Голосование за ходы

Информационный зал под номером три находился не далеко от 'главного тактического ‘. Таких помещений на борту Каэлестис Диктацио было в достаточном количестве. Перед входными дверьми, железными истуканами, стояли трое темпестусов со знаками различия личной охраны лорда-генерала де’Клода, они не проявляли явного интереса к проходящим мимо них людям, но было видно, что каждого вошедшего уже оценили, взвесили на предмет опасности и доложили куда следует. Внутри имелось два ряда кресел, которые располагались вокруг большого стола с голопроэктором в центре, прибывающие офицеры, вместе со своими комиссарами, расположились в первых рядах, на вторых скучковались комэски аэровоздушных сил. Зал был основательно заставлен различной электроникой, массивные когитаторы соседствовали с элегантными элементами архиотеха, выдавая, или выпячивая, богатство и могущество хозяев. Ненавязчиво пахло священными маслами и благоговениями, на стенах, в четверть силы, светили электрические плафоны, тихо жужжали обслуживающие сервиторы и всё это придавало залу, какую-то немного мистическую атмосферу.
В соседнее кресло от Эриха с трудом втиснулся массивный полковник 98-го Кадийского Ударного Полка, Штайнер Фальшфейер, огромный, словно огрин, детина в два с четвертью метра ростом с голым черепом и керомитовыми вставками в нем, с лицом исщепленном множеством шрамов и аугументированным протезом вместо правой руки. На его бочковатой груди весело наверное килограммов пять различных медалей орденов и крестов , особенно выделялись некоторые награды: две Благодарности Императора, Рыцарский Крест, Крест Махариуса. У Фальшфейера просто не было не боевых наград и если внимательно присмотреться то можно понять, что у него есть практически все награды которые может заслужить солдат Империума, кроме самых высших. Он молча осматривал помещение и собравшихся офицеров Гвардии и Флота: вот, через три ряда кресел, сидит, облегченно откинувшись на спинку кресла, молодой франт и повеса герцог Олландий Прикт, командующий 81-м Полком Сцинтиллианской Гвардия, его форма отглажена и отпарена по всем правилам принятым на Святой Терре, складки под правильным углом , а на груди гроздьями висят непонятные медали непонятно за что. Он громко разговаривает со своим комиссаром, который с обреченным лицом внимает словам герцога. Напротив Олландия, сидит одетый в, расшитый золотом и серебром , балахон боевой брат Митрий, полковник 66-м полком той же Сцинтиллианской Гвардии . Его одежда была усеяна святыми писаниями и печатями чистоты , на поясе висела Святая Книга (хз как местная библия называется…. талмуд Святого Кредо??) Во взоре его была явная и ничем не замутненная вера в Императора, а худое и слегка вытянутое лицо с лихорадочным блеском в глазах с головой выдавали в нем ярого поборника истинной веры. Он с великим раздражением осматривал присутствующих ищя в них истинно верующих, но натыкался на равнодушные, а иногда и сочувственные взгляды, от чего бесился еще больше. Но только на герцога Олландия Прикта он смотрел с чистой и незамутненной ненавистью, между ними сдох явно не один грокс. Рядом с фанатиком сидела полковник Анжелика Д’жоли, от 13-го Бронетанкового полка Ганметала, она была небольшого роста, отлично сложена, где надо нехило выпирало и обтягивало, где не надо не выпирало. Несколько ‘скромных’ рядов наградных планок терялись на её, достаточно большой, груди. Только вот все портило её лицо, точнее половина лица, которое было аккуратно аугоментировано и срощено со второй, целой, половиной. Из затылка торчали какие-то трубки уходящие за спину, а на подобии лица застыло, возможно на вечно, выражение дикой боли и ненависти одновременно….в общем долго с ней не поговоришь. Через пару рядов сидел еще один представитель молодой поросли старших офицеров Гвардии, полковник Ллерой Дженкинс командир Гаталаморских тяжелых гренадеров, он был странным человеком… то замирал на несколько минут, сидя по стойки смирно, то, как будто обдолбавшись стимом начинал быстро и нервно оглядываться, теребить одежду и ‘пакет’, создавая шуму даже больше чем герцог Прикт. Однако стоит отдать ему должное, на его груди скромно висело пара боевых наград, а форма была полностью по уставу. На противоположной стороне стола, ближе к Эриху сидел майор Мортрессанских горцев, Мурат Закаев, в парадной гвардейской форме, правда без знаков различия и вообще хоть какой-нибудь мишуры на форме. Он бесстрастно смотрел в центр стола и казалось не отвлекался ни на какие фоновые шумы. Последним, тихо и скромно, сидел, приютившись на краешке стула, старший тактик дома Корвасских рыцарей имени его никто не знал, так как его ни разу не представили, а спросить как-то неубодно. Да и как он выглядит, тоже загадка, так как он постоянно ходит в закрытой мантии с накинутым капюшоном. Остальные кресла занимали комэски эскадрилий.

( начальство отсутствует, хотя все офицеры уже в сборе. Громкий голос герцога возможно немного раздражает )

Маргарет ждала этого дня уже более трех месяцев и отчаянно к нему готовилась, она и её служанки оббегали все салоны и магазины иномерян, в поисках подходящей одежды и украшений к ней. И теперь, расправляя не видимые складки на пышной юбке, она с волнением вглядывалась в своё отражение в попытке отыскать хоть малейший изъян в выбранном для себя, образе.
Неожиданный порыв ветра немного всколыхнул тяжелые шторы, закрывавшие большое панорамное окно и, буквально, на секунду, в комнату ворвался гул просыпающегося Города. Маргарет отстранилась от зеркала, напоследок послав себе страстный поцелуй и целеустремленно направилась к шторам. С усилием раздвинув их, она заморгала от слишком яркого солнечного света, а в уши ударил такой знакомый и родной шум большого города. Когда зрение восстановилась, Маргарет, прикрывая ладошкой глаза, от ослепляющего света, осмотрела такой до боли знакомый её пейзаж, но теперь всё казалось таким милым и родным.
Сначала Маргарет заинтересовалась обширными пространствами, расстилавшимися под ее окнами, склонами, прилегавшими к недавно открытой станции Метро, и далеко тянувшейся линией набережных. Ей пришлось наклониться, чтобы увидеть обнаженный квадрат Армейского Поля, замыкающийся темной поперечной полосой Военной школы.Как же надоели эти кадеты и молодые офицеры пытающиеся залезть к ней в квартиру и постоянно норовящие оставить, после себя, какой-нибудь цветок и конечно же кучу грязи со своих сапог. Внизу,на широкой площади примыкавшей к Школе и на тротуарах по берегам реки Норны, она различала прохожих, кишащую толпу черных точек, уносимых движением, подобным суетне муравейника; искоркой блеснул желтый кузов автобуса; легковые и грузовые автомобили, величиной с детскую игрушку переезжали через мост. На зелени откосов, среди гуляющих, выделялось пятно света - белый фартук какой-то служанки. Подняв глаза, Элен устремила взор вдаль; но там толпа, распылившись, ускользала от взгляда, машины превращались в песчинки; виднелся лишь гигантский остов города, казалось, пустого и безлюдного, живущего лишь глухим, пульсирующим в нем шумом. На переднем плане, налево, сверкали красные крыши, медленно дымились высокие трубы Военной пекарни. На другом берегу реки, между площадью Императора и Армейским полем, группа крупных вязов казалась уголком парка; ясно виднелись их обнаженные ветви, их округленные вершины, в которых уже кое-где пробивалась зелень. Посредине ширилась и царствовала Норна в рамке своих серых набережных; выгруженные контейнеры и ящики, очертания грузоподъемных кранов, выстроенные в ряд огромные трейлера придавали им сходство с морским портом. Взоры Маргарет вновь и вновь возвращались к этой сияющей водной глади, по которой, подобные черным птицам, плыли не большие теплоходики и частные катера. Она не в силах была отвести глаза от ее величавого течения. То был как бы серебряный трон, перерезавший Кабинд надвое. В это утро вода струилась солнцем, нигде вокруг не было столь ослепительного света. Взгляд молодой женщины остановился сначала на мосту Cвятых Пророков, так он стал называться совсем недавно, потом на мосту Примерения, затем на Имперском; казалось, мосты сближались, громоздились друг на друга, образуя причудливые многоэтажные строения, прорезанные арками всевозможных форм, - воздушные сооружения, между которыми синели куски речного покрова, все более далекие и узкие. Маргарет подняла глаза еще выше: среди домов, беспорядочно расползавшихся во все стороны, течение реки раздваивалось; мосты по обе стороны Старого города превращались в нити, протянутые от одного берега к другому, и отливавшие золотом башни собора, построенного духовниками иномирян, На правом берегу Норны, среди высоких деревьев, мрачной громадой нависал Дворец Мануфакторий, его монументальность и кажущаяся тяжесть, сильно выделялась над другими постройками в городе; дальше, за недавно снесёнными для еще одной постройки иномерян, находился похожий на надгробный камень, громадный Оперный Театр, а еще дальше виднелись другие здания, купола и башни, церковь святого Друза, башня Святого Себастиана Тора,эти церкви и башни раньше принадлежали исконной вере людей с Новой Надежды, но власти решили отдать их духовникам иномирцев и послухам это многим не понравилось. На левом берегу, виднелась темно-красная крыша Дома Инвалидов, в нем, опять же, по слухам, над больными трудились какие-то странные механизмы и страшные люди в Красных рясах, приличные граждане пытаются держаться от этого дома подальше...
Да, это будет, наверное, самый запоминающийся день в её жизни.

ссылка