Голосование за ходы

- Уважаемый, - повторил обращение неизвестного хитреца Артур, - мне бы тоже, как бы поприличнее выразиться, нечто другое. - Он продолжил потише, - Понимаете, я одно время служил, так там меня тренировали обращаться с коротким мечом, правда недолго. А потом вообще отправили переучиваться на разведчика. А у разведчика три друга: другой разведчик, кинжал простой да кинжал метательный. Я с этим добром в парочке переделок побывал - как видите, даже без шрамов вернулся. Так что ежели метательных кинжалов не найдется - не страшно, переживу. А вот простого боевого кинжала иль хоть короткого меча я бы в руках подержал. Сами подумайте, как я в разведку с таким щитом поползу, да с пикой этой... И хоть какие-нибудь поножи, лучше даже кожаные, тоже было бы в самый раз...

Тон и поведение Артура были непривычны для его новообретенных "друзей". "Вид лихой и придурковатый", как шутили когда-то, в мирные времена. Не хотел Артур "разумением своим смущать начальство", ну не хотел...

- И это, тут еще пару опытных ребят найдется, вот они, неподалеку стоят, - обвел он рукой Лая, Александра и Юлию. - Тоже с жизненных опытом.

Грин пожал плечами:
- А пафосу-то было. Собрались в орден, так молитесь, несите добро людям... Так нет, палками машут, замышляют всякое...
Бурча под нос друид деловито обшаривал тело поверженного противника. Его не напрягала ни лужа крови, ни тот факт, что труп не то что не остыл - еще дергался. Когда тебя всю жизнь гоняют по пещерам, привыкаешь исследовать все, что тебе подсовывает судьба.

Грин зашел на Арену. Впервые в жизни, да и после смерти тоже впервые, он по-настоящему улыбался. В трактире "Жнец и Жнец" его встретили как родного, приветливо, ласково. Накормили какими-то сказочными вкусностями (учитывая, что всю жизнь он питался как попало), подобрали номер с подходящей жесткой постелью (после каменного пола родных пещер она казалась Грину наимягчайшей - в перине он попросту "утонул" бы), накормили не уступавшим ужину завтраком и отпустили, приглашая заходить еще. То ли золотой монеты оказалось достаточно, то ли к поединщикам тут такое отношение - Грина это не волновало. Он был счастлив.

Зайдя на трибуну, он услышал Михоши и покачал головой: "Два дня назад ее хамкой обзывала, а сейчас болеет за нее. Настоящая царица, семь пятниц на неделе." Рейнхофф не был ему приятен, но то, как он разделался с орком весьма импонировало. А вот темных эльфов он ненавидел всеми фибрами души. Поэтому Грин, который многое совершал здесь впервые в жизни, набрал воздуха в грудь и издал не боевой клич, а жизнерадостный вопль:

- Ублюдок! Если убьешь эту остроухую тварь, с меня застолье!

- Ого! - несмотря на боль, Паберу смог улыбнуться. Не презрительно, а искренне, с уважением. Хромая, он отошел от поверженного врага. - Ты достойно сражался. Я бы предпочел встретиться с тобой не на арене, а в таверне. Ты был бы достойным другом.

Прихрамывая, он подошел к телу Лекса и подобрал клинки. Сняв с головы поверженного противника хайратник, Паберу вытер кровь с катаны, а потом, немного подумав, и с трофейных клинков, как последнюю дань уважения. Катана отправилась в ножны, хайратник выполняет роль тугой повязки. Чужие клинки лежат в руке довольно непривычно.
- Прощай! Спасибо за красивый пейзаж.

В глазах воина двоится - и вот он уже на арене. Мимо проходит миловидная девушка:
- Красавица! Где тут лекарь?..

Широкая стойка - хакама лежит на земле складками. Вакидзаси покоится в ножнах, катана воздета высоко над головой. Левая рука придерживает эфес, правая упирается в гарду. Полная неподвижность. Будто и не человек, а статуя. Лишь презрительная усмешка и уничижительные взгляд оживляют "монумент".

- Все верно... Ты - Дева. А я - Жнец.

Сказал, как сплюнул.