Голосование за ходы

Женщина оценила место и причислила его к типичным зонам рекреации и вольного досуга, которыми изобиловал этот город. Нейтральное лицо охранника, мягкая музыка - все это было неплохим началом, если бы только свет на первом этаже не резал глаза. Она тут же отметила у себя в голове этот нюанс и понизила шкалу комфорта этого заведения. Поднявшись на второй этаж она смекнула, что яркий свет на первом этаже служит для стимуляции активности посетителей, которые под воздействием яркого освещения стремятся поскорее занять себя чем то.

Атмосфера комнаты немного сняла напряжение от первого впечатления об этом заведении, и в целом способствовала более ли менее деловой обстановке, к которой привыкла Лидия. Она осмотрела место - покрытие стен, полов, обустройство потолка и электропроводку. Нужно быть готовым всегда, ко всему и в любое время - так считала Мелпасс. На жест Кристофера Лидия отреагировала незамедлительно. Она решила, что по всей вероятности тут принято вести себя так, как люди ведут себя дома, но не поспешила присоедениться к раскованности присутствовавших. Она села на край пуфа, так, будто бы через мгновение готова сорваться с места и пробежать стометровку. Усевшись, она расстегнула верхнюю пуговицу блузы и начала обмахиваться папкой с эфемеридами.

Обмахиваясь папкой и поправляя растрепавшиеся волосы она начала разговор:

- Добрый день... Ваше приглашение было для меня слегка неожиданным, но я решила, что откладывать решение проблем, в наше неспокойное время, не стоит, особенно учитывая участившиеся сообщения дестабилизирующего характера, которые появляются в последние недели на форумах, посвященных неопознанному. Поэтому давайте настроимся на тот лад, который будет способствовать максимальной производительности нашего с вами общения и перейдем непосредственно к делу. А обстановка, она как знаете может быть лишь вторичным фактором при анализе информационных полей.

Женщина привыкла всегда оставаться в курсе всех текущих событий, поэтому не теряя времени она приступила к своим летучкам. Лидия раскрыла папку с эфемеридами, и просмотрела столбец, который указывал на градусы планет в текущий день и время на широте и долготе Нью Йорка. Планеты были одними из наиболее массивных узлов информационных полей, так как продуцировали много активных вибраций в сферах сообщения между узлами Спящих и Пробужденных. Она настроилась на текущее положение Плутона, планеты магии и воли толпы, чтобы уловить текущее направление ментальных потоков города.

Очарование, которое производила на мальчика Лили, не могло сравниться ни с чем. Ее вдохновляющий голос, ее прикосновения, и конечно же, ее подарки - это то, что оставляло в его сердце трепещущие шрамы радости и доставляло неизгладимое впечатление в разуме юного мага. Бодрость после пробуждения на этот раз не заставила себя долго ждать, он чувствовал прилив сил, пронзивший его после полуночного бдения. Все же закалка, которую дала старуха давала о себе знать в подобных случаях. Он посмотрел на то место, которое было отмечено в мобильном телефоне и задумался.

Клаус взял в руки новомодный подарок и принялся его рассматривать. Он мало чего смыслил в этих устройствах, но интуитивно понимал на какие кнопки жать, так как часто видел рекламу подобных приборов. Встав с кровати он пошёл в ванную и взглянул на себя в зеркало. Немного сонные глаза выдавали еженощные практики, которыми он занимался как только часы били двенадцать. Зеркало, обрамленное в тяжелую ясеневую раму было покрыто толстым слоем водонепроницаемого лака, так что беспокоится о том, что древесина может разбухнуть от пара не приходилось. Мальчик почистил зубы, взъерошил на голове волосы, затем снова их причесал и начал набирать в ванную горячую воду. На бортик ванной он положил пачку стерильного бинта.

Когда ванная была полна он поднялся по ступенькам и постепенно залез в обжигающую воду. Погружение было болезненным, поры быстро расширялись, кожа распаривалась выпуская капельки пота. Венецианская плитка на стенах комнаты покрылась испариной. Канделябры горели мягким мерцающим светом ламп-свечей. Они, словно молчаливые стражи, созерцали все те мерзости, которые происходили в этой комнате.

Немного полежав в воде, мальчик взял с банной полочки опасную бритву. Затем он взял тренер для кисти рук и закусил его, после чего нанес глубокий порез по ладони. Вода стремительно окрасилась в винный цвет. По щекам прокатились капли прозрачных слез. Он громогласно прокричал на всю ванную:

- О, ты, Черное Солнце, взойди надо мною,
Разверзни уста свои, полные боли и страха,
Развей же туманы! Я жертвую кровью!
Чтоб взмыть сквозь пучины из горсточки праха.

О ты, Багряное Небо, простор безграничный,
Открой мне неведомых далей глубины,
Открой мне, ведь я ко всему безразличный,
Взираю на боли безумной вершины.

Клаус смотрел в кровавую воду и пытался понять, что за опасности могут подстерегать его в том месте. Он был намерен все предусмотреть, чтобы знать наверняка то, с чем ему предстояло столкнуться. Он смотрел как кровь смешивается с водой , и внимательно наблюдал за малейшим движением бликов на поверхности. Он был спокоен и сосредоточен, но ждал даже самых худших вариантов, которые могли быть ему уготованы.

Подлец посмотрел на Огарка. Ему пришлась по душе фраза "Постараюсь его не прибить". Это в какой то степени успокоило взволновавшегося мальчика. Он был готов броситься в подметки к каждому присутствующему, однако не ожидал, что Огарок вызовется на эту роль. Ему были не понятны его мотивы, однако он не сомневался в том, что любой контакт в данной ситуации пойдет ему на пользу. Так как оставаться самому в данной ситуации было как минимум опасно.
Раскрасневшиеся за слезный день глаза немного побаливали. Уставшие белки были сплошь просвечены красной сеточкой выступивших сосудов. Побои все еще болели, но уже несколько приятно, что нравилось Подлецу. К счастью о такого рода пристрастиях мало кто знал, но вполне вероятно, что кто то догадывался.
Но в целом ощущение комфорта и довольства постепенно овладели Подлецом. Ему казалось, что скрыться в тени Огарка было бы просто замечательно, по крайней мере так ему казалось. Ведь что может от него потребовать этот увалень? Подлец предполагал, что особо изощренных просьб к нему со стороны парня не будет. Но так как права голоса ему никто не давал, то он предпочел просто промолчать.

Подлец был в легком смятении. Ему на мгновение стало совсем не по себе, так как он по какой то причине тянулся к Бродяге, о если ему отказали, то настаивать он не смел. Его внимание переключилось на Шелеста. Он осторожно, чтобы не произвести лишнего шума слез с кровати, и подошел к новой цели.
Подойдя он отвесил поклон и сказал:

- Господин Шелест, я готов выполнить любую вашу прихоть за то, что вы не будете меня бить и обеспечите защиту внутри стаи. Меня зовут Подлец и я готов послужить вам. Умоляю вас, не сочтите за наглость мою нескромную просьбу.

С этими словами мальчик по щенячьи посмотрел на парня и сложил ладони в молитвенном жесте. Он искренне надеялся, что хоть кто то откликнется на его зов и он точно знал, что его беспокойство может быть утолено только нахождением в этой толпе того, кто станет его защитником. В сознании пронесся образ отчима, когда то защитившего его от толпы Городских хулиганов, образ наполненный светлыми воспоминаниями и еще не испорченый садомазохистическими оттенками притязаний отчима. Мальчик пристально всматривался в глаза Шелеста, порываясь было сказать еще что то, но его челюсть задрожала от страха. Это был страх отказа. Он не знал что он сейчас услышит или почувствует и потому боялся с каждой секундой все больше и больше. Но тем не менее он не отводил глаз от парня, и смотрел на него как на портрет Вождя, жаждя некоего святого откровения для своей щенячьей натуры.

Скотт уверенно пересек центральную школьную площадку привычным маршрутом. Кипарисы перед крыльцом жилого корпуса, словно вечные стражи взмывали ввысь, и представали в воображении военными стелами, возле которых толпятся собрания ветеранов. Тяжелая входная дверь наверняка была бы по зубам только спортсменам, однако она была снабжена автоматическим рычагом, облегчавшим её открытие.

Войдя в жилой корпус парень столкнулся со знакомым консьержем, и он любезно напомнил, что скоро ужин. Высокие гранитные лестницы были легким дополнением к пробежкам и прочим упражнениям Скотта. Войдя в комнату парень оказался в привычной сени узкого помещения с высоким потолком. Он взял в шкафчике туалетные принадлежности и направился в душевую.

Душевые комнаты находились в конце корридора, в западной его части. Кафель здесь был особо вычурным, трехслойная цветная эмаль выдавала широкий кошелек того, кто согласился на подобную проэктировку общественного душа. Бронзовые вентили и душевые трубки вообще казались украденными из музея, но пиком кичливости стали резные деревянные шкафчики и поддоны. Горячая вода была всегда.
Здесь уже был кто-то, однако система расположения кабинок не позволяла сказать кто именно там был. Кабинки располагались в коридорной системе и отделялись друг от друга боковой перегородкой и клеенчатой занавесью, а крючки для полотенец располагались на наружной части боковых перегородок, благодаря чему можно было не боятся того, что это душевая и для парней и для девушек.
Скотт прошёл в душ, и пока он смывал с себя пот, он услышал, как кто-то поет в нескольких кабинках слева от него. Голос был явно девичьим. Но что за язык? Не французкий, но мягкий, не латынь и не немецкий, но с достаточным количеством звонких согласных. Пение завораживало. Сложно было сказать, как долго оно продолжалось. Но когда оно прекратилось, Скотт хотел продолжить купание, но обнаружил, что мыльной пены на мочалке уже нет.

После душа парень схватил свои вещи, попутно обнаружив, что в душе совершенно тихо и пусто. Внезапно тишина оборвалась и в комнату вошла подруга Линды, которая до этого степенно разминалась на китайский лад. Она спокойно взглянула в сторону парня и направилась в женскую раздевалку.

Скотт вернулся в комнату, бросив на спинку стула влажное полотенце и поставив на полку шкафчика мыло, мочалку и прочие душевые мелочи, он направился в столовую.

Столовая располагалась на первом этаже. Также не в меру помпезная, как для школы, обставленная невероятно дороой мебелью, столовая нередко становилась причиной для сплетен и жестоких насмешек. Многие просто не знали, зачем нужны столовые приборы, если это не простая троица - вилка-ложка-нож. Были и те, кто вливался в дух этого заведения и вздернув подбородок принимался за еду как за церемониальный ритуал.
Скотт опоздал к началу ужина, но это ничего не меняло, ведь ду подавали на столы до открытия дверей. Скотт присел за стол, где уже стояла еда. Еда была у всех одинаковая, если не было подано специальное заявление школьному врачу или психологу. Но Скотт не был вегетарианцем или диабетиком, он живо уплел творчески сервированный ужин, мысленно отсчитывая потраченное время, представляя себя в казарменной столовой.

Вернувшись после вечерней трапезы в свои "покои", парень взял в руки "Точку зрения" Жанны Ушлер. Это странная книга о психологии преступного поведения. Здесь опытный криминалист описывает в режиме инкогнито диалоги с различного рода маргиналами и девиантами. Книга увлекает своей остротой с первой страницы, также как может увлечь рядовую шопоголичку каталог скидочных лотов. Автор не только излагает диалоги, но дает подробное объяснение когнитивным процессам, протекающим в ходе общения с подобными личностями.

Скотт оторвался от "Точки зрения" и включил программу записи звук на компьютере. Он выставил весьма широкий диапазон частот, чтобы не упустить никаких звуков. Подключив ноут к зарядному устройству, парень убедился в том что ничто не помешает ему точно определить есть здесь что-то или кто-то или же это вымысел. Ноут он поставил на подоконнике, который также не обошел кичливый дизайнер-архитектор. Подоконник был из полированного гранита, а само окно было зерцалом неумеренных фантазий в стиле ампир. Его массивные двухметровые створки крепились на увесистых бронзовых петлях и внутри резной ореховой рамы, заключали рельефное стекло с витражной вставкой школьного герба - голубя и ветви какого-то растения.

Руперт развалился на широкой кровати , застеленной атласной простыней. Резная спинка кровати была испещрена странными узорами, которые раньше не так бросались в глаза, как после прочтения книг по оккультизму. Голуби и диковинные цветы, похожие на лаванду расчерчивали обод спинки. Светлая древесина бликовала под слоем лака, глаза Руперта выражали желание отвлечься, хотя бы ненадолго, от окружившего сонма непонятностей. Взгляд скользил по прикроватному шкафчику и книжным полкам, и наконец впился в безмятежный потолок. И там он не нашёл покоя.
Потолок комнаты венчали четыре лица с крыльями. Лишь одно из них было человеческим, другие же - морды быка, орла и льва. Лепнина выглядела отстраненно, хотя вписывалась в общий интерьер школы.
До полуночи оставалось чуть меньше чем полтора часа. Зная, свет в коридоре выключают, оставляя только приглушенные светильнике в начале, середине и конце пролета. Обычно никто не следит за порядком в ночное время, более того, однажды какой то мальчик пожаловался на вечеринку соседки - а консьерж-комендант лишь попросил девочек "вести себя по тише".