Голосование за ходы

— Если что-то не знаешь, то всегда можно и узнать попробовать, — ворчу я под нос скорее себе, чем Ариадне; нервировать её ещё больше, когда она в таком состоянии это последнее, что мне хочется. — Дай-ка мне номерок твоего "брата". Глядишь, получится что-то выяснить. Может, и поспеем на помощь.

Конечно, планшет это не моя "рабочая станция" на складе, но кое-какие уловки имеются. За эти трюки и программки вполне можно реальный срок схватить, но на Изнанке вещи и пострашнее творятся. Не сомневаюсь, номерок этого "братца" так просто не отследить, но кто запретит попробовать, право слово?

Предательство... Пока я черчу "сигили" на экране планшета, пытаясь хотя бы примерно определить местоположение абонента, я думаю о значении этого слова. И этого действия. По-настоящему предать может лишь близкий человек... Все остальные могут лишь создать досадные осложнения. Но боль от предательства - настоящая боль, которая опустошает, которая выжигает, которая превращает сердце в лёд и прах - такую может причинить только тот, кто близок.

Только тот, кому ты не просто доверял, но верил. Брат... Или отец...

На месте Ариадны я бы был поосторожнее со своей Меченой роднёй.

— Хорошо, — киваю я, продолжая тыкать в планшет. — Я расскажу тебе, Ариадна. Без подстав и недомолвок. А там уж сама решай - помогать или нет. Но пока давай посмотрим, смогу ли я помочь тебе...

— Есть у меня причины, чтобы помочь Марине Полянской, — вздыхаю я. — Личные причины... А Сергей, он... Как бы тебе сказать... Он вроде как её "обещанный герой". Последнее пророчество её было о нём. Только он её и может вытащить...

Истории о приключениях - вернее, злоключениях - Сергея, и о том, какой за ним остаётся след из трупов, радовать меня не могли. Всё мрачнее и мрачнее становится моё лицо, и приятное послевкусие коньяка меняется горечью. Конечно, надо что-то решать. И я уже думаю было рассказать свои планы и мотивации, когда вдруг звонит телефон...

...и всё тут же меняется. Я отодвигаюсь чуть подальше, чтобы гнев Ариадны ненароком не зашиб и меня. Ох, хороша она в ярости... Диво как хороша! Всадник бы в восторге был. Он любил таких вот... горячих. Строптивых. Опасных.

Но я не Всадник. Уже нет.

—Потише, Ариша, — с холодной твёрдостью произношу я. — Осади коней, не пори горячку. И не делай поспешных выводов по одному телефонному разговору. Давай-ка мы не будем обострять... Вижу и так ситуация такая, что ей бриться можно.

Засунув руку в карман, нащупываю ключи от верного конька. Да, выпил я уже, но не на такси же на разборки ехать, право слово!

— Давай-ка я тебя подвезу куда скажешь, но по дороге попробуй выдохнуть, всё взвесить и успокоиться. Не руби сплеча, отсечённую голову назад не пришьёшь.

Я одобрительно киваю, глядя на плошку-закуску. Хозяйственная! На нож же на всякий случай стараюсь не смотреть. Сицилийки травили мужей, а я вот сразу вспомнил печальный случай, когда супруга уже пост-фактум наказала своего "гулящего" мужчину. Примерно вот таким вот ножом... И больше он гулять не может, не смотря на все ухищрения современной медицины. Не успели, понимаешь ли, приделать... Отмерли окончания...

И всё же хочется, хочется произвести впечатление, хотя умом понимаю, что это - мальчишеский фарс. Осанку попрямее, взгляд посмелее и поразвазяаннее. Приходится одёргивать себя... потому что не нужно молодиться. Нужно быть тем, кто ты есть.

Понравился бы Арише "дядя Саша" в худшее своё время? Нашли бы они общий язык с Всадником, как это сделали их инфернальные покровители? Всадник был наглым, дерзким и злым. Он был... жестоким, потому что был кулаком своего воинственного повелителя. А Маркин... Маркин совсем не такой.

Кто был бы лучшей парой для обольстительной Меченой?

Я невесело улыбаюсь, глядя на своё отражение в лезвии ножа. "Парой", то же мне. Что ты о себе возомнил, донжуан иркутского уезда? Прибыл такой весь из себя, на старых воспоминаниях, леденец подарил, и девушка тут же должна тебе на коленки прыгать?! Эти... нелициприятные... ассоциации немного отрезвили.

Ровно до того момента, как я снова взглянул в глаза Ариадне. И тёплое сибирское лето вновь разлилось по телу приятной, искристой волной. И в голове одна за другой плывут, словно кораблики по Оби, мысли. А вдруг?... Чем чёрт не шутит?... Дерзай! Чего тебе, в сущности, терять, Маркин?

— За свободу, — со слишком грустной улыбкой говорю я, когда коньяк уже разлит в бокалы. — За свободу воли. За свободу от стереотипов. За свободу совести.... За неё, родную. За Свободу!

Поцелует ли она меня ещё раз? Не на брудершафт же пьём... Но в душе звенит эта мальчишеская надежда... А вдруг?!

Коньяк проскользнул легко... Как водочка в горлышко. А вот дальше... Дальше начались сложности.

От поцелуя по моему телу будто разряд пробежал. Сердце забилось быстрее, мир стал чуть ярче и прекраснее. Пришлось усилия приложить, чтобы не обнять девичий стан, да не прижать к себе поближе.

Окстись, Маркин! Куда ты! Бес в ребро? Да она тебе в дочери годится! Не говоря уже обо всём прочим... И это традиция такая, просто традиция!

Но другой голос, куда более глубинный, и как-то жутко знакомый, издевательски шепчет: "А ты когда последний раз был с женщиной, а, старичок? Да ещё с такой молодой да красивой! Да ещё и бесплатно! Когда последний раз тебя целовали в губы? Нравится же... Признайся, что нравится".

И отрицать не могу. Нравится. И хочется ещё. Больше хочется. Хочется ощутить упругость тела и мягкость кожи, хочется чувствовать молодое, живое дыхание, ловить его и...

Окстись, Маркин! Ещё пару мгновений таких мыслей, и ты произнесёшь три проклятых слова, которые тебе вот в этом месте и вот в это время ну никак нельзя произносить!

Три проклятых слова, которые выдернули тебя из спокойного иркутского "настоящего" в новосибирское "прошлое", которое вроде бы и сдвинулось с места, а на деле нет. Эти три чёртовых слова, которые тебе давно бы заречься говорить, старый ты олух.

Я. Тебя. Спасу.

— А они затейники были, эти итальянцы, — киваю я, глядя на Ариадну без смущения (отвык смущаться в таких вещах, чай не пионер какой).

И сказать бы что-то ещё, да пока ничего в голову не идёт. О женщины! Умеют они одним казалось бы незначительным движением перевернуть весь твой Мир. Взгляд скользит по лицу Ариадны вниз, на девичью шею, а потом на ключицу, а потом... На стол, на бутылку коньяка.

— Ещё по одной?

Да что ж она заладила-то... Брат, брат! Я ей в отцы гожусь - ну уж, как минимум, в дядья... А вот сад, кажется, изменился. То есть, конечно изменился, за столько-то лет, но что-то пропало... Не так, не так Ада заботилась о нём, как предыдущая хозяйка. То есть, с технической точки зрения, не думаю, что я нашёл бы, к чему придраться. Но... Сад это дело такое. Душа накладывает отпечаток.

По крайней мере, не настолько низко пала Ариша, чтобы деревца пытались меня съесть или на яблонях рядом с плодами завязывались ещё и человеческие глаза. Хотя... Это только на первый взгляд. Человека легко обмануть, особенно, когда он отчаянно желает видеть хорошее и боится увидеть плохое...

Когда Ариадна села напротив и высказала свои решительные отказы, картинка сложилась у меня полностью. Она ведь впрямь считает, что я - всё ещё Меченный! Интересно, поверит ли она мне, что всё не совсем так?

— Я не знал, что ты здесь, в Новосибирске, Ариш... Ариадна, — проговорил я, капая себе в кофе коньяка чуть больше, чем планировал с самого начала. — И уж тем более не знал, что ты заняла место Любови. Коль знал бы... Заехал бы проведать без задних мыслей.

Оправдываюсь? Или извиняюсь? Что-то ты подразмяк, старик. Тяжело говорить с молодыми красавицами, да?

— И... Как бы это ни патетично звучало, "не брат я тебе". Я не служу... — жалким, не смотря на всё могущество, тварям из Преисподней? Завистливым и капризным Адским владыкам? Прихвостням Сатаны? Какой же подобрать эпитет? — Я не служу ни одному из Падших. Ни твоему Повелителю, ни тому, который интересовался Новосибирском в годы моей молодости. Последнее, что я хочу, это драться с тобой или что-то делить.

Откровенно говоря, уверенности в том, что в случае драки я смогу не то, что победить, а хотя бы выбраться отсюда живым, у меня не было.

— Я обратился к тебе как Меченной, но не знал, что это ты. Не сопоставил. И мои дела не имеют отношения к интригам Адских Владык, — по крайней мере, мне хочется в это верить, но эти жалкие божки любят вертеть людьми и двигать их как солдатиков на огромном поле, которым они никогда не будут владеть. — Хотя помощь мне не повредит, но... Пока давай кофе выпьем. Расскажи, что с Любовью? Она...

Договаривать я не стал. И так понятно, что я имею ввиду. "Она умерла? Как? Сама? Или кто-то помог?"

Спрашивать о том, как Арише хватило ума поставить на себе метку, я пока не готов. Чересчур бестактно.

Пистолет на каминной полке очень красноречиво объяснял мне, что с выводами о том, что меня не станут валить в гостиной, я погорячился. Впрочем, оружие меня не пугало, да и особого интереса не вызывало. Всё моё внимание было сконцентрировано на хозяйке.

"Не узнала", - кольнуло сердце. Как я и предполагал. Не узнала. Да и с чего бы? А ведь выросла настоящей красавицей. Грех не залюбоваться. Настолько грех, что пауза после вопроса об имени становится почти неприличной. Ох... Бумажный кулёк шуршит в руке и шепчет: "Старый ты дурак, Маркин. На что рассчитывал?"

А какая, впрочем, разница. Я действовал от сердца (пусть и от больного), по наитию. Почему бы не последовать за его зовом и не посмотреть, куда оно приведёт?

Японцу я лишь легко киваю (он тут явно не первая скрипка). Никогда не сталкивался с этими странными ребятами, хотя слышал, что у них там Изнанка ещё страшнее и запутаннее, чем у нас. Лично ни с одним японцем не знаком, а вот с их... предметами экспорта...

...ряды замерших, давно пустых вагонов, и блеск чуть изогнутого клинка, и остервенелая стрельба в темноту, и Лёха, зажимающий фонтанирующую кровью культю, где совсем недавно была рука...

"Желаю узнать имя..." Экой властной она стала. Уверенная в себе. Сильная. Радоваться бы за неё, да никак не получается... Всё потому что Меченная.

— Маркин, — тихо произношу я, мужчина лет так пятидесяти, с сединой в волосах, и усталостью во взгляде. - Александр Ярославович. — рука моя аккуратно и медленно (чтобы не дай Бог не подумали, что я делаю какую-нибудь глупость) погружается в кулёк, и достаёт оттуда на свет Божий (хотя какой уж тут свет в доме Меченной?) большой леденец-радужную спираль на палочке. — Я тебе тут сладкого принёс... Ариша.

"Почтение Повелителю"... Ух! Вот уж дудки. Много видел я чудовищ, но мало из них столь ничтожны, как самозваные "Владыки Ада"... Ну да это детали. Вступать в полемику по этому поводу с преданными Мечеными - лучший способ добиться того, чтобы в результате спора в живых остался только один. А учитывая мой возраст, отсутствие тяжёлого вооружения и способности, которыми демоны одаривают своих любимчиков, шансов на то, что этим "одним" буду я почти не остаётся.

Ты смотри, а! "Безымянный брат"! Если наша Меченная - примерно ровесница Сергея, то я ей скорее "безымянный дядя". Или "безымянный дедушка?" Тут уж как пойдёт...

Ладно, где наша не пропадала... Осталось только выяснить, куда ехать.

"Благодарю за понимание, - набираю я на телефоне. - Буду в назначенное время. И буду признателен, если назовёте адрес Вашего проживания".

Не сомневаюсь, что половина Изнанки Города этот адрес знает, и возможно, на зубок. И наверняка на другом конце "провода" могут фыркнуть, возмутиться или даже обидеться. Меченные, они такие. Гонор - гордыня - наших их тёмных повелителей передаётся им, похоже, вместе с той самой пресловутой меткой.

Конечно, можно попробовать отыскать телефон, пробить всё, что можно и нельзя о его хозяйке, и лет -дцать назад я бы так и поступил. Козырнул бы, как говориться. Показал бы форс бандитский. Но, к счастью для меня, моего здоровья и нервной системы, эти времена миновали.

За спрос ведь не бьют, да? А в моём возрасте уже не переживаешь, что будешь выглядеть глупым, жалким или неумелым.

Вот так так. Обиделся Сергей? Или деньги на телефоне кончились? Я нервно усмехаюсь. Это было бы слишком нелепо. Подышав воздухом (свежим его можно было назвать только по сравнению с затхлостью "мастерской"), я возвращаюсь назад, чтобы плюхнуться в кресло и достать свой "табельный" смартфон, чтобы лениво проскроллить его вниз-вверх.

"Ариадна". Сергей упоминал её... Меченая. Я сжимаю и разжимаю кулак в перчатке и закусываю губу в задумчивости. Оборотень говорил, что она друг... Но правда в том, что у Меченых не бывает друзей, пока есть Повелитель. Или новое поколение другое? Что-то же должно меняться...

Не ври себе, Всадник. За тысячи лет не изменилось, а теперь вдруг "на тебе!"

Что-то неприятно кольнуло под лопаткой. Предчувствие? Возраст? Всё вместе? не будем паниковать раньше времени. Начнём с Сергея. Телефончик у него допотоптный, но это не значит, что его нельзя отследить. Тем более, он включен. Проверим, куда занесло нашего "обещанного героя"....

Пальцы ложатся на клавиатуру. Да, это сейчас больше по мне, чем курок револьвера, рукоять меча или даже руль старого доброго "Ниссана". В старых книгах взломщиков сетей называли "ковбоями", а не "хакерами". А это уже куда ближе к Всаднику, верно?

Надо будет, когда вернусь, покопаться, может быть, найдутся подробности о том шамане, о том призыве, и о Сущности... Моу-Нямы, так Моу-Нямы. Как там говорила молодёжь 2000-х? Страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит. Боюсь, в мире Изнанки это не очень работает.

Здесь Имя - это важно. И разбрасываясь Именами, можно легко привлечь на свою голову что-то похуже страха.

- Торги, значит... Или сакральная... - в голове тут же всплывает образ Эдички, и "бездушный" лимонад становится тошнотворно-вязким. Пробовали масляную краску? Вот, похожие ощущения.

Легионеры ещё. Вот это, на самом деле, очень дурная новость. Там, где поднимает голову один инфернальный выродок, обязательно подтянутся все остальные стервозные поганцы... А значит, и Великий Герцог или его прихвостни. Последний, кого мне здесь нужно...

- Если я верно Вас понял, Ваше Величество, то эта Сущность - враг для Вас. Ваш... антипод, по своему. Не противоположность, в которой нет ничего... неестественного... ведь весь Мир состоит из них, но нечто противостоящее Вам... концептуально. Я услышал Вас, когда Вы говорили о силе... Но в борьбе с этой Сущностью будет полезна и Ваша мудрость. А она, насколько я помню, всегда с Вами, Ваше Величество.

Я скашиваю взгляд на Всадника. А ещё Ваш Рыцарь может пригодиться... Но вслух я этого, конечно, не говорю. Не случайно Глайстиг приняла кого-то в свой Двор, если можно так сказать. Догадывалась, что так произойдёт? Знала, что ей потребуются руки (и стволы), пока она не вошла в силу?

- У Сущности должны остаться здесь... соратники... Или вернее будет сказать, поклонники? Слуги? Рабы? Тот, кто прислал Марине то проклятое, - скрип зубов, - письмо, с которого всё началось. То есть, я не удивлюсь, если Вы скажете, что оно просто из воздуха появилось, но... надеюсь, что нет. У Моу-Нямы остались здесь... Глаза?

Получатели:

Новая порция отзвуков - короткая очередь. Интонации Маркина насмешливые, почти с издёвкой, но не чрезмерно... Щадит оппонента? Или опасается? Скорее всего, и то, и другое.

- Посмотрите... про Фому.. президенту... конкретный... понимать... ввязываться не буду... на личности... нехорошо... Долгов... у Волков...


Получатели:


Получатели:

И снова Александр Ярославович говорит недобро. Теперь уже поострее его тон. Звук такой, будто пуля одна за другой в барабан револьвера укладываются.

- Разговоры... АУЕшить... Поумне... В 90-х... С пюпитром... Спрошу... Сопутствующие потери... Тянись... Забивать...


Получатели:


Получатели:

А теперь слова Маркина более живые. Будто бы искренних чувств в них много больше, чем в предыдущих подколках.

- По делу... Сущность... В курсе... Ткни... Честно... Паскуда... Достану...


Получатели:

- Я бы на месте Масонов начертал укрепляющие сигили на окнах, во избежание повторения эксцессов, - задумчиво произношу я. - Без определённых навыков их не заметить... А у меня таких навыков, к несчастью, нет.

Уже нет.

Очевидно, что Сергей не то, что не рассчитывает, а даже и не надеется, что разговор пройдёт без членовредительства. И начать он его хочет с позиции силы... И его можно понять. Симпатии к рыцарям циркуля и угольника он не испытывает. Тем более, всё это - его "операция", а я так, упал на хвост.

Вот только даже если он и его "состайники" и смогут заломать каменщиков, сколько их останется? Сергей видимо, волчара матёрый, из тех "лунатиков", которые могут шороху навести. А остальные? Ребятки тут и останутся, к Даниэль не ходи...

- Эх... - я выдыхаю, и всем видом демонстрирую, что спорить не собираюсь. а лишь хочу высказать свои наблюдения; главный здесь сейчас Сергей, а не я.

Это его дело. И, как следствие, его ответственность.

- Если здесь Ложа Масонов, - а так оно и есть, насколько мне известно, - то значит, это их дом. Их убежище. Их логово, если будет так понятно. И каменщики позаботились о том, чтобы здесь всё играло им на руку. Сакральная геометрия, геомантия, защитные чары, обереги, круги, злые духи и магические существа... Я могу долго перечислять, ЧТО может ждать нас внутри. Если ты решил решил подраться с каменщиками, Сергей, то не нужно делать это в их доме. Или тебе для этого понадобится армия.

Армия, а не парочка волчат, не нюхавших пороху, которые наверняка только и успели, что "всосать, что нельзя за флажки".

- Конечно, можно положиться на внезапность. Стремительный налёт, без всяких прелюдий. Тогда нужно бить сильно и быстро. Без разговоров. Вламываемся, хватаем "привратника" - наверняка, там на подступах кто-то из их шайки-лейки строителей недоделанных - и валим. Конечно, "привратник" знает поменьше, чем Эдичка, но всё равно много. Достаточно, чтобы нам объяснить. Есть методы развязывания языков... Хотя прибегать к ним мне совсем неохота. Но они есть.

Я прикрываю на миг глаза, и в ноздрях почему-то появляется запах палёной кожи, а в ладони чувствуется тяжесть "совкового" утюга...

- А если нет - то тогда пусть ребятки прикрывают наши пути отступления, - я киваю на Женю и Алека, - а мы зайдём и поговорим. Как взрослые люди. Поторгуемся. Дадим понять, что знаем больше, чем на самом деле. И как только запахнет жареным, а здесь я полагаюсь на твой нюх, быстренько ретируемся. Не бросаемся на масонов, чтобы вцепиться в глотку. Не начинаем бить их головой об стены. Встаём и уходим под предлогом того, что у нас "молоко убежало". А убежавшее молоко, Сергей, это очень веская причина, чтобы уйти. Думаю, Эдичка поймёт.

- Может и к ночи, - хмыкаю я. - Давненько у меня не было длинных пеших туров. Впрочем, не очень-то и хочется.

Я прикрываю глаза, вспоминая вкусные беляшики на Бердском шоссе. Они ещё в моё время там были, а говорят, сейчас и вовсе разрослись в небольшую сеть, но качество - что редкость сейчас - не потеряли. Жаль, что мы мимо них не проедем. На обратном пути разве что...

Взгляд мой падает на беспокойные руки Сергея. Сказал бы я ему, пусть смартфон купит себе нормальный да тычет в него, как вся молодёжь. И руки заняты, и польза может быть какая-никакая. Но ещё обидится... Он ведь у нас ранимый, когда дело касается материальных благ.

А вот вопрос про Пятнышко я воспринимаю куда болезненнее, чем предполагал. Даже морщусь слегка. И глаза отвожу.
Получатели:

- Я бы сказал, что она мне... Ну не знаю... Ученица? Воспитанница? Сошёлся я с ней совершенно случайно, когда она залезла не туда, куда следует и вдруг фокусы свои показывать начала. Очевидно было, что со способностями своими она не на "ты", и натворить дел могла ого-го. Не бросать же её было.

Непросто было её убедить. Обиженный на жизнь подросток, да ещё со сверхъестественными способностями, это тот езё коктейльчик. Но мы в своё время и не такие пивали. Я осторожно скашиваю взгляд на Сергея. Он у нас тоже подходит под эту категорию. Да, постарше Пятнышка будет... Но и дел-то наворотил побольше.

Сможет ли расплатиться? Хватит ли сил у него и воли? Или утянут его "долги" на самое дно Изнанки? Помню я одного такого "лунатика". В конце концов совсем облик человеческий потерял, с сущностью своей не справившись. Ох, как мы огреблись, когда его вылавливали!

- Не чужая она мне, в общем. Несчастная... А таких особенно бросать нельзя. Потому что трещина-то эта в сердце только увеличивается. А под ней - Бездна.

Не удержался. Потёр занывшую грудь. Даже отвлёкся на минутку, разглядывая своё осунувшееся лицо в зеркале заднего вида. Настолько отвлёкся, что сзади аж сигналить начали.

- И часто этот "Гервант" сам следовал своему совету? - философски произнёс я.

Искристая Обь осталась позади. На съезде с моста снова пробка - ну конечно, самое время для дорожного ремонта! Суббота, когда же ещё этим заниматься? Несколько гастарбайтеров столпились вокруг традиционных ям на дороге, не иначе как на консилиум.

- По твоей логике, Сергей, тебя первого надо прервать... Во благо тебя же самого. И силу применить, если потребуется... Но по счастью, я с ней не согласен, с логикой твоей, с мнением и, возможно, даже с планам. Потому что...

Я потираю грудь откинувшись на сидении. Машины столпились у светофора, перемигиваясь поворотниками. Парочка ГИБДДшников у обочины с прямо-таки аскетическим спокойствием взирали на всё это.
Получатели:

- Потому что лучше уж уйти на дно самим собой, чем жить под чужой пятой, по чужим принципам, по чужой логике, мнению и планам. Об этом ты подумал, Сергей? Не о своих чувствах и своей боли, а о желаниях, чувствах и принципах других? Об их совести, а не о своей?

Получатели:

- Конечно, выбор есть всегда, - мрачно произношу я. - И обычно он между "плохим" и "очень плохим". Есть два стула, как говорили во времена моей молодости. И оба варианта, ну прямо скажем, так себе.

Правда в том, что в "человеке" заинтересованы обычно только его близкие, и никто больше. Для остальных он - "польза". Или подтверждение и воплощение собственных идей и идеалов. Но такова жизнь. Это карты, которые раздала нам Судьба. С ними нам и играть.

- А с кем нынче иметь дел не опасно? - мрачнею я ещё больше, в то время, как Nissan неспешно поднимается на мост, огибая решившую постоять здесь фуру. - С Мечеными и их покровителями? С Вампирами? С Магами? С... Волками? Кто у нас нынче "молодец"?

С моста видно набережную, где в "парке развлечений" веселятся детишки. Скачут лошадки-карусели, крутится "ковёр-самолёт". У киоска с мороженым выстроилась небольшая очередь.

- И я бы не стал говорить о том, что она "ребёнок" и не понимает. Можешь ли ты, Сергей, сказать, что всё осознаёшь в полной мере и понимаешь серьёзность выбора? Чего уж там, могу ли я это сказать? Печальная правда в том, Сергей, что когда мы решаем побыть "тиранами", то мы делает так как хочется "нам", а не тем, кого мы лишаем этого выбора. Потому что мы не думаем ни о целях, ни о желаниях, ни о стремлениях других.

Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы,
Не бойтесь мора и глада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: "Я знаю, как надо!"

Я заканчиваю свою тираду цитатой и вдавливаю педаль газа, набирая скорость. Nissan прыгает в левый ряд, кто-то сигналит сзади, но я не обращаю на него внимания. И знак ограничения скорости, в общем, мне тоже сейчас как-то параллелен.

- Добрый день, - и я пожимаю руку Сказочнику, стараясь вложить в этот жест немножко тепла; всё-таки, он заботится о Пятнышке (пусть та его и побаивается, и не зря!). - Дела у нас и правда "в порядке". Осталось только определить, в каком. Надеюсь, не против Сергея? Он нам не помешает, а то и наоборот, поможет.

Я присаживаюсь за стол и протягиваю меню парню, сам пока ограничившись кофе и лёгким салатиком. Ну разве что тоскливо задерживаю взгляд на рекламной карточке с пивом. Потом... Всё потом.

- Молодые, они порой замечают то, на что нам и внимания обратить в голову не придёт, - я бы подмигнул Сергею, но сдержался. - Всё-таки, им принадлежит Мир. Молодым. Им здесь жить.

Последние слова прозвучали не то, чтобы печально... Скорее, в них далёким колоколом отозвался фатализм. Лёгкая улыбка сползает с моего лица, но я стараюсь сохранять приветливое выражение.

- Я здесь, чтобы послушать о Судьбе одной небезразличной мне девчушки с... непростым... характером. А кто расскажет лучше, чем Сказочник? - и я жестом предлагаю Фэйри начать.

Только бы известия были... хотя бы нормальными. А то я подавлюсь своей бравадой. И без того пытаюсь скрыть за ней напряжение, которое всё растёт. С каждым часом в этом Городе сердце у меня колотится всё быстрее и быстрее. А для человеческого тела есть предел. И для такого... поношенного... как у меня, он весьма и весьма занижен.

Договорившись о встрече со Сказочником в "Гудмане", в 14-00, я первым делом бронирую столик в ресторане, а уж потом планирую следующие действия. А их так много, что глаза разбегаются.

Встретиться с леди Глайстиг? Это подождёт до рандеву с её Рыцарем. Найти своё оружие? Это снова к Глайстиг. Зарыться в книги? Это я успею и вечером.

Эдичка? Почему бы не навестить новоявленного Масона? У меня есть к нему... животрепещущие вопросы. А ещё Сергей и его... кровожадные замашки. Тут тоже стоит уточнить.

Господи, как голова-то болит! Аспирин не помог. Руки трясутся... Стыдоба, Всадник! Развалина, а не человек.

Ах да, есть ещё Меченая. Её тоже нужно навестить. С чего бы начать?

Начнём с вопросов насущных. Успею ли я смотаться до Академа и обратно, чтобы не пропустить разговор со Сказочником? Летом, в субботу, Бердское шоссе представляет собой ужа, который тащится по стекловате. Сомнительное удовольствие, одним слово. Так что беседу с Эдичкой оставим на вечер.

Я тяжело опускаюсь в кресло и закрываю глаза, чтобы хоть как-то унять головную боль. И она - о чудо - отступает. Не исчезает, не бежит в панике, а отступает организованно. Я бы даже сказал, не драпает, а передислоцируется. Куда-то в область груди.

Кого там называл вчера ИгнатичЪ в качестве Магов? Специалист по тонким материям в нашу команду не помешает. Ганди... Неплохое имя. Умиротворяющее. Давид? И Белана. Ага. Белана. Ведунья, значит. Вот к ней и обратимся.

— Я не говорю конкретно про этого пленного, — отмахиваюсь я, хотя в душе согласен с Петром; психиатр нам всем не помешает. — Однако, побалакать с ним было бы полезно. Что же до других Магов в городе... Кто сейчас тут блистает на этом поприще?

В мои времена жил один чудик, помешанный на кольцах, под ГПНТБ. Неплохой был специалист, да сгинул ещё раньше, чем я из Города уехал. Пропал - ни сном, ни духом. Может, кольцо не то на палец надел? Ну да ладно.

— Сильно в долги лезть не хочу, — признаюсь я, проглотив последний кусочек стейка. — Но если есть возможность... помочь следствию... то это я всегда готов. Люблю, знаешь ли, с умным Чародеем парой слов перекинуться.

Получатели:

— "Круг Велеса", говоришь, — хмурюсь я. — То-то я до их старшОго не могу дозвониться. Яромир, кажется, да? Это не он в застенках сидит? А то у меня заказ от них был, так что теперь беспокоюсь. Как бы они меня под монастырь не подвели....

Загреметь по "двадцать девятой" - это, конечно, залёт. Такого себе позволять нельзя.

— Жесть какая, — искренне говорю я, выслушав всю эту историю до конца. — Я попробую разобраться. Поговорить-то с организатором нельзя? Или его уже того, к стеночке, в подвале, по старой доброй традиции? Кто у нас нынче в комитете заведует "диаспорами"?

Серёжа, Серёжа... Ты вообще в своём уме?! Может, кончено, оно и неправда. Поклёп. Может, этот Уваров хочет от Серёжи таким образом избавиться? Надо с этой ситуацией и впрямь разобраться. Поговорить с Серёженькой... по душам.

— А что там с ГЭС? — говорю я, разглядывая ИгнатичЪа сквозь мутную "чайную" рюмку.

Или это у меня просто взгляд мутится?

Когда Сергей ушёл, я очень тщательно закрыл за ним дверь и нырнул в офис. Ничего, ничего. Неплохой паренёк... Подшлифовать, конечно, его надо. Но на него немало свалилось в последнее время, как я понял.

Если на тебя много валится, особенно тяжёлого, то может так по голове прилететь, не то, что сознание - себя потеряешь. А это страшно. Чрезвычайно страшно.

Я проверяю работу сети и защитных программ. Да, я не мальчик, и что? Только молодёжь, что ли, может ходить в майках с супергероями и разбираться в компьютерах? "Всаднику за сорок, а он всё ещё может..."

Что дальше? Куда копать? Где взять лопату? Я рассматриваю смс-ку от Сергея. "Ариадна". Любят же эти Меченые брать себе звучные псевдонимы! И кто для тебя Астарот, "Ариадна"? Тесей, которому ты помогаешь, а потом он тебя бросит? Дионис, который подобрал тебя, оставленную и преданную? Отец-Минос, которого ты предашь ради чувств к "благородному герою"?

Когда-то - жизнь назад - Астарот и Великий Герцог были союзниками, по крайней мере, здесь, в Новосибирске. Хотя точнее было бы назвать их "подельниками". С одной из Меченых Герцога, тётей Любой, у меня были весьма хорошие отношения. Я, конечно, тот ещё щегол был в те времена.

У неё, к слову, как раз внучка была. На лето приезжала. Хорошенькая. Арина, кажется? Или Аделаида? Надеюсь, она не заразилась этой инфернальной скверной, и где-то сейчас в Москве. Сколько там ей сейчас должно быть? Тридцать? Нет, поменьше. Лет двадцать пять.


Получатели:

Надеюсь, она не выскочила быстро замуж, как некоторые в её возрасте... Да и вообще, с Изнакной не связана. Добра здесь куда меньше, чем хотелось бы. Ну да, впрочем, куда нам, провиницалам, рассуждать о грозной Столице? Чтобы туда соваться, надо гидрой быть - чтобы взамен оторванной головы пара новых вырастала непременно.

Я закрываю смс-ку на экране. Позже. Поговорим с "Ариадной" позже. Сейчас я не готов вспоминать прошлое. Где Меченые - там Ад. А где Ад, там его капризные и жалкие правители.

Вместо этого я, лениво перелистывая очередной томик, набираю сообщение Яковлеву.

"ИгнатичЪ, у тебя перерыв на обед бывает? Словимся в ресторанчике? Какой сейчас в Нске в моде?"

— Вам спасибо, — беззлобно усмехаюсь я. — Без Вас пришлось бы грузчиков нанимать, а потом ещё прикапывать их после того, как они увидели слишком много.

Последнее, конечно, было шуткой. Ведь так?

Я пожимаю протянутую руку. Рукопожатие моё сухое, и в чём-то даже более "испытывающее", чем при первой встрече. Но взгляд стал чуть мягче. Словно бы я потихоньку выстраиваю мнение о Сергее в своей голове, и пока что кирпичики выходят хорошие, надёжные, где-то потёртые, но без видимых трещин.

Может быть, немного ворованные, но что теперь поделать?

— И я рад знакомству. И очень рассчитываю на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Берегите себя.

И отпускаю Сергея с Богом.

— Что ж, — хмыкаю я. — Среди Охотников разные попадаютс... ссссстоооп!

Хорошо ещё, что я дорогу успел перейти. Не хотелось бы глупо застывать на зебре. Тут светофор быстро переключается, как я поняе.

— Вот, значит, на что Даниэль-то намекала. А я, старый дурак, и не понял сразу. Вы, у нас, Сергей, из этих... Из "лунатиков", как их один мой друг называл?

Все ведь признаки налицо были. Тоже мне, Шерлок. Хотя... Какие уж тут все? Ну, ест парень много. Кто сейчас мало ест?

И всё же несколько удивлённый этим фактом, я пока пропускаю слова об "особе" мимо ушей.

— Самого письма, я так полагаю, не осталось? — говорю я без особой надежды.


Получатели:

Губы мои на миг превращаются в мертвенно-бледную полоску, но потом сдержанная сосредоточенность возвращается на немолодое уже лицо.

— Понимаю, — выдыхаю я. — И не спорю. Сначала нужно понять, как с этим жить... А то, может, и искать что-то не имеет смысла. И копать имеет смысл только свою собственную могилу.

Подошёл, наконец, официант с подносом. Лёгкий запах одеколона боролся с не менее лёгким запахом водочки. Принял с утра, не иначе. Ничего. Такие уж тут порядки.

Он поставил передо мной миску с ароматными пельменями, а также чашку с кипятком. На выбор у меня был пакетик кофе и чая. Я взял их, словно взвешивая. Чай - в перчатку, кофе - в живую, загрубелую ладонь.

— Вкус... Подробности можешь сообщить?

Я вхожу в пельменную, мягко спускаясь по ступенькам, которые уже забыли тяжесть моих ног. А ведь хорошее место это было. Душевное. Как там нынче говорят? Ламповое...

Немолод Александр Ярославович Маркин. И усталость с лица не исчезнет, даже если неделю он будет спать беспробудно. Старается он-я держаться молодцом, уверенно, надёжно, крепко. И взгляд у него-меня колючий, внимательный, острый не по годам.

Нюх Оборотня уловит от меня неплохой одеколон и совершенно мерзкий аромат табака, настолько ужасного, что такой бы в нынешний "беломор" не добавили. Он не просто мерзкий - он вызывающе мерзкий. Специально мерзкий. Не для Оборотня задумка - скорее, общая идея такая. Если уж травить себя, то самым жутким и мучительным ядом.


Получатели: Сергей Кравец.

Быстрый взгляд по парню. Синяк. Олимпийка. Повязка. Впору тут же в уборную бежать - не там ли машина времени, на которой юнец прибыл из старых добрых 90-х? Вид Сергея полностью подтверждает слова Сказочника - и про проблемы, и про след кровавый.

— Маркин, — представляюсь я, на этот раз в живую. — Александр Ярославович. Спасибо, что пришёл.

И снова протягиваю руку для пожатия. Проверки ради. Посмотрим, что ты за птица - вернее, что ты за волк такой - Сергей Кравец.

Левая же ладонь, в перчатке не по погоде, висит спокойно, даже расслаблено. Чего напрягаться-то, верно?

— Конечно, встретимся, — уверенно отвечаю я в трубку. — И перетрём, и разольём, и порежем тоненькими ломтиками, как в старые-добрые. Постараюсь сегодня вечером заглянуть.

Возвращаю трубку полицейскому и не могу не добавить с мечтательной улыбкой:

— Ах, какой мужчина! Настоящий полковник!

Это я конечно о Петре.

Когда мы снова остаёмся одни - без лишних глаз, ушей и автоматов - и вязкая, опасная аура Изнанки снова наполняет комнату, я перевожу взгляд с Ксении на Корнета. И из ободряющего он становится очень тяжёлым. Неприятным. Словно бы сапог, который вот-вот на шею наступит.

Или копыто коня, которое раздробит череп.

Можно было бы позлорадствовать. Позубоскалить. Ткнуть Корнета в лицо - мол, говорили же тебе. Предупреждали. А так, и девушек напугал, и сам предстал не в лучшем виде. И я бы не удержался... Лет этак -дцать назад.

Но староват я для этого.

— Добрый день, — вежливо улыбаюсь я госпоже Мцеславской. Помнит ли она меня вообще? Вот и проверим.

И снова кованой подковой-взглядом по Корнету - БАХ!

— Господин Корсаков, — веско говорю я. — Давайте-ка с Вами отойдём и побеседуем с глазу за глаз. На кухоньку сходим, чаёк заварим. Если Вы не против... Найдём удовлетворяющий ВСЕХ выход из этой ситуации.

Если вдруг кто-то начнёт чудить, то у Пятнышка хватит ума и умения, чтобы меня кликнуть. А там, на кухне, и револьвер мой заодно. Прихвачу его. Не хочется при девочке и её матери разговаривать о "делах", особенно о неприятных.

Пятнышко, похоже, Сказочнику не поверила, насчёт отца-то. Или не осознала ещё. Ох... Заберу её, теперь уже твёрдо и окончательно решил я. Попробую по-доброму, но если не выйдет...

Выйдет. Должно выйти! Не 90-е же.

Я взглядом подталкиваю Корнета к кухне и как бы невзначай так, скользом уточняю, возвращаясь к моему предыдущему предложению:

— То есть, от защиты и покровительства леди Глайстиг Вы, господин Корсаков, отказываетесь?

— Вооот, — протягиваю я с некоторым удовлетворением. — Все мы, получается, на одной стороне. А тот факт, что никто из нас не начал стрелять или выкидывать собеседников в окна (что в Новосибирске случается чаще, чем хотелось бы) уже говорит, что все могут остаться довольны результатом нашей беседы.

Я киваю Сказочнику, подтверждая его слова, достаю из кармана знаменитую "карамельку из самолёта", которую мне дали на рейсе, и которая чудом не растаяла, и передаю её Рыцарю Королевы Призраков с лёгкой улыбкой. А потом перевожу взгляд на Корнета.

— Господин Корсаков... Или Кирилл? Как Вас больше устраивает? Эмоции нередко толкают людей на необдуманные поступки. Все мы здесь не самые приятные люди. А некоторые, так и вообще ими не являются. Но это не мешает нам вести конструктивные беседы, если мы разумны и настроены на переговоры, верно?

Я развожу руками, демонстрируя, что я как раз только на них и расстроен.

— У меня есть серьёзные основания полагать, что Вы привезли Ксению и её почтенную матушку сюда по... совету... некоего Унгерна. Сейчас господин барон, как ему и полагается, нашёл в Новосибирске, упокоение. Такую ситуацию иначе как щекотливой назвать нельзя. Давайте же вместе в ней разберёмся, к вящему благополучию всех.

Никаких резких движений. Никаких резких интонаций. Спокойно и плавно.

Хватаю эту падаль за горло, швыряю на пол и долблю дверью по тупой башке, пока не вобью туда хоть немного мыслей!

Ага. Примерно так бы этот разговор и выглядел лет ~дцать назад. Дудки. Я повзрослел.

— Состояние матушки Ксении как-то с этим связано? Вы позволите мне её увидеть? Обещаю, что не буду делать ничего без Вашего разрешения. Раз мы все заинтересованы в благополучии всех здесь собравшихся, то мы все преследуем одну цель, верно?

— Кавалер, — хмыкаю я в ответ на описание Сергея. — В наше время так называли. Собственно, это я и хотел уточнить.


Получатели:

Услышав о происках масонской Ложи, я приподнимаю брови. Чего это они? Действительно поехали? Ох, надо ехать в Академ, чтобы побеседовать с этими вольными каменщиками. Побеседовать, да если понадобится, запихать им циркуль куда поглубже...

Так. Стоп. Ты уже не Всадник, Саша. Ты старик с больным сердцем, от которого осталось только имя, да страшные сказки. Сказки не зарядишь в барабан револьвера. Сказками не вышибешь мозги Масону (ладно, допустим, есть пара вариантов и для этого, но ещё рано). Ходи опасно. Но действуй аккуратно. Не то сам не заметишь, как по тебе проедется огромный такой снежный ком.

Хорошо, что я поспал в самолёте. Целых пару часов.

— Если Марина была твоей... девочкой... то расскажи, если знаешь и можешь, какими силами она обладала? Что у неё был за Дар?

Я вдруг понимаю, что уходить мне не очень хочется. Реакция Даниэль на моё присутствие мне... приятна. Мало кто испытывал нечто подобное рядом со мной, когда я жил в Новосибирске. Да и сама девушка (не смотря на вампирские замашки) очень даже...

Так! Сто-оп! Седина в бороду, Всадник?! Бес в ребро?! Или это коньяк? Или стресс? Или со старыми воспоминаниями и старые привычки нахлынули? Она ведь тебе в дочки годится!

Я стараюсь спрятать эти мысли за невесёлой улыбкой. Вернувшись в Новосибирск, я удивительно быстро отучился улыбаться искренне. А ведь прошла всего-то пара часов.


Получатели:

Арррргх... Читая очередную сводку новостей хотелось ударить себя ладонью по лицу. Желательно сильно. Желательно настолько сильно, чтобы вырубить, а потом проснуться в волшебном мире без всего вот этого. Нет, конечно мы в своё время знатно побарагозили. Чего только стоит поединок на мечах в туннеле метромоста за день до открытия. До сих пор стыдно. И страшно.

Но взрывы... Терроризм! В сердце Сибири! Слёзы наворачиваются. И ГЭС ещё... Неужто, Дворы Фэйри опять за старое? Ох уж эти Королевы... Вечно им неймётся.

Когда "встречающий" догоняет меня, я вздыхаю. Ну зачем я это сделал? Прошёл бы мимо, и никто бы меня не заметил. Нет же. "Всё обращай на пользу". Дурацкий совет.

Дурацкий совет, не раз спасший мне жизнь.

Я оборачиваюсь к молодому джентльмену с дружелюбной улыбкой. Она настолько фальшива, что обмануть может разве что наивного дурачка. "Член? Да я его мозг!" Примерно так бы я ответил лет этак тридцать пять назад.

— Ваши слова удивительно точно описывают ситуацию, в которой я нахожусь, молодой человек!

И ведь не придерёшься. Это самая настоящая правда.

Конец...

Это конец.

Неужели, всё кончится так?

Я не вижу вспышек молний, не слышу выстрелов, не чувствую кожей брызги воды, не ощущаю запаха пороха и не могу осознать вкус крови во рту.

Все чувства закрылись, словно глаза. Я парю в темноте. В черноте. В пустоте.

Это смерть? Или нечто хуже?

Страшно. Мне страшно. Очень страшно. Все чувства закрылись, словно мои родные глаза - не те, что сейчас смотрят на Мир сквозь мою плоть. Все чувства закрылись, и остался лишь страх. Я тону в нём.

Я сожалею о том, что сделала. Если бы мне дали возможность изменить это судьбоносное - последнее - жестокое - решение, то я бы...

...наверное, я бы так и сделала. Эта жертва... Кому она нужна? Что она принесёт? Был ли в ней смысл, кроме боли, которая останется в других, когда меня не станет?

— Я не хочу умирать нарушать обещание.

Эти слова я выталкиваю из своего горла вместе с липкими чёрными комками страха. К кому я обращаюсь? К себе? К той сущности, в которую превращаюсь? Для которой стала дверью в этот мир? Тёмная вода и грозовые небеса, лишь они могут слышать эти слова.

— Я не хочу разбить ему сердце окончательно нарушать обещание.

Наши желания - ничто по сравнению с жестокостью мира. Наши мечты перемалываются колёсами судьбы словно кости на мельнице безумца. Наши чувства не нужны никому... Кроме нас самих.

— Я не хочу такого конца нарушать обещание.

Я шагаю сквозь время снова, скольжу меж секундами, танцую под звуки ударов сердца. Я вижу пули и брызги, зависшие в воздухе. Я слышу, как пересыпается песок в великих часах - почти бесконечный, неостановимый, необратимый.

Один за другим глаза закрываются на моём обнажённом теле, и вихрь крови оседает, превращаясь в ручей, который продолжает струиться из дыры в моей груди. На краткий миг я возвращаюсь в "себя". Становлюсь собой. Последний вздох. Последние слова.

Что-то заканчивается.

Моя ладонь ложится на запястье Сергея, опуская его руку с пистолетом. Я прижимаюсь к нему в отчаянной и ложной надежде удержаться в этом мире хотя бы на секунду. Я ощущаю кожей его тепло. Я вдыхаю его запах. Я чувствую - впервые - настоящий вкус его губ, когда касаюсь их.

— Тише... Кровь бежит по улицам. Ниже... Сказанное сбудется... Сердце влюблённой гниёт изнутри... Лунная смерть ждёт на пороге двери... Песня жаворонка поможет найти дорогу... За дверьми, на которых начертано моё око... Найди меня, я буду тебя ждать... Чтобы данное тебе обещание сдержать...

Слова. Слова. Столько слов. Я говорю, что должна сказать. Это моё право. Это моя ноша. А ещё... Я скажу сейчас то, что хочу сказать.

— Я люблю тебя. И обязательно дождусь...

Тело моё Марины обращается в нечто, похожее на ожившую кровь. Поток, словно алый змей, выскальзывает из рук Сергея, глядя на мир бесчисленными глазами - человеческими и нечеловеческими - и издаёт вопль, от которого сердце сжимается в холодной хватке отчаянья, от которого безумие застилает глаза, отказывающиеся созерцать нечто противоестественное и чуждое.

Сущность издаёт этот вопль и бросается в бушующие воды Обского водохранилища, поднимая тучу брызг. Миг - и она исчезает в глубинах, словно и не было его никогда.

Я вскакиваю, когда слышу выдвинутое Инной условие. Недолго продлился миг моего спокойствия. Подавляя страх (который увеличивается с каждым шагом), я бросаюсь к Адаму.

— Пожалуйста, не делай этого! Не нужно крови! Есть... Мы найдём другие методы! Не нужно... Не нужно никого убивать!

Почему я говорю это? Ведь ещё несколько часов назад она пыталась убить Сергея. Что во мне говорит - милосердие? Или страх, что это убийство запустит цепочку событий, которая скуёт и разобьёт то будущее, что я хочу видеть? Что это - мои искренние чувства или холодный расчёт?

Может быть, кто-то знает ответ на этот вопрос. Кто-то - но точно не я сама.

Я внимательно слушаю всё, что говорит Немед и её приближённые. "Хан", "вампиры"... По счастью, с этими представителями Изнанки я ещё не встречалась. Впрочем, я дала себе зарок не судить никого лишь по их... принадлежности к тому или иному племени.

Наверняка, и среди тех, кто питается кровью, есть почти такие же люди как Сергей...

— Я поняла Вас, Высокая Леди, — с благодарностью произношу я. — и приложу все усилия, чтобы эти переговоры состоялись. Даже худой мир лучше доброй войны. В этом я уверена, — чуть тише говорю я.

Вызнав, где можно встретиться - или хотя бы попытаться встретиться - с третьей Королевой новосибирских Фэйри, я как можно вежливей, но как можно быстрее прощаюсь с Высокой Леди, и покидаю её ставку. Далеко от дома-музея я не отхожу - найдя ближайшую скамейку я тяжело опускаюсь на неё, зажмуриваюсь на миг, чтобы прогнать напряжение и усталость, а потом тянусь к многострадальному телефону.

Подумав, я забиваю номер Даниэль на быстрый набор, на всякий случай, и звоню своей "наставнике-кураторше".

Если вдруг Прорицательница поднимет трубку, я вкратце объясню ей свои планы, а потом осторожно поинтересуюсь:

— Леди Глайстиг... Также известная как Королева Призраков... Ты что-нибудь знаешь о ней? Что-нибудь, что может помочь мне добиться её расположения... Или хотя бы не погибнуть, пытаясь её отыскать.

— Добрый вечер, Бармаглот, — испуганно кошусь я на "деревянную горгулью". - Я хочу быть послом...

...Двора Парящей Мысли?

...доброй воли?

...а правда, чьим послом?

Я одна, на берегу реки, среди Фэйри, и если они захотят, то завтра к ГЭС прибьёт мой труп, аккурат когда там будет дежурить Сергей. Вот конкретно сейчас мне стало более, чем страшно.

Но отступать поздно.

— Я хочу быть послом сообщества Прорицателей Новосибирска, — твёрдо говорю я, надеясь, что голос мой не сломается, словно ветви, из которых сплетены крылья "горгульи".

Нет. Нет у меня идей. Совершенно нет. Я ведь представления не имею, как устроена Изнанка, кто тут силён, кто влиятелен, и как с этим всем замешана Федеральная Служба Безопасности. Я и здесь бесполезна. Играть в политику и интриги на этом поле?

Смешно. И не просто смешно - смертельно опасно.

Нет у меня вариантов. Нет. Откуда они могут быть?

— Да. У меня есть вариант, — с непривычным для меня холодным спокойствием произношу я, глядя на Сергея. — Не бегать по кладбищенским кустам и не жрать падаль с чужой руки в надежде, что новый "хозяин" будет лучше предыдущего. Хочешь решить проблему? Так займись этой проблемой, а не облизывай пороги в поисках того, кто сделает это за тебя.

Грубо? Да. Слишком грубо. Но он первый начал.

— Спроси у самого ФСБ. Не напрямую. Через посредника, конечно. Спроси, есть ли способ загладить содеянное? Есть ли способ откупиться от них? Если они играют по правилам Изнанки, значит должны понимать, что у всего есть своя цена. Прежде чем совать голову в адский ошейник или петлю, попробуй своими руками заткнуть дыру, которую сделал.

Я поворачиваюсь в сторону Фей, наблюдая за тем, как они восприняли мою тираду и предложение.

— Я почти уверена, что моя... куратор... работает с ними. Я попрошу её послужить посредницей в переговорах.

Я улыбаюсь, видя радость на лице Сергея, и позволяю ему поднять себя (не то, чтобы я могла ему помешать, но всё же...) Очевидно, что сейчас произошло нечто важное - важное для него - и я всем сердцем радуюсь за его... успехи? Видеть его счастливым в тысячу раз приятнее - и неважно, какими глазами я это вижу - своими, или теми, которыми наделила меня моя собственная Сила.

— Для меня ты всегда Человек, — говорю я с нежной улыбкой, вытирая его кровь со скулы. — В каком бы облике ты предо мной ни предстал.

Я извлекаю из сумочки пластырь и наклеиваю ему на щёку. Умом я понимаю, что скорее всего регенеративные способности Оборотня исцелят эту рану куда лучше, чем бактерицидный пластырь. Но сердце требует позаботиться о нём.

— Вот так... Ты похож на героя аниме какого-нибудь, — хихикаю я и приглаживаю Сергею волосы. — Однако, тебя нужно привести в порядок. Как-никак, мы предстанем перед Королевой...

...

Мы предстанем перед Королевой... Я гляжу на огромную фигуру Высокой Леди Немед, чувствуя, как остатки смелости и решимости растворяются в радужном отливе её огромных очков. Кем я себя возомнила?! Обычная девчонка, которая собирается торговаться с этими странными, неестественными существами... Сергей говорил, что они любят играть словами... И я собираюсь участвовать в этих играх?! Я ведь просто наивная дурочка, которой так легко манипулировать...

Свита Королевы не добавляет мне уверенности. Все эти воины, которые могли бы смотреться аляповато в странных доспехах посреди Академгородка, но вместо этого выглядят... грозно. Устрашающе. Над ними не хочется смеяться. Нет желания произносить нелепые шутки про "ножи и перестрелки". Это Не-Люди. Они живут по иным законам, и следуя им, витязи и создания с железными лицами, наверняка могут быть в десятки раз опаснее, чем взвод ОМОНа.

И вот я, "Прорицатель Марина", стою под суровыми взглядами этих воинов и собираюсь говорить с ними о Войне. О том, о чём я ни малейшего представления не имею.

Если бы со мной не было Сергея, то я бы прямо сейчас развернулась и убежала. Или захлебнулась бы собственными мыслями и попыталась забиться в угол. Хорошо, что он рядом. Я тайком (ага, конечно, тайком...) нащупываю его ладонь и сжимаю её, черпая столь необходимую мне силу и поддержку, а потом делаю уверенный (ага, конечно) шаг вперёд.

— Благодарю за то, что согласились встретиться и выслушать нас, Высокая Леди, — чёрт-чёрт-чёрт, надеюсь я всё делаю правильно, и меня не нашпигуют стрелами за нарушение этикета. — Меня зовут Марина Полянская, и во мне открылся Дар прорицать прошлое и будущее. Я пришла с вестями о том, что во время дежурства моего... — моего "кого"?! Друга?! Возлюбленного?! Чёрт-чёрт-чёрт... — Моего суженого, Сергея, на него и его спутников будет совершено нападение. Завтра. Будет большая битва. И в ходе этого сражения его предадут и ударят в спину те, кого он считал союзниками.

Чёрт-чёрт-чёрт... Не многое ли я сказала?! Поверит ли мне она вообще?! Мой взгляд бегает от серебристых крыльев Королевы к её радужным очкам, и я невольно вцепляюсь в своё же запястье, чувствуя, как там, под свитером, начинают набухать веки чужого глаза....

— Шаурма! — радостно восклицаю я. — Восхитительно!

Впрочем, энтузиазм мой быстро спадает, когда я вспоминаю, что вкус самого популярного фаст-фуда в Новосибирске - а может, и во всей России - я уже испытать не смогу. Но я всё равно стараюсь сохранить хорошую мину при плохой игре, и поэтому делаю вид, что старательно выбираю, прежде чем схватить первый попавшийся свёрток.

Может быть, вкус еды и кажется мне странным и чуждым, но это не значит, что я в ней не нуждаюсь.

— М-м-м, — говорю я, пережёвывая лаваш с начинкой. — Здорово. Надеюсь, Феи тянуть не будут... Это в их интересах...

Капля белого соуса остаётся у меня в уголке губ - я чувствую это по лёгкому жжению и по какому-то химическому, медицинскому привкусу - и я медленно, даже немного дразняще, слизываю его.

— Спасибо, — став чуть серьёзнее, говорю я. — Со вчерашнего дня ничего не ела. А энергия нам всем понадобится.

Когда Сергей говорит про Волкова, я позволяю себе улыбнуться. Всё же Владимир произвёл на меня приятное впечатление - куда более приятное, чем Ариадна. Сейчас я понимаю, что скорее всего у неё были свои причины, чтобы вспылить, и наверняка она тоже на нервах, и жизнь у неё непростая, но всё же... Не могу отделаться от негатива, который во мне поселился. Что-то мне не нравилось в ней. Очень не нравилось.

...это ревность, наверное?

— Супер! — улыбаюсь я чуть шире, когда Сергей говорит про пятницу, богов и видение. — Значит, он всё-таки мне поверил! Хотя бы немного! Как думаешь, а мы можем побывать на этом... Ну... Ритуале? Вряд ли они спрашивают богов по WhatsApp-у. Может быть, если я там буду, то они лучше ответят? А боги, они и впрямь настоящие? То есть, прям Перун и Велес? Я не то, чтобы сильна в мифологии... Просто... Боги. Это так интересно!

Когда Сергей говорит о "привете", моя улыбка становится чуть шире. Это... приятно. Но потом я замечаю чувства Сергея, и делаю... Правильно, принимаю самое нездоровое решение в такой ситуации. То есть. перевожу стрелки.

— Кстати, сейчас будет уместно спросить, — я рассматриваю пакетик с зелёным чаем, но на самом деле смотрю сквозь него на Сергея. — Владимир при встрече сказал мне, что на тебя напали... суккубы. И ты... Как он там сказал? Сдался без боя...

Я слушаю сбивчивый рассказ Сергея, не желая - но при этом стараясь - вникать в него. Картинка никак не складывается в моей голове. Убийства? ФСБ? Крамской - кто это вообще? Оборотень, видимо... Ошейник... Взрыв...

Я ничего не понимаю. Вернее, понимаю одно - Сергею больно. Больно и страшно. Вчера он совершил что-то... ужасное. Его руки в крови - даже не по локоть, а целиком и полностью. До самого сердца. И это Прошлое. То самое Прошлое, которое уж точно не изменить.

— Ты... — говорю я, не зная, как закончить эту фразу.

...не виноват?

Есть правда, от которой не отвертишься. Сергей - монстр. Убийца. Можно утверждать, что это не он, это Зверь внутри него, это полнолуние сводит его с ума, но правда-то совсем в другом. Он использует этого Зверя. Наверное, как и Зверь использует его. Он оправдывает себя этим Зверем. Как вчера, у Масонов, когда он прикрылся человеком как щитом. Это правда, на которую нельзя закрыть... глаза.

— Ты... - сглатываю я собственный страх, но всё ещё не знаю, как закончить фразу.

...сделал всё, что мог?

Есть правда, от которой не отвертишься. Я знала, кто он. Знала, но всё равно сделала свой выбор. Боюсь ли я его? Да. Конечно. Тот рациональный, очень разумный страх, который заставляет обходить стороной монстров, которые себя не контролируют. Но я знала всё это. Знала и приняла это.

— Ты... - шепчу я, чувствуя, что с трудом сдерживаю собственные слёзы.

...ведь хотел как лучше?

Есть правда, от которой не отвертишься. Наши намерения это одно, но вот последствия наших поступков - истинное мерило, по которому судят нас другие. Вот только мы не боги, чтобы знать, к чему всё приведёт. И если страх провала и ошибки так велик, то лучше всего не делать ничего... А это... Бездействие ещё хуже, чем ошибка.

Я не буду лгать себе. Мне хочется оттолкнуть его. После осознания того, что вчера он убил людей - возможно, десятки людей! - мне хочется оттолкнуть его и убежать (хотя убежишь ли от Зверя в лесу?). Но я не пойду на поводу этого желания. Потому что...

...потому что верю, что, пусть он и проигрывает битву со Зверем, с кровавой тьмой внутри него, у Сергея ещё есть шансы победить. А если я оттолкну его (пусть я беру на себя слишком много!), то он этого шанса лишиться. На прощение. На искупление.

На прощение.

Я ещё крепче сжимаю объятья, позволяя ему выплеснуть свои чувства. Так ему будет легче. Пусть на капельку, но легче. Капля ведь камень точит... Даже могильный камень.

— Ты... не один. Мы справимся с этим. Вместе.

Кусаю руку?! Внутренней пацифистке?!!

Да что эта, с позволения сказать, женщина о себе возомнила?! Считает себя самой умной, пупом земли и что ей всё можно?!

Все эти эмоции легко прочитать на моём лице. У меня был тяжёлый день. Меня пытались убить (или пленить - чтобы потом убить). Я видела смерть близкого мне человека как минимум в двух вариантах, и я пока что ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы предотвратить хотя бы один из них. Только истеричных самовлюблённых девиц с чрезмерно завышенным самомнением мне здесь только не хватало.

— Вот именно, — ядовито шиплю я вслед уходящей Ариадне. — Я искала помощи, а не семейной консультации...

...уж точно не от той, кто крутит голой задницей перед чужими парнями... Но вслух я этого не говорю.

Без сомнений, мне будет потом стыдно и за эти слова, и за эти мысли. Очень стыдно. Поведение Ариадны, конечно, возмутительно, и должны быть границы - личные границы - но это не повод... Но сейчас я слишком зла и обижена её нелепой выходкой и ещё более нелепыми обвинениями, чтобы пытаться оправдать себя и её в собственном разуме.

Я нервно достаю телефон и начинаю ещё более нервно глядеть в него, словно бы там-то я найду все необходимые мне ответы. На самом деле я не ищу там ничего. Просто смотрю на него, на время, на своё искажённое отражение, и думаю о том, как сильно мне хочется спать...

Утро вечера мудренее, так ведь говорят?

Сергей уходит, и ещё несколько мгновений я блаженно улыбаюсь. Много ли надо для счастья?

...много.

Глаза расширяются, и в голове разом ударяет дюжина барабанов. Поток мыслей пульсирует там, внутри черепа - не один, несколько. И они переплетаются, взаимозаменяются, перераспределяются, разделяются и снова соединяются...

— А... — успеваю сказать я. — А!

Не могу понять, как мне хватило сил буквально вкатиться в ближайшую подворотню. Вкус поцелуя на губах смешивается с другим - вязким, склизким, чужим... и теперь уже моим собственным. Помертвевшими пальцами я задираю широкий рукав свитера, уже зная, что там увижу.

Глаза... Один за другим они открываются, и словно ядовитые слёзы, из них сочатся видения.

Я вижу...

Вижу...

Вижу...

— Нет, — с неожиданной твёрдостью произношу я, проглатывая собственную злость и собственные негативные чувство, свои страх и смятение; проглатывая их и переваривая в нечто другое. — Нет.

Как медсестра я знаю, сколь горьким может быть лекарство. Отвратительно, тошнотворно, оглушающе горьким. Но оно расщепляется в организме, оно расходится по крови и даёт то, что необходимо. Даёт исцеление.

Я хватаю руку Сергея. В открытую, не таясь. Я хватаю её, но не цепляюсь за неё. Нет. Скорее, сжимаю - не в поисках опоры, не в поисках защиты, не как "ведомый", нет.

— Нет, — третий раз повторяю я; ведь Бог троицу любит, как говорят. — Мы не пойдём до... "наших" мест, Серёжа. Пойти до "наших" мест, значит убегать. Прятаться. А я убегать не буду. Хватит.

Ты защищал меня, когда я была обычным человеком, которого чужая прихоть затянула на Изнанку в качестве жертвы, в качестве игрушки, в качестве потехи... Но теперь всё не так. Теперь настала моя очередь тебя защитить... Я не позволю этому будущему произойти. Ни за что.

— Герои возвращаются домой, когда всё уже закончилось, — почти незаметно улыбаюсь я. — Но нам с тобой в Happily Ever After рано. Слишком рано. Поэтому... мы пойдём в другую сторону. Я не умею сражаться... Никогда не держала в руках оружие. И думаю я не так хорошо и остро, как хотелось бы. Я не умею плести интриги и накладывать заклинания, не могу призывать демонов и наверняка пуля в голову меня убьёт... Но чему-то можно научиться. А под пули просто не подставляться, верно?

Меня воспитывали скромной и женственной. Меня учили терпеть и ждать. Ждать чужих "первых шагов". Меня воспитывали точно так же, как и миллионы других девочек на просторах этой страны.

Но главное, чему меня научили с детства — не бросать тех, кто тебе дорог.

Зажмурив глаза (словно в первый раз), я сокращаю расстояние между нами - один короткий-короткий шажок, маленький даже для меня - и легко, неуверенно и искренне касаюсь губ Сергея своими, а потом, разорвав поцелуй всего на дюйм, шепчу так, чтобы он ощутил вкус моих слов.

— Моя очередь тебя защищать... от Будущего. Чтобы у нас осталось Настоящее, которому мы сможем радоваться.

Я останавливаюсь перед Сергеем и пытаюсь услышать, что он говорит. От мыслей, что рождают его слова, к горлу подкатывает тошнота. Болезненное и неизбежное осознание того, кем я стала, и к чему это привело. На Изнанке жизнь не бывает беззаботной...

Ногти впиваются в ладони так глубоко, что оборотень наверняка улавливает запах крови. Я делаю над собой усилие, чтобы заткнуть собственные мысли и ответить так, как будет... правильно... а не так, как мне хочется.

— Ты прав. Если постоянно терзаться будущим, добра не жди.

Я - Прорицатель, хочу я этого или нет! Просила я этого или нет, это уже не изменишь! Как и тот факт, что ты Оборотень! Ты живёшь от Луны к Луне! А я, чёрт возьми, теперь живу будущим! Для меня теперь будущее и настоящее неотделимы!

— Остаться вообще ни с чем будет совсем грустно, это точно.

А сам-то ты как считаешь? Ты бы предпочёл остаться "ни с чем", или же превратиться в кровожадного монстра, который каждый месяц охотится на людей? Что тут более грустное?!!!

— Давай решать проблемы... по мере их возникновения, да.

У нас ведь нет проблем! Нет крови, которая течёт во тьму в полу - течёт из тебя, чёрт побери - и кормит тварь, по сравнению с которой мой тошнотворный Дар - воистину, Дар Божий! Для тебя этого нет, но для меня это уже настоящее!

— Давай радоваться тому... что у нас есть.

Страх. Зверь. Неизвестность. Голод. Враги. Тьма. Кошмары. Давай же радоваться этому! Тому, что у нас теперь есть!

Как быстро я начинаю ощущать в себе... это. Эту инаковость. Эту чуждость самой себе. Эту Силу, которая затянула меня на Изнанку, и теперь уже никогда не отпустит.

Я медленно разжимаю кулачки и прячу ладони в длинные рукава свитера, чтобы Сергей не видел капельки крови, хотя прекрасно понимаю, что он их учуял. Я улыбаюсь - настолько искренне, насколько могу в такой ситуации.

— Что... дальше?

— Почему? — осторожно спрашиваю я, не совсем осознавая, что, возможно, перехожу черту. — Почему грядёт война? У всего есть... причины. Я понимаю, насколько глупо и жалко это звучит, но... Быть может, я могу чем-то помочь? Я не хочу, чтобы ты... участвовал в войне.

Даже если реакция Сергея и задела меня, то пока я этого не осознаю. И даже вид того, как он начинает поглощать мясо не с наслаждением, а с остервенением, меня не пугает...

...пока в голову не приходит мысль, что точно так же он может рвать и заглатывать человеческое мясо.

Я видела, что он сделал там, в логове масонов. Хватило бы у меня смелости, решимости - и жестокости - чтобы прикрыться живым щитом? Я не знаю.

Прочь! Прочь, эти гадкие мысли! Это не его вина! Это... обстоятельства. Это дурное влияние полнолуния. Это..

...это неправда. Он не такой. И ему это не доставляет радости.

Ты уверена?

— Я попробую, — так твёрдо, насколько могу, говорю я. — Попробую поговорить с этими... староверами. Даже если они не станут помогать, они могут что-то знать. Расскажи мне больше об этой войне. В чём... твоя ответственность, как ты сказал?

Я быстро делаю заказ (сама с утра ничего не ела), и вид смущённого Сергея вызывает у меня подобие улыбки. Если в этой ситуации вообще можно улыбаться. Знакомые блюда - но каков будет их вкус? Моё искажённое восприятие отбирает у меня те волшебные моменты, когда можно насладиться горечью шоколада или изящной игрой специй в куске хорошего мяса...

Ну и ладно. Это - небольшая цена за возможность... Спасти чью-то жизнь? Или остановить нечто ещё более страшное.

Я пытаюсь открутить крышку у бутылки пива, которую заказала себе (почему-то захотелось), понимаю, что сил на это не хватает, и виновато протягиваю её Сергею с немой просьбой помочь.

— Я видела этого человека в Маске, — понизив голос говорю я. — Только без Маски. Он призывал... Нечто ужасное. Настолько ужасное, что даже моя Сила может быть запятнана и осквернена одним взглядом на это... Там была яма. Нет, дыра в каменном полу. И тела. И из них кровь струилась туда, в яму... В дыру... И оттуда поднималось это...

Когда я начинаю рассказывать, ощущения возвращаются. Тошнота. Страх. Чувство, словно кто-то засунул руку тебе в потроха и ищет там что-то... Твою спрятавшуюся, съёжившуюся, забившуюся в угол душу?

— Тела... Думаю, это жертвы... И ты... — я закусываю губу. — Был среди них. Возможно... Возможно, они все были как ты... Оборотни... Я не знаю. Но не я их цель, а ты!

Я старательно пытаюсь не смотреть, на то, что делает Даниэль, но любопытство сильнее. В конце концов я тыкаю почти наугад в один из сетов. Оказывается, что это набор со звучным и весьма странным (для доставки суши в Новосибирске) названием "Рююган" ["Глаз Дракона" - яп]. Почему бы и нет?

Денег на карточке у меня хватает, так что я организую онлайн-заказ и рассчитываюсь заранее, а потом жду. Когда Даниэль протягивает мне руны, я послушно запускаю в мешочек руку и задумываюсь...

Задумываюсь я в первую очередь о Сергее, и у меня идёт очень чёткий ассоциативный ряд. Руны\Сергей-волк-Фенрир... Представив Серёжу - почему-то в человеческом облике - который старательно поедает солнце - я не могу сдержать улыбку.

Нет, руны это явно не моё.

В хрустальном шаре я вижу лишь своё отражение. Кофейная гуща заставляет пожать плечами. Расклады Таро ничем не отличаются от обычного баловства...

— Может быть, я... — вздыхаю я с ноткой разочарования. — Может быть, у меня всё-таки нет никакого Дара? Ничего не работает...

Опускать руки я не собираюсь... Однако периода уныния никто не отменял.

— Не всё, — отчаянно мотаю головой я на слова Сергея о Боге и Свете. — Не верю я, что всё идёт изнутри. Потому что тогда получается, что и Зло идёт изнутри... Получается, что нет никаких демонов, а это мы сами себе чудовища...

Ещё один взгляд на руку. Быть может, так оно и есть?

Разговор успокаивает... Нет, более точным будет сказать, он даёт зацепку. Надежду. Даже если ничего нельзя исправить, можно научиться с этим жить.

Понять бы только, что это "это".

— Я... могу попробовать спросить у Павла Петровича, — понимаю, что опять Феи, но это, наверное, самая близкая мне зацепка в Изнанке... кроме Сергея. — Не думаю, что он откажет...

Строить планы легко. Практическое действие отвлекает от мыслей - пусть лишь как соломенка, по которой выбраться из болота немногим проще, чем вытянуть себя за волосы. Плюс, есть ещё Ариадна...

Опять эти обнажённые ножки...

Вдох. Выдох. Нужно успокоиться. Нужно прогнать лишние мысли и сосредоточиться на...

Вопрос Сергея застаёт меня врасплох. В хорошем смысле? В плохом? Горе-Прорицательница такого не ожидала, да? Словно удар мешком по голове... Даже если в мешке розы, всё равно...

— Серёжа, я...

Мне хочется остаться. Очень хочется. До этого момента я не понимала, НАСКОЛЬКО хочется. И именно поэтому...

Рука моя выскальзывает, и я нахожу в себе силы подняться. Я стараюсь, чтобы дрожащий голос звучал твёрдо. Я стараюсь выглядеть уверенно.

Я ХОЧУ выглядеть сильной.

— Я... очень бы хотела того же. Но... Пойми... Я не могу. Не могу быть с тобой... Всегда... Пока я не буду уверена, что моё состояние... Моя Сущность... не причинит тебе вреда. Я не могу быть с тобой по одной простой причине... Потому что пока что у меня нет никакого "Я". Я не знаю, кто я. А значит, ты... Всегда будешь в опасности... И...

Я легко, боязливо касаюсь щеки Сергея и очень стараюсь улыбнуться. Изо всех сил стараюсь.

— И я верю... Нет, я практически знаю, что когда выясню, кто такая настоящая "Я", то она - эта "Я" - будет только рада... Быть с тобой.

Бежать... Бежать... Бежать отсюда надо!

Не ради себя, ради него хотя бы. Что он может придумать? К кому ещё он должен пойти в услужение, чтобы в очередной раз спасти меня от... От чего? От кого?

От самой себя не убежишь.

— Неважно. Неважно это всё. Иллюминаты, масоны, Ложи... Я... Я и впрямь очень боюсь. И поэтому болтаю всякую чушь. Я очень боюсь...

Неожиданно я буквально толкаю Сергея в ближайшую подворотню, подальше от людских глаз. Меня теперь не просто потряхивает, а откровенно трясёт.

— Я очень боюсь... И тебе стоит бояться!

Я резким движением задираю рукав почти до локтя. Ну же. Ну же... Давай, "кто-бы-ты-ни-был", покажись! Не хочу его обманывать... Пусть знает, с кем имеет дело. Пусть лучше держится подальше от меня! Я ведь...

...чудовище?

— Я уже не та, что раньше! - я срываюсь на крик. - Не такая!!! Не такая, какой была!!!

"Уладили вопрос..."

Ариадна, в футболке и трусиках, обтягивающих аккуратную попку, с изящными обнажёнными ногами. Она обворожительно улыбается, и поигрывая коньяком в бокале, мурлычет:

—Что я могу для Вас сделать, чтобы... уладить этот вопрос? Мммм?

"Больше к ней у меня претензий нет..."

Мои пальцы сжимаются чуть сильнее на полусъеденной трубочке, от чего шоколад крошится, а мороженое растекается по пальцам. Что за дурацкая привычка трактовать чужие слова самым худшим образом?

Всё ведь было не так? Не так же?!

— Мы встретились в больнице, — я стараюсь, весьма бездарно, чтобы голос звучал скучающим. — Очаровательная женщина. Угостила меня коньяком. Рассказала про масонов. Даже книжку дала почитать.

Я выбрасываю остатки мороженого в мусорный бак и начинаю оттирать от пальцев белую массу, словно это нечто скверное. Не то, чтобы меня заметно потряхивает... Хотя нет. Потряхивает.

— Ты слышал что-нибудь о масонах? Или об иллюминатах? Тайные общества... Власть над миром... Теория заговора... Вот это вот всё.

Опять попытка перевести разговор. На самом деле мне сейчас больше всего хочется убежать. Просто развернуться и побежать домой...

А там?

Плакать в подушку?

Или мне хочется убегать, чтобы меня догнали? Ведь Волки так и делают. Догоняют добычу.

Боюсь, что сейчас я придусь ему не по вкусу.

Вдох. Выдох. Нужно успокоиться. Успокоиться. Успокоиться.

— Вишнёвое? — робко улыбаюсь я. — Я думала... Ну не знаю... Со вкусом лесных ягод? А я больше всего люблю трубочку. Бабушка говорила, они в СССР "Лакомкой" назывались. Вот такое моё любимое и есть.

Когда Сергей вручает мне мороженое, я собираюсь было протестовать, мол могу за себя сама заплатить и всё такое, но потом сдаюсь перед его напором. В конце концов, это не так уж и важно... И - чего уж греха таить - даже приятно. Мне требуется время, чтобы засучить рукава, а потом - разорвать упаковку.

Надо сказать, что есть такую трубочку, особенно когда она в руках, а не в тарелке, куда более трудно, чем эскимо или даже стаканчик. И поэтому, пальцы мои неизбежно покрываются шоколадом.

— Нет-нет! — спешу успокоить Сергея я. — Феи меня больше не беспокоят... Наверное.

Обнажённые ножки... Возбуждение...

Я мотаю головой, словно хочу прогнать назойливую мысль. Но она похуже комара в тёмной комнате. Столь же настойчивая и вредная.

Кровопийственная мысль, я бы сказала.

— Я тут встречалась с твоей... соседкой, — я очень стараюсь, чтобы голос мой не выдал возмущения, а также того чувства, которое принято называть "ревностью". — Я так поняла, у тебя с Ариадной очень... добрососедские отношения, да?

Ты что творишь?! Зачем ты вспомнила Ариадну? Ты чего хочешь добиться? Ловкий такой приём - перейти в контратаку, особенно когда твой "противник" и нападать-то не собирался, да и не "противник" вовсе.

"Многие пророчества не исполнились бы, если бы не были произнесены вслух, - вдруг всплывает в голове мысль. - А многие бы не исполнились, если бы им не пытались помешать. Окстись, девушка! Не рой себе могилу".

Поздно. Слово не воробей.

Смотреть на Сергея я не решаюсь. Стыдно.

— Дар ясновидения?! — я аж поперхнулась салатом, услышав подобное предположение, и тут же смущённо отвожу взгляд. — Прошу прощения... Не так я это себе представляла. Карты Таро там... Шар хрустальный... Но... Эмм... Органы... Части тела...

Я вновь гляжу на руку в страхе, что глаза вновь откроются. Это занимает меня на некоторое время, прежде чем я слышу вторую версию от Ады. И она заставляет меня не просто побледнеть - побелеть от страха.

— О-дер-жи-мость?! — я ощупываю лицо, словно вот-вот под кожей должна проступить морда демона. — Нет... Нет-нет-нет. Вы хотите сказать, что это и вправду возможно? Что какой-то... Дух... Вселился в моё тело? И что он может мной управлять?!

Я в панике смотрю на ладони. Красное пятнышко крема, оставшееся от пирожного, смотрится на моём пальчике... зловеще. Впрочем, страх - как и красота - всегда в глазах смотрящего.

— То есть, я могу причинить кому-то зло... Вред... И даже не подозревать об этом? Даже не помнить?!!

Мне требуются все усилия, чтобы не вскочить и не броситься... Вот только куда? Снова в туалет? В церковь? В синагогу? В дацан? Но пронзительный взгляд Ады парадоксальным способом действует на меня скорее успокаивающе. Я буквально растекаюсь в кресле, лишённая всяческих сил, и физических, и моральных.

— Помню... Да, помню сержанта Зырянова. Я к нему приближалась. Даже прикасалась... По долгу службы, — виновато отвожу взгляд я. — Но ничего не почувствовала... Я... Я точно знаю, когда это произошло впервые. И хорошо помню... Триггер, если Вы понимаете, о чём речь.

Я проглатываю кусочек лосося. На лице моём - явные и совершенно не скрываемые сомнения. Стоит ли рассказывать Аде подробности? В неловкой попытке переключить тему и не говорить "бейта", сказавши "алеф", я произношу:

— Если в городе есть другие... Прорицатели... Мне стоит обратиться к ним, верно? Они... Ну не знаю... Почувствуют родственную силу, да?

Это явно соломинка, за которую я готова схватиться - лишь бы гипотеза с одержимостью оказалась ошибочной.

Я утыкаюсь невидящим взглядом в меню, словно буквы и картинки под ламинатом мне совершенно незнакомы - хотя опытный взгляд легко определит, что в этом кафе я не первый раз. Можно сказать, завсегдатай.

— Спасибо, — бормочу я на предложение оплатить счёт, и возражать явно не собираюсь.

Официант - парень с профессионально-обаятельной улыбкой и уложенными в стиле "Вампира Эдварда" волосами - направляется к столику. В его взгляде легко можно различить узнавание. Он и впрямь со мной знаком. Аккуратный бейдж на груди гласит, что парня так и зовут - "Эдуард".

— Гнетёт? - переспрашиваю я, видимо не до конца понимая, о чём идёт речь. Вид у меня такой, словно Ада уже спрашивала это. И не раз. — Нет... Нет. Нет-нет-нет!

Последние слова я произношу уже с округлившимися от ужаса глазами. В панике - слыша лишь бешеный стук собственного сердца в ушах - я вскакиваю из-за стола, опрокинув пустой стакан и стремглав несусь в дамскую комнату, попутно чуть не сбивая с ног изумлённого Эдуарда.

Мне нет особого дела, последует ли кто-то за мной... Вернее сказать, об этом я сейчас совершенно не думаю. Вязкая аура потусторонней энергии окружает меня - она словно пятно нефти на ткани мироздания растекается вокруг дрожащего тельца, которая вталкивается в кабинку, даже не удосужившись закрыть за собой дверь...

— Нет-нет-нет... Это... Это не сон... Это был не сон...

Если какая-то добрая - или не очень добрая - душа последует за мной, то что же она увидит? Белую, как мел девушку, которая сидит на полу кабинки женского туалета, прислонившись спиной к ненадёжной стенке. Длинный рукав её серого свитера задран почти до локтя, обнажая тонкую ручку, а там...

Прямо на коже девушки один за другим открываются глаза. Голубой, карий, зелёный... Кажется, они принадлежат людям... И вязкая, мерзкая аура струится из них, словно невидимые слёзы. Зрачки пяти открывшихся глаз дико пульсируют и бегают из стороны в сторону - собственные же очи девушки уже закатились, и струйка слюны бежит по подбородку...