Голосование за ходы

Многоуважаемые федеральный канцлер Германии, генеральный секретарь ЦК КПК, их императорское величество самодержец всероссийский и верховный вождь Литверии!

Наше "Морское объединение" имеет честь предложить вашему "Величию" союз.

Наш общий союз охватит всю круговую диаграмму, позволит всем нам совместно развиваться, удвоит наши силы обороны, утроит надои молока и положит начало светлому будущему!

В случае заключения такого союза мы приглашаем всех глав стран-участниц посетить наш июлефест в Лихтиншейне!

Ханс-Адам II, князь фон унд цу Лихтенштейн, герцог Троппау и Егерндорф, граф Ритберг вздрогнул от стука в дверь. Князя мучил сушняк. Строго говоря, сушняк был наименьшим из зол, которые мучили князя. Князя мутило. У князя трещала голова. У князя болел живот, почки, печень, и всё из внутренностей, что вообще способно болеть. Короче говоря, князя мучило жесточайшее похмелье.

Громкие удары в громадные дубовые двустворчатые двери его кабинета эхом кузнечных молотов отозвались в истязаемой головной болью мозгу Ханса-Адама II-ого. Надо было что-то делать. Например, сказать "войдите". Или "я занят". "Я занят" было лучше. Если сказать "войдите" сразу после стука в дверь, кто-нибудь обязательно войдёт - князь давно подметил эту закономерность. А в данный момент князь не хотел никого видеть.

Стук раздался в третий раз. Надо было что-то говорить. Князь собрался с духом и попытался что-нибудь произнести.
-А.. Аа... Агх.. - еле слышно сорвалось с иссохших губ князя. Измученный нехваткой воды в организме речевой аппарат явно не был готов к полноценной работе. Князь слабо помахал рукой, как будто кто-то за закрытыми дверями мог это видеть. Двери распахнулись словно сами по себе, и в них вошёл дворецкий князя Бэрримор, неся на серебряном подносе пачку заботливо распечатанных, но тактично не вскрытых писем.

- Срочная дипломатическая корреспонденция. - произнёс Бэрримор тоном, который каким-то неуловимым образом одновременно извинялся за незваное вторжение с одной стороны и в то же время укорял князя за безразличие к судьбам мира в целом и княжества в частности.

-Ааах. - вырвалось у князя. Сложно сказать, что именно хотел выразить князь этим звуком, но в официальной летописи княжества было указано, что "Князь ревностно приступил к международным делам, чуть ли не рыча от нетерпения".

Бэрримор водрузил поднос на стол, и на мгновение замер у стола, чуть склонившись. Князь громко вздохнул. Бэрримор понимающе кивнул, развернулся и вышел. Двустворчатые двери закрылись с легким стуком.

Князь взял в руки и раскрыл первое письмо. Буквы бешено отчебучивали половецкие пляски. Ханс-Адам моргнул пару раз и попытался сосредоточится. Буквы притихли и начали вытанцовывать стройными рядами "Лебединое озеро". Смысл написанного медленно проникал во всё еще пропитанный спиртом мозг князя. Князь перешёл ко второму письму. К третьему.

По всему выходило, что Норвегия, состоящая в мире и торговле со всеми, предлагала создать союз, с целью мира и торговли, и назначить главой этого союза какого-то француза, который обо всём об этом впервые слышал. Но зато не впервые об этом слышал какой-то Фишер из Германии, который уже успел назначить сам себя главой союза, в который Германия вообще не входила. И еще китайцы, которых вообще никто не звал, везде понапихали свои иероглифы. Похоже, тяжёлый день был не только у князя.

Князь устало откинулся на спинку кресла и задумчиво отодвинул в строну ворох дипломатических депеш. И увидел её. Она стояла прямо на серебряном подносе, кокетливо играя своими гранями на свету множества огней от люстры. Рюмочка богемского хрусталя, до краёв наполненная огуречным рассолом бабушки Грехкен из соседнего фольварка. Князь нежно взял бокал за ножку и приподнял его так, чтобы он оказался на одной линии взгляда с люстрой. Еще несколько мгновений он наслаждался игрой света, а потом осушил бокал одним махом.

Жизнь начинала налаживаться.