Голосование за ходы

Мы не знали друг друга
До этого лета,
Мы болтались по свету
В земле и воде.
И совершенно случайно
Мы получили повестки
На соседние фронты
На Великой войне.

И моё сердце остановилось,
Моё сердце замерло.
Моё сердце остановилось,
Моё сердце замерло.

И вот уже целый год
Мы просыпаемся вместе,
Даже если уснули
В разных бункерах.
Мы заряжаем винтовки
Под походные песни.
Разведчик сбежал
Под шквальным огнем, ах!

Моё сердце остановилось,
Моё сердце замерло.
Моё сердце остановилось,
Моё сердце замерло.

Может быть, ты не станешь
Генералом Империи,
Не пройдёшь возле Зимнего
В златых орденах.
Тебе честь не дают
Ни одни офицеры,
И орёшь ты чуть тише,
Чем австрийский монарх.

Ну, так и я, слава Личу,
Не царь, и не кайзер,
Не выдвигал фронт на Львов,
Французам газ не пускал.
Моим именем не
Назван город на карте,
Но задёрнут затвор,
И выполняется план…

И моё сердце остановилось,
Моё сердце замерло.
Моё сердце остановилось,
Моё сердце замерло.

Я наяву вижу то,
Что многим даже не снилось,
Не являлось с ипритом,
Не взрывалось в окоп.

Моё сердце остановилось...
Отдышаться немного,
А я снова пошёл!

Вроде и бой в разгаре, а в голове внезапно закрутилась мелодия модной песенки, услышанная на последнем митинге, более напоминавшем праздничный концерт, нежели нормальный сбор членов партии. Малина тогда не стал вмешиваться, одёргивать - пусть народ погуляет, праздник тоже нужен. И вот ему расплата: теперь услышанная песня никак не хотела уходить из мыслей, мешая продумать ситуацию, отдать правильные приказы. А Белая Конница - не шутки, пора что-то решать... помотав головой, Комиссар, злой на самого себя, прорычал:
- Пристегнуть штыки! Упереть винтовки в землю, прижать весом! Целить в грудину коням, голову вжать, под сабли не подставляться!

Позади по только что взятым позициям бьёт артиллерия, впереди стучат пулемёты из дзотов, с небес пикируют аэропланы. Мертвецы смешались с живыми, нападающие пропали в облаках дыма и поднятыми от разрывов снарядов фонтанах земли. Нет возможности у комиссара чем-то ещё помочь нападающим, разве-что попробовать поднять того, кто только-что лёг рядом. Но аэропланы всё ближе, и практически видны напряжённые лица лётчиков, готовящихся нажать на гашетку, упокоить зарвавшихся мертвоармейцев...
Малина оглянулся и, кажется, всего в пару широких шагов преодолев расстояние до окопов, выхватил надёжное оружие и прыгнул в самую гущу белых. Ледоруб товарища Потрошилова почувствовал свежую кровь, тупой прежде конец стал острым как лезвие бритвы, оружие жаждало впиться в живую плоть.
Оказавшись лицом к лицу с врагом, комиссар начал шептать слова старого заклинания. Но тихий шёпот тот был слышен сквозь шум боя всем... слова будто резонировали от ледоруба, проникали в души белых, отражались дрожью в слабеющих руках.

Я сильнее всех живых,
Победил саму я смерть.
И врагов я всех своих
Могу с легкостью стереть.

Трепещите перед мной,
Я пошёл войной на вас.
Жертвам будет не один,
Роковой назначен час.

Жизнь за жизнью заберу,
Хоть могу и воскресить.
Сердцем холоден, как лед,
Не просите пощадить.

Пуля во лбу бывшего интеллигента проделала аккуратное отверстие. Комиссар залюбовался: ну прямо как на мишени! Жаль заднюю стенку черепа разворотило напрочь - не посадить теперь на кол в агитационных целях, не удержится. Ладно, потом посмотрим, может удастся глиной залепить... как там атака?
Взгляд упёрся в спину... выпрямленную спину в белоснежном кителе. Улыбка на лице Малины, и без того не слишком располагающая, превратилась в откровенную гримасу. Недобиток белый... перебежчик! И тут он выпендрёжничает, не может как все нормально в атаку идти, обязательно с показухой. Шлёпнуть и его, чтоли... с сомнением поглядев на диспозицию атаки, комиссар всё-таки опустил револьвер. Успеется, пусть сначала послужит великому делу некромантической революции. И всё-таки тьфу, смотреть тошно. Так, а знамя где? В атаку без знамени идти?! Да вы все... да я вас... оглядываясь, Малина осмотрел окоп. Второй интеллигент не особо торопясь, но всё-таки пошёл в атаку. Остался лишь боец с ружьём... ну-ну, много он тут настреляет. Комиссар с трудом, но всё же припомнил имя мертвоармейца.
- Лисеев! Почему отстаёшь от товарищей?! Хватай знамя и в атаку, за Лича Иль-Йича! Бегоом!
И для ускорения процесса дослал в револьвер свежий патрон. Вроде подействовало. Наблюдая, как мертвоармеец неуклюже, но активно идёт вперёд в сапогах на одну ногу, комиссар вновь нахмурился. Специальный отряд... два интеллигента, недобиток белый и никакого снабжения. После боя надо обязательно разобраться с этим вопросом. Ну а пока и самому следует растрясти кости. Как там... движение - жизнь? Ну-ну.
Малина всё ещё в плохом настроении вылез из окопа и, чуть пригибаясь, короткими перебежками, достиг крайней шеренги атакующих мертвоармейцев.
- Тому, кто принесёт мне рыцарский шлем, фляжку мертвкомовской! За землю нашу, за свободу, за Некромантическую революцию! Рвите их! В АТАКУ!