Голосование за ходы

У дальней стены комнаты, имевших привилегию лицезреть обстановку которой можно пересчитать по пальцам одной руки неудачливого фрезеровщика, стоял чёрный кожаный диван. Диван этот, как и всякая Идеальная вещь, был примечателен тем, что в тёплую погоду он оставался прохладным, а в холодную постепенно нагревался, удерживая в себе тепло тела гордо возлежащего на нём человека. Впрочем, к чему лукавить - единственной полноправной владелицей дивана была Лера Носикова, и, пожалуй, было бы проще проникнуть в логово бессмертного демона-мага из Вселенной Нескончаемых Страданий с целью украсть его любимую выворотную жабу, чем предпринять дерзкую попытку хотя бы коснуться сего предмета мебели. В данный момент на диване лежало свёрнутое пёстрое одеяло и раскрытая на середине обложкой к потолку книга Курта Воннегута "Завтрак для чемпионов". Впрочем, пусть это и сложно было бы определить брошенным вскользь взглядом, знаток жанра наверняка догадался бы, что под покровом одеяла и фантастического романа скрывался наш грозный Дракон, и не просто скрывался, а безмятежно спал. Вы также должны осознавать, что именно в эту самую секунду зазвонит будильник. Уже вот-вот. Ещё чуть-чуть. Запаздывает, что... ан нет, пронзительная трель разорвала ткань реальности снов, заставив разум несчастной девочки хватать метафорическим ртом не менее метафорический воздух, словно выброшенная на берег рыба - знаете, такого сорта, за которую даже "спасибо" говорить не хочется, сколь много её бы ни было предоставлено в ваше распоряжение. Книга мягко сползла с лица Леры и по всем законам уже не жанра, а физики, была попросту обязана шлёпнуться на пол, возмущённо хлопнув обложкой и колыхнув листами, но из-под одеяла выпросталась никогда не знавшая загара девичья ручка и ловко подхватила бессмертное творение в сантиметре от пола. Носикова приняла сидячее положение и скосила глаза на крайне ударопрочный и не менее бессмертный, чем демон-маг из Вселенной Нескончаемых Страданий и роман Воннегута вместе взятые советский будильник, с чувством исполненного долга взиравший на восьмиклассницу с тумбочки. Тяжело вздохнув, Лера хлопнула его по "макушке" ладонью, и трель резко оборвалась, переложив обязанности проникающего в уши сквозь любые преграды звона на мгновенно повисшую в комнате тишину. Было шесть утра. Выпутавшись из одеяла и продев ноги в закрытые тапочки в виде морд японских демонов с оскаленными пастями, Носикова в одной ночнушке направилась в ванную комнату, потирая ладонью личико, прелестное до (а также во время и после) умопомрачения, испортить милый облик которого не способен был даже тот факт, что, зачитавшись романом, девочка легла спать в полчетвёртого.

Простое чёрное платьице до колен, тонкие прозрачные колготки, чёрные туфельки без каблука и лёгкий цветочный аромат духов - никакой особенной торжественности, всё абсолютно естественно и по-своему привлекательно. Никаких серёжек в ушах - Лера их терпеть не могла и даже помыслить не могла о том, что добровольно даст кому-то прокалывать насквозь своё тело. В руке у неё был чёрный кожаный дипломат, безусловно, дальний родственник чудесного дивана, надёжно защищающий тетрадки, учебники и прочие школьные принадлежности от яркого солнца и природных катастроф, включающих в себя, но не ограничивающихся наводнениями, землетрясениями и буйными одноклассниками. Девочка бодро шагала в сторону школы, излучая силу и уверенность, и собиралась перейти дорогу, когда путь ей преградил лимузин... нет, не чёрный, а очень даже белый, но от того выглядящий не менее угрожающе. Пассажир лимузина, находившийся на самом заднем сиденье из всех доступных, едва опустилось вниз стекло, высунул наружу голову и галантно поприветствовал Носикову:
- Доброго вам утра, моя госпожа. Соблаговолите ли вы воспользоваться моим щедрым предложением добраться до учебного заведения вместе со мной в этом транспортном средстве?
Лера только хихикнула и протянула руку, чтобы взъерошить волосы парня, но тот ловко уклонился и тоже не смог сдержать улыбки. Это был староста класса Иннокентий Сумароков, сын бизнесмена Аристарха Сумарокова, и поговаривали, что один только мужской парфюм, который он носил в школу, стоил больше, чем добрая половина одноклассников со всем их имуществом. Впрочем, слухи оставались слухами, а реальность реальностью: Иннокентий всегда был учтив и любезен, ни разу не опустившись до оскорблений и проявлений классовой ненависти.
- Ты же знаешь, Кеш, не люблю я авто. Разрешишь мне продолжить путь? - горделиво вздёрнув носик, ответила Носикова и зашагала дальше. Делано поперхнувшись, парень отдал распоряжение водителю, и лимузин величаво поплыл вдоль тротуара следом за восьмиклассницей, придерживаясь пешеходной скорости. На счастье всех присутствующих, на этой дороге машин было немного... пока что. Ближе к началу линейки наверняка начнётся кавардак.

У ворот школы лимузин остановился, и Иннокентий явил себя миру - высокий и плечистый русоволосый молодой человек в строгом костюме и тоже с кожаным дипломатом в руках, только коричневым. Держась по правую руку позади Леры, он зашагал следом за ней во внутренний двор, изо всех сил стараясь не щуриться даже тогда, когда солнце начинало бить прямо в глаза. Подойдя к одноклассникам, он просто кивнул, а Лера задумчиво выдала, витая где-то в облаках:
- Всем привет... и тебе тоже, сын Осириса...
Староста скосил глаза на Танкяна и хмыкнул, с трудом удерживаясь от смеха.

Развернувшись наконец всем корпусом к Кристин, вампир ослепительно улыбнулся и, изящно взмахнув рукой и поклонившись, произнёс:
- При тотальном моём уважении, Кровавая Богиня, я склонен полагать, что ваша защита в какой-то мере обеспечивает вам надлежащий клан... кхм, прошу прощения, наоборот. А вот удовлетворит ли присутствие месье вампиролога нежную Пташку в достаточной степени, дабы ей избежать скоропостижной метаморфозы в наггетс, м? Тем не менее, ежели у вас имеется на примете подходящее для тщательнейшей нэнсидрюизации место, не скупитесь. Вам ведь рулить... хе-хе.

Аккуратно примостившись на сиденье рядом с Тремеросающей особой, Фуримб скрестил руки на груди и взялся задумчиво сверлить взглядом зеркало заднего вида, разглядывая Фортрана и Романову, как он без задней мысли окрестил собайдарочников на порожистой реке детективистического толка.

Фуримб сидел за столом, тарабаня пальцами левой руки по столешнице. В правой он держал ручку, которой время от времени выводил на листе бумаги пару слов и замирал в раздумье. Творческий процесс продвигался не слишком успешно, хотя голова была ясной, а свежая кровь плескалась в желудке. Поганое предчувствие не покидало дитя Малкава весь вечер, но он продолжал писать, стиснув зубы и впившись взором в насмешливо глядящие в ответ чернила.

Вот гордый сын грядёт с победой,
Он славой воинской покрыт,
Зачат в походе был под Ледой,
Сын, как отец, стал знаменит.

Старик был горд и рад без меры
И пир великий закатил,
Во славу христианской веры
Ягнёнок там заколот был.

- Скажи, сынок, тебе удача
Дарила златом-серебром?
- А как, по-твоему, иначе?
- А воспылали ли костром

Врагов и нехристей деревни?
- Всё так и было, мой отец.
Но от вражды устал я древней,
Победой положу конец

Я этой ненависти лютой,
Удар им в сердце нанесу
И этим хаосом и смутой
От войн дальнейших нас спасу.

Однако есть одна загвоздка, -
Замялся юно

Вой резанул по ушам. Ручка с треском переломилась надвое, чернила вытекли на стол и испачкали манжеты. А затем всё повторилось. Под жуткий грохот и стоны, издаваемые людьми, чьи нервы были скатаны в клубок, измазаны мёдом и оставлены на растерзание сотне слепых медвежат, вампир медленно встал, раздвинул бархатные шторы и, морщась, вгляделся в заоконный мрак, взрезаемый вспышками фар и мигалок вдалеке, и вслушался в паутину тишины, разорванную в клочья визгом сирен. Затем лицо его вновь стало гладким и спокойным. Фуримб чинно прошествовал к столу, не замечая, как чернила стекают с его рукава на ковёр, обмакнул кончик хрипящего от невыносимых страданий стержня в его вязкое содержимое и вдохновенно завершил своё ранневечернее баловство. Резко развернувшись, он прыжком вскочил, сорвал с вешалки свой плащ и вышел на ночные улицы Парижа, направляясь в обитель сплетен и клоаку новостей.

Обдуваемый лёгким ветерком, Ларс неспешно шагал по улицам Лондона, перебирая в уме имена своих вольных и невольных противников, а также припоминая официальную форму составления доноса. Кляуза по самым скромным прикидкам выходила достаточно внушительной, чтобы любой средний сотрудник отдела кадров скривился, как от зубной боли, при одном взгляде на кипу печатных листов, но отступать от задуманного злопамятный демон был не намерен. В конце концов, эдак недалеко и профессиональную хватку потерять, стать кем-нибудь вроде Язифаэля. Хотя вот любопытнейший факт - несмотря на неприкрытое презрение, которое питали коллеги к мастеру рун, рейтинги его не падали уже который год. Ларс склонен был связывать текущее положение дел со скромностью и учтивостью вечно притворяющегося старомодным британцем Язифаэля, которые позволяли ему покорять сердца уставших от маскулинной брутальности дам, жаждущих пришествия галантного рыцаря, по всему свету. Сам Рунный Мудрец деликатно умалчивал о деталях своих романтических похождений, и Ларсу оставалось лишь догадываться, что именно творил с женщинами этот непростительно тихий и вежливый демон, дабы чаша весов, знаменующих извечную борьбу за людские души, неизменно склонялась в сторону Ада.

Погружённый в раздумья, демон чуть не столкнулся с мрачного вида парнем, двигавшимся ему навстречу с лицом, выражающим нечто среднее между решимостью Абаддона, толкающего свою ежегодную речь, и ехидством Харона, втолковывающего бессмысленно пялящемуся на него офисному сотруднику, что он действительно уже не жилец и подавать апелляции уже, мягко говоря, поздновато. Шустро метнувшись на другую сторону дороги (парень, разумеется, не мог его видеть, но Ларс не горел желанием находиться с ним рядом), демон проводил его фигуру долгим и пристальным взглядом. Да, вы верно догадались - Ларс узнал прохожего! Примерно три года назад под его чутким руководством душа молодого человека была выиграна, но обстоятельства произошедшего послужили толчком к развалу всего отдела и дезертирству одного из лучших подчинённых Разрушителя. Не желая больше об этом думать, демон мысленно пожелал органам правопорядка продержаться ещё два года до предполагаемой поимки весьма способного юноши и ускорил шаг. (Если вам кажется, что Ларс на секунду пожалел будущих жертв своего бывшего клиента вместо того, чтобы логично ожидать его депортации в родную страну и смертной казни, после которой его душа наконец-то достанется кому надо... лучше перекреститесь.)

Чем ближе был паб, тем отчётливее становилось чувство тревоги, тянущее за собой вязкий, липкий страх, которого демон не испытывал даже в самые тяжёлые минуты на ковре перед начальством. Вместе с ним пришло и крохотное, почти неосязаемое чувство вины, надежды, что никогда не поздно вернуться и всё исправить, но Ларс гневно отмёл его, пробурчав несколько нелестных слов о вражеской пропаганде. Это могло означать только одно - где-то рядом находился его вполне реальный соперник в беспощадной схватке за душу Милли Джереми По. "И безнадёжной", - печально подумал демон, вспоминая приглушённый гогот и издевательские посвистывания коллег, провожающих его на задание. Встряхнув головой, Ларс даже стукнул себя по лицу, чтобы вернуться в успокаивающую его измученный разум колею ставшей за долгие тысячелетия привычной ненависти к окружающим. Он ненавидел начальство, равнодушное к чаяниям ветеранов сверхъестественных войн, ненавидел человечество, с одной стороны погрязшее во грехе, а с другой всё никак не дающее Адским Владыкам получить их долгожданную добычу, чтобы погрозить кулаком Создателю, доказав порочность его творения, ненавидел Небеса и ангелов с их самодовольными рожами, песнопениями и лицемерной добродетелью, ведь ни для кого не секрет, какие чувства испытывает тот же архангел Гавриил к Пандемониуму и его Властителю... и именно с этими мыслями, дав ненависти поглотить себя и смазать ноющие раны своего сознания, он сделал последний шаг и, привалившись к стене, стал подглядывать из-за угла за своей целью и её собеседником, отринув самую возможность размышлений о том, что где-то глубоко внутри него тихо плачет в темноте утративший свет Надежды сын Божий Лиросаэль.

- Кхээ, не поздно еще, уф, пока еще жив,
Но сейчас не богов я хвалю.
Славой вечной спасителя - йэх - наделив,
Рад, что опытен был он в бою! - прокряхтел бард, мысленно проклиная свою медлительность и задумчивость. Давно надо было напомнить себе, что в подземельях такое непростительно. Что ж, жизнь напомнила сама. Впрочем, что ты, сын, приуныл, разве ж кто виноват в переломах и шрамах твоих? Лучше счастлив ты будь, что забили в набат духи предков, оставив в живых это тело, чтоб мог научиться вставать после худших падений лицом прямо в грязь. Так не стоит же рвать и метать, будь спокоен, уверен притом... А теперь - отставить дум высокое стремленье, здравствуй, "хрясь об потолок". Надо бы подлатать свои раны, в конце концов. Ну и заняться вещью поинтереснее - спасителем несчастной тушки Ларифара под нумером два.
- Рилос, друже, позволь на клинок твой взглянуть.
Благодарность хоть так покажу.
Может, высмотрю я его имя и суть,
Знаний мост я к нему проложу.

"Нечто сущности странной ждет этот отряд,
Тронешь разумом только - и мысли горят.
Как бы ближе постигнуть сию тайну мне?
Ведь тропа из теней--", - рассуждения Ларифара были прерваны бесноватой кошечкой, которая явно не знала, чем себя занять. Столько болтовни никогда не идет на пользу, а постоянные перескакивания с места на места рано или поздно заведут легкомысленную девчонку в капкан или куда похуже. Впрочем, это ее жизнь, ей же ее терять.
- Тебе тем же отвечу, моя егоза.
Ты встречалась хоть раз с лютой смертью в глаза?
По преданию древнему, я так слыхал,
Кто-то кошкам в запас девять жизней отдал.
Не спеши предаваться гордыне, дружок -
Может, десять уж бед этот пыл твой навлек.
Ладно, хватить язвить, да не стойте стоймя,
Чую, прыгнули мы из огня в полымя.

Кандалы на руках тоже особо не радовали. Честно говоря, они смотрелись символом скованного разума, и это еще больше раздражало барда, который пытался установить контакт с этим местом. Беспокойность в мыслях передавалась и телу, и это не давало Ларифару сосредоточиться. Медленно, червями, копошащимися в помойной куче, ползающими по трупу бродяги, текли его суждения - у них не было повода трудиться. Значит, повод этот надо создать, и стихотворец прекрасно знал как. Фокусники на ярмарочной площади, монахи... суета сует, но вполне подходящая данной ситуации. Он закрыл глаза и визуализировал процесс. "Легким щелчком на каменный пол Сброшу свои кандалы. Будут моей наградой за все Темный зал и кучка золы. Вдаль уплывут, растворясь, корабли, Сказка навек уйдет. Кто годы несчастия видел земли, Тот спокойно уже не уснет", - улыбаясь, пропел он про себя отрывок баллады. Маэстро на сцене, Аль-Шалиф правит бал! Хэй, престо! - настал твой звездный час, не тяни с ожиданием, чертов полукровка!

Эстебан с ужасом слушал рассказ лесоруба, понимая, что его опасения были оправданы на все сто процентов. И этот мир не избежал полномасштабного противостояния. Что ж, несколькими вопросами меньше.
- Я догадывался. Сюда уже проливался свет Разума - это подтверждает существование вашего Ордена Светоносцев. Нисколько не сомневаюсь, что эти демонические боги были воплощением Глубокой Тьмы, с которой мы неустанно боремся. Причин вакханалии, творящейся тут, может быть множество. Может, у магической печати истек срок годности, или ее сломали физические изменения рельефа. Возможно, Тьма пристальнее обратила свой взор сюда, и ткань реальности рвется на куски, что приводит к проникновению сюда таких как мы. Король-Чародей мог оставить себе какой-нибудь артефакт или заклинание для подстраховки и возродиться - вариантов масса. Но я думаю, что нам не так важна причина, как способ прекратить это безобразие. Я попробую спросить совета у лучшего советчика, что можно только выдумать.

Жрец закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он представил, как развязывает веревку, и нечто легче и тоньше воздуха выходит из резиновой плоти, вливаясь в общий поток, чужеродный и недружелюбный к неопытному скитальцу. Хаос содержит в себе все возможные варианты благодаря непостоянству своей природы. Вот оно, информационное поле, которое так долго искали ученые и, не найдя, сочли мистификацией! ОТКАЖИСЬ ОТ ЛОГИКИ, ЭСТЕБАН КОХ. НЕСПЕШНО ПЕРЕБИРАЙ НИТИ РАЗУМЕНИЯ, СЛОВНО РЕДКИЙ ЖЕМЧУГ, ПОКУДА НЕ НАЙДЕШЬ ТО, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО.

потоки стаккато
лунные конкуренты
лес восточных цвергов под хворью дров
дробь, громче, СТУЧИ, СТУЧИ, ПОЖАЛУЙСТА
играй же на балалайке, я люблю тебя, слышишь, только играй, не гасни никогда в разуме моем, почему я не могу высверлить его в глупой земной кости

Протуберанец пронзает меня. Мои ребра расходятся, но в груди нет сердца, лишь креносиновая лампа - чучух-чучух. Если бы у меня были глаза, я бы их лишился - свет без жара способен свести с ума. Да я ведь уже сошел. Да. Вдох. Выдох. Смелее. И - в омут с головой.
- Как можно остановить Туман раз и навсегда?

В народе говорят: "Великие умы мыслят одинаково". А еще говорят: "У идиотов мысли сходятся". Да, если так разобраться, этот самый народ, в общем-то, порет много херни. Однако, возвращаясь к действительности, нельзя не отметить, что Хаас словно настроился на ту же психоэнергетическую волну, что и жрецы. Впрочем, ненадолго, судя по всему.



Эстебан вскочил на ноги. Будучи еще совсем мальцом, он страшился сказываемых былин о всяческих кровопивцах, что не могли войти в дом, покуда им не откроют дверь и не пригласят. Детское воображение бывает так непослушно и столь решительно развивает нелепые фобии, что диву даешься саморазрушительной силе людского сознания. Но вот прямо сейчас ребяческие переживания снова вернулись (хотя и не должны были), всплыли со дна, словно труп утопленника, и маячили перед самым носом жреца, поворачиваясь так и эдак, выставляя свою отвратительную натуру на обозрение. Да, он человек и он порой слаб. Он испугался. Кох отчаянно пытался найти рациональное обоснование, причину, по которой нельзя открывать дверь. Актер - человек взрослый, какие уж тут красноглазые бабайки. А есть ли вообще она, эта причина?
- Стой! - крикнул он Рику. Сглотнул (в горле резко пересохло), провел языком по губам и продолжил: - Ты видел, какой там туман? Вспомни, что он сделал с птицами. Вспомни, почему мы от него ушли. И разве не за своим другом пошел Булыжник? Он же должен был искать Эрика на той же тропе, они никак не могли разминуться! Я не верю этим словам из-за двери. Сюда нельзя впускать туман - псих лесник или нет, но он прав! Прислушайся к Разуму!

А что еще ему оставалось? Только надеяться на лучшее. Ведь именно в эти секунды кружащая вокруг него Тьма подступила ближе, осторожно, играючи, ухватила когтями за эстебаново сердчишко и насмешливо посмотрела ему в глаза. "Ты по-прежнему тот самый мальчишка. Глупенький, восторженный, пугающийся пыльных духов из древних легенд. Всего лишь ребенок, лежащий на донышке колодца, куда раз в месяц заглянет тусклый лучик света. Тебе не уйти от своей натуры - разум ничтожен без тела, а тело уязвимо".

"- Эстебан, сын мой...
- Да, Всеблагой Отец?
- Ты любишь чипсы с сыром?"

Жрец осторожно сел, поджав ноги под себя, и положил голову спутницы себе на колени. Осмотревшись, он заметил других существ, живописно разбросанных по прогалине чьей-то умелой рукой. Здесь чувствовался особый почерк, стиль, в основном присущий божествам и маленьким детям. В любом случае, сперва, согласно постулату, необходимо проверить показатель максимальной пластичности. Кох представил себе изящный бронзовый ключ на цепочке, мысленно сжал в его в руке и назвал Имя Предка. Мир не отозвался, и Эстебан с грустью констатировал, что находится здесь физически. Но как? ПРОИСКИ ГЛУБОКОЙ ТЬМЫ?!! Не может быть, нет. Скорее Урок пресветлого Учителя.
- Я услышал тебя, - прошептал он. А потом громко сказал: Такова была воля Квазара Ночи, Самоопределенного мудреца!
Погладив посох, жрец заметил, что Рода давно открыла глаза и наблюдает за ним. Улыбка посетила его лицо, но вскоре опять исчезла и он, нахмурившись, произнес:
- Нам предстоит отвечать задание, лань моего погреба! Однако глупо стоять на пути подобно башне на ветру. Кто же достоин из них?
Обняв его за талию, жрица села рядом и тихо молвила:
- Увядающее не подходит для нашего дела, но секунды мало. Начнем круговой обход и выясним это. Как насчет того парня с булавой?
Эстебан резко встал на ноги и подошел к обладателю сальных волос. Остановившись примерно в метре от него, он хотел было что-то спросить, но внимание жреца привлекла выходка сатира. Подойдя к дереву, за которым тот прятался, Кох широко улыбнулся и добродушно сказал:
- Добро пожаловать на Кросс Нового, прыгучий друг. Я вижу, тебя коснулась Длань Блаженная, и это не может не радовать. Соизволь покинуть свое убежище и познакомиться - камень не причинит тебе вреда.

Радио внезапно стало выплевывать слова четче, словно желая развеселить Тоширо, хотя у него возникло такое чувство, будто он упустил нечто важное.
"К другим новостям. К розыскам пропавшего без вести бизнесмена Валентина Долохова подключился Интерпол. Как удалось выяснить нашим корреспондентам, в руки спецслужб попали документы, подтверждающие причастность Долохова к нескольким крупным экономическим преступлениям. Представитель Интерпола также отметил, что это дело большого масштаба, поэтому, цитирую, "весь мир не может оставаться в стороне".

Остатки террористической группировки "Химера", дезорганизованные после давнишней гибели их лидера, Марко Чосича, наконец ликвидированы. Часть из них действительно нашла себе убежище в Японии, но была раскрыта благодаря бдительности жителей Йокогамы.

По последним данным, Хироши Ямада, владелец крупнейшей клиники "Бессмертие", официально заявил о своей готовности написать завещание. В ближайшие дни, по словам его представителей, оно будет заверено у нотариуса."

Всего бумажек оказалось десять. Развернув первую из них, Алиса увидела строки, написанные шариковой ручкой. Кто-то пытался писать стихи:
"Вот черный огонь бьется в мозг, в разум стучит,
Я рамку ломаю с весельем мне невольно.
И здесь злобное чувство под аркою заревом бдит спит,
Оставь свои же вопросы, так больно!
Есть путь в этот мир, он отвратен его сложно постичь,
Мой ум заметался предается смятенью.
Монеты Прости, Бог, прости, я - теперь только дичь.
Остался я блед унылою тенью."
Вторая, третья, пятая, седьмая и десятая представляли собой схематичные изображения пяти комнат. На второй бумажке было написано "промахиваешься", на третьей "Как это называется", на пятой "мимо цели?", на седьмой, в отличие от остальных, в углу комнаты была поставлена жирная точка и подписано "мышь!!!", на десятой написано "когда ты".
Четвертая бумажка была изрисована весьма натуралистично выглядящими глазами, их радужные оболочки были раскрашены всеми цветами радуги. На шестой был нарисован куб, под которым был еще один куб. Внутренняя поверхность нижнего куба пестрела прямоугольниками, словно он был сложен из кирпичей, а на стенке был нарисован старомодный факел. Восьмая бумажка была пустой. В девятой бумажке были прорезаны линии, складывающиеся в буквы, так что можно было прочесть: "альфонс кобаясси солид".

Утро выдалось удачным для Гратхвана. Совсем недавно на другом конце города открылась новая таверна, в которой его почти никто не знал. В результате ему удалось продать по щепотке табака пяти детишкам, оставленным родителями без присмотра, и выручить за каждую три сейза, а потом еще в таверне сыграть в карты с восемью посетителями, три раза оставшись в проигрыше, чтобы не быть подозрительным. Играл он на разные суммы, но в результате получил 74 монеты чистой прибыли. Правда, из них он потратил 25 в качестве платы за "крышу" местным мордоворотам, 7 отдал в уплату долга и еще 4 отдал городской шпане - его глазам и ушам. В результате получалось 38 сейзов, что, в общем-то, тоже неплохо - расходы на важные дела не превысили и половины заработка. Это он и называл удачей. И сразу же подвернулась еще одна. Странный тип, судя по манерам, не отсюда, но явно бывалый, попался ему на глаза уже не в первый раз. Если так тщательно развешивает свои писульки, скорее всего, настроен серьезно. Подождав, пока чудак удалится, Хашафи подошел к доске, сорвал лист и внимательно прочел написанное. Да тут пахнет крупным кушем! Если ученый нашел денежки приехать сюда, найдет и чем заплатить стадезтронцу. Гратхван отправился к следующей доске объявлений и расчет его оказался верным: археолог уже и здесь прибивал послание. Проследив за ним из тени покосившегося питейного заведения, Хашафи понял: рыбку упускать нельзя, он должен оказаться первым! Прячась за домами и пробегая темными переулками, он кратчайшим путем двинулся к гостинице, напевая себе под нос народную песенку о богатом купце, везущем товары на Скрапонтайн.

Гратхван понял: надо действовать, и чем скорее, тем лучше. Слишком много конкурентов собиралось в таверне. Поразсмыслив, он решил применить классический маневр. Сделав вид, что собирается уходить, он направился к двери, но, проходя мимо мага и археолога, внезапно споткнулся, отработанным за годы практики движением приземлившись точнехонько на юношу. Кружка пива, из которой тот не успел сделать и глотка, перевернулась, и драгоценная жидкость пролилась на дощатый пол таверны, повидавший в свое время вещи такого рода, каковые могли бы заставить покраснеть самого Валинтортрэда, Проклятого Изгнанника, да не вернется он на родину во веки веков. Гратхван округлил глаза и произнес своим хриплым голосом с легким стадезтронским акцентом (который непонятно откуда берется, поскольку своего языка там нет давным-давно):
- О Веладндултра, экая же оказия! Видать, нечто серьезное и даже страшное творится в мире, коли известного на весь Стерр проводника, исходившего сотни троп, самого старину Хашафи, уж и ноги на ровном месте подводят. Нет, все же это пол неровный, или же произошло небольшое землетрясение, а может, сам Предвечный Дракон Винодхэлгф, Хранитель Хаоса, в своей пещере всхрапнул. Как я могу загладить свою вину?
Хашафи уставился на мага и его собеседника беспомощным взглядом, за который его бы без единого слова приняли актером в Высочайший Театр, сразу на ведущую роль. Итак, эффект местного жителя, суеверного и немного говорливого, произведен. Теперь археолог не может его не заметить.

Презрительно скривившись, Гратхван резко развернулся и пошел прочь, очевидно, к себе в номер. Йоль оценивающе окинул команду взглядом поверх своих очков, после чего так же тихо молвил:
- Удачи вам, господа путешественники. Она вам понадобится, - и, прямо держа спину, зашагал за проводником. У отряда сложилось впечатление, что Йоль, в сущности, неплохой парень, просто связался не с тем человеком. Переманивать к себе его не было смысла, так что сплоченная группа принялась обсуждать новый план действий. Общим голосованием было решено раздобыть себе карту местности и для гарантии прихватить с собой Тлуфания Амаргзулуса, единогласно признанного наиболее подходящей кандидатурой на роль возможного проводника. Обрадовав наклюкавшегося вдовца свежей информацией, команда направилась в то единственное место, с которого следовало начинать поиски: лавку шамана на окраине города.

Выглядел домик торговца редкими магическими и не очень вещами впечатляюще, в точности, как описывал горе-папаша: крыша была покрыта искусственным зеленым мхом, сотканным из сгущенного магического вещества, а над входом торчали здоровенные рога, которые могли с равным успехом некогда принадлежать очередному странному существу, обитающему в пустыне, или выплыть из глубин фантазии проектировщика дома. Не успели все подняться на крыльцо лавки-хижины, как входная дверь распахнулась, и наружу выскочил ослепительный разноцветный вихрь. Шаману на вид было лет 40, и его одежда представляла собой нагромождение переливающейся всеми цветами радуги ткани, способной вызвать у человека, страдающего падучей болезнью, чудовищный припадок.
- Заходите скорее, дорогие гости! - весело и жизнерадостно воскликнул он. - Вход - 300 сейзов, выход - 700! - расхохотался он, махнув рукой и на всякий случай тихо пояснив: "Шутка". Пожав плечами, отряд проследовал внутрь за хозяином помещения. Внутри их ожидал уютный интерьер, напоминающий деревенскую избу зажиточного крестьянина былых времен. Каждый уголок был ярко освещен висевшим под потолком многоугольником из оранжевого стекла, внутри которого сверкало... скорее всего, все то же пресловутое магическое вещество. Интересно, шаман подпитывает его своей силой или пользуется какой-нибудь хитроумной системой? Дальний угол лавки занимал прилавок, за которым виднелась дверь, ведущая, очевидно, в жилую комнату. Повсюду стояли полки с самыми разнообразными предметами: небрежно брошенный беглый взгляд позволял охватить многообразие свитков, амулетов, пустых и полных склянок, рун, нацарапанных где только можно - даже на мотке туалетной бумаги - гребешков, зеркал, стилизованных кинжалов, специй, благовоний и гримуаров. Ослепительно улыбаясь всеми тридцатью двумя белоснежными зубами, хозяин дома спросил:
- Чем могу служить? У меня, как видите, имеется скромный ассортимент, - он с придыханием произнес это слово, совсем недавно вошедшее в обиход, - товаров, которые могут оказаться полезными в самый неожиданный момент. Например, мазь одноразовая от резкого проявления симптомов геморроя, или настой из птичьих фекалий, отлично выводящий яды из организма (при передозировке, увы, вместе с желчным пузырем)...

Яркая, радостная теплая волна захлестнула хладнокровного вампира на несколько мгновений, дав ему ощущение счастья. Однако дело есть дело, и вот Сейдзи уже по привычке щурится от фотовспышек. Интересно, за кого их принимают эти фотографы? "Лишь Тени ускользают от взоров объективов и блеска зеркал..." Ямада как-то не ожидал, что Шерифом окажется женщина, но не растерялся и пожелал ей доброй ночи. Проследовав за отцом в зал, японец обогнул нескольких вполне счастливых жизнью и трапезой русских и внезапно замер на месте, словно его кто-то толкнул в грудь. "Страх, боль, Алый Ужас!" Трость Сейдзи тоже затрепетала в ужасе, очевидно, заметив свою дальнюю родственницу у стола. Встряхнувшись, азиат спросил у Жан-Поля:
- Xcuse meh, а кто это там стоит, подпирая черепом потолок? Неужто это сам властитель Долохов? Или всего лишь переменная имени Молье? Суров и грозен лик его, хотя черты мне незнакомы, но вижу я в момент истомы: за маской нету ничего!
"Да, мистер Вебмайнд Инсайтович, или как вы себя называете, повернувшись на другой бок, можно разрушить сладкую иллюзию кислого отзвука шуршащих томов ассирийских библиотек... наслаждайтесь дремой, но знайте: склеп не пуст, и один лишь малейший шорох снесет ваши воздушные замки! Улыбайтесь, пока можете, ваш конец рядом."

Какая красивая картина на стене, не правда ли? Это мой дом. Потеряв одного отца, я - столпник-чудак, обнаружил, что другой нашел меня. Смеетесь? Занятно. Мои блюда полны пикантной горечи сахара и жареного льда, но они полнее ваших слов. Это мой дом. А мой дом... это моя крепость!

В первый миг Сейдзи ощутил, как его резко сбрасывают с насиженного пьедестала - узкой верхушки шаткой колонны, за которую он всегда держался со страхом и надеждой. Внизу его ждал сильный удар о темные воды бескрайнего моря. Рядом раздался громкий всплеск: то навсегда рухнула колонна, а вместе с ней упал в воду и заветный сундук. Фигура в темном плаще склонилась над азиатом и брезгливо покачала головой.
- Грех отца и страх мельчайших частиц... структура не нашего профиля.
- Иди вон! Ты меня не убедишь! - из последних сил выкрикнул он.
- Того и не требуется... не должны и не возьмем!
Мощным порывом плаща, рвущегося в воздух, разметало море, откинуло Ямаду в сторону. Вода исчезла, было абсолютно сухо. Но он лишь взял свой сундук и утвердил место твердое, поставил дом прочнейший и разложил сундук по полкам. В последний час умирающего дня доёби* явилась гостья. Она была молода и хороша лицом. Он спросил ее тогда:
- Мать ли ты моя?
Но ответ последовал сразу.

Нет, не мать. Александра Ржевская, жертва чудовищных обстоятельств. Генетически неправильный организм не видел разницы между жизнью и смертью: он поглотил древнее проклятие и пустил силу в пользу. Сейдзи Ямада, ты сломал красоту, и за это кому-то придется отвечать. Азиат четко видел каждый уголок своего запутанного разума. Конечно же! Было куда разумнее выстроить свой замок, чем раскачиваться над морем. Но он поступит еще умнее. Он сделает дом колонной внешне, оставаясь непоколебимым. Он будет держать единую нить инфантильных рамок разума, за которые хватаются смертные, и безграничной Вселенной истинного безумия, ибо лишь оно ближе всего к первородному хаосу. Теперь же время первых шагов за границей миров.
- Нам всем повезло, что два противоречия ужились мирно. Что было, то - частица бытия. Мой путь был изящен, словно лезвие клинка, но, несмотря на совершенный материал, оно было тупым. Однако не допустит мудрец срывания цветка без нужды! Сородичи! Если знаете путь, как вернуть разум смертной в эту плоть - скажите. Хотя Жан-Полю не мешало бы надрать задницу, - неожиданно ухмыльнулся новообращенный азиат. Впрочем, это еще вопрос, кто, кого, как и куда обращает.

Подлое создание грохнулось прямиком на важнейшие детали опорно-двигательного аппарата. Сейдзи даже обрадовался и по древней традиции решил попробовать крови врага, брызнувшей на него. Жидкость оказалась вполне себе ничего, нечто вроде лимонного соуса для шашлыков. Хмыкнув, Ямада уставился на беспомощную тварь. Впрочем, пес оказался не настолько сломлен духовно и физически. Приподняв одну бровь, японец взглянул на уродливое чудо-юдо, никак не желавшее умирать. "Интересно, этим ли вдохновлялась Konami, когда делала SH*?" - подумал он мимолетом. Крикнув наверх напоследок:
- Серьезно, быстрее! - Сейдзи начал очень быстро отступать назад. Поймав взгляд Саши, он произнес:
- Уходим. Если есть чего тяжелого (коли не жалко), можно еще вдарить, но лучше не рисковать.
Развернувшись, японец двинулся по канализации быстрым шагом, на грани с пробежкой. Впереди было не особо хорошо освещенное пространство, вонь и жижа... Но Ямада справедливо рассудил, что где-то там должно быть хотя бы временное убежище доброжелательного мертвого, поэтому его стоит поискать. Желая ползущему где-то за спиной псу скорой смерти и время от времени поглядывая на Ржевскую, Сейдзи очень надеялся, что выход из этой ситуации найдется как можно скорее. В канализации ему не нравилась даже не вонь и не изломанная скулящая тварь, стараясь удалиться от которой, он ускорялся с каждым шагом. Что-то странное и фантомное таилось в этой шумной тишине - полной шорохов, звука капающей жидкости, отдаленных плесков и завывания ветра в трубах. Казалось, что вот-вот сейчас некий метафизический дух Нижнего Парижа, эдакая громадная, несуразная, истинно французская какашка появится из-за поворота и запоет арию хорошо поставленным баритоном.

В машине Сейдзи довольно громко проворчал себе под нос на русском:
- А мужик-то оказался Гаврила Принцип! Я фрустрирую...
Поудобнее перехватив трость, он задумчиво принялся разглядывать Каприани. Что-то тут было не так. Пятно на шее злобного гайдзина могло означать две вещи: принадлежность к секте Жареного Баклажана, Что Хорош Под Водочку, или привычка иногда заливать за воротник баночку хороших чернил вечерком (Сейдзи как-то пробовал их пить и остался удовлетворен). Хмыкнув, Ямада погладил тросточку и нахмурился. Трость была чем-то напугана.
- Чего дрожишь, бедняжка? - ласково спросил он ее по-английски. Та всхлипнула и ничего не ответила.
- Злой дядя из спецслужбы напугал тебя? Ну, не плачь.
Он кашлянул и громко выдал на испанском:
- Эй, извозчик! А какого это Ху... ана Родригеза мы едем на встречу с дедушкой (или тетушкой?) Мон-Март? Мне по горло хватило всякой гробовщины! Я имею право знать, как заинтересованный воск!
Почесав в затылке, Ямада понял, что перепутал слова cara и cera, но решил не исправляться.

Несколько разлинованный (или раздражеванный?) происходящими событиями, японец откликнулся, перекрикивая злобного Они (демона) из телефона:
- Что происходит? Пункт Альфа: у них тут что-то стряслось, словно жареный кенгуру в ягодицу клюнул. Пункт Браво... хм, была одна история со спецназом и пластиковой вилкой, я потом еще научный журнал в сортире читал, про докторов-костегрызов, Карху там, Херцога Трахбаха* или как-то так. Так вот, пункт Центавра - надо держаться вместе. Только коллективизм способствует выживаемости к з е с п д гр о ви . Это я в том журнале читал, он рваный был. В общем, я бы легавым не доверял, но пока можно использовать их на благо, а если ничем не помогут, встанем и уйдем, как князь Святополк: "Хочу, - говорит, - на ■■ итти". Ну да, вот такой журнал был у меня грязный! Догадываюсь я, на что там хотел этот рус "итти", но не при даме же. Озабочены они этим выстрелом, кажется, и... а-а-а-а! Во имя императора Мэйдзи, прости, если это тебя обижает, Саша**, если твой муж не заткнется, я буду вынужден его заткнуть, так или иначе!

Хмыкнув, японец еще раз посмотрел в окно, после чего широким жестом обвел все вокруг себя.
- Посмотри! Видишь - естественный цикл жизни. Рождаются и умирают одноклеточные, беспозвоночные, хордовые. Умирает кошка - ее ест бомж. Умирает бомж - звено в цепи питания Кривых. В жизни не бывает несерьезных вещей, ведь все мы - лишь часть круговорота, непостижимого и величественного, и его смысл не откроется еще десяткам поколений. Но укрепляя свой дух, свои моральные качества, мы можем...

Что именно мы можем, просветленный так и не поведал, ибо "Альфа-Ромео" свернул на соседнюю улицу, и музыка стихла, а лежачие полицейские перестали попадаться. Помотав головой, Сейдзи удобнее поставил трость между ног и, кое-как приведя в порядок память о последних событиях, кашлянув, попытался продолжить мысль:
- Так вот, эм... да, я говорил, что... короче, все серьезно! Ты ИХ не видишь и не увидишь никогда. Знаешь причину? ВИ-БРА-ЦИ-Я. Особенно мне нравится слог "бра". Он напоминает то ли о светильнике, то ли о лифчике. Хм... да, они вибрируют. Ты не воспримешь эту частоту, разве что иногда, если повезет, краем глаза увидишь, будто тень мелькнула. Знакомо? Они среди нас, ходят, ищут, где можно подкрепиться. Выжидают, всегда оказываются рядом с местом, где вскоре замкнется очередной додекагон. Черт возьми, в него выстрелили из пистолета на кладбище! Это не серьезно, по-твоему? Думаешь, бывают убийства в шутку, понарошку, а? О, та пуля была очень убедительна. Она бы и Геродота уговорила принять ислам и неевклидовую геометрию. Если у тебя есть номер в отеле - хорошо. Если нет - будем искать. Придется нам жить вместе какое-то время. Будем дежурить по ночам. Или я буду, коли у тебя сил не хватит. Но сначала надо поесть. Главное - отогнать от себя мысли, что тот мужик в костюме УЖЕ стал едой.

Сейдзи вздрогнул от неожиданного прикосновения и повернулся к своей спутнице, глядя на нее примерно так же, как поглядели бы на далай-ламу монахи, услышь из его уст матерное ругательство. Спустя пару секунд черты его лица разгладились, и он снова улыбнулся. Помолчав секунд десять, японец дал ответ:
- Видишь ли, о непросветленная, там, на кладбище, человека, который пришел куда-то там цветочки положить, застрелили. Насмерть. Я уверен в этом настолько же, насколько птичка, чистящая зубы крокодилу, уверена, что пасть никогда не захлопнется. И нечто мне подсказывает, что убийца мог нас если не слышать, то видеть. Так что твоя, - Ямада намеренно не сказал "и моя тоже", - жизнь теперь в опасности. В криминальных фильмах пот-эн-циальных свидетелей обычно убивают, порой с особой жестокостью.

Взглянув на расширившиеся от страха глаза девушки, он добавил:
- Придется тебе взглянуть на жизнь иначе. Нарушила правила, залезла в Земли Мертвых без разрешения - карма. Тебя могут уже искать. Но и хорошее есть в тебе, иначе судьба не послала бы защитника! Правда, у меня нету ни меча, ни доспехов, ни господина, так что придется нам, похоже, побегать. Но бегать ты вроде умеешь, я в тебя верю. Пройдя испытания духа, ты, может, поднимешься на новую ступень и очистишь свой элемент жизни.

Увиденное придало некоего колорита общему облику кладбища: наконец-то люди начали совершать действительно яркие поступки. Вспомнив веселый разгул на улицах Америки, Ямада повеселел, а на губах его заблуждала безбашенная улыбка. Ах, если бы при нем сейчас была его верная трость! Впрочем... она же осталась в сторожке, совсем недалеко отсюда. Оглянувшись по сторонам и велев Саше ждать и следить за происходящим, японец пригнулся и гуськом направился в сторону домика смотрителя.

Спустя пять минут он уже возвращался со своей любимицей под мышкой. Напевая себе под нос по-английски: "Все чернеет за окошком у домишка моего, я читаю Эллис Брета* - на ночь самое оно. Вьюга застучит в стекольце, словно пьяный наркоман; я с руки сниму все кольца, выйду на крыльцо в туман, догола разденусь скромно и подставлю всем ветрам одно место, где кому-то свою девственность отдам...", Сейдзи подошел к русской, показал ей большой палец и вновь прильнул к кустам, с интересом наблюдая за похождениями голого мужика и готовый в любой момент вмешаться и помочь (кому именно, он еще не определился).

Удивленно покосившись на протянутую руку девушки, японец судорожно попытался вспомнить, что именно это означает. Просьба дать денег? Вряд ли. Хочет закурить? Может, ей страшно? Решив, что последний вариант - самый оптимальный, он взял ее за руку и подержал несколько секунд, после чего отпустил, справедливо решив, что этого достаточно. Оглядев свою ладонь и удостоверившись, что на нее не переползли трупные пятна (а вдруг все-таки упокоившиеся научились дурить людей?), он хмыкнул, полез во внутренний карман, выудил оттуда бумажку, придвинул к глазам и старательно прочитал:
- Сейдзи Ямада, тысяча девятьсот... а, какая разница. Да, меня так зовут. Сейдзи Ямада. Какое совпадение! Сейдзи - Саша! На одну и ту же букву! Как арбуз и аннигиляция! Ну или Ростропович и разгерметизация, или даже кремень и коллаборационизм, это уж сама решай. Ну, раз так, полагаю, мы теперь можем считаться, как же оно там... родственниками? Или знакомыми? Нет, кажется, анонимными вкладчиками. В общем, теперь ты можешь есть ревность со мной из одной тарелки.

Японец рассмеялся и пояснил:
- Ну, шутка такая. Как про яблочный пирог и лестницу со шпателем. Особенно тот момент, когда... хо... не могу больше... хах... селезень спрашивает у любовника: "Мадам, а вы не забыли побрить... а-ха-ха-ха... черного бегемота?", а тот: "Пардон, но трахеи и коитус - вещи, хоть и похожие, но абсолютно несовместимые!" - выдавил он из себя.

Успокоившись, Сейдзи наконец вспомнил, что подглядывать предложил он сам, поэтому он присел на корточки, выключил фонарик и осторожно раздвинул ветки, изредка тихонько похихикивая и бормоча себе под нос: "А желчь льется ему на ногу, а он не замечает, потому что вилка-то в мороженом у тещи крещеного необрезанного бабуина!" Перед взором японца предстала весьма любопытная картина...

Внимательно глядя на то, как русская закуривает (в конце концов, мертвые не так просты, как кажется), Сейдзи решил, что можно пока расслабиться. В крайнем случае у него есть фонарик... хотя у рыжеволосой девушки он тоже был. "Один-один", - подумал японец, а вслух сказал:
- Некоторые люди говорят: незнание Конституции не освобождает от проституции. Или как-то по-другому? В любом случае, я никогда не понимал таких людей. Даже кроты умнее их, несмотря на то, что они слепые. В следующий раз надо внимательнее быть, а то залезешь так куда не надо... Вот я, помнится, как-то залез в одну зону, как там ее, Геллис-Неллис, не важно! Так я тоже не знал, что разрешение нужно, а меня чуть не подстрелили! Радуйся, что здесь всего лишь кладбище.

Прислушавшись к звукам, раздававшимся у него за спиной, японец обернулся. В зарослях, вероятно, что-то происходило. Повернувшись обратно к девушке, Сейдзи хмыкнул:
- Что бы там ни было, оно может быть опасно. Знаешь, многие вещи обладают колоссальным даром убеждения. Пули, например, ножи, гранаты. Послушаешь их и поверишь, что ты мертв. А кто себя мертвым мнит, тот сюда ложится - техника проста до неприличия. Поэтому я стараюсь не лезть к этим гребаным ораторам. Впрочем, если будешь вести себя тихо, можно сквозь ветки посмотреть, что происходит. Если увидишь высоких серых людей с большими черными глазами, коричневыми мандибулами и алчными многокамерными желудками, покажешь мне Вулканский салют и я все пойму.

Ответ незнакомки удивил Сейдзи: русских он по жизни-то встречал не так часто, а уж во Франции и подавно. Не так много их на кладбищах встречается. Ну что же, если хочет говорить по-русски, пускай. Русский имеет приятный оранжевый оттенок и мягко перекатывается во рту, а встречающиеся в нем "р" добавляют пикантной остроты. Нахмурив брови (но продолжая ухмыляться), он строго сказал:
- Что ты здесь делаешь без разрешения? За тростью сходить? Это кладбище, здесь лежат те, кто возомнил себя мертвым. Я решаю, кому можно пройти. Ты считаешь себя мертвой? Хотя это легко проверить.

Японец залез в карман и достал пачку сигарет. Держа ее на вытянутой руке, он испытующе посмотрел в лицо девушки и спросил:
- Ты куришь? Мертвые не курят. Это так же точно, как красноглазые зяблики, летящие косяком... или с косяком? Марихуаны, скорее всего. Но это просто сигареты. Завода "Красные холмы". В Европе редкие. Дури вроде нет, я пробовал, хотя мне-то чего судить? - здесь Сейдзи расхохотался и покрутил в руке зонт. По-прежнему горящий фонарь торчал у него из кармана, направляя рассеивающийся луч света прямо в небо. - Да, были времена... однажды в Лас-Вегасе, был там один ямаец, черненький, смешной такой... На ломаном английском говорит мне: вы, мол, сэр, не прибережете эту коробочку, а завтра мне здесь же отдадите! Я в съемную квартиру прихожу, а там внутри самокрутки. Штук двадцать. Так я все и употребил, вот потеха-то была!