|
Что-то бархатисто-мягкое и немного влажное уткнулось в плечо Эбби.
– Ещё минуточку, мам, – сонно пробормотала она в полудрёме, дёрнув плечом.
Нарушителя спокойствия это, однако, не остановило, и сзади потянули более настойчиво.
Резко сев и заморгав со сна, Эбби встретила взгляд больших и немного грустных коровьих глаз с длинными пушистыми ресницами.
– Вот ведь нахалка какая! – возмутилась Эбби, отвоёвывая изрядно изжёванный и обслюнявленный рюкзак. Повертела в руках, заглянула внутрь – всё на месте, а ткань такой жарой обсохнет быстро.
Пробуждение, судя по всему, оказалось как нельзя кстати: поезд замедлял ход – подъезжал к очередной станции. Не мешало бы разузнать, какой.
– Сиди смирно. Я скоро вернусь. Или не вернусь, – сообщила Эбби, легонько шлёпнув ладонью по вновь потянувшейся к её рюкзаку морде.
Глаза непривычно слезились от солнечного света – коровам в вагоне окна были ни к чему, а о девочках, которые иногда прячутся в этих вагонах, конечно, никто не заботился.
Солома в волосах, между пальцев обутых в сандалии ног, даже за шиворот забилась – колет. Томпсон, как могла, отряхнулась, надеясь, что никто её за этим занятием не застал, благо, на вокзале хватало возни и толкотни. Поток людей, семейных и одиноких, с объёмной ручной кладью и со скромными свёртками в руках, быстро перетекал с перрона в поезд.
Эбби приложила руку ко лбу на манер козырька и прочитала надпись: «Ист-Энд». Короткое хорошее название. Томпсон впервые слышала о таком населённом пункте, но это её удивляло не слишком сильно – городок с первого же взгляда был идентифицирован как маленький и захолустный. Тоска зелёная, и ничего больше. Стоит ли оставаться здесь или ехать себе дальше?
Пожалуй, ехать.
– Ммм, – глубокомысленно изрекла Томпсон, глядя на постепенно набирающий ход поезд.
Ну да, всего три минуты на стоянку, как и было обещано. Разве можно за это время вытащить из себя эту чёртову солому, спокойно оглядеться и принять сколь-нибудь разумное решение? Никто никогда не думает о девочках, которые колесят по всем Штатам в коровьих вагонах.
И как это, интересно, вся эта пёстрая толпа успела утрамбоваться в вагоны всего за три минуты?
Теперь-то и выбора нет. Придётся остаться здесь хотя бы на ночь – вряд ли в такое Богом забытое место сегодня придёт ещё один поезд.
А впрочем, решила Эбби, чего теперь локти кусать. Неплохо бы разыскать местный салун – там и ночлег, там и о городе справиться можно, а там уж решить – ехать куда завтра, или попытать счастья здесь.
Эбби собралась было сделать первый шаг на пути в своих поисках – но так и осталась стоять на месте.
Из-под козырька на неё смотрели до боли знакомые глаза – серые, как у самой Эбби. Смотрели с болью и словно пронизывая насквозь. Укоряли за то, что их обладатель ныне немощен и болен, а она, Эбби, жива и здорова, и едет, куда и когда хочет, как перекати-поле, которое туда-сюда гоняет ветер.
Эбби видит хорошо – по изборожденной морщинами щеке течёт слеза и скатывается в скорбно опущенный уголок губ.
– П-п-папа? – беспомощно выдавила Эбби, чувствуя, как сердце трусливо замерло.
Станционный смотритель бросил недоумённый взгляд на Эбби и отправился себе восвояси.
Конечно, и глаза у него вовсе не как у отца. Конечно, и лицо не похоже – ну вот ни капельки. «Показалось, показалось», – несколько раз повторила про себя Эбби, но толку с этого оказалось мало. Страх словно сдавил её в когтистой лапе и отпускать не желал.
Настроение у Томпсон резко упало, а залитый солнцем городок вызывал теперь отторжение. И неприязнь.
«Точно уеду отсюда назавтра», – решила она. От этой мысли немного полегчало. И можно не ходить ни в какой салун, а спокойно прикорнуть на вокзале – впрочем, покосившись на смотрителя, Эбби эту мысль отмела. И даже спросить у него дорогу не хватало духу – необъяснимо страшно было подойти к нему и заговорить, заглянуть в глаза. Нет уж. К чёрту.
Эбби резко крутнулась на пятках и направилась в город. Наверняка долго бродить по этому небольшому поселению ей не придётся.
|