Голосование за ходы

Яркие приключения доктора Дендера закончились. Вместе со всеми он снимает доски с заколоченных окон, ходит в дозоры, голосует на собраниях. Но вечер двенадцатого штормокогтя уже становится той-самой-ночью, о которой пишут мемуары или внуки просят рассказать дедушку. Хирургия ветеринару, ура, не потребовалась. Одна пуля застряла между ребер, ее достали обыкновенным корнцангом. Другая безопасно задела шейные мышцы. Доктор остался человеком с забавно наклоненной головой, как сомневающийся скворец, зато не умер от перебитой артерии. Слушает собеседника уцелевшим ухом.

Раздумал уезжать. Теперь смеется над вчерашними трусливыми надеждами как-нибудь выкупить семью и бежать в Амн. Теперь он нужен. Ездит по ранчо, пользует скот. Набив травой жестяной клюв чумной маски, входит в диспансер для прокаженных и облегчает страдания камфорным маслом, леденцами с морфием и вентиляцией легких, потому что свежий воздух изгоняет Чуму. Отчет хирурга Риволи стал для Дендера настольной книгой.

Зараза все еще здесь.
Фандалину нужен доктор.
А, вон же он! Ковыляет по улице смешной человек-птица Роберт Дендер.
И черный саквояж при нем. И — только тс-с-с! — скальпель в кармане брюк.

— Да. Мэри отведет детей домой, — убежденно сообщает Дендер, поднимаясь с его помощью. — Но я считаю...

Доктор вздохнул, для отвлечения рук роясь в саквояже. Его колотит крупная дрожь. Он извлекает многоразовый механический шприц для инъекций животным, но сейчас там живительная микстура. Прижимает к шее ватную марлю, та краснеет.

— Но я согласен с мистером Бартеном, господин Уайлд. Если Колпаки останутся в нашем городе, то спасение бессмысленно. Какой толк в побеге, если назавтра они придут в мой дом?

Врач совсем не думал про то, что силы несоразмерны. Подняв шприц, он вопросительно посмотрел на друзей.

Больно. Страшно. Как второй раз ухо режут. Но тогда доктор один, а сейчас протягивают пистолет, защищают — придает сил. Прижимая пальцы к ране, доктор скособочился, но всё-таки ухватил револьвер мистера Уайлда. Он бы сказал "спасибо", но только выплюнул что-то из красных губ, спиной заставляя Нильсу не останавливаться.

"Держись мамы!" — мысленно молит ветеринар, смотря на огненные ромбики стеллажа. Ему чудится, под красным капюшоном узнал Говарда Оула. Его жене кур пользовал, козу пользовал... отплатил, подлец...

Пятится.

О-о-о, между тем, с пламенеющим облегчением Роберт Дендер обнимает несчастную жену. Бедная Мэри, Мэриан, Мария! Что ей пришлось вынести, а чем поступиться! Вид нагой супруги, брошенной в логово грязных мужланов, невыносим для скромного сельского ветеринара. Перед очами доктора как наяву является вонючий и волосатый Сэм Стоунхилл, брат ублюдка Стивена Стоунхилла, обкорнавшего ему ухо. Если Сэм... да хоть пальцем...

Свирепое желание застрелить мерзацвев крутило пальцы судорогой. Мэри вскрикнула от боли, когда в объятиях мужа появилась эта нечестивая сила. Мутные от скотча глаза ласкали ее лицо, будто не было перед ним прутьев тяжелой двери. Любимое, ненаглядное, родненькое. А дети, его дети! Роберт гладил сальные волосы Нильсы, обнимал Нильса, который прижался к матери. Пальто и пиджаки — все, что он мог дать им сейчас. Но хотя бы так. Хотя бы укрылись их обнаженные тела.

— Что они делали, Мэри? — спрашивал врач и не узнавал свой голос. — Если хоть кто-то из них... а вы можете идти?..

Как же сейчас Роберту Дендеру хотелось владеть стрельбой. Хотелось носить такой же большой левольверт, как у мистера Уайлда, для которого он читал ужасные медицинские отчеты о таком прошлом его спокойного сонного городка, которое не приснилось бы в самом отчаянном кошмаре. А ведь здесь жил и его покойный папаня, первый мистер Дендер-старший, а перед ним другой мистер Дендер-старший, который переехал на запад из неспокойного штата Эвереска.

Несчастный доктор больше не знал, что справедливо. Он вел добродетельную скромную жизнь! Пользовал скотину, подвизавшись ветеринарным хирургом. В Невервинтерском колледже с большим трудом защитил диссертацию "О нервах, заведующих желудочными соками крупных рогатых" и поспешил домой, к семье и очагу. Он думал про то, что в темноте супружеской спальни или в купании детей никогда не понимал, каким беззащитным становится человек без своей одежды. Как его семья доверяла ему, а он...

Роберт шарит по решетке, ища слабые места. Нет ли задвижки снаружи. Нельзя ли свернуть петли, не получится ли раздвинуть ослабевший прут?