Голосование за ходы

Все же вот она. Отправная точка. Просто и ясно. Так вышло что после перехода в Осколок Матеуш пришел в себя первым. Да и само перемещение друиду представлялось как-то иначе. Единственное с чем удавалось сравнить недавние ощущения, так это случай, когда Матеуш по своей неосторожности целиком упал в зимний водоем, в котором вода вот-вот должна была обратиться в лед и скорее напоминала кисель из мелких льдинок. Только случись это все без обжигающего холода, тогда может капельку и походило бы. Хотя, подумав второй раз он решил что это чувство все же не с чем было сравнить.
Первым делом друид убедился что его ценная ноша все еще при нем и так же тяжела как и ранее. Следом оглядел своих соратников, которые, похоже, делали то же что и он сам, оглядел и лампу что уже во всю переваривала свои первые солнечные камни. И только тогда взор друида направился на изучение нового окружения, которое показалось ему тихим и безмятежным. Несмотря на произошедшие перемены обстановка оказалась не такой уж и враждебной, но что-то неуловимо изменилось. Не в лучшую сторону. По какой-то неведомой причине к Матеушу приходила смесь легкого недовольства и тоски.
- Чудно тут. – взяв длинную паузу он спросил. - Все пришли в себя?

Когда оракул начал отвечать на вопрос других членов ордена, миска в подрагивающих руках уже была пуста. С каждым новым словом говорившего окружающие Матеуша события становились все более податливыми его восприятию. Услышав приказ оракула, друида одолел сильный страх, что гнездился склизким холодом в его внутренностях. Придавая себя клятве бороться с бездной, ты думаешь только о том, что победишь и выиграешь, или о скорой смерти. Но всегда существуют альтернативные последствия. И тревога перед тем чтобы потерять все нажитое, весь жизненный опыт своих лет, оказалась намного сильнее страха что приходит перед кончиной. Но вот уже опасения друида начал затмевать вид видений, буквально представших у него перед глазами.
Неторопливым движением руки друид прикоснулся пальцами к своему виску, словно надеясь, что это поможет ему сосредоточиться и осветлить его прохудившуюся память. Помедлив еще немного он ответил с едва заметной ясностью в глазах.
- Я Матеуш, Сын Халама, Сына Иолента. Я помню как родился на берегу быстрого ручья и как стоял у него уже не будучи молодым. Помню как рос, учился и защищал то во что верил. Но дальше… Дальше моя память начинает путаться. Я отчетливо вижу перед глазами своего отца, свою мать, вижу разных людей, но не помню их слов. Помню как лазил на каменистый склон, шагал по тайным тропам. Но в попытках разыскать подробности вижу только размытости. Несколько своих лет я отдал служению в Мрачном Завете, встретил множество битв, как в авангарде, так и среди жрецов. Я тот, кто слышит волчьи мысли и тот, кто направляет птиц, но думается большее сказать мне не удастся.
На этих словах Матеуш и затих, а его блестящие глаза тускнели, вместе с тем как поток его речи приближался к концу. Однако в действительности помнил друид и другое. Помнил что четверолапые дали ему второе имя: «Дагда» что означает «Пьющий воду из лап», а после дали и третье: «Охранитель Тахаи» в честь битвы в которой встретились волки, люди и порождения бездны. Вспомнил друид и всех женщин которых любил, но не смог вспомнить как любил. Помнил и как шагал по дорогам, протоптанным феями. Однако слишком многое он забыл. Теперь пытаясь прийти к осознанию событий прошлого, ему было понятно не все, и спросить об этом ему больше было не у кого. А то что у него осталось вероятнее всего навсегда останется покрытым пеленой мрака. Поэтому он молчал.

Адгур увидел костер, а вскоре и то как Гразг тащил эльфа, похоже сегодня никто охотиться не собирался. Ладно уж, не впервой ему. Молчун любил возиться с разделкой, а до заката время еще есть.
Пришлось вставать и оттаскивать тело подальше от костра. Выбрал самого упитанного эльфа из тех что остались. Прихватил с собой его меч, не копьём же разделывать.
Сделав глубокий разрез от уха до уха, проходящий под нижней челюстью, Адгур начал сливать кровь. Не любил он ее запеченную в мясе. Пришлось подержать эльфа немного вверх тормашками. Как кровь замедлила свой ход эльф лишился головы.
Выпотрошить и выскабливать внутренности эльфа пришлось, Молчун был нацелен на то чтобы оттяпать эльфу ноги — самая богатая на мясо часть эльфа... и человека, да и орка в принципе. С ножом он бы справился и без потрошения, но он орудовал чем-то более длинным и боялся ошибиться и испортить мясо. От таза до пуза не далеко.
Отрубил ногу у ягодицы кривым разрезом следуя по тазу, отрубил и ступни, вынул коленку, разделив ногу на две части. То же самое повторил и со второй ногой, Адгур уже был готов идти к костру, но вновь глянул на тело. И не смог удержаться.
Сделав глубокий разрез от подмышки и по контуру лопатки, он отрубил руку в плечевом суставе, вырвал ключицу и саму лопатку. Отрезал ненужное предплечье — мяса там мало. Повторил со второй рукой эльфа. Еще два куска мяса были готовы.
Больше Адгур на тело не заглядывался и потащил куски к костру.

Шли мы, долго шли, идти было не сложно, сложно было дойти. Но дойти хотелось.
Знакомая степь закончилась давно, остались только знакомые орки. Адруг пока не хотел решать кто ему нравиться, а кто нет. Рано. Молчун еще слишком мало молчал рядом с ними чтобы об этом думать.
Вдалеке виднелся лес. Адруг знал что путь лежит через него и именно это ему не нравилось. Иначе никак, отступать нельзя.
Лес же принес свои подарки. Эльфы. Что с них взять? Это просто эльфы. Всем будет лучше только когда их нет рядом. В любом виде. Молчун не знал что с ними делать. Он не хотел получить стрелу в спину, да и куда угодно еще.
Он решил занять эльфа правее. Вскинув щит, прикрывая голову, Адруг начал сокращать дистанцию между собой и целью. Быстрее, быстрее. Адруг со всей силы врезал по дереву щитом. С него и этого хватит, точно свалиться.
Молчун решил понадеяться что хоть кто-то будет на подхвате.