Голосование за ходы

Кимберли лежала на боку. Прижав колени к груди, она одной рукой что есть сил цеплялась за жухлую траву, будто опасаясь, что вот-вот ее снова подхватит волной, а второй инстинктивно прикрывала рот. Ким всхлипывала и кашляла, и грязная вода сочилась меж пальцев. На зубах скрипела глина, на языке катались кислые еловые иголки. Коленки и локти саднило, в боку кололо, спину и шею пронзала тупая боль при каждом неловком движении — казалось, Кимберли умудрилась приложиться каждой точкой своего тела, пока бултыхалась в мутном потоке.
Она успокоилась не сразу. Не сразу осознала, что все кончилось и что она все еще жива и даже относительно цела и здорова. Кимберли неловко поднялась; кроссовки скользили в воде и грязи. Под ее ногами бежали ручьи, пенились, сталкиваясь и сливаясь с другими, мешали почву, палые листья и ломанные ветки в одну грязную шипящую массу, покрывавшую пологий склон целиком. Широкий поток катился вниз, к озеру — и там растворялся, окрашивая переливающуюся, похожую на темное стекло поверхность его в цвет дешевого кофе с молоком. Завораживающая картина — и немного жуткая.
Кимберли очнулась, вздрогнув, когда в воду шумно плюхнулось деревце, видимо, выдранное селем выше по склону. Настоящее чудо, что ее саму не унесло в озеро, где Ким, несомненно, утонула бы — она и на берегу-то чуть не захлебнулась.
Осмотревшись, Кимберли обнаружила, что здесь она не одна: Дин, кажется, потихоньку приходил в себя, а невдалеке копошились Конни и Томас. Больше она никого не увидела.
— Дин?.. Томас, Конни, вы в порядке? — Громко спросила Кимберли.
Надо сказать, все они выглядели не очень, но на первый взгляд были если не в полном порядке, то хотя бы живы — и это уже хорошая новость. Ким направилась к ребятам, на ходу ощупывая и осматривая себя саму.
Ужасно грязная, вымокшая до нитки, дрожащая не то от пережитого, не то уже от холода, она наверняка представляла из себя печальное зрелище. Ее рюкзак, вероятно, остался где-то в лесу; камера, за которую Ким цеплялась до последнего, пока на глаза ей не попадалась. Кроме того, плеер был безнадежно испорчен: крышка разбилась, а кассета отсутствовала вовсе. И в другой раз это могло бы стать трагедией, но Кимберли оказалась так ошарашена всем произошедшим, что не смогла хоть как-то выразить свое отношение к такой потере. Может быть, плеер даже спас ее от чего-то вроде острого сучка или камня? Это было похоже на правду: в конце концов, он не один год верой и правдой служил своей хозяйке, а теперь вот подставил свой серый глянцевый бок под удар, чтобы спасти ей жизнь. Эта мысль Кимберли немного воодушевила.

Ким, конечно, прекрасно понимала, что устроившим кучу-малу ребятам влетит от мистера Хилла, но что тот может применить силу и буквально расшвырять учеников в разные стороны — в такое она не верила, пока не увидела собственными глазами. Самое время достать камеру! Кимберли соскочила с рюкзака и принялась тот быстро распаковывать, достала новехонькую папину "девяносто шестую" (наверное, "Сони" была вообще единственной фирмой, которую котировали Брэдфорды) и тут же поймала в объектив растерянное лицо Рона. Следующим в кадр попал Хилл; Кимберли приблизила: егерь был зол, это можно было понять и без особой фокусировки — шея покраснела, на лице играли желваки.
Кимберли перевела "прицел" на место, куда указывал Рон. Из-за спины Дина ничего не было видно, но судя по тому, как все притихли, там явно было что-то необычное. Не убирая камеры от лица, Кимберли поспешила влиться в компанию, как вдруг среди ребят поднялся шум, Томас начал кричать, но его тут же заглушил нарастающий из глубины леса рев и треск деревьев.
Ким обернулась — и последним, что попало в кадр, был стремительный поток воды, смывающий их с лесной тропы, как муравьев.

Неожиданно Кимберли пришли на ум ее же собственные слова, сказанные в прошлом телефонном разговоре с Роном. Тогда она говорила, что ничем хорошим его проникновение за закрытые школьные двери не кончится — и вот вам, пожалуйста. Теперь они, выходит, гуляют ночью под луной и проливным дождем!
— Ну-у... — Протянула Кимберли и сделала паузу. Она не знала что сказать.
Это походило на абсурд. На целый театр абсурда. Теперь им придется врать, что они встречаются, ради того, чтобы прикрыть задницу Рона? Ким была немного... возмущена? И смущена, что уж говорить.
— Я даже не знаю... Это как-то... — Она в растерянности искала выходы. — О, кстати, а этот твой сосед не мог узнать тебя в ком-то другом? Только не говори, что ты просишь меня подыграть уже после того, как выдал "да-да, пап, ты угадал" и ляпнул про меня. Надеюсь, нет?
Похоже было, что Ронни выпал за борт и начал тонуть, а первым, за что он ухватился в попытке спастись, была ее нога. Вот это типа и называется "выручай"? Вообще-то, на такое девочки обижаются. Не удивительно, что у капитана сборной по плаванию до сих пор нет подруги.
— Я ничего не обещаю. Ничего, понял, Рон? Но... Как бы это... Что ты уже сказал папе... и на каком этапе наши, э-э, отношения?

Кимберли не могла сомкнуть глаз. Не только потому что она пообещала. Ким действительно волновалась, ведь с того момента, как Рон написал, что начинает, от него больше не было и слова. Так обычно не знаешь, что и думать, а минуты тянутся невыносимо долго, и с каждой напряжение только возрастает. Кимберли не раз и не два хотела сама набрать Рону, но отчего-то боялась, что все получится как в глупых фильмах, когда простой входящий звонок становится обстоятельством непреодолимой силы и рушит к чертям всю спланированную операцию. К тому же, если рассудить здраво, у нее не было каких-то настоящих причин для звонка — разве что спросить, догадался ли Ронни переключить телефон на беззвучный режим.
И когда запиликал ее собственный телефон, Ким от неожиданности едва не подпрыгнула на кровати. На секундочку ей показалось, что ей дозвонился мистер Кросс или даже Хилл — и это значит, что Рон пойман, его мучили где-нибудь в школьном подвале и не иначе как Честер Хилл самолично тащил ногти бедного мальчика щипцами, так что тому не осталось ничего другого, кроме как сдать своих подельников. Но нет. Это был как раз Рон — и, судя по воодушевленному голосу, он не только цел и невредим, но и преуспел.
— Ого! — Выдохнула Кимберли. — Круто! А где ты сейчас? Надеюсь, не в школе!

— Никаких проблем. За Джимом я пригляжу. — Договорила Кимберли уже после того, как хлопнула входная дверь и в замочной скважине провернулся ключ.
Запирать двери на замок — привычка жителей крупных городов, обыденная и доведенная до автоматизма. Они и не задумываются уже, зачем это нужно, просто делают. Ким удивляла и удивляет до сих пор простота, с какой жители Красного Камня и, наверное, других небольших поселений относятся к таким вещам. Пожалуй, жизнь в мегаполисах создает гораздо больше мелких условностей, делая быт чуточку сложнее. Может быть, сама Кимберли была еще слишком юна, чтобы по-настоящему оценить разницу, но она по-своему понимала людей, которые устали от суеты, чрезмерного количество раздражающих мелочей вроде пробок, или турникетов там и тут, или вездесущей рекламы, от ответственности, которой каждый, кто в праве, старается тебя обременить, от бессмысленной и недостижимой цели стать успешным — притчи во языцех и главного обмана этого века. Редстон был лишен если не всех, то большей части этих штук, и Кимберли не думала, что родители жалеют о переезде. Здесь они относительно свободны и, кажется, вполне счастливы. И молоды настолько, что по-прежнему могут устроить романтический ужин, укатив при этом в соседний городок.

— Ладно, Джимми, для начала мы сделаем сок, а затем отправимся наверх. — Кимберли поднялась со стула и прошлась по кухне, убирая со стола и гарнитура сладкое, хрупкую посуду и любые мелкие и острые предметы, которыми Джим, на ее взгляд, легко мог воспользоваться не по назначению. Как ни странно, с Кэрол малыш был бы в полной безопасности даже в окружении всех вилок и ножей Редстона, но сама Ким не считала лишним перестраховаться.
Она выглянула в гостиную, где Джимми, сидя на сброшенной диванной подушке и упираясь пятками в пол, пытался уехать делать свой сок, такой, какой он любил больше всего — из одного яблока, веточки брокколи и полморковки. Он усердно сопел, но получалось плохо: подушка прекрасно чувствовала себя на плотном, ворсистом ковре и даже не думала двигаться с места. Джиму стоило бы попробовать на паркете — ведь мама только вчера его натерла воском!

— Ты загнал свою лошадь, ковбой. Быстрее дойти пешком. — Кимберли прошла в комнату, взяла с журнального столика сложенные пополам и поставленные на ребро десятидолларовые купюры, оставленные мамой, затем наклонилась и, подав брату руку, повела его на кухню.
Джимми любил делать сок едва ли не больше всего на свете. Звук работающей соковыжималки, моментально исчезающие в ней фрукты, которые он всего несколько секунд назад держал в руках, грыз и облизывал, и форма, наполняющаяся соком, приводили его в неописуемый восторг. Включить прибор — верный способ призвать на кухню Джима, как джина из лампы, где бы он ни был.

Через пару минут они были наверху, в комнате Кимберли. Та сидела за столом с карандашом и линейкой в руках и усердно вычерчивала в тетради таблицу, Джим и Джастин боролись на кровати и, кажется, Джастин выигрывал, а чашки с соком опустели наполовину.
Кимберли не стала звонить отцу — не хотела портить родителям вечер разговорами о Честере Хилле. Вместо этого она набрала Рону.

Наверняка Дин думает над тем, как теперь совместить подработку и новые курсы. Наверняка Деккер решает, что теперь делать с тренировками. А они вдвоем обсуждают, как выкрасть личное дело преподавателя из картотеки. Ну разве это не странно?
— Может, мы придаем Хиллу слишком большое значение?
Казалось, вопрос повис в пустоте. Кимберли даже не была уверена, задала ли она его.
— Я еще тут. Что, Рон?

— Я в главной роли? — Изумилась Кимберли.
Она задумалась, однако вовсе не о своей потенциальной оскароносной игре и будущей славе. Мысль Шарлин показалась ей действительно очень интересной. Ким оживилась — и даже хлопнула ладошкой по столу, привлекая внимание.

— Эй, ребята. Ребята! — Взволнованно зашептала она, видимо, чтобы кроме друзей ее никто не услышал, однако ничуть не смущаясь общества Шарлин. — Нам правда нужна камера! С этим Хиллом что-то не так, я уверена. Мы можем отправить его обратно в Канаду, — она помахала рукой, будто прощаясь с дяденькой Честером, — если он начнет переходить границы.

— Отличная идея, Шарлин! — Подытожила Кимберли. — И мне, пожалуйста, кофе, салат как всегда и сендвич с тунцом. Мы не успели поесть в школе из-за этой суматохи, представляешь?

Кимберли не могла расслышать, что мистер Хилл говорил окружившим его ребятам, но выражение его лица, движения губ, какие-то резкие и скупые, будто он выплевывал слова, а не произносил их, были красноречивее некуда. И по реакции мальчишек становилось отчетливо ясно, что Хилл буквально растоптал их самоуверенность и желание выбить из него или директора хоть какие-то уступки. Видимо, без вариантов, всем им придется выживать на этих курсах выживания.

Гомонящая толпа школьников постепенно таяла. Ким осмотрелась — и поймала на себе несколько заинтересованных взглядов. Что уж говорить, стараниями директора они теперь местные "знаменитости", вне зависимости, хотели ли они для себя такой славы или нет. Равно как никто не поинтересовался, насколько велико их желание прозябать в лесу у чадящего костерка близ тесного и мокрого шалаша из разлапистых веток. Ужасная участь для аутсайдеров, которых, руководствуясь ему одному понятными методиками, лично выбрал этот подозрительный мистер Хилл.

Кимберли вздохнула — получилось, по ее мнению, очень грустно и проникновенно, и жаль, что вокруг не оказалось никого подходящего, кто мог бы этот ее трагичный вздох оценить по достоинству. Затем она поправила очки на носу, включила плеер, сунула наушники в уши — и все тут же встало на свои места.
"Почему ты танцуешь так скучно и медленно?" — Спрашивал у нее Дэйв.
И действительно — почему? Ничего страшного еще не случилось! И, как можно было бы предположить, подумав логически, не случится. Все, что ей нужно за чертой города — это побольше батареек.

Окрыленная такими выводами, Кимберли уже собиралась было двинуться к ребятам и озадачить вопросом, какие планы они строят по поводу выживания, когда Рон сам подбросил ей работенку — подбросил в буквальном смысле. Ким едва поймала его ключи и, опешив, какое-то время просто непонимающе поглядывала то на Ронни, то на брелок.
— Ладно, Пика-Пика, — наконец опомнившись, сказала она, — давай займемся делом!
И засеменила к машине.

Ким не любила конфликты и, пожалуй, не хотела бы и даже не могла представить себя в центре каких-либо серьезных разборок. И то ли ей везло, то ли она действительно так грамотно подбирала свой круг общения, но вся ее жизнь была достаточно гладкой, лишенной сильных потрясений, и ни одно событие, в которое по нелепой случайности она могла быть вовлечена, никогда не закручивалось в тугой узел противоречий и неразрешимых обид. И потому можно сказать, что она и не знала толком, как из подобных ситуаций выходить — и выходить сухой, со щитом, так сказать, а не на щите.
Однако она не терялась, подспудно понимая, что даже в мальчишеских разборках ей может найтись место, по крайней мере, до тех пор, пока кому-то из них могла понадобиться ее скромная помощь и ее слабое плечо. Вот она и решила вытащить беднягу Лайтмана из эпицентра, пока "большие мальчики" разминаются и не обращают на них внимание.

Но удивительно — все обошлось, и тем неожиданнее оказалась развязка, учитывая, что жирную точку возникшему балагану поставил незнакомый никому, но явно чувствовавший себя в Пайнконе как дома высокий и сухой, как жердь, мужчина. И что еще удивительнее, этот, как выяснилось, "канадский коллега" тут же стал самой таинственной и обсуждаемой фигурой среди школьников — эту занятную мысль Кимберли подумала, уже стоя напротив парадного входа школы, слушая одновременно его слова и взволнованный гомон ребят вокруг.
Странно было это все. Странно, но интересно — и очень походило одновременно на загадку и на начало чего-то нового, совершенно нетипичного для нее, и с чем она не сталкивалась в Миннеаполисе, например.
Кимберли была не против перемен, даже наоборот — обычно она воспринимала их с воодушевлением. Но сейчас немного сомневалась. Веселый вид директора вселял в нее надежду на небольшое увлекательное путешествие, что-то сродни турпоездки по окружающим Редстон землям, хмурый вид мистера Хилла вызывал опасения, что все может обернуться драмой в лучших (или худших) традициях фильмов про заблудившихся в лесу подростков. Ей ужасно захотелось обсудить это с кем-нибудь, кто был рядом, и очень кстати Лайтман, с которым они вместе так и тащились из столовой на улицу, первым подал голос.

— Да, Эрик, конечно. — С готовностью ответила Кимберли и указала пальчиком на сухопарого мужчину рядом с директором. — Мистер Честер Хилл в субботу собирается отвести нас в лес, где мы будем выживать.

Она немного помолчала, с интересом наблюдая, как меняется выражение лица Лайтмана, а потом добавила:
— Наверное, нам лучше каждый день посещать теоретические занятия. Мне не хотелось бы потеряться, или встретить диких зверей, или попасть в какие-нибудь ловушки мистера Хилла, понимаешь? Ты только посмотри на него. Он наверняка расставит ловушки. Я надеюсь, мы все-таки выживем.