Голосование за ходы

По ходу речи Александр посмотрел на Дремору, потом повернулся обратно к Джуд. Потом еще раз. Дремора на Александра не смотрела. В какой-то момент она прищурилась, и в ее глазах мелькнул нехороший огонек. Она как будто хотела сказать что-то резкое, но профессионально быстро успокоилась и вернулась к вежливому вниманию.

Повисло небольшое молчание. Руководители социальной службы напряженно обдумывали эту очень смелую постановку вопроса. Говорить начал Александр.

— Это... довольно большая власть. Конечно, все будет зависеть от того, какую роль Хранители будут играть вообще, если останутся существовать. Но все равно... Я бы предложил эту часть пока не обнародовать, придержать, и выкатить уже когда люди начнут поддерживать проект реформации.

— Нынешние Хранители не такие уж беспомощные котята,— слова Дреморы все же прозвучали довольно резко.- Им пришлось бороться за эти места. Это деятельные и пробивные люди, которые умеют кусать и чужих, и своих. Если они выглядели бесполезными, стоит задуматься о том, что же они делали тогда, когда их никто не видит. И на что они будут готовы сейчас. Что они уже сделали?

— Дремора, не перегибай,— Александр недовольно поморщился.— Мы ничего не знаем. Ты пыталась.

— А вы нет,— вот теперь она на него посмотрела, и ему это явно не понравилось.

— Давай сейчас о деле Джуд, ладно? Итак. Для начала, нам нужно добавить новый пункт в голосование, но не просто так, а выпустив отдельный манифест, где коротко и строго поясним, что за реформа предполагается. Что это будет последовательный проект выбора и обучения "из своих", в котором каждый член экипажа будет иметь голос,— пока Александр говорил, Дремора явно продолжала кипеть, но его не перебивала. Потом она явно переключилась на мысль о манифесте и успокоилась.

— Хм... — Джуд с любопытством уставилась на Дремору. — А вот мне было бы интересно послушать. Что Вы пытались?

Дремора с каменным спокойствием пожала плечами и промолчала.

— Она пыталась раскрыть "заговор",— Александр помахал скрюченными пальцами в воздухе,- вокруг покушения на Элизабет.

— Александр!- ошарашенно дернулась Дремора.— Нельзя же так...

— Был бы заговор - было бы нельзя,— прервал он подчиненную.— У нас маленький корабль, всё и все на виду. Заговор масштаба "а давайте кокнем Хранителя" это большая штука, и чтобы ее не заметили, нужна подготовка и большой сплоченный коллектив. Если бы кого-то из Хранителей хотели так убить, должен был быть серьезный повод. Как по Шерлоку Холмсу - нужно искать, кому это было выгодно.

— Тому, кто сам хочет стать Хранителем,- Дремора перевела взгляд на Джуд.

— Тогда шлепнули бы Харриса или Янга. При всем уважении, по ним бы вряд ли кто скучал, и двойного дна искать бы не стали. Элизабет любили. А у Лескова были сторонники с пушками.

— Он тоже мог.

— Да он же вояка с одной извилиной от фуражки. Он скорее сам приишел с пистолетом и своими руками вытряхнул ее из саркофага. Серьезно, хитрые диверсии это не его профиль.

Дремора нахмурилась и начала что-то говорить, но Александр ее прервал.

— Мы опять ходим по кругу. А ты так опять начнешь и себя совсем загонишь. Не надо. Это был либо технический сбой, либо человеческий фактор. Не нам ли в социальной службе знать, что такое человеческий фактор. Человек думал, что нажал кнопку, но на самом деле не нажал, а лог по ней не пишется, и видео не осталось. Дремора, дорогая, не ищи ты заговор там, где все объясняется простым неполадками.

Она глубоко вздохнула.

— Да, вы правы. Конечно, правы. Я уже несколько месяцев бегаю по кругу. Конечно, я бы что-то уже нашла, если бы что-то было,- она еще раз глубоко вдохнула и выдохнула.— Давайте, действительно, лучше о деле.

Александр довольно кивнул. Джуд сделала приглашающий жест рукой. Она запомнила произошедший разговор и сделала свои выводы, но немедленных действий не последовало.

— Подготовкой манифеста могла бы заняться я. Сейчас мы втроем пробежим по основным пунктам, потом я подготовлю полный развернутый текст. Далее по нему пройдет пара редакторов, и мы выдадим его пиарщикам, которые адаптируют информацию для соцсетей и различных возрастных и социальных категорий. Это будет...— она на пару секунд задумалась,— часов десять. Шесть, если мне можно выдернуть Оуэна и Марию из отпуска, а Кимико вызвать во вторую смену.

— Да, у этой задачи сейчас первостепенный приоритет,— снова покивал Александр.

— Хорошо, тогда я пишу им, и поехали. Давайте коротко сформулируем основные пункты.

Дремора показывает текст, над которым работала по ходу разговора, и они втроем приступили к обсуждению. После доработки некоторых деталей остался тезисный план действий. План отправился в личную почту капитана и пошел в разработку редакторам под тщательным надзором Дреморы.


1. Должности Хранителей и механика криосна сохраняется.

2. Формируется должностная инструкция Хранителей:
- Конкретизируются полномочия (права) Хранителей.
- Конкретизируются требования к Хранителям (их обязанности).
- Конкретизируется положение Хранителей в структуре командования корабля, в том числе их внутренняя иерархия.
- Определяется система подготовки новых Хранителей на случай гибели, недееспособности или несоответствия требованиям.
ДИ будет формироваться на основании социологических опросов экипажа, сводиться в единую систему сотрудниками социальной службы и утверждаться Чрезвычайным Трибуналом с учетом общественного мнения по финальному продукту.

3. Проводится набор кандидатов из членов экипажа, их отбор и обучение на основании новой должностной инструкции.

Первая итерация должностной инструкции будет сформирована в течение недели и предложена к свободному обсуждению, на основе которого будут проведены опросы и внесены изменения. Вторая итерация, ориентировочно, будет проведена через месяц, и потребует меньшего количества правок. Расчетный срок работ на пункт 2 - три месяца. Расчетный срок на пункт три на данном этапе оценить не предсставляется возможным.


Информационный пакет они подготовили даже быстрее, чем планировала Дремора. Кажется, ее подчиненные загорелись идеей, и не надо было что-то объяснять, растолковывать, по десять раз править... Какие же они молодцы. Закончив рабочую смену, Дремора не сразу отправилась домой, в свою небольшую одинокую каюту. Какое-то время она просто стояла в коридоре, опершись о стену. Коридоры в этот час были пусты. Корабельное расписание было спроектировано так, чтобы разгрузить инфраструктуру и избавить ее от простоев и часов пик, но при этом обеспечить разумное пересечение рабочих часов у связанных служб и от делов. Это была непростая работа, которую они делали еще на Земле, и воспоминания о ней казались уже отдаленным сном. Сейчас система просто работала, а Дремора просто знала, когда может посмотреть на какую-то часть корабля без людей. Да, она их любила, иначе не смогла бы работать там, где она работала. Но иногда ей казалось, что без людей было бы... проще.

Почти всех. Она оттолкнулась от стены и пошла в медицинский отсек. Когда-то женщина ходила туда каждый день, когда не загоняла себя работой в койку. Но чуда не происходило, божественного или рукотворного. А силы кончались. Да, какой-то баланс в жизни она нашла, но очень шаткий. Все, что хоть немного выбивало ее из равновесия, как будто рушило весь карточный домик, который она с таким трудом собирала вокруг своей психики каждый день.

Сегодня ничего такого не произошло, но... Дремора хотела ее снова увидеть. Увидеть Элизабет, хотя бы через несколько слоев стекла. Даже такую, какая она сейчас - бледную, мертвую, с трубками системы жизнеобеспечения. Представить себе ее живую, что давалось все сложнее и сложнее. Дремора знала за собой такую беду - привязываться к людям. Ярким личностям, которые как солнце освещали ее бледную и скучную жизнь, заполненную работой и заботой о своих коллегах и подопечных. Но к Элизабет она привязалась так, как не привязывалась еще ни к кому.

Наверное, дело было в этом разговоре с Деверо. Зачем она решила ковырнуть чужую рану? Из злого умысла или не понимая? И Александр, который не понимает совершенно точно. Дремора смотрела сквозь толстые слои стекла на Элизабет, но перед ее взглядом проносился тот разговор. Она не очень верила в этот проект реновации, но это была ее работа. А работу она привыкла делать хорошо. И еще сама Деверо. Александр прав, это все вряд ли ее рук дело. Опять же, профиль не тот, как и у Лескова. И что-то есть в этой женщине...

Дремора стояла в той же точке, что и сотню раз до того. Но в первый раз за все это время ее мысли были не о той, на кого она смотрела.

Кимико Экерстрём. Социальная служба, перинатальный психолог.

  Затыльному явно требуется некоторое время, чтобы найти потерянную уверенность в себе. И все же, он, немного помявшись, подбирает нужные слова:

  —Ох, Элизабет, я всего лишь хотел уберечь Вас от рутинных подробностей. Впрочем, если Вы так решительно хотите погрузиться в скучные дебри социальной работы, я только рад провести для Вас своеобразную экскурсию.

  Всего у меня в штате 245 человек, отличные профессионалы каждый на своем месте. Если Вы спросите, как я оцениваю общее состояние вверенного мне хозяйства, то я отвечу: “Идеал, увы, недостижим”. Чем же именно мы занимаемся? Основная нагрузка на мою службу формируется молодежью. Это воспитательные, образовательные, досуговые программы. Взрослые люди, занятые работой, требуют куда меньше нашего внимания. И все-таки, мы работаем над тем, чтобы создать таким людям комфортные условия для работы и отдыха. Наши социальные программы также предусматривают активную работу со старшим поколением, но сейчас таких в экипаже крайне мало. В будущем же их число возрастет, и нам прибавится работы. Сами знаете: что старые, что малые.

  Вот посмотрите сюда, — Затыльный какое-то время роется в файлах на своем компьютере и вскоре находит нужный. — Это часть моего отчета для капитана. Вот текущее распределение нашей нагрузки по работе с различными группами населения. На молодежь приходится около 60%. Здесь и дошкольники, и учащиеся, всего 477 ребятишек. Взрослый экипаж — остальные 40% нагрузки при численности 1425. Сами понимаете, изменение демографической картины повлечет и перераспределение наших усилий.

  Также на нас лежит часть ответственности за демографию. Экипаж подает нам заявки на деток, а мы формируем квоты. Разумеется, медики тоже прикладывают к этому руку. Сейчас у нас есть 65 заявок. Что касается квот, руководство утвердило такую формулу: десять плюс число умерших в прошлом году, но не больше того, что осталось до численности в 2056 человек. Поскольку у нас пока никто не умирал, в этом году мы осчастливим десять пар.

  Вообще, качество образования — это ключ к эффективной работы всех служб корабля. Поэтому именно сюда и направлены наши основные усилия. И раз уж Вы спрашиваете про долгосрочные проекты, у нас в разработке как-раз есть проект одной очень важной реформы. Мы бы могли оптимизировать образовательный процесс так, чтобы углубить погружение наших учащихся в их специальность. Сейчас мы теряем очень много ресурсов, передавая детям бесполезные для них навыки и знания. Вместо того, чтобы ограничиться базовым общеобразовательным курсом, мы продолжаем отвлекать будущих техников метаболизмом дрозофил, а врачей творчеством раннего Кафки. Больший фокус на специальности позволит нам получить более подготовленные кадры, снизить продолжительность обучения (увеличив тем самым активный трудовой возраст) или хотя бы уменьшить нагрузку на социальную службу.

  Вот такая сейчас общая картина, и такие у нас планы. Разработка новых образовательных программ и их внедрение потребует несколько лет, но результаты видятся крайне многообещающими. В вопросе долгосрочных проектов, я считаю, слово за вами, Хранителями - ведь кто еще присмотрит за ними до конца, и кто еще увидит результаты?

Жалость сработала, хоть и не так успешно, как надеялся Карл. Впрочем, даже хорошо, что не было необходимости расписывать жалостливые детали о его детстве и часто гостившей в их доме любимой тетушке. Прикусывание губы долго не работает.

Разговор можно было сворачивать, но Карл решил немного потренироваться. Оказалось, что за годы организованной и несколько однообразной жизни он несколько отвык говорить с незнакомцами. В университете это давалось ему легче. Может быть, он переоценил свои силы, отправляясь в это путешествие? Насколько хрупка его маска? Стоило ли рисковать своей стабильной и комфортной жизнью, статусом в семье и обществе ради... Ради чего?

- Да, благодарю вас и еще раз прошу прощения,- Карл сжал пальцами переносицу и глубоко вздохнул.- Это совсем на меня не похоже, я немедленно возьму себя в руки...

Карл выдержал небольшую паузу и позволил себе еще раз взглянуть на лицо девушки. Симпатичная, но не в его вкусе. Слишком худая, слишком темная, слишком бедно одета. Бесполезная и безопасная цель, с которой можно говорить о чем угодно, и чье мнение никому не будет интересно к концу поездки.

- Я еду в Аркхэм,- тихо сказал Карл, опустив взгляд на руки девушки. Говорить он продолжил, постепенно становясь громче и увереннее.- Я должен выяснить, что произошло. Моя тетя была непростой женщиной, и с ее смертью тоже не все просто. Нельзя это так оставить, я должен узнать правду о том, что случилось. Найти виновника.

Перед Карлом стоял тяжёлый выбор. Выходя из дома, он был уверен, что взял с собой спички, по коробку на пачку сигарет. Как он мог не взять спички? В будущем нужно составлять список вещей перед путешествием, и тщательно все проверять. Теперь он сидел в поезде, смотрел в окно и пытался понять, успеет ли дойти до вокзала, пока поезд не отправился. "Мадам, три коробки спичек, пожалуйста". "Мистер, три коробки спичек, пожалуйста", если продавцом будет мужчина.

Минуты до отправления утекали - он то и дело бросал взгляд на часы. Наверное, стоит попросить кондуктора задержать поезд, если что. Или у него тоже можно купить спички? Или просто попросить огоньку у него или у кого-то из пассажиров, когда понадобится? Он ещё ни разу не ездил на поезде в одиночку. Оказывается, это сложно. Может быть, потерпеть с курением на время поездки? По прибытии он может заставить встречающего его адвоката купить спички. Когда платишь человеку деньги, то имеешь право послать его с поручением. Но ехать долго. Может быть, положено дать денег кондуктору, если просишь его задержать поезд? Или его послать за спичками? Черт побери.

Движение на краю поля зрения привлекло его внимание. Он внутренне вздрогнул - как будто коснулся заряженного электричеством шара. В университете Карлу доводилось бывать на физическом факультете, и один раз в лаборатории он случайно коснулся экспериментальной установки. Он запомнил это неприятное ощущение, потому что оно было удивительно похоже на то, что он испытывал, когда понимал, что допустил серьёзную социальную промашку.

В купе сидела девушка. Как он мог ее не заметить? Она вошла, пока он смотрел в окно? Может быть, она поздоровалась, а он ее проигнорировал? Или она была тут, когда он вошёл? Насколько глубоко он задумался? Нужно быть осторожнее.

Карл поставил локти на стол и оперся лбом о сложенные руки. Это позволило ему незаметно бросить взгляд в ее сторону. Девушка была одета бедно, но прилично и аккуратно, зашитое было зашито мелкими ровными стежками. Он читал про таких персонажей в романах. Рядом лежала книга - посмотрев на неё повнимательнее, Карл решил, что вряд ли она принадлежала девушке. Девушка бы использовала более аккуратные закладки и заклеила потёртости и трещины на кожаном переплёте. По крайней мере, если бы дело происходило в романе Агаты Кристи, где все делали то, что предполагает их роль.

Но книга не могла ему помочь исправить свою ошибку. Что же делать? Как нормальный человек может не заметить соседа в купе? Бессонница? Усталость? Конечно же!

Карл сильно прикусил губу - стараясь, впрочем, не прокусить ее до крови. На глаза навернулись слезы. Карл судорожно вздохнул, поднял глаза и вздрогнул.
- Ох, мисс!.. Простите, я вас не заметил. Боже, как я мог...
Он зажмурился и провёл пальцами по уголкам глаз.
- Простите, это тяжелее, чем я думал. Моя тётя... Я первый раз в жизни еду на похороны...