старую рыбачку, видно, что вас оттудова принесло! Разбились где или высадились - не моё это дело... Скажу вам вот что: никто из наших духу не наберется в холмы сходить, да проверить, даже кто не поверил... В шахты и подавно, но чует моё старое сердце, что могло всё быть не так, как Нард сказал... А мож и так, просто придурь моя старушечья. Кто ж его разберет?
— Ну мало ли, может, поверье какое ходит в округе о страшной лесной ведьме или злобном людоеде с холмов... — поспешила оправдаться Лили. В книгах чуть ли не каждая людская деревня обрастала собственными удалыми лиходеями. Иногда кое-что из написанного было похоже на правду, пусть даже сильно преукрашенную фольклором. — А коль таковых нет, значит выясним сами, — согласилась девушка с Лорином. — В оба места неплохо бы заглянуть... А дотемна успеем?

Вейла налила себе ещё немного настойки, будто собираясь с храбростью... или же вознаграждая себя за таковую. Выпила залпом, снова занюхала, только на этот раз рыбой.
— Стало быть, молодежь, холмы те - эт на запад. До них, если сразу выйдите, с ночевкой, к рассвету доберетесь. А шахты те, — старушка запнулась и замолчала. По шевелению губ, прищуру и движению пальцев можно было догадаться, что она пытается вспомнить или прикинуть в какой стороне света были те самые шахты. – На север! Точно, на север. И полдня идти - к вечеру будете тама. Может оно лучше оттуда и начать, мда. – Вздохнув, Вейла взялась было снова за бутыль, да почти сразу отмахнулась, оторвав вместо этого еще один кусочек вяленой рыбы.

--- О, благодарю Вас, госпожа. Вы крайне великодушны. Нет, боюсь, я не смогу остаться. Озеро Цапель было чудесным - поблагодарите мужа еще раз за то, что вытерпел мое присутствие во время рыбной ловли. Авацина оберегает, госпожа.

После долгих прощаний, когда отцу Вальтену уже на самом деле стало становиться неловко, ему наконец удалось таки распрощаться с великодушной горожанкой, которая приютила священника во время его короткого визита в Трейбен. Конечно, отец Вальтен мог остановиться в церкви - и даже, возможно, возле самого Собора - но пока что он не чувствовал, что готов вернуться под своды больших церквей. Слишком часто он замечал в здешних служках, далеких от границ и лесов, не те черты, что хотел бы видеть в слугах ангелов.

Само собой, это были неправильные мысли, которые стоило гнать подальше. Просто... святому отцу требовалось еще некоторое время, прежде чем он сможет вернуться под вычурные арки Собора Авацины.

Тем более, у него была цель. Которой следовало достичь как можно раньше, иначе... кто знает, к чему могут привести последствия. Да, это будет нелегко, однако... ангелы укажут путь. Так всегда бывало - отцу Вальтену оставалось лишь делать то, что он мог в данный момент.

И в данный момент его взгляд привлекла групка людей, собиравшаяся совсем неподалеку. Караван, судя по всему. Отважные люди, раз собираются путешествовать в такое время.

Сопровождая свои шаги стуком посоха о мостовую, священник приблизился к одному из стражников, намереваясь благословить караван перед отправлением. Однако, услышав место их направления, недолго думая, отец Вальтен сменил решение.

Приблизившись к лидеру каравана, и дождавшись, пока он закончит говорить с другим странником, священник в приветствии дотронулся до края треуголки.
--- Мистер Райсхаф, верно? Рандульф Райсхаф? Многие из моих знакомых в городе упоминали о Вас, как о хорошем человеке. Рад знакомству! Я хотел просто благословить ваш караван на дорогу, но услышал о месте, в которое вы направляетесь. Так вышло, что мне по пути - мог ли я присоединится к Вашему каравану? Заплатить я могу.

Поддерживая теплую улыбку, священник достал из кошеля золотую монету.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

— Так, я не поняла. Я не хотела влезать, но что, мяса не будет? - Чародейка снывала от скуки большую часть времени пока ждала мяса. Все эти похлебки, овощи это конечно хорошо, но когда ее перенесли утро уже настало и завтракать она еще не ела. Можно было услышать легкое урчание ее живота, хотя за звуками болтовни и шерудения столовыми приборами они просто исчезли. В плане звука, а вот по ощущениям нет. Лифен уже давно забыла что такое голод, впрочем и вспоминать не рвалась. И ждать пока там разберутся что да как тоже.
Встав из за стола чародейка направилась так же к хозяину таверны. Когда подошла она отодвинула этих магов в разные стороны вклинившись между ними и взяла Берника за ворот.
— Так, слушай внимательно. Математика простая. Мы заплатили тебе деньги. Мы ведь заплатили Лорин? - на вопрос чародейки парень согласно кивнул.
— Мы заплатили. Ты сказал что все будет через час. Час прошел Лидия? - и на этот вопрос ей согласно кивнули.
— Час прошел. А теперь слушай. Я далеко от дома, я голодна и у меня ужасное настроение уже. Поэтому мне легче будет спалить всю твою забегаловку чем ДЕРЖАТЬ ЭТО ВСЕ В СЕБЕ!!!
Поэтому, ты объяснишь сейчас где то что мы заказали. Пока это еще можно сделать тихо и спокойно. И я не дам ни медяка больше.

- Давай все-таки зайдём за дом какой, - ответил на просьбу Харндена друид. - Смоем грязь и что там все увидят?
Шквал посмотрел вокруг в поисках подходящей ёмкости для воды, но так и не обнаружил ничего приголного. Похоже, вынужденно придётся продолжать представления. Но и оставлять Харндена в таком виде тоже не следовало. Не должен взрослый уважаемый дварф ходить грязным с головы до пят, словно червь земляной. Коротким заговором он заставил воду саму подняться из колодца и кружиться вокруг него.
- Идём, Харнден.
По пути Шквал взял одну из висевших на веревках тряпку.
Как только они с дварфом скрылись от возможных глаз, Шквал воззвал к кружащейся вокруг него воде, и та несколько раз окатывала Харндена, усиленно мылящегося в попытках смыть всю грязь. Когда с помывкой было закончено, Шквал протянул дварфу тряпку, чтобы тот мог прикрыться. Всю воду без остатка, даже ту, что задержалась на коже или плаще, он вновь собрал в один кружащейся поток и отнёс его в сторону, чтобы направить его на поливку кустов и травы.
Вернувшись к остальным, друид застал конец разговора Лорина с женщиной.
- Включите в список нужного одежду нашему невыскому товарищу. А взятое мы вернём. Лорин, ты сможешь почистить взятую нами вещь? Нужно же было чем-то чистым прикрыться.
Пришло время обдумать услышанное от их собеседницы. Хладхейм. Звучало как-то знакомо, словно созвучно морозному Кронланду. Или это только слово "хлад" вводил в заблуждение?
А ведь была ещё одна вещь, о которой почему-то остальные забыли. Важная вещь. Может, местные что знают?
- А не слышали ли здесь о Плаще Карстена? - спросил Шквал женщину. - Место какое-нибудь с таким названием, или здание вроде вашего "Золотого Самородка". А может, одежда чья?

Не осознавая себя до конца, Лорин начал поднимать тяжелые веки. Море красок залило его зрение, каждый волосок встал дыбом, холодная влажная трава раздражающе щекотала ему затылок. Он чувствовал, как его волосы неудобно спутались, как дорогая рубашка прилипла к спине, а цепочка с монеткой перекрутилась и сдавила шею. Вокруг вяло разговаривали, но он не мог выловить отдельных слов, пока сознание не вернулось к нему полностью.
Все его чувства были обострены, но маг не мог их уловить, будто он только что проснулся от очень долгого сна, любая мысль убегала от него. Все, что он до конца и полностью осознавал – часть его духа буквально вырвали с тела. Лорин сорвался с места, уселся и оперся руками о траву, сжав ее крепко между пальцами, а затем положил руку себе на ребра. Он не чувствовал в том районе ни прикосновения ладони, ни тепла, ни холода, и ему постоянно приходилось напоминать себе дышать, но пальцы отчетливо улавливало биение сердца, как доказательство его жизни. Лорин прекрасно знал, что это было, ведь перед самим расставанием с его любимой наставницей он испытал похожие страдания, которые болью не назвать, но которые пугали до дрожи, словно за спиной стояла сама Ведьма. Правда, онемевший участок постепенно таял как лед на солнце, после целительного прикосновения полуорка, которое заливало тепло в его пустой сосуд.
Лорин поднял голову, взглянул на Азриона и сделал простой вывод, что это именно он исцелил его, а после его невидимой раны принялся за ранение Лидии. Он кивнул служителю Арана, решив не отвлекать лишними расспросами и обойтись молчаливой благодарностью.
— Нам нужно идти, – деловитым тоном согласился маг, после чего без спроса воспользовался рукой Лифен, чтобы заскрипеть костями и подняться с холодной земли. — Но перед тем, как потушим костер и отправимся, я должен закончить с кое-чем.

Он выпрямился и с холодным достоинством отчистил одежду от кусочков травы и мелких камешков, после чего встал перед Лидией, при походке немного пошатываясь, будто он успел забыть, каким образом люди ходят на двух ногах. Его лицо ничего не выражало, но больше всего он хотел тепло улыбнуться, и улыбку эту он сдерживал со всех сил, потому что боялся, что она перерастет в смех.
— Лидия, прости меня. Я никогда не считал тебя глупой и не хотел тебя оскорбить, никоим образом. Ты – маг, а для меня это многое значит. Гордись этим, ведь один этот титул заслуживает уважения. И, несмотря на это, я все равно не удержался и высмеял тебя, подвергнув опасности, – чуть помедлив, Лорин добавил, разбирая каждое слово: – Мне очень жаль.
Было не до конца ясно, насколько он искренен, но в его глазах точно отсутствовало оскорбление и насмешка. Он родился с магическим даром и многие вещи давались ему проще, чем другим счастливчикам, которые постигали магическое ремесло, но и тогда Лорину приходилось тяжело работать, терпеливо впитывать крупицы знаний и никогда не останавливаться со своей учебой. Он не может не испытывать связь с коллегами по цеху, которые работали в поте лица, даже больше чем он, чтобы стать теми, кем они сейчас являются, независимо от их причин и того, как своим даром и своими навыками они пользуются.
— Не будем лужи топтать, как говорил мой друг, ведь все уже позади. Пусть эта опасность будет нам уроком. И все же, что это были за твари? Я никогда не видел, не слышал и не знал о существовании такой жизни, пусть что-то в них показалось мне знакомым и понятным. Помогите мне, а то родные ноги пока не держат. Я хочу осмотреть место боя.
Не дожидаясь помощи, маг потянул ноги за круг камней, иногда едва не спотыкаясь о холмики и ветки. По пути он снова призвал Хугина, который появился с уплотненного воздуха, а после взлетел высоко-высоко, повинуясь мысленной команде своего хозяина. Вскоре, серая точка птицы слилась с небом, но все еще оставалась над головами группы. Если врагов можно заметить, то бояться было нечего – Хугин не спускал глаз ни с Лорина, ни с тропы перед ним.

Джавелин, проткнувший порождение тьмы пришел в негодность - наконечник оплавился, будто бы попал в кислоту, а древко, там где оно коснулось чужеродной плоти, как будто иссохлось. Точно так же как и трава, куда попала кровь существа. Что ж одно копьё - не существенная плата за поверженного противника.

– Лидия, – полуорк всё ещё хромая направился к девчонке и второму джавелину, – то что прои...Аран, всемогущий, ты ранена... – выдохнул воин, когда приблизился достаточно близко, чтобы заметить кровь на ночной рубашке девочки. То ли ему показалось в тот момент, то ли лицо юной девы действительно побледнело. Слова порицания, что до этого искали путь наружу, так и осели внутри паладина: бедное дитя истекало кровью! Не смотря на всю продемонстрированную силу девочка всё ещё выглядела потерявшимся ребенком и не могла не вызвать жалости.

Подойдя ближе, Азрион скинул на землю молот и щит. Лидия как будто не замечала воина, уставившись на руку, перепачканную в крови, и тихо всхлипывая. Всё это на первый взгляд напоминало шок.
– Всё хорошо. Рана...она...не похоже на глубокую, – бормотал полукровка, присев на одно колено перед девочкой и пытаясь судорожно сообразить насколько сильно была ранена Лидия. Нужно было задрать ночнушку, но почему-то у полуорка не поднималась на это рука, хоть темное пятно крови явно говорило, что сейчас не до церемоний. – Спокойно... давай я подниму тебя. Нам нужно в Круг, – продолжил негромко говорить Азрион обращаясь то ли к девушке, то ли к себе самому, чтобы хоть как-то сориентироваться. Паладин знал только один выход - обратиться к божественным силам. Целительные силы, которыми славились воины его ордена. "Да...точно...Вот только...", - метались в голове мысли, когда Азрион воин начал осознавать, что за всё время обучения ему не удалось исцелить даже самый простой порез. В тот момент полуорк совершенно не думал о том, что сказала им таинственное существо о способности Круга возвращать павших к жизни.

В горле пересохло. Одним движением полукровка как мог аккуратно подхватил Лидию на руки и поднялся с колена. Захромал в сторону Круга. "Если здесь нам явилось чудо... быть может, магия этого места поможет мне?", - Азрион уцепился за эту мысль как за вариант. Нельзя было допустить, чтобы Враг одержал такую победу, только не здесь и сейчас! "Не здесь и не сейчас!", - уверенно повторил про себя паладин, быстро приближаясь к камням силы.
Первое что увидел в Кругу Азрион были Лифен, склонившуюся над Лорином. Что-то внутри неприятно ёкнуло.
– Жив? – на выдохе спросил у ружеволосой колдунью полукровка, аккуратно опускаясь на колени рядом и укладывая девушку на траву.

Кажется не смотря на последний промах Лифен вся схватка шла к своему завершению. По правде говоря это было первое настоящее сражение для чародейки. До этого ей приходилось лишь сжигать чучела, всякую домашнюю утварь и отгонять всякую чернь только видом ее магии. Да, пожалуй этот момент объяснил бы такое количество мимо полетевших снарядов. Да, наверняка надо было сжигать больше соломянных чучел, тогда и эти существа бы горели более эффективно. Да, наверняка это так и работает.
Пока все пешие бойцы крутились среди камней пытаясь добить остатки сил тьмы, у чародейки оставалось одно не законченное дело. Самый последний, убегающий и трусливый, жалкий и раненный, никчемный и еще пару обидных слов из кандагарского диалекта - вот определение того на кого нацелилась Лифен своим последним снарядом. Ему стоило умереть раньше, что бы не казаться таким ущербным как сейчас.
Собрав всю накопившеюся ярость девушка разбежалась и метнула в воздух огненный снаряд что словно нисвергнутая с небес звезда стремиться в низ оставляя за собой яркий пылающе-красный след. В последний момент своего побега существо только и успело развернуться что бы увидеть влетающее в нее яростное пламя.
— Пусть горит - напоследок кинула догорающему Лифен легким взмахом руки поправляя себе сдвинутую челку.

Давно он не испытывал азарта настоящей схватки, где на чашу весов была поставлена сама жизнь. Это приятно будоражило кровь и словно возвращало друида во времена детства, когда выживание было одной из его обязанностей. Дарома был мудрым и, в целом, добрым наставником, но он хотел, чтобы его подопечных вырос сильным, самостоятельным и способным выжить в любой ситуации. А потому ещё будучи ребёнком Шквал немало натерпелся. Но эти воспоминания не вызывали злобы по отношению к наставнику, наоборот, друид был ему очень благодарен. Иначе бы его сейчас здесь не было.
Его новые компаньоны вполне успешно добивали врага, и друиду не было нужды бросаться им на выручку. Это могло и обидеть их, и ослабить в будущем. Они напомнили ему тех волчат, что они спасли с Даромой. Точно также они ходили с волчатами на их первую охоту, помогая и направляя их. Но так, чтобы малыши сами попробовали, как жизнь уходит из тела жертвы под их клыками.
Вот и сейчас, Шквал был доволен этими волчатами, хоть сравнение и было слишком неуместным по отношению к взрослым сложившимся личностям. Даже столь юным, как Лидия.
Предаваясь этим мыслям, друид оперся о камень и довольно улыбался. Похоже, день все-таки будет удачным, даже несмотря на пасмурную погоду.

— Или же мы единственные, до кого смогла дотянуться эта таинственная сущность на капельках своей исчезающей силы, кем или чем бы эта женщина не была.
Лорин неожиданно присоединился к кругу невольных соучастников одной и той же невеселой истории. Он только закончил осматривать свой камень, кивнул будто был удовлетворен результатом, после чего направился на соблазнительное тепло костра, по пути выловив несколько интересных фраз и вопросов, на которые у него могут найтись ответы.
Маг разместился в свободной позе на траве, словно ребенок на берегу реки, и упорно пожирал своим взглядом красные угольки костра. Тот факт, что он испортил белизну своей одежды, его нисколько не заботил, а ведь было жаль покрывать эту единственную стену между ним и туманным морозом зелеными пятнами от мха и травы.
— Что значит, – продолжил маг, – с тебя получится отличная сказочница, Лидия, но в каждой сказке есть доля правды, как, возможно, и в твоей гипотезе может быть точное попадание. А что же я предложу… Скажем, все мы знаем, что в разных странах эти чудные рисунки на небесном полотне называют совершенно по-разному, но всем им приписывают одни и те же свойства. Я надеюсь, что все присутствующие прекрасно понимают и спорить не нужно, что они обладают своей собственной силой и часто выступают частью магических ритуалов, да пусть Лидия меня поправит, если где-нибудь я ошибусь. Камней здесь двенадцать, столько же и созвездий и столько же богов, которых любят и которых боятся от края Эшфара до края.

Лорин приподнялся и приблизился к огню. Его протянутые ладони были столь широко открыты, что, казалось, они пытаются вместе втянуть в себя все тепло стихии, не оставив и капельки остальным. Ему нужно было согреть свои пальцы, чтобы свободно колдовать и не бояться, что простые одеревеневшие мышцы откажутся сотворить заклятье.
— Можно провести какие-угодно линии между этими кусочками загадки, но, недалеко уходя от идеи нашего дорогого Единорога, – Лорин посмотрел на Лидию, и его глаза озорно заискрились, что он впервые позволил себе за сегодняшний «сон», – эта сущность могла призвать те инструменты, которые ей нужны сейчас, а остальные сохранить до тех пор, пока их час не пробьет.
Нумиец сложил ладони вместе в форме лодочки, после чего поднес их ближе к огню и зачерпнул пламя, словно воду с океана. Костер как пыхтел и трудился над пожиранием своего топлива, так и продолжал разбрасываться искрами во все стороны, ведь что капля для целого океана? Между же пальцев Лорина просачивался твердый свет, что иначе и не опишешь, который песком сыпался на землю, на полпути встречая ветер и исчезая как тот самый туман.
— Прекрасная Роза, ударит в сердце сильнее клинка, – нежно сорвалось у парня, когда он поднял одну ладонь, а между пальцев второй уже красовался золотой огненный цветок. Образ замерцал и сменился бегущим по воздуху величественным сказочным существом. – Стремительный Единорог, который никогда не остановится.
Лорин аккуратно подул на свое творение, которое в миг рассыпалось как песочный замок, чтобы закружить на ладони и превратиться в колесо, делающее поворот за поворотом, рассыпая искристый песок во все стороны.
— Вечный Паук, не прекращающий плести свою Паутину, – в добавок словам маг приподнял перед рубахи, показав метку, и скрыл свое смущение за маской рассказчика. Образ снова сменился на что-то аморфное, неясное, жестокое и милосердное одновременно, вихрем носящееся от края до края ладони. – Глубокая Волна скроет обманчивое и откроет правду, что скрыта под глубинами. А яркий Странник покажет всем свой собственный потерянный путь.
Фокусник резко захлопнул ладонь, сжал ее в кулак, после чего вновь раскрыл и представил танцующего огненного сатира, вокруг которого витали полосы дыма, скользящие между копытами этого Созвездия словно порывы ветра.
— Неунывающий Сатир… не унывает, – Лорин показал немного наигранной растерянности, чтобы прибавить веса своим следующим словам: – И не дает другим опускать руки.
Наконец, маг взмахнул рукой, словно стряхивает капли воды, и сгусток пламени в его руках легко соскользнул с кожи и вернулся в костер, хотя последний вовсе не изменился: согревает и светит.
— Созвездия можно приписать богам, а можно приписать силы богов к узорам над головами. У каждой звезды есть свое место в Творении, которое, я уверен, мы скоро выучим. Но можно так долго толковать о предназначении и захватывающих фантазиях вместо того, чтобы действовать. Вы уже решили, что собираетесь делать? Потому что для начала я бы перекусил.

От мяса Лили отказалась, аккуратно отодвигая в сторону. Сухофрукты же приняла с благодарностью.
- Сейчас бы чаю горячего да на травах... У нас это зовут тиберкой. Немного мяты, щепотка костюшки, и все это перемешивается веточкой брежинки. Просто и очень вкусно, но кроме того придает заряд бодрости...
Лили поулыбалась еще немного, заглядываясь на своих компаньонов, что стали таковыми мимо воли, а затем перешла к десерту. Нет, не к сладкому пирожку с яблоками, что хранила на черный день, а к вечерней интеллектуальной дискуссии. В школе эти занятия назывались именно так и следовали после всех остальных.
- Двенадцать камней, Азрион, это очень интересно... Если никто не возражает, я могу предположить одну штуку...
Девушка вновь прикоснулась к камню, скрытому под "одеждой" из шкур, и спустя мгновение над костром явился небезызвестный символ баланса: драконы, пожирающие хвост друг друга в вечном противостоянии сил.
- Добро и зло пребывают в своего рода гармонии и не могут победить друг друга. Так считают друиды. Помните, эта женщина говорила нам, что зло уже пробудилось. Пробудилось раньше нас... Оскалившийся волк - символ голода, копатель, одержимый жаждой знаний, огнедышащий стратег - дракон, серп - знак завоевателя, жестокий цеп, терзающий землю ветрами и непогодой, и наконец, мстительный дух... Все вместе это Шесть чемпионов тьмы, которые были призваны противоборствующей силой где-то в другом месте, и которых мы должны одолеть... Это хорошее объяснение тому, почему камней в круге двенадцать, а нас всего шестеро.
Эпические приподнятые нотки в голосе ступившей на стезю волшебства вдруг выцвели, уступая обычным девичьим заморочкам на счет мнения о ней окружающих. Лидия обвела присутствующих взглядом, таинственным, как у двоечницы, которую до сих пор не прогнали, а затем гораздо тише спросила:
- Ну как вам? Быть может, настало время, когда баланс можно нарушить?

Неожиданно туман сгустился настолько, что заслонил даже небо. Вы не уверены, что послужило истинной причиной - то ли, что каждый из вас коснулся одного из двенадцати камней, то ли беготня дворфа, то ли гнев Шквала, то ли заклинания вызвавшие его. Круг камней погрузился в сумерки, но угрозы вы не почувствовали... Скорее тепло и уют, какие бывают лишь в наполненных благодатью храмах, да в горницах гостеприимных хозяев. Словом, там где вам рады.

Не успели вы толком понять что произошло, как откуда не возьмись, зазвучал голос. Женский. Тихий, вкрадчивый, но невероятно отчетливый. Каждый из вас слышит его на родном языке. При этом вы буквально кожей ощущаете пульсацию магии, сокрытой в мегалитах. Узоры на них загораются в ритм слов.

- Простите меня... Дети мои, - вы чувствуете боль и нежность, на которые способна лишь любящая мать. Голос обволакивает, касается самого вашего естества. - Я вынуждена была свершить то, что должно... Вы заслуживаете ответов, но... Я далеко... Слишком далеко от вас и не успею поведать всё. Вы должны сами отыскать ответы. Помните: вы плоть от плоти сего мира, кровь от крови его народов...

Напряжение в бесплотном голосе нарастает, будто каждое слово дается всё труднее и труднее, отнимая последние силы. Созвездия, вырезанные на древних камнях мерцают всё ярче.

- Это место - священное место звезд, кои горят в ваших душах. Есть и другие места, подобные этому. Слушайте же и слушайте внимательно. Если кто-либо из вас падет от ран, хворей и прочих невзгод, принесите тех в круг и души будут воссоединены с плотью... Вновь. Но будьте внимательны и не смейте медлить, ибо порча может сему помешать...

Повисает тишина. Однако, когда вы уже начинаете думать, что это конец, голос вновь заговаривает. Правда, теперь слабый, как отзвуки гаснущего эха. Медленно уходит тепло, а знаки созвездий меркнут.

- Знайте же... Грядет время Равноденствия... Когда вам предстоит противостоять силам Великой Тьмы. Они пробудились раньше и уже чувствуют ваше возвращение... Плащ Иовина Карстена поможет вам понять... Вспомнить... Совсем рядом...

Туман постепенно рассеивается, но не исчезает полностью.

Некоторое время Лорин держал руки на камне, пока не почувствовал живое тепло под своими ладонями. Неизвестно как, но он вдохнул жизнь в мертвый кусок породы и заставил его ответить. Тепло на его коже было явным доказательством того, что маг умудрился разжечь этот костер, почти также, как Лифен смогла разжечь свой.
— Изумительно, – восхищенно заявил Лорин.
Блик света скользнул по влажной поверхности камня, заставив парня отступить и оглядеть его еще раз, но лишь потом до него дошло – свет исходит у него из-под рубашки. Ему не нужно было смотреть откуда он там взялся, но Лорин все равно приподнял ее край. Как он и подозревал, узор с родинок теперь мягко сиял, переливался в неизвестные магу цвета.
Он резко опустил рубашку обратно, отступил еще дальше. Ноги отказывались ступать ближе, но его любопытный ум требовал продолжить этот эксперимент, это исследование, дотронуться до света на камне-мегалите. Дрожь прокатилась по телу Лорина, когда он в уме перечислил все возможные способы навредить живому человеку с помощью магической метки.
— Ли… Лидия? – немного неуверенно уточнил маг, посмотрев на еще одного практикующего магическое ремесло. Он убедился, что неизвестная связь с мегалитами Старца образовывается не только у него, и продолжил дальше уже с более неприкрытым интересом: – Как ты думаешь, что это такое? У меня светятся мои родинки, Лидия, но они у меня с самого дня рождения. Что это такое, что это значит?

Точно также Лорин стал следить взглядом за действиями Харндена, ведь его логика утверждала, что рано или поздно дворф найдет свой собственный камень.
— Если здесь хранилось древнее смертельное заклинание, то наш низкорослый «мудрец» уже активировал его, – с насмехающейся улыбкой сказал Лорин, ни к кому конкретно не обращаясь. – Терять уже нечего, значит.
Он мысленно поблагодарил Харндена за щепотку уверенности, которой не хватало для последних шагов, и пешком вернулся обратно к своему камню-мегалиту, положил на него руку и содрал кусочек мха, освобождая четкую реку света. Он знал, что под грязной влажной зеленью хранится еще больше, до чего следует докопаться. Маг наклонился ближе и твердо произнес слова, что резонировали с окружающим миром и меняли его. Из-под его руки полилась синяя дымка с мягким светом, дуновение ветерка донесло до волшебника его же магический холод, заставив зубы задрожать, но дело было сделано. Мох покрылся инеем, и Лорину ничего не стоило начать отдирать его чуть ли не двумя пальцами.

Вечер. Гостиница. Ключик, что им постоялица отворила комнату, звякнул, свалившись с гвоздика. Да так и остался лежать на полу. Не видно. Может быть, в туфельке? Не стала его тревожить. Всему необходим отдых будь то железо, ноги или сердце. Ее разрыв с молодым полуэльфом был как сверкающее полотно кинжала - острым и холодным на ощупь. Рана - болезненная и глубокая. Она обещала колоть столь долго, что хватило бы рыдать до старости... Ах, если бы только в свои девятнадцать лет девушка понимала в любви хоть что-нибудь. Пройдет. Не за день. Не за два. И все же пройдет, совершенно точно. Люди чаще умирают от глупости, нежели от первой неразделенной любви. Впрочем, до осознания этой истины Лидии оставалась примерно одна пасмурная неделя, после которой милостивое теплое солнышко должно было скрасить ее небосвод первыми обнадеживающими лучиками: "Все обернулось не так уж плохо. Лучше погоревать одну неделю, чем пол жизни отдать предателю...". Да, предателю! Он обменял ее на другую - бессовестную поганку из Ланерфелла... Подлец. Мерзавец озабоченный...

Лидия понимала, что нужно отвлечься, иначе пламя свершившегося предательства обожжет ее хрупкое сердце намного, намного сильнее. Пить ее жизнь не учила. Единственный способ - сон - выручил в дороге не раз, хотя не мог излечить полностью. От школы и до самого города, где когда-то исчезли ее родители, девушка проспала почти все. Прилавки голосистых торговцев, рытвины и колдобины тракта, размытого проливными дождями меж Торвила и рыжего Нефа, крысу, что похозяйничала в повозке... Но и этого оказалось мало. Едва прикоснувшись щекой к подушке в первой гостинице Визлина, уставшая, измотанная волшебница вернулась в храм сновидений. К отцу. К матери. В школу. Там была эльфийка по имени Нэйя. И новый магистр ритуалов... Они целовались прямо на занятиях, чем удивляли и пугали одновременно. Ведь он старый, сморщенный хрыч - этот Вермин "Белый лист"... Не то, что Имаш... Он вернулся в лагерь последним. Такой...
"Проклятье!" - только и успела разгневаться Лидия, вновь увидев изменника во сне. Пелена развеялась на одно мгновенье, позволяя девушке прогнать надоевший образ. Прочь, прочь! Но вместо того, чтобы делать, как велено, Имаш вдруг осмелел, вырос, распрямился, а затем указал богомерзким пальцем куда-то за спину обманутой девушки. Она обернулась. Замерла. Вскрикнула!

- И-и-и-а-а-динь-динь-динь-динь-динь! - звеня, будто малый колокол, девчонка с разбитым сердцем вдруг оказалась на краю пропасти. Вихрящееся, опасное нечто впитывало в себя волшебницу, как безвольно дрейфующую соринку заглатывают меха из воздуха. Проснуться бы от такого страха, да только веки давно открыты! Ноги хаотично дернулись в надежде отпрыгнуть, свалиться с постели либо иначе сдвинуться с места! Но беззвучно копнули воздух. Прозрачные, как вода... Что-то стиснули всполошившись пальцы, а затем поплыли, как и остальное тело. Сумка да пара туфель - вот и все, что осталось от Лидии. Даже меньше, чем от бедных родителей. М-да... Не стоило возвращаться в Визлин. Определенно, не стоило!

- ...Динь-динь-динь-динь! - Лидия приветствовала других потеряшек не самым подобающим для магессы образом, визжа и размахивая руками в бежевой ночной сорочке. Не слушая и не желая слышать, она почувствовала под собой траву, а вовсе не умиротворяющий голос полуорка. Это было первое после светлого неба, что сподобились зафиксировать чувства. Наконец, подвернувшаяся под ноги почва позволила куда-то сбегать, и Лили незамедлительно ею воспользовалась. Девушка попятилась назад и в сторону, взъерошив траву ногами все еще лежа (или уже полусидя). Едва не стукнулась головой о камень, что его заметила у себя за спиною, а затем рысью сиганула в бок, но... В ужасе отскочила обратно, все-таки ударившись о холодную твердь предплечьем. И снова отрывисто вскрикнула.

- Динь-динь-динь! - напротив развалился старик. Голый и такой же сморщенный, как тот ритуальщик Вермин.
"Увиденного не развидеть! Увиденного не развидеть!" - прошептали школьные, беззаботные годы, припоминая веселую поговорку из детства. Кто ж знал, что подобное может оказаться настолько жестокой правдой?!
По коже пробежали мурашки. Холодно. Сыро... Однако было совсем не до этого. Инстинктивно толкая к бегству, вновь сработали заведенные ноги. Девушка вытянулась вдоль замшелого монолита, а затем как могла притворилась ветошью: ни шороха, ни вздоха, ни писка. Прижатая к груди книга, по всей видимости, должна была оградить ее от стрел, а нож впереди себя - от каждого, кто вздумает приблизиться.

Здесь было... Много разных людей... Лишь обретя подобие защиты, Лидия позволила себе осмотреться. Мужчины. Женщина.