Голосование за ходы

На дальнейшую сцену у Дорана было стойкое желание отбросить всякий самоконтроль и принести несчастной милосердное небытие… ибо такой злобы он не ощущал давно, с времен ученичества у Трерура. Высокие вопли причиняли дискомфорт его слуху, а прелести, выставленные навыкат – омерзение. Капитан не терпел всякого признака слабоумия, и едва ли был снисходителен к больным, даже если это был он сам. Причуда, оставшаяся от времен Нострамо. Как и его нелюбовь к излишней красоте. Девушку он не находил красивой – он видел ее отталкивающей, неестественной. И от этого на лице появлялись новые морщины напряжения. Мысли уже не так охотно его слушались, и новости от Адриана иглами застряли в его сознании, подобно пробоинам в корпусе. Доран подошел к Древнему, и носа Ливьена мог коснуться насыщенный аромат того, что уже начинал выделять капитан. Ощутимый аромат агрессии. Забавно, но только с девицей тело реагировало как на угрозу.
- Твои манипуляции могли стереть… этому существу память? – презрение пробивалось, ибо самоконтроль имел значительные бреши. Не смотря на уже узнанное… он не боялся общества более могучих существ.

Стоило, пожалуй, отметить, что восторженную реакцию Самии не могли подорвать даже явно враждебные слова Трашты, но вот сама изменившаяся ситуация начала проверять окружающий девушку мир на прочность: в сознании Шайтанель всё смешалось, но, вместе с тем, представляло собой довольно цельную картину, в которую подобное поведение «старого друга отца» совершенно не вписывалось. Впрочем, и саму себя Самия сейчас воспринимала будто десятилетнюю девочку – именно столько лет она провела в космосе, со своей семьёй, прежде чем впервые начать жизнь на обычной планете. Принимая это во внимание, несколько детская реакция красавицы становилась вполне объяснимой – конечно, для того, кто понимал, по каким законам сейчас работают её внутренние шестерёнки.
- Как грубо! – надула губки девушка и тихо фыркнула. – Я всё помню прекрасно. Меня убили в том переулке и сейчас я в загробном мире, вместе со своим отцом и матерью. А вот тебя я не знаю!
После этого Самия ещё требовательнее посмотрела на Адриана, при этом зрачки капитанши оставались всё такими же огромными, расширенными, что явно выдавало её состояние, несколько отличное от нормального.
- Кто он такой, папа? – спросила она. - Этот человек меня обижает!

С самого пробуждения Самии, Первый Апостол словно обратился в живую статую. И проблема была как раз в разнузданном поведении Шайтанель, от которого Адриан попросту терялся. А потому и давал девушке преспокойно виснуть на себе, боясь навредить ей ещё больше.
- Нет, - сухо отозвался Ливьен, стирая с рук остатки кислоты каким-то впитывающим полимером. – Я таких ошибок не допускаю и, говоря о качестве, я имел ввиду её силы, а не мозги. Так что «сестрёнка» уж извини, но я – не твой братик!
- Какой к димьенским заргам папочка? Какая ещё мамочка? – подал, наконец-то голос Алистер. – Ты к кому липнешь по-твоему? Совсем из ума выжила? Это – Адриан Найтмаер, Первый Апостол Империи и к нему ты должна обращаться не иначе, как лорд-адмирал! Во всяком случае, до присвоения статуса Апостола!

Злоба, пусть и неохотно, но уступила место опустошенности. Начинало сказываться давнее утомление и, пожалуй, возраст. Следующий выдох был более хриплым, и под формой Доран ощущал, как становится похожим на ощупь на лягушку.
- Успокойся, пацан. Ее разум воспринимает не нас, а то что хочет, - вяло проговорил Трашта Алистеру, снимая с руки защитную латницу. Медленно подойдя к девушке со стороны ее открытой щеки, он улыбнулся… и отвесил ей смачную оплеуху внутренней стороной ладони. От такого, немудрено, голова прильнет к голове Адриана. Надевать перчатку назад Доран не торопился.
- Все еще мертва, офицер ВКС? Мертвые не ощущают боли! И их щеки не краснеют от удара! – строго произнес уже окрепшим голосом Трашта, строго глядя на женщину.

По мере того, как Алистер отчитывал её, лицо Самии принимало всё более и более растерянное выражение, а образ окружающего мира, который выстроило её измученное сознание, уставшее от постоянных издевательств, шокированное ужасом пережитой боли и опытом почти состоявшейся смерти, начал вполне основательно трещать по швам. Девушка смотрела с совершенным непониманием происходящего даже на Дорана, подошедшего вплотную, лишь глупо при этом хлопая пушистыми, красиво завитыми ресничками – до тех пор, пока капитан не отвесил ей самую настоящую оплеуху.
Охнув от боли и неожиданности, Шайтанель ещё сильнее вжалась в плечо Адриана, а потом вдруг увидела… его. Увидела по-настоящему. Равно как и поняла, что всё это время разум водил её по извилистому лабиринту потаённых мечтаний, подменяя текущую действительность таким желаемым ей сном о семье, о счастливом воссоединении и безмятежном будущем, где Самия вновь окажется под защитой родных людей, что никогда не дадут её в обиду.
Глаза девушки заблестели от едва сдерживаемых слёз, вызванных не болью – лишь суровостью мира, в котором она вновь оказалась. Испуганно отшатнувшись от мужчины, Шайтанель буквально рухнула на колени, поспешно сводя их вместе и прикрывая свои соблазнительные формы раскрытыми ладошками. Губы её слегка дрожали, а лицо выражало лишь страх и странное чувство покорности, словно бы у забитого зверька, на мгновение почуявшего свободу, но вновь загнанного в ту же самую ловушку, из которой он чудом выскользнул всего пару секунд назад.
- Я… я поняла, - пробормотала Самия, поспешно опуская глаза, чтобы не показывать окружающим блестящие, влажные дорожки слёз, скользнувшие по её опухшему от удара лицу. – Не надо меня больше бить. Я видела всё не так, как оно было… на самом деле.
Стыд и смущение, равно как и холодный, липкий страх за свою дальнейшую судьбу, заставили красавицу ощутимо вздрогнуть, а её хрупкую, нежную кожу – покрыться мурашками. В голове девушки крутилось множество мыслей, но все они были, так или иначе, связаны с растерянностью, ужасом и болью, которую Шайтанель вновь и вновь переживала в собственных воспоминаниях. Умирать было очень страшно. Почему они вообще решили убить её? Самия ведь делала всё, что говорил Альто… она была послушной и следовала заключённому с офицерами договору, так зачем было так издеваться над ней? Чем она это заслужила? А что, если и остальные офицеры, узнав судьбу самого главного шантажиста, захотят отыграться на своём капитане?
- Простите меня, лорд-адмирал, - тихо произнесла Шайтанель, не в состоянии придать своему голосу достаточную громкость. – Я не хотела проявлять неуважение. Мой разум просто… помутился… от испытанных страданий. Простите. И можно мне чем-нибудь прикрыться? Пожалуйста…
Неожиданно, до Самии дошёл смысл последних слов странной девушки, которая, как она догадалась по обрывкам своих воспоминаний, носила имя «Алистер». Или это имя принадлежало другому мужчине? Чувствуя, как подобные размышления отвлекают её от самого главного, капитан вдруг шокировано вздёрнула голову вверх.
- Я стану Апостолом? – только и смогла вымолвить она, от удивления широко раскрыв свои очаровательные голубые глаза, своим цветом напоминавшие яркое синее небо.

Когда терапия дала результат, Доран вернул на место элемент привычной брони и, к своему облегчению – избавился от надоевшей ему накидке, склонившись над Самией и прикрыв ее хотя бы этим. Жалости он особо не испытывал, ибо его природа банально исключала подобную слабость. Его максимумом было участие и имитация того, что называют сочувствием. Однако, этого он показывать не стал, ибо та же природа сделала его лицо тем еще пугалом, а женщина и так явно натерпелась всякого. Слезы пришлось утирать просто по округлости щек, и он постарался сделать это аккуратно. Как-никак, но пока что она была наиболее человечным объектом здесь, и оно требовало самоконтроля.
- Больше тебя бить не будут, - тихо произнес капитан, когда закончил свое действо. Когда же ее внимание улетело к Адриану, Доран позволил себе просто стать наблюдателем. И, опять, встал подле Ливьена, как наиболее адекватного помимо него. Адриана он выносил с трудом, Алистер вызывал одну сплошную брезгливость своим видом и поведением. Все же Доран в некоторых аспектах оставался консервативен, но, пользуясь случаем, задал вполне очевидный вопрос местному мастеру:
- Коли их мощь так высока… то какой источник энергии сокрыт в Апостолах, если при текущих габаритах они имеют вес даже в пустотных сражениях, а их фон не губителен для окружающих?
«Я просто хочу забить свою голову любыми фактами. Лишь бы не думать о Луцилле и бесполезных десятилетиях службы.»

- Станешь, хотя, как по мне, то незаслуженно, - фыркнул Алистер и подойдя к Первому, обнял его за пустой рукав накидки. – Погоди, да я тебя помню! – внезапно оживился Третий. – Ты та модель из Второго дома!
- Алистер! – тихо, но требовательно произнёс лорд-адмирал, поправляя собственную форму и стирая с собственной щеки капельки чёрной крови. – Веди себя подобающе, ты и так постарался сегодня на славу. Что до вас мисс Шайтанель, то в вашем обращении виноват именно я. Мне не хватило сил спасти вашу жизни, как человека и потому я сделал то немногое, что мог. Скоро ваше тело изменится, и вы станете одной из нас. Какой дар проснётся внутри вас, сказать пока что невозможно, но в течение нескольких часов, мы обязательно это узнаем. Если у вас остались какие-либо дела, как у человека, советую закончить их за ближайший месяц, потому что после, всю ваши оставшуюся жизнь, вам придётся контролировать что вы делаете, где, с кем и как. Ибо ваша кровь станет ядом для всего живого!
- Фон – нет, а вот прикосновения - вполне, - также негромко отозвался Ливьен, доставая из ящика прототип нового бластера. – В их теле находится металл, которого нет в вашей галактике, так что объяснять по большому счёту бессмысленно. Но если по-простому, он даёт им их силу, продлевает жизнь, а в случае с Первым, превращает в подобие машины, не понимающей людей и их чувства. Впрочем, в этом мы с ним похожи.

- Непонимание людей – не следствие инородного металла, а причуда мозга и отсутствия коммуникационно-общественных навыков и основ психологии, плюс изоляция от нормального социума. Дело не в материи, привычной тебе, Ливьен, - негромко говорил с ребенком Доран, вяло шевеля пальцами. Переговоры между Апостолами его не интересовали, ибо внутреннее чутье держало его подле ксеноса, что… а вот на что он ответить не мог. Он не стал говорить и о том, что для него риск при контакте с кровью будет куда ниже, ввиду происхождения. Пусть оно будет его секретом. Кстати, к чему он достал бластер?
- Новое энергетическое оружие?

- Да, - охотно отозвался мальчик, - такие как я не желают иметь с вами ничего общего. Однажды мне уже хватило глупости помочь своим органическим сородичам, и за это я был изгнан в эту галактику, а он, - кивок в сторону Адриана, - он скорее доверит свою жизнь лавару, чем человеку.
И уже громче добавил:
- Конечно оно новое! В этом месте собраны только прототипы, не зря же все Апостолы трутся тут точно реагенты, у свободных электронов.

- Адриан уже доверял свою жизнь человеку. И он второй, кто с того мира вообще ушел живым. Впрочем… неважно. Я не хочу грузить воздух бессмыслицами и хвастовством о своем участии. Значит, ты служишь местным как зазывающий огонек, - образ Апостолов все больше и больше соответствовал детям, или же подросткам, наделенных силами, которых не заслуживают. И паренек весьма охотно дает ему информацию.

Проявленная забота со стороны мужчины, который недавно так сильно ударил её, удивила Самию и заставила девушку ощутить по отношению к нему горячий прилив благодарности. Даже слегка опухшая щека на мгновение перестала отдавать ноющей, но уже такой привычной ей болью. Этот капитан ведь посчитал нужным, помимо всего прочего, вытереть её слёзы, что вообще вызвало у Шайтанель смущение и заставило красавицу неловко улыбнуться.
- Спасибо, - прошептала девушка, поспешно кутаясь в «подаренное» плащ-пальто и тотчас же принявшись застёгивать на нём соответствующие заклёпки, позволявшие практически полностью – до самых колен, скрыть её обнажённое тело. Даже на груди они смыкались довольно легко, хотя обычно одежда такого вида заставляла Самию как следует повозиться, прежде чем пуговицы, молнии и заклёпки «соглашались» скрыть под собой её соблазнительные полушария - Трашта был гораздо шире в плечах, чем миниатюрная капитанша и его парадный плащ, в данной ситуации, пришёлся как нельзя кстати.
Встав на ноги и покосившись на Алистера, который, похоже, узнал её – не такое уж и редкое событие, красавица поспешно отвела взгляд. В голонете можно найти десятки тысяч очаровательных моделей, снимающихся в обтягивающей одежде и неглиже; очень многих принуждают заниматься проституцией с влиятельными людьми, и ни для кого не секрет, что порой подобные видео попадают в сеть. Но почему-то, несмотря на общее количество такого контента, все те, с кем Самия общалась, рано или поздно узнавали её… и хорошо, если только по откровенным снимкам.
«Это юноша или девушка? – в очередной раз задалась вопросом Шайтанель, но спрашивать подобное прямо не позволяло её воспитание. – Надеюсь, всё же последнее, вот только взгляд Алистера кажется слишком уж заинтересованным для нормальной женщины. Жаль, что все эти видео нельзя просто взять и удалить из голонета. Может быть, не будь их, офицеры бы так и не решились… взять меня силой».
- Ко Второму Дому я принадлежу лишь по праву рождения. Я – бастард. На меня всем наплевать, - произнесла Самия, словно оправдываясь. - Я действительно работала моделью на Тессане, но это было до того, как я смогла собрать деньги для поступления в Имперскую Академию.
Кажется, слова Адриана о том, что её жизнь, как человека, вскоре закончится, должны были напугать её, но Шайтанель ничего не почувствовала. Дар, кровь Апостола, опасная для живых существ, изменение её социального статуса – всё это словно бы никак не касалось девушки, звуча для неё подобно сказке, действующим лицом которой был кто-то ещё. Некто, за кем Самия лишь отстранённо наблюдала со стороны; персонаж истории, к которому сама Шайтанель не имела никакого отношения. Она настолько привыкла быть забитой и всеми помыкаемой, что даже не могла толком осмыслить произошедшие с ней изменения. Апостолы ведь, для большинства, почти что боги…
- Мне не за что вас винить, лорд-адмирал. Вы спасли меня, и я благодарна вам до глубины души. Но… - красавица просяще обратила к Адриану свои очаровательные голубые глаза. – Но мне нужна помощь. Меня… - девушка вновь запнулась, после чего сжала пальцами край плаща, принимая необходимость поделиться своим позором. – Меня вот уже два месяца насилует весь офицерский состав «Тени Империи». У них есть запись с фальшивым признанием, где я говорю на камеру… разные вещи. Будучи опубликованным, оно способно вышвырнуть из флота меня и адмирала Нессона, благодаря которому я и заняла пост капитана. Я… я ведь бастард, понимаете, а они все из благородных семей. Никакой суд не занял бы мою сторону при подобных уликах. А сейчас, когда те двое офицеров мертвы, остальные наверняка захотят расквитаться со мной. У них свои люди по всему крейсеру и я…
Шайтанель на мгновение зажмурилась, против воли вспоминая, как Найк взрезает её живот и достаёт внутренности наружу.
- Я боюсь, что не проживу этот месяц, - тихо закончила девушка. – Поэтому и прошу у вас помощи и защиты.

Доран внимательно посмотрел на Самию, когда та поведала о своем происхождении. Бастард… незаконнорожденный, ребенок-ошибка. Технически он относился к ним, пусть и был куда более высокого роду даже относительно чистокровных, потому вопрос токсичности крови благополучно пропустил мимо ушей. Он сам мог им стать без особых проблем, куда более лучший кандидат чем его сестра. Так же характер. Это их с Самией значительно рознило. Это – и жизненный путь. Она была слишком мягкой во всех смыслах, как он уже думал. А вот о том, как она попала в Имперскую Академию…
«Наивная дура. Все правительственные организации – отстойники. Глупо было искать в таком лучшую жизнь. Тебе следовало идти в мирные профессии, или в гражданский флот. На войне тебе делать нечего, только детей пугать да под ногами путаться.»
А вот после слов о насилии он свое мнение несколько поменял. Даже он не мог отрицать влияние насилие и на сильных мира сего. Его собственный дух имел рану, порожденную столь глупым явлением, как излишнее прелюбодеяние. Его он ненавидел. Практикующих их он презирал и устранял при любой возможности. И… его он по-настоящему боялся. Однако волну неприятных отголосков прошлого он подавил одной лишь концентрацией над услышанным. Ее проблему это не решит, а он имел специфичную привычку периодически помогать людям. Луцилла со смехом называла его «серым святым», каких в Империи едва ли найдется. Потому свое предложение он внес своим спокойным грудным голосом, от которого порой резонировали зубы:
- Согласно тому же уставу ВКФ, прямое неподчинение вышестоящему офицеру в условиях, грозящей прямой миссии или целостности экипажа или корабля ведет либо к пожизненной ссылке на каторжный мир без права помилования, либо к смертной казни. Учитывая куда мы направляемся... то со спокойной совестью готовьте запрос на пополнение экипажа. Готовь приложить к этому и свою руку – при всей моей симпатии к человечеству без аристократов ВКФ станет только лучше. Те, кто опустились до низменных инстинктов, недостойны носить имя Человека. А бешеную собаку убить не зазорно. Даже до последнего представителя рода, - говорил он, потирая пальцы и ощущая едва заметный аромат чистящих средств. К насилию и убийству он относился как к умению дышать или моргать. Осталось лишь узнать ответ, да держать свой чрезмерно активный разум в узде.

Рассматривая со стороны адмирала, Дорана не покидало чувство, что он уже его видел. С Аркунаши его воспоминания о позднем годе войны были спутаны, однако этот голос и лицо было ему не впервой видеть и слышать. Когда же шестеренки памяти встали на свои месте, капитан лишь слегка улыбнулся. Единственное знакомое лицо, памятное ему по штурму на Гамму.
-Рад видеть вас в добром здравии, лорд-адмирал,- трубным голосом обратился уже напрямую к Адриану Доран...

Гамму, два года назад:
Тактическое отделение адъютанта башара Суибериса максимально быстро двигалось по направлению к разрушенным скалам, куда угодил подбитый истребитель имперского ВКФ. Отряд из пяти человек в экзоскелетах разведки, выкрашенных в полуночно-синий, был ведом человеком, превратившим свою броню в холст ужаса. Ими были лица им же убитых, куда входили офицеры, опальные аристократы, предатели и даже один из Мерзостей Терравват, вышитых в изодранный плащ, под которым проглядывали гравитационные суспензоры и фетиши, столь ярко напоминающие о культуре различных культов смерти, восхваляющих аспекты смертоубийства. Подобные же украшения виднелись и на доспехах остальных воинов, ибо то была вынужденная мера командования на Гамму. Первое из "Отделений Ужаса", специалисты по террору и психологической войне. Вел их Доран Трашта - бастард семьи Трерура и единственный живой отступник от благородного имени Дома, что еще способен ходить среди живых.

-Каугаар, Баруда - вы в тылу! Голг и Малек по краям, готовьте тросы! - механически прорычал череполикий шлем, не утруждая себя услышать подтверждения. Они не были необходимы, ибо все были нострамцами, обученными и дисциплинированными. Вопросы и сомнения - для хлыщей с коронных провинций, и извлечение пилота было произведено в тишине - если таковой можно назвать далекий шум артиллерийского ада и периодический гром от падения орбитального мусора. Которого становилось слишком много.

Вид кабины пилота был плачевным. Тот выжил лишь чудом, ибо обломки скалы не пробили его тело лишь по случаю ношения им экзокостюма. Доран присвистнул, вытаскивая пилота и закрепляя уже себя на тросе, опасаясь повредить столь ценную находку. Уцелевшие нашивки были адмиральскими, а вот имя содержало только одно слово:"Адриан Н..."
-Ты родился в рубашке, Адриан, - осторожно передавая пилота Малеку произнес Доран, жестом направляя Голга к остальным. Полевой медик только качал головой, указывая в прорехи на летном комбинезоне.
-Никаких серьезных повреждений, сир. Экзокостюм начал протоколы восстановления. Единственное - сильный ушиб головы. Из информации разве что бредить начнет.
-Значит возвращаемся к линии фронта. На отметке пять сообщи башару о эвакуации адмирала Адриана. И будьте готовы! - прорычал он уже всей группе. Как только они сообщат о грузе, всенепременно вездесущие коды-одиссеи Терравват приступят к расшифровке сообщения и выпуску гармов на перехват. Адриана доверили Баруде. Через еще две минуты весь отряд взмыл в воздух...

Голг был убит на руинах Терции на отметке два. Гарм и человек вцепились не на жизнь, а на попытки убить как можно больше противников, взорвавшись почти единовременно. Из отряда Дорана осталось лишь двое - он сам и Каугаар, более неспособный сражаться из-за ноши. Вполне пришедший, но ослабший Адриан был вынужден лишь наблюдать, да периодически впадать в полубредовое состояние, когда как Трашта и окружающие его пехотинцы авангарда пытались сдержать вал выведенных боевых монстров, именуемых гармами. За людьми были опыт, выучка и экипировка, за чудовищами - численный перевес и агрессивный метаболизм, практически низводящий до нуля попытки вступить в рукопашный бой. Пока эти активно занимался лишь Доран, практически не ощущающий рук от усталости. Мышцы горели от обилия боевых адреналитов и обезболивающего, доспех разрушался прямо по ходу битвы, цепная глева лишилась большей части зубцов. У других дела шли немного лучше - но уже было очевидно, что транспорт придется вызывать сюда, на то что было площадью. А до тех пор Доран продолжал оправдывать свое имя, ревущим дьяволом скользя между группами атакующих и вырезающий их подчистую, как то может делать камикадзе.

Транспорт прибыл лишь через три минуты, в течении которых на площадь выходили подкрепления от башара, а на горизонте маячилась новая орда гармов, вылезающих прямо из-под земли. Передав тело флотским, Доран принялся кричать им через шлем о начале орбитальной бомбардировки всего северного полушария, ибо биологическое оружие в виде гнезд чудовищ слишком глубоко под землей. Но, прежде чем он успел отойти к медику и квартермейстру... адмирал перехватил его руку и что-то спросил. Шлем не позволил точно прочесть по губам, но оно и не требовалось. Вопрос был вполне логичен для спасенного.
-Доран Трашта, служу... служил при башаре Суиберисе, лорд-адмирал.

После этого Доран и оказался в плену. За победу в космической битве, что в одиночку обеспечил Адриан они заплатили полным поражением на планете. Гамму был полностью уничтожен ВКФ, а капитан оказался в пыточных Аркунаши, откуда ему удалось сбежать лишь чудом и стараниями службы разведки. И вот теперь...
-Рад видеть вас в добром здравии, лорд-адмирал,- трубным голосом обратился уже напрямую к Адриану Доран, выполнив воинское приветствие. Спасенный наконец узрел лик, сокрытый череполиким шлемом.

"Еще один паршивый день."

Именно с таким лозунгом начинает день великий человек, достигший дна. Сквозила ли в голосе отчаяние, осознание тщетности своего существования? Нет. Кто угодно мог так думать, но не Имхотеп, Хранитель Истории и носитель почетного титула "Древний". Настолько почетного, что его обладатель вынужден жить как отшельник от мира магии. Жить в лачугах и дешевых мотелях, питаться практически любой доступной пищей, не знать ни мыла, ни достатка, ни ласки женщин... И быть этим довольным.

Имхотеп обладал редким даром - искусством биомансии, которое он совершенствовал столетиями, что даже смог частично обуздать и эфирную плоть. Куда уж до ощущений простых существ, где всякая крыса способна обеспечить столь необходимую биомассу и энергию, пусть и в ничтожных количествах, которых легко не заметить? Что уж говорить, если собственных отходов павонид не видел со времен Карла Великого? И все равно - день паршивый.

В Марсалу павонида привела его вечная работа по защите людей. А именно - маленький слух о ковене некромантов. Конечно, можно было бы легко его проигнорировать, если бы не два фактора. Первый - Юсуф Сарду, имя высшего вампира, которое не могло звучать в пустом разговоре. И второе - предчувствие беды, не раз спасавшее Имхотепа и помогавшее ему в прошлых делах по поиску и ликвидации всякого, угрожавшего равновесию. Работа, больше подходящая экзекутору. Не странно ли, что маг выполняет работу святош, которым дай повод ддя сжигания очередной ведьмы? Нет. Ибо есть такие вещи, о которых лучше никому не знать, кроме архивариусов Ассоциации. Именно поэтому Имхотеп пришел сюда - в поисках зацепки.

Издали его можно было принять за автостопщика или бедного путешественника - ношенная толстовка, такие же ношенные джинсы, потертая и удобная от времени обувь типа кроссовок, и весьма увесистый рюкзак. В отличии от бездомных, на одежде не было никаких следов грязи, разве что пыль от дороги, а также полное отсутствие запахов, в том числе и пота. Хотя откуда ему быть, если он регулировал тепло иначе...

Подтверждением опасений стал чей-то встревоженный возгас, а затем и крики. Поморщившись от шума, египтянин продвинулся немного левее своей позиции, дабы лучше видеть происходящее. А смотреть было на что. Не каждый день увидишь, как из земли, аки шатун, вылезает здоровый вопящий негр! В прочем, с цветом кожи кожи он погорячился - она была не намного темнее его собственной. Если у Имхотепа кожа имела бронзовый подоттенок, то у незнакомца он был ближе к обожженой темной глине. Едва ли кого заинтересуют такие тонкости. Всех больше удивлял факт наличии кучи золотых побрякушек и одной набедренной повязки. Золото даже вросло в лоб...

Слова, прозвучавшие далее, практически сумели удивить павонида. Это были слова его родного языка, на котором от силы могли говорить лишь несколько десятков человек по всему миру! Поражало и сказаное... Амон Ра. Божество Солнца и один из высших богов Египта. Некогда за подобное святотатство Имхотеп сплавлял человека в ком, оставляя в живых. Сейчас же его больше интересовала правдивость Амона, и он был разочарован. Нет, его бывший господин не говорил такие вещи. О каком царстве огня мог говорить один из хранителей его мира, пусть веры в которого больше не было? И почему он столько времени провел под камнями? Что же, вопросы без ответов. От гиганта мало что могло оторвать, столь специфичным зрелищем он был. Разве что пылающая боль на шее, сопряженная короткой судорогой подключения к его магическим цепям. Лишь однажды он испытывал такое, и подобное не забывается. Началась Война за Грааль, и он был избран Мастером.
-Отлично, и что дальше...- успел проронить хриплым голосом маг, когда на сцене появилась новая фигура.

Поначалу Имхотеп принял его за ангела, отчего начал было подготовку к изнурительному бою. Лишь спустя мгновение он расслабился, разглядев далеко не ангельский атрибут - изащные рога. Как показывала практика, лучше иметь дело с коварством демонов, чем праведностью ангелов, особенно в случае давней охоты на тебя. И пусть тот инцидент разгладился, Имхотеп не забыл его. Следуя этикету, маг обнажил лицо, открыв миру свою лысую татуированную голову, не отрывая желтые глаза от демона.

"Три пары крыльев... силен. Один из высших. Не Велиал, точно не Самаэль. Люцифер? Асмодей? Хм, мало я имел с ними дел, чтобы запоминать лица. И почему он остается с лицом ангела?"
О природе данного Слуги поведал сам демон, да окружающие его люди. От фигуры исходила аура совершенства, соблазна, порока...
"Жаль, что я стар. Будь на тысячу лет моложе и в нормальном теле - сам бы ходил как собачка."
-Мое имя - Имхотеп, демон. Если не затруднит, назовешь свое имя, лорд порока?-

Либер Некрис, примечание к главе 1:
Начало моей истории тянется в даль прошлого, полного нелепости, напыщенности и напускного пафоса настолько, что сейчас я оглядываюсь на те ранние годы с ощущением тошноты и сладковатым привкусом во рту - хотя и с тенью улыбки о некоторых поворотных моментах в моей не-смерти. Ныне я уже не тот, кем был в день знакомства с Нальфейном - видения и ужасы моего разума опустошили душу, а знания исказили мою некогда красивую внешность...
Несчастный читатель, держащий мой дневник - я расскажу не о том, как стал вампиром или как возродил меня Сандро. Эта история о другом - как два имени стали прахом, дав жизнь третьему.История могла бы окончиться печально. Могла бы, если бы не ряд факторов, что привели к башне некроманта новое лицо. Привал выдался таким же, какие были и предыдущие - беседы с Прахом не двигаясь. Путник лишь скривил уголок рта - начиналась та же старая песня, как и тот первый день встречи с трупом ворона.
-Итак, многоуважаемый Конрад! В ходе наблюдения я выношу вердикт, что твоя внутренняя борьба начинает сходить на нет. С одной стороны, это же хорошо. С другой - почему именно сейчас тебя начинают посещать бредовые идеи законченного реалиста? Помнится, еще недавно ты мог отдохнуть в обществе кабацкого швалья и снять девку, выпотрошить какого-нибудь кмета со смехом, или же рыдать от своей несчастной любви к... к чему-либо. Сейчас же таой эмоциональный диапазон приближен к тому булыжнику, под которым ты сидишь! Верни мне старого Конрада, на тебя больно смотреть!-
-Прах, если ты думаешь, что тебе одному невыносимо однообразие ландшафта - вынужден огорчить тебя, однако и у меня эта степь не вызывает энтузиазма. Что до моего состояния - то ты, видимо, запамятовал про мои припадки. Всякое существо скл...-
-Бя-бя-бя! Хватит умных речей, мои птичьи гнилые мозги на нее не расчитанны! Я наслушался уроков за эти два месяца больше, чем за предыдущие 14 лет!-
-Не забывай, Заратуза, кто ты есть. Напомнить, почему твой призрак заточен в птице?-
Прах лишь укоризненно посмотрел на Конрада, после чего с гордо поднятым клювом улетел. Конрад не стал удерживать птицу, так как его разум был занят тяжелыми думами. Они его и убивали, хоть Конрад свою внешность и не находил удручающей. Он по-прежнему был высок, строен, с правильными чертами лици и густой черной шевелюрой. Хотя и потери были - исчезало тепло с его кожи, глаза перестали сиять радужкой, волосы тускнели. Как бы сказал Прах - его сразит его же собственная меланхолия.
И, как часто бывает, его размышление прервала птица. От нее было ровно две пользы - она создавала шум. И она же могла разведывать обстановку вокруг. Что и произошло сейчас:
Святые заклинания и песнопения, сплелись с демоническими гимнами, а округу заполонил звук освящённой стали встречающейся в бою с когтями тварей, выползших из самых глубин Бездны. Ржание коней, крики и рёв бойцов всё это било по дракону, напоминанием того, что они едва не проиграли...
-Слушай, давай свалим отсюда подобру-поздорову. Слишком сильный фон исходит от этого побоища!-
-Там дракон. Фон, что ты чувствуешь - его рук дело.-
-Ты собираешься убить дракона?! Посреди битвы фанатиков и демонов?! Сумашедший!-
-Ты глуп, Прах,-голос вампира был тих, с хрипотцой. Так могли говорить длительно больные люди. В случае с Конрадом - так оно и было.-Дракон мне нужен живым. В такой глуши они - исключительный подарок. Веди меня.-

Поклажа вампира была внушительной, однако артефактов в ней было мизерное количество, и большая часть из них была ценна исключительно Конраду. Была смена одежды, инструменты для починки экипировки в полевых условиях, запас продовольствия (в том числе четыре искуссно украшенных нефритом фиала. О содержимом людям было лучше признать, хотя заполнен был только один фиал.), богатый гербарий всевозможных трав, карты, книги и прочие вещи, необходимые для выживания. Из них сейчас он был занят только одним предметом - завернутым в хорошую ткань мечем. Ножны были облегченными и простыми, потому интереса не представляли, а вот сам меч явно был более тонкой и совершенной работы. Он не обладал красотой ритуального оружия, но и простой полоской стали не являлся. Лезвие было темным, навевая мысли об ониксе или обсидиане - но о сплаве даже хозяин был не в курсе. Этим он не интересовался, ибо клинок был просто личным инструментов по сокращению численности живых. Вся поверхность меча была усыпана крошечными символами - проводниками сил владельца. Манипуляции с оружием вскоре были прокоментированны Прахом, так как побоище стояло на одном месте. Голос ворона больше не сквозил язвительным сарказмом, а выражал тоскливую озабоченность:
-Может, обойдем стороной? Там явно не шваль дерется, а закаленные паладины с опытными демонами. Одному вампиру, даже если он старше их всех вместе взятых - не победить.-
-Я не собираюсь устраивать там новую войну Кровавой Луны или штурм Гиллида. Пыль скроет меня, позволит наносить удары из ниоткуда. Да, ты прав - воин не победит. Но мне хватает ума, чтобы понять - не "смертельный удар", но "терпеливый охотник".-
-И сдался тебе этот дракон... Да, большая редкость, но это может быть и дурным знаком. Ты видел разрушенную башню? И это он только приземлился. Да, сможешь победить фанатиков и выродков. Но одолеть после этого дракона?- голосил Прах, но потом молча осекся, ибо хозяин тяжело облокотился о широкий щит. На земле блестели пятна слюны, желчи и крови - Конрад снова погружался во внутреннюю борьбу с самим собой. Прах лишь качал головой - вампиру следовало бросить свое изгнание и плыть домой, в Вольные Города, пока ему не стало еще хуже. Попытка коснуться головы Грея оказалась тяжелой - Прах с ужасом держал в клюве клок волос."Они убивают его. Будь прокляты те, кто сотворил это с тобой, Хозяин!".
-Гурх... Как всегда, не в самый нужный момент...-
-Хозяин, вы не должны подтвергать свое состояние такому риску. У вас уже выпадают волосы. Вы должны обратиться к своему другу.-
-Он уже не раз мне помогал. Я должен сам... одолеть ИХ.- произнес он с жестокой усмешкой. Прах отскочил, испытав легкий испуг, чем лишь еще немного придал сил вампиру. Ворон не был вкурсе всей правды о своем хозяине - питаясь демонами Изначальный начал незаметно меняться. Порча, что была в Раак'наре, пустила корни в новое тело и душу, хоть и продолжала расти. Конрад потерял свои чувства не под гнетом лет - а из-за того, что его новая душа испытывала голод. Кровь питала тело, но лишь чужими страданиями и стражом он мог насытить свое тонкое тело. Они давали Конраду силы, что еще больше увеличивало его опасность, они делали его живым. Незримые эманации Смерти, что окружали поле боя, были учуяны. Существо ожидало испытание - но явилось на пир. Не сказав более не слова, вампир побежал в сторону побоища, лучась холодным светом. В глазах его плескалась тьма, окружающая холодный свет его радужки...

Береник тяжело выдохнул, опустив свой молот на очередную бестию. Командир мстителей Ордена не ожидал встретить тварей Бездны в башне приговоренного чернокнижника. Суда по тому, что башня была единственной целой постройкой - презренный некромант скрывался там. Но до этого ему нужно уничтожить демоническую скверну - ибо мысли паладина были простыми и четкими. Он был достаточно стар, чтобы оставить детали для умов своих более юных братьев, и целиком отдаться скучным насущным проблемам. Сейчас перед ним их было две - на одну он опустил молот, к другой продвигался вместе с Пазанием и Ульриком. Инквизиторы то и дело мелькали в гуще боя, прикрывая своего командира и давнего друга с флангов. Напор легионеров был жестким - Проклятые остро не желали подпускать их к центру побоища, откуда исходила неизвестная магическая аура."Раз она так нужна демонам - мы ее уничтожим!", думал паладин, когда услышал крик. Иные звуки словно снесло из ушей человека, который ошеломленно остановился. Ульрик... его больше не было. На месте ауры его собрата... была тьма. У чертового некроманта оказался козырь - и он уже был подле центра.-Пазаний, мы должны его уничтожить, чем бы эта тварь не была,- заорал во всю глотку Береник, откидывая щитом зазевавшегося демона. Голова Падшего быстро познала возмездие Ордена, когда молот опустился на его морду. Последний рывок... и он увидел гибель Пазания. Инквизитор лежал на земле, усеянной обилием крови и внутренностей - а за ним была она. Серебрянная сфера, магнит для Проклятых. И еще кто-то... Одеяния незнакомца больше подходили наемникам, чем рыцарю, а тяжелый башенный щит был безродным родичем освященного щита самого Береника. Но вот лицо... оно принажлежало тому созданию, что предало Орден и его святую миссию! Архипредателю! Конраду Грею, Рыцарю Смерти!
-Нет, мой дорогой человечек. Я уже не Рыцарь Смерти,- с легкой издевкой заявил Конрад держа в окровавленной руке глаза Пазания.-Глаза, зеркало души, брат. Эти, как и предыдущие - полны гордыни и надежды, а так же затаенного страха. Прекрасный букет, с гармоничной горечью и легкой кислинкой. Твое здоровье,- язвительно произнесла тварь, закидывая глаза в свой рот. Но сдвинуться паладин не успел - с другой стороны выступил демонический чемпион.-Возог Дол... теперь вы в сборе,- подытожил вампир, кивнув демону.
-Прежде, чем наше оружие приступит к делу -вы не в курсе, что внутри этой дивной жемчужины? Любопытно, какое же сокровище собрало низшие расы тут и заставило их пускать друг другу кровь самым грубым способом,-почти пропел Конрад, отходя с центра немого противостояния. С высоты Прах лишь отметил - три основные противоборствующие силы встали треугольником. "Я никогда не пойму хозяина... почему эта ледышка играет с ними?"

Из-за линии дальних бурь появилась небольшая точка, что достаточно стремительно приближалась к пирсу. Ее появление было сопряжено с небольшим ветерком, что навевало мысль о магическом ускорении корабля. Ученики, что могли похвастать большей зоркостью перед сверстниками, могли различить в темном пятне галлеон, что мчался на минимуме парусов, развевающихся от небольших вихрей позади них. С ветром пришли запахи - смола, старый канат, древесина, да звуки саксофона. Источником же музыки была точка, что спокойно свесилась на носу корабля. Учитывая, что волны время от времени поглощали нос корабля, было необычно, что точка оставалась на том же месте.
Корабль приближался, музыка лилась и лилась. Лишь когда до пристани осталось около километра, некто прекратил играть, возвращаясь на палубу. Вблизи можно было заметить стальные плиты, из которых состояла обшивка галлеона. Корабль явно не являлся собственностью Остмарка, а корабли Нильфгаарда и Хэпиноса не хаживали в северных водах. Впрочем… это не было столь важно. К пристани скорой походкой шли двое. В низкой могли узнать Стража Ночи – Реасаэля. Вторая же гораздо превосходила габаритами даже Магистра, а на патрицианском лице застыла напряженная мина. Взгляд прибывшего незнакомца не предвещал ничего хорошего. Кивнув группе у пристани, он направился к ее дальнему концу, готовясь к встрече. Аррибан же, скомкано извинившись перед Тиберием и подошедшим Асурой, последовал следом за братом, держась чуть позади. С берега не было видно, что на корабле царила небольшая суета. У трапа была некая перебранка – обрывки разговора доносили о неприятностях с багажом. Вскоре причина стала очевидной – на глазах у встречающих у борта корабля образовывалась темное пятно. Первоначально его не было видно, так как бронелисты были не покрашены, но от они с чавканьем стали сползать с деревянного каркаса, обнажая приличных размеров прожжённую дыру. Из нее валил резко пахнущий дым желтоватого оттенка, и оставалось только дивиться тому «гению», что решил перевозить кислоту без магического барьера от коррозии. В образовавшуюся брешь сразу же хлынула вода, и через несколько минут корабль сел на мель.
Конрад никак не стал помогать «Де Профундису». Он изначально указал на ограничения в типах груза, но капитан, хоть и выслушал его, но ничего не предпринял. Конрада больше волновал источник странного шума в голове, что сейчас находился у спуска с корабля. Особого дискомфорта он не причинял – но и не был свойственен ему. Изначально он было подумал на недавний… инцидент со своим учеником, однако вскоре с ним связался Аррибан – брат слышал то же самое. Вот, наконец, спустили трап. Первым и единственным с него спустился незнакомец в простой одежде, выделяясь лишь неуместным в жару кожаным пальто черного цвета. Капитан и подчиненный, Гонорий Люциэль, спустился прыжком, сделав сальто в воздухе, под едва заметную сопровождающую усмешку Аррибана. Время не изменило привычек позера, что низко поклонился в своем светло-зеленом доспехе. С лица, что никак нельзя было назвать мужским, не сходила улыбка. Однако… глаза вечно позитивного Люциэля были тусклыми, апатичными. И, оторвав взгляд от столь чужих ему глаз, Конрад встретился им же с незнакомцем.
Он так же улыбался, но скорее не для выражения эмоций, сколько для поддержки собеседника. Он был довольно высок, хорошо сложен, держась достаточно открыто, но и сохраняя обособленность. Лицо… не носило никаких отличительных особенностей или деталей. Разве что несколько линий были Конраду знакомы – их он в зеркале видел. Большего о человеке (а был он именно человеком, ибо запах не с чем нельзя спутать) ничего на глаз сказать было нельзя. Незнакомец так же низко поклонился, после чего сказал:
- Меня зовут доном Коннором, герцогом Иксианским. Наш общий знакомый, придя в восторг от некоторых моих товаров, пожелал пригласить меня сюда, - и, выпрямившись, добавил: - Мой предок.
Позади от Аррибана едва ли не физически полыхнуло интересом к новому лицу, впрочем, практически мгновенно скрытого за уже привычной лёгкой улыбкой - оба вампира уже догадались об источнике "шума" в ментальном плане, и слова Коннора лишь подстегнули и без того гипертрофированное любопытство Аррибана, впрочем, продолжающего молчать, тем самым уступая своему брату.

Получатели:
Маленькая трагедия неожиданно быстро начала принимать новый завиток событий, и позади немного опешевшего Волка зашевелился воздух. Не как марево, но как море, из вод которого очень быстро поднималось нечто огромное. Ветер дохнул свежестью озона, которая сразу же сменилась сухостью безвкусной пустоши. С тихим шипением позади Диего материализовался новый персонаж сцены. И все пятеро почуяли острый дух, сопровождавший его появление. Жажду кровососа.
Человек был немного ниже Диего, одетым в черный мундир без украшений, такого же фасона черные брюки и высокие сапоги. Пояс был серебрянным, с изображением некой птицы. Асура мог узнать голову ястреба. Посмотрев в его лицо, Волк мог увидеть его полную недвижимость. Многие могли маскировать свои эмоции, но этот субъект пошел дальше, ибо эмоции в лице более не отражались. За исключением глаз. Голубо-серые, смотрящие на мир взором аморального хирурга.
В воздухе, и без того богатого на события, возникло напряжение. Обойдя препятствие на своем пути, Яго с отрешенным интересом стал разглядывать Мордигаэль:
-И из-за тебя сработала моя система защиты? И почему ты, мальчик, не останавливаешь кровь?- серо задал риторический вопрос вампир, на автоматизме применяя свои способности. С пеной кровь застыла, после чего расползлась по ране, чем в итоге восстановив исходные формы ноги.-Ты победил, Святогор. Им удалось меня вытащить,- так же серо сказал мужчине вампир, бросая ему зажатый в левой руке кошел. Судя по звону и довольной улыбке, там было немало блестящих кругляшков.-Яго Севатарион - к вашим услугам. Псайкер-ультима Академии.-

Молестия не сводила голодного взгляда с Асдрубаеля Векта. Он же осматривал комнату, что явилась по зову Раиса. Помещение было средних размеров, без окон и дверей, ибо она была слишком опасен, а он непредсказуем. Зато стены были увешаны всевозможными орудиями боли и наслаждения: по углам стояли жаровни и бочки с соленой водой, на столах лежали механизмы, чей удел был лишь один- терзать плоть счастливых жертв, заставляя их истекать любовным соком и потом. На стенах же висели различные инструменты: острые, с крючками, вибрирующие, электрические, дурманящие - их было великое множество. Но его внимание привлекали различные столы, на которых лежали различные ампулы, эликсиры и травы, а в котелках что-то аппетитно булькало. Дальше медлить было нельзя.

Асдрубаель рывком снял с себя одежду, вызвав стон у Молестии, и направился к алхимическому столу. Многие не узнали бы ингредиентов, ибо они были созданы гемункулами - творцами плоти. Взяв пучки различных трав и несколько колб, Вект кинул их в жаровню. Дым, что исходил из нее, мог свести с ума тело и разум простых и неподготовленных смертных и бессмертных. Для заключенных в комнате он только обострил чувства и восприятия до столь сладостного предела, что уже просто стоять вызывало бурную жажду, необузданную похоть.- Иди ко мне, моя королева! Давай же насладимся этим радостным мигом любви! Я испробую твое тело! Ты будешь моей вечность!- Его голос сорвался на крик, когда они соединились в длинном и страстном поцелуе. Он чувствовал, что она немного изменила строение своего тела, став чем-то средним между человеком и пони. Рывком, опрокинув ее на пол, Вект схватил изогнутый нож со стены. Ее слюна висела нитями на его подбородке, а ее взгляд светился от невероятной жажды, что так была знакома его черному сердцу. Накинувшись на нее, он рассек свою кожу, обливая Молестию своей кровью. Рывком ножа проделав тоже самое и с ней, он накинулся на нее, терзая ее мягкую и податливую плоть. Ее стоны эхом отражались от стен, а наркотический дым усиливал слух, доводя их до экстаза.

Он давил на нее и сверху и снизу, и спереди и сзади, но оба понимали, что это лишь прелюдия к настоящим удовольствиям. Лишь спустя 40 минут она отпустила его. 40 бесконечных минут шепота и обещаний. И вот, наконец, он помог ей встать, подводя ее к небольшому возвышению в середине комнаты. На возвышении находился стол, чьи цепи были созданы из костей неизвестной расы. Приковав ее к столу, в воздух разнеслись инструменты, требованные для дальнейшей работы. Клики рассекали ее кожу, различные иглы и стержни впивались в нервные узлы и мозг. Нормальное существо уже бы скончалось от болевого шока, но только не она. Ей нравилось происходящее, но даже этого ей было мало. Она требовала все больше и больше, не замечая улыбки Векта. Все шло по плану, ибо ножи высекали на ее костях глифы, обеспечивая архонта темной энергией. Его тело потеряло всякие очертания, но он продолжал истязать ее. Теперь в воздухе висел ее позвоночник, подхваченный его псайкерскими силами. Можно было заметить тоненькие нервы, что тянулись от тела - ни один не порвался. Теперь взметнулись эссенции, заливающие мозг Молестии страданиями тех, кого Вект поглотил за шесть тысячелетий тирании Вечного города. Молестию охватил экстаз. Дальше медлить было нельзя. Схватив пилу, Вект рассек свою грудь, извлекая небольшой предмет, что он хранил все время в себе. Повинуясь воле хозяина, тот завис над корчащимся телом, впитывая энергию боли. Органы жертвы завибрировали от концентрации невероятно огромного количества энергии. Стены пошли трещинами, из которых стала литься кровь. Помещение стало быстро заполнятся живительной жидкостью. И тут предмет запульсировал. Время словно остановилось. Энергия, некогда бывшая Вектом, аккуратно, словно это было яичко зефириды, взял его, приложив немного выше середины к себе. На столе перед ним лежал конвульсивно дергающийся кусок расчлененного мяса, бывшего некогда Молестией. Ее сладостные вопли стихли, поскольку трахея была вынута одним концом. Глифы на ее костях сияли подобно умирающим звездам. Наклонившись к ее черепу, Асдрубаель Вект положил на него свои руки. И тут мир сошел с ума.

Кровь мгновенно затопила помещение. Энергия боли вырвалась из комнаты, подобно выстрелу «Копья Пустоты», пробив потолок тренировочного зала, и развеявшись в верхних слоях атмосферы. В тот же миг эхо возрождения разошлось на многие километры вокруг, чтобы мгновением после вернуться в зал. И тут все взорвалось! Кровь хлынула нескончаемым потоком, заполняя огромный зал, ее брызги окрасили все помещение в артериальные тона. В эпицентре беспорядка стояла фигура, которая лишь на расстоянии напоминала человека. Вблизи же было видно золотистую кожу, угловатую с широким подбородком, а также заостренные уши. Фигура была обнажена, хотя в кровавых брызгах это не особо бросалось в глаза. Ее голова была чуть запрокинута вверх, руки были вытянуты, словно он принял благословение некоего божества. В центре груди находилась сфера, немногим больше глаза. От нее исходило мерное фиолетовое свечение. От самой фигуры исходила невероятно сильная аура власти, заставляющая делать все, лишь бы угодить ему. Фигура открыла глаза, сияющие подобно изумрудам. Посмотрев на Раиса, Асдрубаель Вект произнес:- Прекрасная картина, не правда ли?- Его голос был мелодичный, с стальными нотками - голос, привыкший управлять и повелевать, голос, способный успокоить кого угодно. Лишь глаза не соответствовали ему- от них исходил ужас несчетных душ, невероятный голод. Эти глаза заставляли смертных всех сортов заканчивать жизнь самоубийством, лишь бы не стать его добычей. Миг- и взгляд сменился на дружелюбный. А на остатках стола лежал череп Молестии, исписанный аккуратными строчками древнего языка. Его глазницы буравили Раиса.

Страж провалился в мягкое небытие, потеряв связь с реальным миром и собственным телом. Ощущения были несколько необычны, но угрозы он не ощущал. Пространство вокруг было ужасно нечетким, трудно различимым, звуки отсутствовали напрочь. Прикоснувшись к глазам, Рэасаэль почувствовал, что они закрыты. И влажны.
Догадаться о жидкости было нетрудно, благо вернулось чувство вкуса. Теплая, с медновато-соленым привкусом. Прощупав свое лицо внимательнее, Страж обнаружил множество порезов, а также начисто срезанный лоскут кожи, обнажающий кости черепа. Неприятная мысль кольнула разум Стража, когда он решился осмотреть всего себя. Сантиметр за сантиметром, Рэасаэль ощущал мельчайшие ранки, переломы, разрывы, ушибы – его тело было на грани гибели. Но ни одной раны клинков, челюстей или когтей не было. Казалось, его просто кто-то избил, и все повреждения – просто результат чудовищной силы врага. Зэфана. Воспоминания о чудовище заставили вспомнить о Конраде? Где же сейчас его будущий учитель?..
Операцию проводил Талос, и он вновь был недоволен. Небольшое помещение из темного камня, дерева и с полным отсутствием окон порой давило на восприятие Древнего, пока в свете люмос-свечей вампир приводил тело Стража в его исходное состояние, бормоча себе под нос нелицеприятные комментарии.-Нет, мы не будем испытывать его потенциальные возможности и остроту ума, мы натравим на него мутанта, которого я считал убитым на протяжении шести веков, чтобы смотреть, как же круто они будут пускать друг друга на вырезку для кебаба. Но, скажут остальные, у него хорошая наследственность, он состоит в Стражах Ночи, получил прекрасное образование и имеет природный дар красоты. Глупцы.
Получатели: Рэасаэль Акрон`Де`Лакруа.Так,- в голосе послышалась концентрация:-Почку немного ниже… Теперь ровно. Так, так, так… Сложим все на место… Кости целы, структура органов не нарушена… Самое сложное закончено. Отключаю рапид-поле, ментальный блокиратор работает на половину исходной мощности. Хорошо. Начинаю процедуру восстановления.-
Комната осветилась ярким, но приятным глазу зеленым светом, в воздухе смешалась затхлость и послегрозовая свежесть. В то же время швы Стража зарастали, кожа вновь становилась гладкой, кровь наполняла организм жизнью и энергией. Со скучающим видом Талос отключил блокиратор, возвращая Рэасаэля из небытия. Окинув взглядом чистый операционный стол, грязный от крови пол и стойку с такими же грязными инструментами, Древний посмотрел в небольшое зеркало. Все тот же просторный серый балахон, обнаженные по локоть худые руки, бледная кожа лица, легкий налет щетины. Черты были худыми, заостренными, волос же не было – Древний был лыс, глаза были поддернуты темной пленкой, делающих их черными. Повернувшись назад к Стражу, Талос принялся ждать.
Веки слегка задрожали, заставляя неправдоподобно большие, пушистые, точно у девушек реснички задрожать, а затем сапфировые глаза юноши наконец-то смогли рассмотреть помещение, в котором он оказался. Сознание впрочем, немного задерживалось, так было всегда после этой необычной технику – внутренней защиты, что Рэасаэль оттачивал на диких вампирах и в тренировочных залах. Вновь и вновь он погружал себя в это странное состояние, единственным выходом из которого было убийство всего живого, что попадалось на пути Стража Ночи. Следом за зрением пришло ощущение крови, его собственной – не страшно! Он привык проливать её, каплей больше, литром меньше – выживет, так было всегда! За ними его накрыла боль. Почему-то именно она решила прийти раньше полного осознания, заставив всё тело вздрогнуть, прокатилась волной, заставила против воли негромко застонать и тут же прикусить губу.
Ну, наконец-то, а вот и проклятое осознание произошедшего, навалилось всё сразу, нисколько не жалея его!
- Прошу, простить меня, за причинённые вам хлопоты, я не хотел, правда, - мысли как-то очень медленно складывались в картину. Сначала склеп какого-то некроманта «Кто это вообще такой?». Затем голос… снова что-то размылось в памяти, словно его намазывали, точно тонкий слой масла поверх булочки, к полуденному чаепитию, на котором потом будет красоваться ещё и джем, но сейчас… - Мастер? – внезапно произнёс Страж и тихонько подвывая, попытался вскочить на своём временном ложе…
Теперь он увидел комнату, что называется, во всей своей красе. Чёрная, точно ночь, тёмная, почти как…
- Я… я должен поблагодарить вас, за помощь и извиниться перед мастером Конрадом, я же… - Рэасаэль запнулся, - я же мог случайно задеть его…

Прежде, чем он успел встать, чья-то рука легла ему на грудь, слегка вдавив его в окровавленное ложе. В жесте не было страсти или похоти – только принуждение, совет не торопиться.-Никогда не пытайся резко вставать после нескольких часов восстановления. Кровь еще вяло течет в твоих жилах, и ее резкий приток в голову может закончится обмороком. А вы, аристократы, весьма ранимы на подобные проколы.- Голос был низким, с гортанной вибрацией. Удержав голенького Стража от ошибки, Талос перетащил поближе подсвечник и создал из воды зеркало над лежащей фигурой. Воды было мало, потому он примешал еще и не успевшую свернуться кровь. «Какая глупая ситуация… Я вынужден показывать голому ребенку его отражение, подсвечивая и свое лицо, и его в кровавом зеркале в весьма темной комнате. Узнай кто об этом – в мире появится очередная байка про темную загадочность вампиров и педофилию в плане «учитель/ученик». И почему я все не успеваю нормальное освещение провести? Сидим как в почке кита.»
-Судя по бормотанию, ты мало что помнишь о событиях этой ночи. Но о них тебе расскажет сам Конрад. Приглядись внимательно, все ли я так тебе пришил и зарастил. Тебя принесли в не самом презентабильном виде, потому исходных данных не было. Ничего не давит, дыхание без бульканья и всхлипываний?- задавал вопросы Талос, не утруждая себя временем представиться, и водя палочкой по коже Рэасаэля, невольно вызывая у него мурашки. Немного скривив уголки губ, Талос стал делать палочкой не самое приятное для повествования действие в области паха. Быстро прекратив осмотр, вампир изрек:
-Чувствительность в норме, импотенция не грозит, шрамов нет. На мой взгляд – все на месте и работает, как остмарские часы. О, пока не забыл. У тебя была какая-то метка на плече. Как татуировка – так себе, но я в этом плане старомоден. Так вот – лоскуток с ней я пока оставил, он в той мармитке накрытой вымачивается. Есть вопросы, помимо желания узнать о дислокации, одежде и самочувствии твоего наставника?-

Кивнув, Реасаэль начал с кончиков пальцев и почти тут же удивлённо посмотрел на стоящего перед ним «доктора», но ничего не сказал. Правая рука вновь обрела должную чувствительность и хотя, это случилось много ранее, осознать этот факт, юноша смог только сейчас. От движений, пусть и неторопливых, кровь начинала быстрее двигаться по телу, заодно прочищая мысли и давая сосредоточится. Спрашивать о том, почему его восстановили полностью, было бы глупостью, ведь наверняка это было частью процедуры, необходимой для обучения, раз уж ему пришлось сражаться с тем созданием...
- Один всё же следовало оставить, - как-то отстранённо произнёс Страж, смотр на правое запястье, – забавно, вы словно похитили у меня всё моё прошлое, это как-то странно. А что до внешности, я не так часто смотрюсь в него, чтобы знать, как я выгляжу. И если можно спросить что угодно, то я хотел бы понять, почему я оказался в склепе некроманта, и что это за имя такое – Некромант?

Талос неторопливо закатал подол балахона, обнажая странного вида протез. Немного повозившись с крепежами, вампир снял протез, принимаясь подкручивать его пружины и смазывая суставы небольшой тряпкой, снятой с нижней полки стойки.-Некромант – это ученый, что проявляет нездоровое влечение к трупам и смерти, желая победить течение времени или банальное следствие своей жизни, что приведет его в могилу. То существо желало бессмертия, и достигало его путем изучения смерти. Не советую идти путем некроманта – ни один из них не добился цели. Зефан погиб? Да, и поэтому он напрасно скрещивал себя с животными и прочей сказочной херью того времени. Прости за грубость, жизнь затворника никому не приходила на пользу в плане общения. Про склеп – ты спрашиваешь не того. Испытание меня интересовало, как лягушку требушет, а тебя я увидел пару часов назад. Добрая душа тебя порядком пожевала, попутно содрав с тебя практически все вещи. Но есть и хорошая новость – твой мешок никто не трогал. Его я отправил в твои комнаты.-

Рэасаэль не без интереса наблюдал за действиями «доктора», да и за комнатой в целом. Любопытство понемногу брало своё и вот взгляд сапфировых глаз уже внимательно изучает приспособления, что спасли ему жизнь, но больше походили на орудия пыток. Затем скользнул по полу, испачканному в крови, его стоит заметить крови, этот запах Страж знал очень хорошо, хотя... какой он теперь Страж, без метки и облачения?
- Значит, то создание всё же было когда-то человеком, - несколько озадаченно произнёс юноша. – Жаль, я не хотел сражаться с ним. Хотя, по словам Мастера Конрада, я ведь могу так его называть? Он же не обидится? Просто учителя обычно всегда пытались меня убить, поэтому мне бы не хотелось обращаться к наставникам – учитель. Эм, – Рэасаэль вновь оглядел тёмное помещение и слегка дёрнулся, последнюю фразу Талоса можно было понимать двояко. – Простите, а меня вообще возьмут учиться? Ведь мой брат не прошёл испытания, а я ... я даже не помню, что я сделал и сделал ли хоть что-то...

Спустя десять минут непрерывной борьбы Рэасаэль смог получить небольшую передышку, серьезно ранив одного из кошмаров. Несмотря на все свои умения и опыт, Страж не был уверен, что победит. Кошмары сражались единой силой, не совершая лишних движений, лишь дополняя друг друга. И если у Стражей Ночи такой результат был достигнут путем тренировок, то отпрыски Зэфана от «рождения» обладали единством. С шумом выдохнув, юноша попытался мысленно связаться с мастером. Впрочем, безрезультатно. Некто просто смотрел на него, по прежнему скрываясь в тени. Но и другое существо, что породило кошмаров, молчало и не вмешивалось. Ситуация под таким ракурсом не напоминала сражение до гибели. Оно было подобно спору поединщиков.
И вот вновь кошмары ринулись в атаку. Но лишь семеро. Двое мерзких созданий двинулись к раненому, на ходу нанося себе рваные раны. Прежде, чем Страж понял их замысел, сверху влажно шмякнулся клубок червеобразных существ, деловито сливающих воедино троицу. Сам пол пришел на помощь новой бестии – поверхность «потекла», тем самым пряча новорожденного в недра. Подобная неосмотрительность чуть было не привела к смертельной ошибке – вражеский клинок прошел слишком близко к бедру, в самый последний миг отраженный клинком Стража. Отбросив прочие мысли, он ринулся в гущу, перейдя в стремительную контратаку. На сей раз оплошность допустили кошмары – недооценили противника, и двое из них более не поднялись, заботливо поглощенные «полом». Пятеро оставшихся временно отступили…
Освобождая место для нового действующего лица. На месте, где некогда был повергнут первый противник, «пол» с чавканьем раскрылся, откуда стремительно бросилось нечто гибкое и длинное. Отразив столь прямолинейный удар, Рэасаэль разглядел нового оппонента. Кошмар обладал более человекоподобным телом, но был покрыт чем-то, отдаленно напоминающее формой кожаную броню. Руки, начиная от предплечий, представляли из себя хвостообразные отростки, оканчивающиеся небольшими лезвиями. Головы у существа не было, потому видимых органов чувств – тоже. Прежде, чем Рэасаэль смог выговорить хоть слово, существо бросилось в нападение, имея преимущество большего количества атакующих конечностей. Страж ненамного превосходил кошмара скоростью, пот градинками скатывался с лица. Так бы бой и продолжался до конца времен, если бы не цепь событий…
И первым был волчий вой. Рэасаэль и раньше слышал подобные звуки, но этот вой принадлежал Мордигаэлю. И слышал его Страж лишь единожды – когда его соратника атаковал Падший, нанеся серьезное увечье на бок. Секундная оплошность привела к невнимательности, а она – к тупому удару. Круговым движение клинков юноша срезал ринувшиеся в атаку щупальца, с отрешенным видом глядя на торчащий из-под брони осколок мускульного хлыста. «Слишком глубокая рана… Я теряю много крови… Но где же он? Где ты, мой дру…»
Удар обрушился сверху, и Страж не смог его блокировать. С глубокой скорбью он смотрел на обломок своего левого клинка, на которого пришелся основной груз. Правый был покрыт щербинками, у гарды начинала свой путь трещинка. То, чего не смогли бесчисленные чудовища его страны, смогла неизвестность. Попытавшись подняться, Рэасаэль обнаружил мускулистые жгуты, удерживающие его в коленопреклонённом положении. Его давний противник, кошмар, чьему рождению он невольно поспособствовал, нарочита медленно шел к человеку, готовясь добить проигравшего… и упал, сраженный громовым ударом, что неожиданно раздался по всей гробнице. Выше пояса от кошмара остались только ошметки плоти, от грома выстрела у Рэасаэля зазвенело в ушах. Голос мастера раздался позади человека, и повернувшись, тот наконец увидел лицо своего будущего, вне сомнений, учителя. Кожа была слегка бледноватой, что шло правильным, патрицианским чертам лица, с симметричными линиями черепа. Волосы были коротко подстрижены, и обладали цветом слегка оттемненного серебра. Глаза пока-что представляли из себя темные провалы, где тускло отражалось пламя жаровни. И, хоть это могло привидеться… мастер был слишком высок для человека.
-Я увидел достаточно. Зэфан, ты нарушил условия испытания, атаковав лично. За это я, Конрад фон Карштайн, приговариваю тебя к смерти.-
Вытянув руку, Конрад произнес слово Силы, обрушив потолок крипты. Прежде, чем их накрыло обломками, он вырвал Рэасаэля из пут, стремительно покидая помещение через давний коридор. Страж чувствовал, что сильные руки придерживали его у пояса и затылка, прижимая его к мускулистому, обнаженному торсу Конрада, ибо он не носил поверх своего тела ничего, кроме кожаных штанов, сапог и плаща. По характерным неровностям человек прочувствовал линии и впадины давних шрамов, до носа дошел легкий аромат… духов?
-Луговые цветы, Рэасаэль. Плащ наполнен их ароматом, напоминая о моем доме. Но не расслабляйся. Нам еще предстоит уничтожить Зэфана.-

Ранение, что юноша получил по собственной оплошности, было довольно серьёзным. Впрочем, этого бы никогда не случилось, если бы не...
- Волк, - едва слышно прошептал Страж, пытающийся зажать рану и сэкономить как можно больше сил и ясности медленно уплывающего во тьму сознания. – Что с Мордигаэлем, мастер?
Наверное, этим мальчишка крайне сильно отличался от других и всё же... ему было плевать на то, что с ним сделают, с кем заставят сражаться и кого убивать. Как Страж Рэасаэль был несколько раз вынужден выполнять не самые приятные приказы магистрата. Да, он – часть благородного ордена, что своим видом и благородством может потягаться в знаменитости с «Белыми Плащами», но... в глубине... внутри ордена... есть то, о чём все молчат.
«Я – убийца!» – так говорил себе юный дворянин, когда убивал по приказу. Да, он мог отказаться, мог не пачкать руки в крови, в конце концов, он же из «элиты» и именно по этой причине, глава ордена спускает подобные «задания» на них, незримых теней, что незаметно подойдут во мраке ночи, и лишат жизни, не задавая вопросов. Рэасаэлю было противно убийство как таковое, возможно, поэтому он никогда...
Тёплая тёмно-алая жидкость небольшими толчками выбиралась из-под руки Стража на свободу. Чудо, что не органы, не жизненно важные артерии не были рассечены и всё же... Юноша понимал, что сейчас слишком слаб, если не сказать – бесполезен. Что он может без своего оружия? У него нет ни когтей, ни зубов, что смог бы использовать Мордигаель, наделённый ими от природы. Да и сражаться в настоящем бою он смог бы от силы несколько минут, пока не потеряет слишком много крови, а вместе с этим лишится и сознания. Зачем он вообще нужен его мастеру? Такая глупая ошибка для подобных ему. Волноваться о ком-то кроме себя... пропустить удар, лишиться оружия...
«Бесполезен!» - так бы сказал ему сейчас его отец и наверняка бы лишил возможности видеться с волком, он всегда так делал, оставлял сына в полном одиночестве, изоляции от слуг и прочего мира, но, наверное, так даже лучше, лучше остаться одному, раз у тебя всё равно ничего нет...
Как не сопротивлялся Страж, но всё же сознание медленно уплывало от него, похоже, единственное, что держало мальчишку в состоянии мыслить это неизвестность судьбы его единственного в этом мире друга...

Конрад вполуха слушал бормотание Стража, петляя в лабиринте тоннелей. Разум старика обрабатывал полученную контактом информацию о прошлом Рэасаэля, попутно обходя ловушки и держа в уме карту пирамиды. И даже в такой обстановке он размышлял о судьбе нового ученика:
«Раббан… Не уж-то ты настолько возомнил себя вышестоящим в мире? Твой собственный сын больше похож на клинок, великолепный снаружи, но с раковиной внутри. Ты этого хотел? Доказать свое превосходство и правоту просто тренированным, но сломленным ребенком? Ты меня разочаровал еще раз, герцог. Впрочем… Рэасаэль – единственное, что ты создал стоящим.»
Размышляя о своем новом ученике, Конрад решил разглядеть его лучше. У юноши были тонкие, правильные черты лица, волосы, подобно белому золоту, широко рассыпавшиеся под широкой ладонью вампира, удерживающего такой беззащитный цветок… Глаза его оказались прикрыты, кожа постепенно теряла тепло. Ученик терял драгоценную воду своей жизни.
Получатели: Рэасаэль Акрон`Де`Лакруа.Не теряя времени, он снял верхнюю одежду с Рэасаэля, осматривая рану. Столь же быстро он достал небольшой кривой нож и нанес удар по запястью. Ручейком полилась из раны в рану вода его тела, и восстанавливала она силы юноши, погрузив того в краткое забытье. Запястье Конрада затянулось само собой, ни оставив ни следа на бледной коже вампира. Только сейчас он мог спокойно осмотреть ночную степь, полную звуков удаляющегося спокойствия. Зэфан близко.

Страж и сам не заметил того момента, когда его сознание окончательно соскользнуло в небытие. Впрочем, даже так он чувствовал тепло и спокойствие своего наставника. Эта непонятная для него энергия успокаивала, заставляя на время забыть об окружающем мире. Странное ощущение для того, кто привык к жизни полной сражений. Вокруг что-то менялось, но Рэасаэль уже не мог этого видеть, у него не было сил самостоятельно выбраться из пелены забвенья, но и умирать юноша не хотел, не сейчас! А потом тело почувствовало холод, но это была отнюдь не смерть, просто в какой-то момент душные помещения оказались позади, и их приняла в себя прохладная ночь, только начинающего разгораться лета.
Страж не знал, что происходит, как не ведал и о том, что сделал его мастер, просто в одно мгновение холод отступил, сменившись настоящим пожаром. Похожий на те, что он видел в лесу, только этот был внутри него. Непонятное, непривычное, неизведанное ощущение, заставившее тело болезненно изогнуться и застонать. Сознание с неохотой возвращалось в реальный мир из кажущегося уже таким уютным царства теней. Мальчишка и впрямь был очень красив. Даже сейчас, когда он просто лежал на траве, освещённый светом луны, его легко можно было спутать с мраморной статуей, покрытой капельками утренней росы. Влажные, сейчас немного слипшиеся волосы, только усиливали эффект нереальности его существования. Почти идеальное создание изуродованное некрасивым кривым шрамом на запястье, раной, что в своё время наверняка повредила юноше связки, лишив того возможности нормально использовать правую руку на несколько долгих месяцев, а возможно и до сих пор, да выжженной на плече печатью-символом Стражей Ночи. Не нужно быть гением, чтобы понять, чем было сделано данное тавро, если даже сейчас его след был столь отчётливо виден.
Рана затянулась, не говоря уже про порезы, от которых не осталось и следа. Не совсем ещё понимая, где он, Рэасаэль мгновенно перекатился в сторону, ожидая внезапного удара, и лишь секундой позже осознал, где он и что творится вокруг. Его глаза, так похожие на два сапфира, столь подходящие юному ювелиру наконец-то открылись. Правда, мальчишка совершенно не знал, что ему следует сейчас сказать.
- Спасибо, мастер, - немного неуверенно произнёс Страж, рассматривая древнего вампира, но, не делая пока никаких выводов. И после небольшой заминки осторожно спросил, - что с моим волком?

Присев возле лежачего Рэасаэля, Конрад обратил свой взгляд к звездам. Во взгляде промелькнула усталость и боль, которые могли бы многое поведать знающему человеку. То не было отголоском ощущений тела, не было в нем и тени психического дискомфорта. Такой взгляд был отражением разума, и лишь немногие старожилы могли понять ее, подобно своему. Внимание Конрада от неба не отвлекло даже пробуждение Рэасаэля.
Получатели: Рэасаэль Акрон`Де`Лакруа.
-С пробуждением,- сказал Конрад, прежде чем ответить на его вопрос.-Твой питомец в безопасности. В отличие от тебя. Зэфан может как-то влиять на твое восприятие, что усложнит твое противостояние и сопротивление. И хоть я произношу эти слова, нам не ведомо, как быстро твой разум сможет сопротивляться его влиянию. А пока – возьми мой меч.-
С этими словами Конрад извлек из складок плаща клинок. Уже по его внешнему виду Страж прикинул его вес, понимая, что ему придется удерживать его двумя руками. Меч был двуручным, выполненным из хорошей стали, с нанесенным на нее серебряным покрытием. Протянув его рукоятью вперед, Конрад ощутил первый подземный толчок. Зэфан близко.

Академия:

Получатели: Конрад, Яго Севатарион.
Низина Паланкар:
Много дней прошло с тех пор, как путники покинули свои дома, попрощались с родичами и отправились в поиск легенды. Кто-то знал о факте ее существования, кто-то - о ее основателях, но большинство же имели о цели свой туманные представление. Замок ли, величественный атолл, или же иное архитектурное сооружение, что потрясет их разумы. Как бы то ни было, путь каждого из них должен был пройти через Паланкарскую Низину...
Низина, как ни странно, была открыта тюдорским первопроходцем Паланкаром, искавшим так необходимый тюдорской армии выход железных жил. Каково же было его изумление, когда он обнаружил среди замерзших скал и пустынных плато цветущую низину, чьей аортой являлось продолжение реки Альбы. И хотя открытие это не помогло захватить Остмарк, а Паланкар скончался от дизентерии через два дня после нанесения низины на карту, нельзя не оценить значимость его открытия. Низина Паланкар была самой дальней открытой точкой на карте Веорских гор, самым теплым местом среди гор - и весьма плодородным для тех же гор. Возможно, причиной этому служили Ветра, возможно - теплые подземные источники. Нельзя исключать и тех причин, о которых люди и не догадываются. Важен сам факт того, что среди снежных гор скрыт оазис.
Для путников же долина предстала скрытой туманом, что не пребавляло красоты местности, погруженную в тень надвигающихся туч. Земля, подобно воздуху, пропиталась влагой, чавкающей под шагами спускающихся фигур. И вот, вскоре все скрылись под покровом тумана. Но не от взоров тех, кто следил со скал.

-Прекрасная песня прекрасной владычицы...-

Из-за спины Ии медленно пролевитировала тонкая женская фигурка, одетая лишь в дымчатую ткань, позволяя насладиться видом серебрянного узора переплетенной лозы, поблескивающей и едва видимой на фоне светлой кожи. Начиная с корней, обвивающих лодыжки, лоза постепенно обвивала тело, раскрываясь серебрянным бутоном на особенно пикантных местах. Не смотря на то, что линии стебля были лишь рисунком на коже, вокруг витал легкий цветочный запах. Лицо девушки было скрыто за серебрянной маской, повторяющей лицо Ии, выделающейся на фоне густых темно-каштановых волос. В прорезях, предназначенных для глаз, тускло мерцали для карих огонька.

Но можно было видеть, что девушка была так же не свойственна этому миру, как и Ия, просвечивая туманной дымкой пейзаж позади себя. От фигурки исходили легкие волны спокойствия, она словно приветствовала свою госпожу - ибо она была тенью Ии.

-Спокойствие и сосредоточенность... Моя госпожа решила изменить отражение внутреннего мира... Не лучше ли позволить прорасти траве и скрыть палящую язву солнца сенью деревьев... Но я не смею говорить, что делать... Я - Ия, твоя тень и твое отражение... Почему ты хочешь меня видеть?-

Лиллая получает спецправило- Направленная Разведка:
Выбранный отряд, не превышающий человека, путем применения бодрящего пня идет по заданному направлению, не отвлекаясь на побочные раздражает ли.

Малан'тай не успел доехать. Что-то красное и горячее с воплями:- Мужицкий дождь, аллилуя, дождь из мужиков, хей-хей...- Сбил тиранида и погрузился в озеро...

Бегемот огрел тиранида тапком.- Не делай того, о чем потом пожалеешь! Мы тебе не какие-то смертные! Могу предложить выпить. Книги есть, вам какие именно демоны нужны? Их великое множество видов.- Вскоре вернулся Фагот, неся огромный мешок. Положив его перед Ниру, он сказал:-Гарантии. Как просили.-

Гиперион с удовольствием наблюдал за работой солдат Первого земного полка. Малхадиил собрал вокруг себя местных техников, приобщая их к культу Омнисии- оказалось, что местные в упор не чувствовали машинных духов. Правда попытка нанюхаться солярки не принесла ожидаемого результата. Люди старались как могли. Аларик смог создать голо-карту в лагере. Картина получалась следующая- с запада расползалось пятно демонической активности, разбавленная ксенолюбами. Там же были замечены энергетические отсветы- видимо энерго-оружие. Однако возле их территории было относительно чисто. Подготовив место, Гиперион решил связаться с остальными людьми. В ходе минуты активного захвата, все человеческое население получила следующее сообщение:-Жители мира 12-1! Я прогностикар Гиперион. Вы не единственные люди среди звезд. Дабы лучше координировать действия против ксеносов и демонов вам надлежит прислать своих эмисаров к бывшему лагерю НАТО, к новосформированному Первому земному полку Имперской Гвардии. Это все.- Вернувшись в штаб, стирая с себя иней, Гиперион изложил следующий план:- К вашей пропаганде претензий почти нет. К курсу бойца присоединиться Аларик, и весь дееспособный ваш состав должен пройти подготовку Имперской Гвардии, а также познакомиться с Имперским Кредо. Малхадиил предложил мне переоборудовать ваш корабль в "Капитоль Империалис"- передвижную крепость. Он же проведет ваше переоборудование войск. Я поведу Очистителей в районы УВД. Отправьте запрос их командованию о встрече. Домициан разделит терминаторов и отправит их в районы ваших постов. Вы должны также раздать нам темную ткань- наша броня слишком бросается в глаза. Есть вопросы?-

-Ладно. По хорошему не желаете. Будь по вашему.- С этими словами он заключил Гвин в кокон, созданный из солнечного света, сжигая ее кожу. На Антонио он наложил комбинированное заклятие стихий, Заставляя его кости, кровь и плоть начать хаотичное движение.

"ПРЕДСМЕРТНАЯ
НЕНАВИСТЬ".

"Да". Ответ раздался у всех в голове." Это я сделал это. Видимо я подчинил их одной цели- праздновать. Кстати, а ты кто?"