Голосование за ходы

– Отчего же шутит, на побережье случается всякое.
Гор, освободившись от тяжелой одежды, опустился на лавку.
– Однако попомни мое слово, не так страшен верволк и веркозел, как вербаран.
Знавал я одного такого барана. С виду совсем как человек: волосы расчесаны, грамоту-счет знает, хозяйство ладное, трое мальцов по двору бегают. Выбрали его старостой деревни и поначалу все шло хорошо. Но повадились в деревню лисы ходить, да не одиночки, а целой стаей, словно волки какие. Душат кур-гусей, индюками не брезгуют. Уж и капканы ставили, и даже засаду ночью устраивали – все без толку.
Пораскинул тогда староста мозгами и говорит: "будем вокруг деревни частокол возводить, чтоб ни одна живая тварь без спросу не проскользнула". Селяне в голос - да где ж это видано, чтобы деревню частоколом обносили! А староста уперся и ни в какую. Будет, говорит, у нас ограда не только от лис, но и от разбойника всякого. А если Культ Дракона пожалует, то и от него защита надежная.
И так его пытались переубедить, и сяк. Кузнец Вакула, который тоже цифрами умел, даже смету составил, что на ограду столько сил и денег уйдет, что можно на смену удушенным курям новых на 20 лет вперед купить. И жена родная умоляла, и детишки плакали – тятя, тятя, вразумися – бесполезно. Очень старосте его идея понравилась. А начать порешил с ворот, потому что ворота самая сложная и важная часть. Вбили селяне по 5 бревен с каждой стороны, раму сколотили, а староста вызвал мастера из самого Невервинтера. И замок заказал крепкий, кормирский.
Ворота вышли на славу – ладные, с завитками, засов – лесоруб час колоть будет. Только на воротах тех все сбережения деревенские закончились. Вогнали селяне еще несколько бревен за здорово живешь, да и бросили это дело. Так и стоит теперь эта стена в 10 ярдов с воротами – мокнет под дождем. Но поговаривают, с тех пор каждое утро, когда староста на крыльцо выходит, замирает он ненадолго и смотрит на ворота те немо. С гордостью и печалью...
Рассказав эту в высшей поучительную историю, Гор ободряюще хлопнул юного друида по плечу и замолчал в ожидании горячего.

И все-таки за женщиной нужен глаз да глаз. Она как ребенок, оставшись без твердой мужской руки, вместо того, чтобы элегантно продефилировать в нужном направлении, обойдет все окрестные бутики, обсудит с продавцом овощей погоду и непременно погладит пробегающего мимо пуделька. БД тоже была женщиной, и пусть слово "элегантно" к ней было неприменимо, оказавшись без присмотра Эндрю, она проложила самый загадочный и путанный маршрут из всех ей доступных.
Однако, как известно, джонт есть джонт, и корабль, нырнувший в поток, выходит из него только по окончанию отмеренного машиной срока. Оттого экипаж госпожи 514 оказался заперт на долгие шесть дней, которые Эндрю потратил не без пользы для духа и тела, организовав себе турник и некое подобие шведской стенки из приваренных к стене стальных труб. Пищей же для ума служила бестолковая, но весьма обширная библиотека корабля, по-видимому, без разбора скаченная с каких-то старых кристаллов. В ней среди престранного хлама вроде "Руководства по животноводству" или "Каталога спортивных достижений весков" находились и весьма любопытные вещи, такие как "Сонет о распутных скитальцах" и "Кровавая баня в акитонском аду".
По приземлении же бравых торговцев ожидал сюрприз – два туповатых ящера и их краснокожая предводительница, чью без того грубоватую внешность изрядно портили шрамы. А еще Эндрю изрядно не понравилась низверженная вывеска товаров Ка, ныне сиротливо жмущаяся к стене. Больше всего это походило на передел собственности и с большой вероятностью именно переделом собственности являлось. Впрочем, Эндрю не было дело до акитонских разборок. Господин Ка равно как и госпожа Эйн были для него лишь буквами в тексте контракта. Блейда волновала только платежеспособность нового "партнера".
– И-Джей корпо, – на этот раз он не стал представляться в прежней залихватской манере. – Доставка груза с Кастровеля. Полагаю, раз Холдинг Ичихара является правопреемником Товаров Ка, он будет заинтересован в нашей продукции не менее господина Сиски, ныне, как я полагаю... подавшего в отставку.
Насчет последнего пункта у Эндрю были серьезные сомнения – как именно уходят в отставку при передел собственности он знал не понаслышке, – однако врожденное чувство такта и культивированная дипломатичность помогали срезать углы на неровной трассе переговоров.

Верно говорят в народе: баба дура не потому, что дура, а потому что баба. Гор строго посмотрел на боевитую младшенькую и вручил ей кочергу.
– Да какой же вор в такой холод на дело пойдет, да еще и в парадную ломиться будет? Это уж не вор, а цельный отморозок получается, – благодушно сказал он. Стянул рукавицы и принялся отжимать бороду.
Разыгравшееся на старости лет воображение рисовало ему хозяюшек полногрудыми планарными дивами, готовыми ночному гостю и чарку поднести и массаж в четыре руки сделать. На деле же все оказалось как всегда: одна кочерга со сковородой. Хотя если стянуть шаль, да притушить свет... Гор до поры оставил распутные мысли, ибо последние требовали нужного настроя, а интимность обстановки нарушил дрожащий, как лист, Лист.
– И выспишься, и отогреешься, – подтвердил Гор, прежде чем полуэльф погрузился пучину малодушия. – Из Таргоса едем, горячее найдется?
Последние слова он адресовал женщинам, в руках которых уже были подходящие для разогрева инструменты.
– Давеча тут ребятки проезжали с девицей во главе. Тоже шустрой только не такой красивой. – Гор подмигнул столь искусно, что обе сестрицы могли принять заигрывание на свой счет. – Тоже у вас остановились?

Денек выдался суматошным, но ведь таким и должен быть день настоящего торговца? Не унылого брокера, играющего цифрами на экране монитора, не накрахмаленного клерка, сверяющего дебет и кредит, не пустословного коммивояжера, впаривающего ошарашенному клиенту совершенно необходимый набор из кухонного ножа, коврика для гравилета и пары хипстерских калош – нет. Это был день торговца, не боящегося взглянуть в лицо судьбе, плюнуть в лицо смерти и, стерев кровь с собственного лица, белозубо улыбнуться в лицо фортуне.
Миллионный контракт утром, работа мускулами днем, засады и бластеры вечером, интеллектуальные беседы в отделении ночью, а на рассвете в новый полет! Говоря по чести, во всей этой круговерти полиция беспокоила Эндрю больше всего. Лихие парни из патруля, с которыми он был неплохо знаком, за препирательства просто отходили бы переговорщиков дубинами. Без злобы, для профилактики. Чтобы впредь была наука. Но полицейские Кастровеля оказались слабы духом и мягкотелы. Они даже предложили Эндрю стаканчик синтетического кофе и пару пышных пончиков. Мягких и пустых, как мыльная пена. Покидая офис стражей порядка, Блейд ощущал себя абсолютно счастливым человеком, а ступив на корабль, испытал чувство сродни умилению. Они провели на БД только пару ночей и назвать его домом не поворачивался язык. И все же на Кастровеле это был кусочек их личного пространства, отгороженный от пестрого мира крепкими бортами, способными выдержать холод межзвездного пространства и нескромный метеоритный поток. А тут еще невыспавшиеся, но по-прежнему горячие девчонки затеяли спор. Это тоже было весьма мило, но нет.
– Так, красавицы, отставить дискуссии о перкуссиях!
Эндрю неделикатно зевнул, лишь в последний момент прикрыв рот широкой ладонью.
– Я готов вести это корыто со связанными руками и закрытыми глазами, одновременно балансируя трубочкой для коктейля на кончике носа, но я не готов заниматься погрузкой сейчас. Мы таскали чертовы ящики на платформу весь чертов день и у нас уйдет столько же времени, чтобы перетащить их с платформы в трюм. Мои мышцы налиты сталью, – Эндрю похлопал себя по бицепсу, – но ну его нахер. Вечером погрузка, ночью вылет – никуда этот Акитон от нас не денется. И не бе! – Блейд наставительно хлопнул Инитаксу по заднице, до того, как она запустила новый цикл паранойи и пошел спать – подлец.

Они пришли. Долина ледяного ветра. Край вечной стужи, где непокорными проталинами пробивались редкие города. Проталинами или, правильнее, язвами?
Гор втянул морозный воздух. Таргос пах рыбой и смертью. Он походил на безнадежного больного, не желавшего признавать скорый конец. Принимал караваны, отправлял рыбаков на границу льда и воды, предлагал путникам горячие напитки и скудную пищу. Он изо всех сил делал вид, что все идет как прежде. Что пройдет совсем немного времени, и снега сойдут, открыв черную землю и зеленые травы. Он давно отчаялся обмануть других и бросал последние силы на то, чтобы обмануть самого себя, ведь все, что нужно – это немного потерпеть, а потом... у живых мертвецов не бывает потом. Только "сейчас" и "завтра". Если очень повезет.
Гор мрачно посмотрел на спутников и надвинул на лицо меховой капюшон. Их пестрая компания разительно отличалась от местных жителей – смуглых, коренастых людей и дварфов – угрюмых, с застывшими в бородах кристаллами льда, с навеки въевшимся в кожу запахом пота и рыбьих потрохов. Любой эльф был здесь чужаком, и кровосмешение не могло изменить это положение для четверых отпрысков древнего рода, по прихоти судьбы собравшихся вместе. Гор не винил их отцов, он и сам однажды разлил семя внутри эльфийки. В другом месте и в другое время. В другой жизни.
Морщины на лбу стали глубже. Гор толкнул дверь, ведущую в утробу постоялого двора, и, ссутулившись, первым шагнул в протопленный сруб. Им не следовало оставаться на улице. Особенно ей. На въезде в город Гору подумалось, что при ее появлении местные могут спустить собак из одного лишь любопытства. Он не считал себя злым или чрезмерно жестоким человеком, и если такая мысль пришла в голову ему, ее следовало ожидать и от других. Ведь человеческое любопытство во много раз страшнее самой черной злобы.

– Людям, решившимся действовать, обыкновенно бывают удачи; напротив, они редко удаются людям, которые только и занимаются тем, что взвешивают и медлят, – умудрено отбрыкался Эндрю. Повернулся к Соулстару.
– Дружище, три дня назад у меня была сумка с вещами и спальная капсула в отеле-муравейнике. Сейчас у нас есть корабль, доверху забитые трюмы и компания, готовая наш товар реализовать. Чего я должен бояться? О чем жалеть? Пресвятая лента Мебиуса, да плевать мне на кредиты. Заработаем на сигары и виски – прекрасно, станем богатыми, как Крез, еще лучше! Главное, мы в игре, парень. В большой игре! А легких тропинок тут не бывает. Ты можешь быть капитаном дорогого межзвездного лайнера и столкнуться в потоке с Левиафаном. Ты можешь быть шахтером и умереть от удушья, когда на твоем латанном-перелатанном скафандре разойдется шов. Ты можешь быть самым удачливым сукиным сыном на самом быстром пиратском корабле и не проснуться поутру, потому что твой самый верный приспешник ночью подобрал код к двери твоей каюты...
Это космос, малыш. Здесь нет легких путей. Хочешь жизнь без риска – оставайся на земле. Стань фермером, устройся на фабрику, торгуй ягодами Яро. Не думай о возможностях и корпорациях. Простая жизнь, простые правила... Но если решишь остаться в небе, научись радоваться собственным достижениям. Радоваться, когда делаешь шаг вперед! А не забивать голову проблемами, большая часть которых есть лишь в твоем воображении. Поверь, Вселенная бесконечна. Она найдет способ подложить сою в твой бифштекс и без твоих фантазий!
Говорил Эндрю громко и вдохновенно. Глаза блестели. Радостное возбуждение по-прежнему не оставляло его. Блейд на ощущал веса ящиков, не думал о времени. Он видел цель, не видел препятствий и бодро шагал в светлое капиталистическое будущее, где по заветам классиков всегда найдется место ловким, предприимчивым парням вроде него.

– Ты поосторожней с девайсом, отец, – предостерёг лашунту Эндрю. – Кванткойны вверх пошли, на Абсаломе датапад не купить, разве что с рук втридорога, майнеры сметают на корню. Я тут намедни шпиона скрутил – жизнью рисковал, – так она, змея, мне на прощание железо спалила подчистую. До сих пор замену найти не могу. Уже книжки читать начал...
Эндрю подошёл к столу, протянул руку.
– И-Джей корпо. Эндрю Блейд. Что стряслось-то, батарея села, экран сдох?
Он кивнул в сторону посрамлённого датапада.
– Да достать новый не проблема, – ответил Руно, пожимая протянутую руку. – Проблема в том, что в этом вся моя работа, контакты, контракты. Да и привык я к нему, а эти новые модели... Не понимаю я их. Знать бы, что с ним стряслось, давно бы исправил. А так, чертовщина какая-то творится: то данные пропадут, то изменяются сами собой. Особенно погано, когда ты поставку сегодня ждёшь, людей на разгрузку наймешь, а она, оказывается, послезавтра. А ты что, разбираешься в них?
Вместо ответа Эндрю снял очки и прицепил их за воротник на груди. Он был хорош в любви и на войне, в цеху и за столиком для пинг-понга. Взбунтовавшийся датапад также не выглядел достойным противником.
– Сделаем, отец.
Эндрю подхватил пластиковую пластину. На вирус не похоже – слишком разнородная активность, – на взлом тоже: конкуренты втихаря скачали бы документы или уничтожили их на корню. Больше всего описанное сумасбродство походило на импа. Искусственный недоинтеллект – не слишком изощренный, но изрядно пакостливый.
Недоинтеллекты Блейд уничтожал без жалости. Как всякий выросший в бедном поселении человек, он был изрядным шовинистом и считал, что неподвластный человеку разум должен быть покорен. Правда, для усмирения импа требовался специальный софт, но кое-какую диагностику можно было провести и без него. Да и мало ли, вдруг на датападе предустановлен фаерволл Радзинского, который до того просто ни разу не запускался.
– Мисс Анеке, позвольте декодер и отвертку.
После многочисленных цветастых эпитетов скромное обращение к лашунте звучало непривычно и зловеще.
— Да, конечно. Секунду, — от неожиданного обращения к себе она немного опешила, наблюдая за действиями мужчины, но спустив с плеч лямку рабочего рюкзака, протянула аккуратно упакованный комплект, который по привычке с первых лет службы носила с собой: так сказать, дань уважения времени, когда она только-только начинала работать в цеховых структурах и не знала, как устроен мир на более высоких должностях. Сжимая набор в пальцах, она приближается к Блейду, негромко извинившись за необходимость воспользоваться рабочим пространством хозяина «Припасов», раскрывает тот на столе, потянув одновременно за пару рычажков. Крышка комплекта легко поддалась, предоставляя взгляду Эндрю все необходимое.
Дальнейшее было делом техники. Уложив датапад "лицом вниз", Эндрю играючи вскрыл заднюю панель, сдул многолетнюю пыль и сбросил БИОС. Вручив Элании небольшую, с ладонь, экран-панель декодера, он зажал в руках тонкие щупы и проинструктировал: "Следи за сигналом; скакнёт до 0.7 - говори". После чего принялся деловито возюкать контактами по схеме, подбирая прошитый на заводе код прямого доступа, который никакому импу не обнулить.
Еле заметно Элания морщится, поджимая губы – всегда можно подумать о сосредоточенности над процессом, но внутри лашунта чувствует поднимающееся к горлу возмущение. Нет, она не сомневается в его способностях к починке датападов, – особенно при помощи чужих комплектов и наборов для инженерного дела – и всё равно не могла поверить до конца, что стоя в кабинете начальника компании склада они занимаются... этим. Негромко выдохнув и подхватывая в ладони протянутый Эндрю свой же декодер, она внимательно стала наблюдать за цифрами, стараясь подавить внутреннюю раздражительность. Учить вздумал. Её! Инженера-технолога, который в этом деле уже десять лет?!
Краем глаза она смотрит на Эндрю, особо не отвлекаясь от экрана, но наверняка привыкшие к телепатическому общению лашунты вокруг могли понять, что она сделала:
«Отвёртка с декодером. У меня. Совпадение?»
Пока Блейд обдумывал эту неожиданную мысль, руки его были заняты делом. И нельзя сказать, что они были из жопы, или Эндрю как-то по особенному облажался. Однако на кастровельском заводе тоже не дураки сидели. Заводская кодировка трещала, но не сдавалась и таки взяла Эндрю измором. Промучившись минут пять, он разогнулся и с сомнением поцокал языком, признавая поражение.
– Звиняй, отец, тут без особого прибора не разобраться. У вас нет поблизости ребят, которые электронкой торгуют?
– Что интересует? - ответил Руно. – У Ниды спроси, у нас здесь много что есть, глядишь и найдётся, что ищешь.
Продемонстрировав сложенные в кольцо большой и указательный пальцы. Эндрю вернул заднюю панель на место и зафиксировал её винтами. Отошёл к стене, освобождая Элании пространство для переговоров, и набрал код Т'лька.
– Брат, ты слышишь меня, брат? Хватит чесать надкрылья. Подъезжай на склад и инструмент прихвати. Тут у хорошего человека проблемы, помочь с датабанком надо.

Тяжёлые подошвы магнитных ботинок коснулись раскалённой земли. Расстёгнутый воротничок рубашки мгновенно разбух от пота. Эндрю шумно вдохнул тягучий плотный воздух Кастровеля и с ухмылкой водрузил на нос "авиаторы".
Десять лет назад для него, с детства привыкшего к стерильной, безвкусной атмосфере орбитальных поселений, зелёная планета стала настоящим открытием. Вместо привычных запахов пищи, металла и пота, она предлагала сотни ароматов, которые Блейд не мог не только опознать, но даже классифицировать. Здесь, на Кастровеле, он впервые понял, что воздухом можно дышать, а не просто прогонять его через лёгкие. И влажная тяжесть, заставляющая мышцы груди работать с удвоенной силой, доставляла непривычное удовольствие.
Эндрю переключил коммуникатор на волну корабельной системы оповещения.
– Доставлено. Пришвартовано. Проштемпелевано звёздами.
Он подмигнул Элании и в ожидании пассажира присел на ступеньки трапа.
– Давно, детка. Слишком давно.

– На Абсаломе есть 3 пилота, способных бросить мне вызов. Ни один из них не работает на И-Джей.
Эндрю с удовольствием вытянул длинные ноги и с выражением крайнего удовлетворения посмотрел на лашунту. Постучал ногтем по боковому монитору, на котором клубился пронизанный тёмными нитями зелёный туман.
– Это сканер дальнего радиуса. В дрифте он почти бесполезен, но кое-что углядеть можно. Видишь эти скрученные чёрные полосы? У этой дряни много имён: скордж, скверна... я называю их грибницей. Каждый раз когда корабль уходит в дрифт, он затягивает с собой кусочек нашего мира. Чаще всего тот просто растворяется в изнанке Вселенной. Реже остаётся монолитным фрагментом – таких плавучих островков в дрифте миллион. Но есть и третий вариант. Иногда этот кусок словно застревает между реальностями, ассимилирует не до конца. Возникает аномалия. Грибница. Лететь сквозь неё, всё равно что протискиваться между прутьев клети: кровь, пот и слезы. Если б грибницы не было, мы бы приземлились на Кастровеле уже завтра, а так придётся давать круг. А значит, у нас будет время...
Эндрю прошёлся до настенного шкафчика, где хранилась аптечка, кислородные маски, герметик и прочий инвентарь, придающий экипажу уверенность в завтрашнем дне. Распахнул дверцы и извлёк оттуда бутылку текилы. Когда она успела перекочевать из сумки Эндрю в шкафчик – оставалось загадкой.
Вслед за бутылкой в руках Блейда оказались две мензурки из штатного комплекта биолога. Скрипнула пробка, рубку наполнил резкий запах.
– Аль дентро!
— Удивительная точность, из которой сразу возникает вопрос: как лучший пилот Абсалома оказался… здесь? — Элания обводит взглядом внутреннюю часть корабля, которую возможно увидеть с её места, негромко хмыкнув, — не то, чтобы я принижала достоинства нашего транспорта, но как вы уже сами заметили на брифинге – это не топ модель, особенно, для пилотов высшего класса.
Трое. Она косо смотрит на Эндрю, замечая, что тот показывает ей на монитор. Конечно, на стадии знакомства все ещё слишком легко убедить себя в том, что он слишком любит чесать языком и его опыт покажет себя в дальнейшем, тем не менее, она не привыкла видеть в людях только враньё; многие любили приукрашать, так кто же запретит и ему?
Она кивает головой на его вопросы, опираясь рукой о свой подлокотник, щурясь для лучшего восприятия картинки, отвлекаясь от своего занятия.
— Эти куски… Они не могут столкнуться между собой и стать чем-то большим? И избавиться от них – невозможно? — Лашунта с любопытством переводит взгляд на темнокожего, стараясь особо не перебивать пилота. Она задумчиво хмурится, словно перебирая в голове все слова мужчины, соединяя их во что-то логичное: несмотря на то, что дрифт был более логичен в большинстве путешествий, таких деталей о нём она не знала, как раз таки потому, что летала без использования скоростного двигателя, находясь у руля. А когда ты «пассажир»… какая разница, как вы летите, главное дожить до точки приземления.
Возвращаясь к ровной позе, выпрямляя спину, Анеке не сразу замечает происходящее, а когда понимает, удивлённо моргнув несколько раз, не сдерживается от смеха:
— Знаешь, это напоминает мне людей, которые только-только сев в транспорт, сразу начинают есть. Удивительно, чем только можно не заняться от скуки, — она кивает на бутылку, — могу я поинтересоваться, сколько таких запрятано на корабле к данному моменту? Непохоже, что это подарок от предыдущей команды.
Эндрю с уважением посмотрел на лашунту. Одной ей, значит, мало. Неплохо-неплохо...
– Две. На Кастровеле не принято пить за встречу?
Блейд снова плюхнулся в кресло и беспардонно поставил бутылку в опасной близости от приборной панели. Протянул Элании мензурку с текилой, отсалютовав своей и опорожнил её одним глотком. Перевёл взгляд на пляшущие черные линии.
– Есть и побольше – планеты, плывущие сквозь дрифт, – хрипло проговорил он. – "Зелёный Луг", "Планета Предтеч", "Лимбо"... Планеты, обещающие многое и забирающие всё. Я знаю сотню историй и ни одной с хорошим концом. Клянусь Триединым, лучше встретить "Комету" или "Гигантскую Тень", чем один из этих проклятых миров. Впрочем, лично я не видел ничего крупнее астероидов. Хотя был один случай...
Эндрю наполнил мензурку второй раз и снова залпом опустошил.
— Почему же. Принято, но здесь слишком много «но» для перечисления, как: если перед тобой не формианин или не чужеземец, сунувшийся на эльфийские земли. К тому же, я покинула Куабарат прежде, чем заучить все местные традиции. — Элания усмехается, качнув головой.
Лашунта приняла минзурку со всей аккуратностью, крутанув ту в пальцах и морща нос от сильного запаха. Женщина повторяет движения мужчины, неуверенно улыбаясь. Она была не из тех, кто запивал скуку, горесть или злобу, особенно, когда речь шла о необходимости держать голову чистой для работы. В отличие от Эндрю, она делает небольшой глоток, оставляя даже такую маленькую ёмкость наполовину пустой. Косо она взглянула на бутылку.
— О, истории я люблю. А те, что с плохим концом вполне могут послужить уроком на будущее. Теперь, впрочем, мне не сильно хочется оказаться в дрифте, наткнувшись на… как ты сказал? «Зелёный Луг». — Так и не услышав прямого ответа на вопрос о причинах оказаться на старом-добром BD514, лашунта решила, что вернётся к нему позже. Может Эндрю и сам озвучит свои причины со временем. Ни одна из перечисленных планет не показалась ей сильно знакомой и только отдалённые в сознании рассказы третьих сторон пытались пробиться рваными воспоминаниями. Она снова что-то прощелкала на терминале, довольно улыбнувшись найденной информации, в то время, как бутылка, слегка качнувшись, переместилась на более безопасное место плавучими движениями.
Эндрю мрачно посмотрел на лашунту. И в третий раз, уже без спешки, наполнил мензурку.
– Мы шли с Октурна. Какой-то безумный книжник захотел присоединиться к местной коммуне таких же психопатов. Зафрахтовать туда корабль непросто даже на Диаспоре. Но книжник был один, нас трое, и у нас был грузовичок пободрее БД. Две тысячи кредиток! Ни контрабанды, ни груза, один пассажир - идеальный рейс. Мы добрались меньше, чем за день, словно ветра самой бездны дули нам в спину. Сбросили книжника в капсуле на планету, дураков сажать корабль на Октурн не было, развернулись на Абсалом...
Эндрю на секунду коснулся края мензурки сухими губами. Отстранился.
– Три грёбаных дня мы не могли войти в дрифт. Сначала засбоил потоковый контроллер, потом компьютер дважды не смог рассчитать курс. На Абсалом! С его чёртовым Звёздным Камнем! Октурн будто не хотел нас отпускать, но нам было 56 на троих, а молодым баранам море по колено. И вместо того, чтобы вернуться на плазме, мы пошли наперекор судьбе! Переворошили компьютерную начинку, переустановили ИИ, откалибровали движок, нырнули в дрифт... И угодили прямиком в адское марево. Его ещё зовут пыльной бурей, хотя в потоке не бывает пыли.
Думаешь нас это остановило? Чёрта с два! Плевать мы хотели на марево! Что оно нам сделает?
Пространство взбесилось. Мир вокруг будто сшили из алых и багровых лоскутов. Мечутся, пульсируют, кажется, что продираешься сквозь чьи-то кровавые внутренности. Но сигнал Звёздного Камня пробивался сквозь адову пелену, и мы шли на пеленг, вели корабль по очереди.
И вот утром третьего дня я вошёл в рубку, и обнаружил, что всё кончилось. Вокруг обычный поток, марево осталось позади, а Хэндс, который вёл корабль последним, сидит на полу вусмерть пьяный и несёт какую-то ахинею. Что видел их, что они пришли за нами, что отныне мы прокляты. Талдычил про каких-то чёрных тарантулов размером с дредноут весков, которые вышли из марева, чтобы забрать наши души. Мы тогда ещё шутили, что один вид Октурна сводит людей с ума...
На Абсаломе мы разбежались. Слишком много денег, слишком много возможностей их потратить, а когда встретились через 3 дня, на Хэндсе лица не было. Он всё твердил про какие-то тени, каких-то пауков, которые ходят за ним и шепчут, шепчут, шепчут прямо у него в голове. А на утром его комнату опечатала служба безопасности.
Я видел его тело... То что от него осталось. Ни дошко, ни лазер, ни шрапнель... Такое бывает с человеком, если он заходит в магнитное поле – навроде тех, что в токамаках или ускорителях частиц. По правде, после этого в жертве и человека-то опознать трудно. Вот только произошло это не рядом с токамаком, а в номере не самой дешёвой гостиницы. Его потом ремонтировали – отмыть не вышло...
Эндрю опорожнил мензурку и шумно втянул воздух через ноздри.
– За Хэндза, упокой Триединый его душу. И вот тебе твой урок, красотка: если однажды встретишь выбравшуюся прямиком из ада херню, рассказывай о ней лишь падре на исповеди.

Эндрю не любил БД. Один раз он позволил себе маленькую шалость на Кастровеле и ничем хорошим это не кончилось. С транспортником была та же беда. Полёт на БД напоминал Блейду свидание с некрасивой, неуклюжей женщиной: и в постель тащить страшно, и на люди не выйти. Ведь всем сразу станет ясно – если такой ладный красавчик встречается с такой коровой, значит, делает он это не по любви, а за деньги.
Самое неприятное, в случае с Пятьсот Четырнадцатой это было правдой. Битая жизнью космическая девка предлагала кредитки, в которых молодой энергичный Эндрю остро нуждался. И вот он уже покорно прогревал ей потрепанные дюзы, осторожно поглаживал сенсорную панель навигатора, выстраивая маршрут, и всем своим существом готовился к одному резкому, хищному броску. В скрытую под шкуркой пространства и звёзд утробу Вселенной.
– Ну, мамочка, не подведи, – шепнул Блейд одними губами.
Уан, цвай, труа – старая как мир считалка пилотов.
Дрифт.

Гладко стелила бреннери и таки застелила. Трюк "я такая же как вы" безотказно работал на простых парней вроде Эндрю. Да и, как выяснилось, не только на парней. Единственное, что не давало Блейду покоя: если ягоды и впрямь пользуются бешеным спросом, а у И-Джей всё на мази, зачем перекладывать оплату и прочие договорённости на хрупкие плечи лашунты?
Будь Эндрю не Эндрю, а Сэм или, скажем, Майкл, он бы пошёл в своих рассуждениях ещё дальше и задался вопросом – отчего компания не боится упущенной выгоды? Ведь разношёрстая компания вольнонаёмных легко могла напортачить и сорвать ещё не заключенный контракт. Казалось бы, для солидной корпорации куда проще провести сделку через собственного торгового агента, а грузчикам и перевозчикам отрядить роль собственно грузчиков и перевозчиков, не так ли?
Однако Эндрю не был Сэмом и уж тем более Майклом. Он был Эндрю, и мысль о том, что он может где-то напортачить и что-то по ошибке сорвать, просто не могла прийти ему в голову. Ведь гении не допускают ошибок. А значит, компания поступила вполне логично, доверив сделку именно им.
Отогнав ненужные сомнения, Блейд выбрался из низкого, неудобного кресла. Повёл плечами, разминая мышцы. Коль скоро им в распоряжение выдали корабль, до отлёта надо было провернуть ещё одно дельце. Попытаться провернуть. Но сначала...
– Крошка, если ты спрашиваешь, кто лучший на Абсаломе – он перед тобой. Если ты спрашиваешь, кто сможет провести БД от станции до Кастровеля, я отвечу – любой у кого есть хотя бы одна конечность и глаз.
Он снова хлопнул тифлинга по плечу.
– Блейд. Эндрю Блейд. К слову, если мы идём порожняком до Кастровеля, перед отлётом стоит посмотреть сеть. Найти попутчиков, товар, который нужно срочно доставить... Для торговца летать с пустыми трюмами – смертный грех.

Темнокожий атлет в слегка помятой форме "И-Джей корпо" попытался вытянуть затёкшие ноги. "На кого они рассчитывали, когда печатали эти стулья? – раздражённо подумал он. – Они, верно, воображали, будто на их заседаниях будут сидеть одни лишь халфлинги или бреннери."
Эндрю угрюмо посмотрел на прямосидящего хорька. Ему не нравилось, что его назначили на старую посудину. Ему не нравилось, что ему выдали испытательное задание. И само здание ему тоже не нравилось. Что значит приобрести 50 тонн груза за свой счёт? Если бы у них были такие деньги, они бы не сидели сейчас в этой комнате. И на кой дьявол им вкладывать родные кредитки в беcпонтовые ягоды, когда есть товар повыгоднее? Наконец, для чего переть эту дрянь именно на Акитон?
Всё это пахло крайне дурно, и более всего походило на попытку протащить вместе с ягодами какую-нибудь нелегальную дрянь. Это объяснило бы и объём бестолкового товара, необходимого для сокрытия вкусной начинки, и жёсткий маршрут. Но разумеется, спрашивать об этом сейчас было бессмысленно. А ещё Эндрю подкупала возможность смотаться за чужой счёт на Кастровель. И выданная ему в сопровождение лашунта, которой предстояло провести "переговоры" и, очевидно, проконтролировать доставку. Если ей не поручили по окончании перевозки устранить команду, дабы спрятать концы в воду, перелёт обещался быть не скучным.