Голосование за ходы

Восьмиконечная звезда... Восемь путей, восемь путей... А почему восемь-то? В родном улье направлений было куда как побольше! И вниз, и вбок, и вверх, к шпилям богатых, ети их мать, ублюдков!

Это они, мерзкие продажные твари, загнали людей в норы, чтобы они там жили как звери и дохли как звери. Джо не раз видел, как на нижних уровнях люди убивали других людей за не новые, но прочные ботинки, или за пару корон, или бутылку дерьмового пойла. А эти гладенькие, холёные твари с верхних ярусов - они-то, суки, с золота жрут, а не в казарме гниют. Это они, слизни, заставляют человека убивать других людей. Это они, тщедушные выкидыши эволюции, заставляют его, крепкого здорового мужика, отправиться на другой конец галактики и сдохнуть ради того, чтобы их хлипкие наследнички могли и дальше срать в золотые горшки! Да вот хрен вам по всей морде!

Рука сама собой потянулась к гашетке стаббера. Это же так просто - развернуться, полоснуть длинной очередью, срезать прихвостней тех ублюдков, которые загнали Сяопина в эту задницу! И тогда всё это - небо, леса, трава под ногами - всё это будет принадлежать ему! Надо только пристрелить товарищей... Товарищей? Товарищей! Спина заныла, вспоминая удары плётки, вбивающие в сознание понимание того, что такое боевое братство, пусть и набранное из отребья вроде него самого, бандита с нижних ярусов.

Выстрелить в спину товарищу? Убить худосочных уродов? Выстрелить? Не стрелять? Друзья? Предатели?..
Нейронные цепи здоровяка, непривычные к столь мощным мыслительным нагрузкам, выли под невыносимым давлением чуждой воли. Сяопин пошатнулся и начал медленно разворачиваться, нашаривая трясущейся рукой гашетку стаббера. Сознание безразлично отметило Сашу, закусившую зубами край пистолета, унылую рожу сержанта, зачарованно уставившегося на рубчатую рубашку фраг-гранаты, пустые глаза Штайнера, наводящего огнемёт на отряд, и кулак Тео, смачно впечатавшийся в челюсть товарища.

Товарища? Бить товарища?
...Стрелять?
...Не стрелять?
...В кого, мать вашу, стрелять?!

Кристиан спал беспокойно. Нет, он не опасался мародёров и бандитов, шарящих ночью по домам - для таких гостей на дверях и в прихожей было установлено несколько весьма неприятных осколочных сюрпризов. Незаконно, конечно, но уже месяц тому, как вся Женева плюнула на совесть, порядок и закон. Кристиану снились кошмары.

... салон самолёта, объятый пламенем... гарь и вонь от горелого пластика смешивается с резким запахом авиационного горючего, крови и человеческого ужаса... дверь в кабину пилота заклинило, языки пламени уже лижут переборку... а из-за двери доносится плач и приглушённые крики - тихое хныканье двух маленьких детей и испуганный голос отчаявшейся спастись женщины... и он, Кристиан, уже сбивший все руки в кровь, раз за разом с разбегу бьётся плечом в стальную преграду между ним и его семьей... и тут пламя вспыхивает особенно сильно, и женщина по ту сторону отчаянно кричит...

Кристиан резко открыл глаза, немигающим взглядом уставившись в потолок. Во рту стоял поганый привкус дешёвого пойла - вчера он не выдержал и изрядно нажрался в одиночестве. Преодолевая внезапно подкатившую дурноту, он пошарил рукой по полу возле кровати, зацепился за пустую бутылку, которая со звоном откатилась в дальний угол, смачно выругался... и внезапно подскочил на постели, выхватывая из висящей на спинке кровати кобуры пистолет. Только что до него дошло, что крик, который он слышал во сне, ему не приснился. С улицы доносился какой-то странный шум.

... вломились к кому-то... мародёры... или бандиты... или просто психи... неважно...

В голове защёлкал незримый хронометр, навсегда поселившийся там после "хорошо оплачиваемой и увлекательной работы" в "очагах политической нестабильности" в самых дерьмовых странах мира.

Раз!

Ноги сами нырнули в высокие ботинки, стоящие у постели, руки подхватили кобуру со спинки. ... хорошо, что я не успел вчера раздеться - так и отрубился...

Пять...

Пистолет щёлкнул предохранителем и нырнул в кобуру, кобура повисла на бедре.

Восемь...

Дверь спальни с грохотам ударилась об стену, по лестнице, ведущей в холл, прогрохотали тяжелые шаги.

Шестнадцать...

Лязгнул замок оружейного шкафа.

Тридцать один...

Щёлкнула последняя застёжка набитой магазинами РПС. Сочно клацнул затвор винтовки, отделяя остроносый патрон от его собратьев в обойме.

Сорок два...

Тихо тренькнула сорванная леска возле входной двери.

Сорок два...

Капля пота скатилась со лба мгновенно взмокшего человека, но хлопка взрывателя не последовало. ... Слава тебе, Господи, что я хреновый сапёр, иначе через пару секунд мы бы с тобой уже встретились... а мне к тебе ещё рано, у меня ещё на этом свете долги остались...

Сорок восемь...

Тихо щёлкнул замок, и тут же дверь распахнулась от мощного пинка.

Шестьдесят!

Кристиан перемахнул через забор, мягко приземлился на полусогнутые и, быстро оглядевшись по сторонам, рванул в сторону источника шума.

... маленький такой домик... девчонка какая-то живёт, чудная такая... как же её звали? Алиса? Элли? А, вспомнил - Энджи... нет, этот мир точно сошёл с ума... и я, кажется, вместе с ним... что мне за дело?.. а, плевать! ... лишь бы не слишком поздно ...

- Голем... - удивлённо протянул Ян, глядя на падающую с грацией векового дуба каменную тушу. От падения твари земля ощутимо дрогнула.- Каменный, сука, голем.

Щёлкнув кнопкой на рукояти пистолета, снайпер извлёк полупустую обойму. Сунул её в разгрузку, вогнал на её место новую, передёрнул затвор. Крутнул флажок предохранителя. Сунул пистолет в кобуру. Руки действовали сами, независимо от разума. Нельзя думать... нельзя... нельзя...

Правая рука нашарила за спиной цевьё винтовки, подкинула, левая перехватила. Затыльник приклада плотно прижался к плечу, щека коснулась резиновой накладки. Сочно клацнул затвор, отправляя толстый цилиндрик патрона в патронник. С такого расстояния не нужен никакой оптический прицел. Ствол чудовищной винтовки поднялся, образовав одну прямую с головой поверженной твари. Дрожащие руки закаменели, удерживая тяжеленное оружие. Палец плавно потянул курок...

Что стало с черепом каменного гиганта от попадания оперённого вольфрамового стержня, Ян не увидел. Грохнуло так, как будто на поляне разорвалась небольшая авиационная бомба. Две коротких струи пламени хлестнули в разные стороны из пламегасителя. От колоссальной отдачи Ян отлетел на шаг назад и шлёпнулся на задницу. Ствол винтовки нелепо задрался к небу, качнулся, как мачта тонущего корабля, и больно стукнул Яна по коленям.

Горячка боя прошла. Перед глазами мельтешили цветные пятна, водили свой задорный хоровод. И где-то внутри черепа бормотали, хохотали и вопили в агонии голоса. Странные, чужие, но всё равно такие знакомые голоса...

... Придурковатый Рудобелец. Простой как паровой каток Зубр. Неунывающий гитарист Хегг. Страшный как ядерная война Комарченко. Немногословный Клыков. Хитрый как китаец Чернов. Они не были его друзьями - у убийцы в принципе не может быть друзей. Но всё же смерть, смерть шести человек, случившаяся за какие-то несколько минут... Нет, Ян не боялся смерти, когда видел её в мощный оптический прицел. Но вот так, во всей её неприглядности, с белым крошевом кости и бурыми брызгами содержимого черепной коробки на расстоянии вытянутой руки от тебя... О да, костлявая явила себя во всей красе. Не в виде фигуры с тёмном балахоне, забирающей тех, чьё время пришло, а в виде алчного демона, терзающего плоть и выворачивающего душу наизнанку.

Когда одна за другой обрываются нити жизни твоих товарищей. Когда каждую секунду ты чувствуешь её леденящее дыхание, когда она стоит за твоей спиной и дышит тебе в прямо в спину, и потом уходит, насытившись. А ты сидишь посреди мрачного ночного леса рядом с остывающими трупами, смотришь на верещащую уставным матом белку, которая недавно была светящимся зелёным полковником, и губы твои невольно расползаются в широкой улыбке, больше похожей на волчий оскал. Потому что не сегодня. Не сейчас. Не тебя.

Ян хрипло рассмеялся, запрокинув голову, страшным лающим смехом. Рука его, сжавшись в кулак, с силой вмялась в лесную почву. В глазах его, с расширенными зрачками, плескалось истерическое веселье, больше всего похожее на веселье безумца.

Когда Чарли пришёл в себя, первая мысль в голове была: "Бля. Не надо было вчера так нажираться с морпехами в этом сраном баре". Под черепной коробкой работал неутомимый паровой молот, прессуя то, что осталось от мозгов, во рту как будто ночевала первая кавалерийская вместе с лошадьми, а в уши настойчиво ввинчивалось противное гудение. И вообще собственное тело казалось какой-то бесформенной амёбой. Не открывая глаз, Чарли решил было соснуть ещё, и дрыхнуть до тех пор, пока последствия вчерашней пьянки не сойдут на нет, но тут что-то щёлкнуло, тело обдал поток ледяного воздуха, и чьи-то руки потащили Вилкокса из удобной постели. Чьи-то голоса, и резкий яркий свет ручного фонарика, бьющий прямо в глаз.

- В жопу себе посвети, эскулап хренов, - раздражённо буркнул Чарли, пытаясь разогнать милые цветные круги перед глазами. В сознание, как будто пробив плотину, хлынули воспоминания о той авантюре, на которую он подписался. Ага, значит, прилетели.

Постукивающего зубами Чарли и несколько таких же бойцов, синих и пупырчатых как мороженые цыплята, построили возле выхода из "склепа", как про себя мысленно окрестил Чарли отсек с криокамерами. Выдали довольно бестолковые ЦУ и погнали куда-то. Мда, вот тебе и вся романтика межзвёздных перелётов - дрыхнешь себе, как консерва в банке, и пробуждение такое, что врагу не пожелаешь. И ещё жутко, просто нестерпимо хотелось жрать.

Тугие капли воды ударялись в смуглую кожу, стекали струйками на кафельный пол, унося с собой боль, грязь и усталость. Ян то выкручивал до максимума горячую воду, то резко заменял её на ледяную. Гудящие от утомительной тренировки мышцы от температурного контраста сладко ныли, постепенно приходя в норму. Но где-то под правым виском боль надёжно захватила позиции и пульсировала в такт сердцебиению. Бум-бум-бум. С каждым толчком как будто стальная игла впивалась всё глубже и глубже в мозг.

Ян негромко зашипел сквозь зубы, заметив, что стекающая по безволосой груди вода окрасилась в розоватый цвет. Провёл рукой по лицу - так и есть. Кровь тонкой струйкой стекала из правой ноздри. Запрокинул голову, морщась.

*... переутомился... ничего... сейчас пройдёт... *

Выключив воду и обмотав полотенце вокруг бёдер, Ян поплелся к столу, шлепая босыми ногами по полу и оставляя за собой мокрые следы. Дотопав до стола, Ян пошатнулся, едва не сбив на пол стоящую с краю кружку, нашарил рукой свободный стул и устало плюхнулся на него. Стянул через голову шнурок с крестом. Волны боли постепенно усиливались, отдаваясь мелкой дрожью во всем теле. Плотно прижав нижнюю утолщённую часть крестика к шее, Ян утопил неприметную кнопку в центре креста. Послышалось тихое шипение, и его рука с обмотанной вокруг кисти цепочкой безвольно повисла, тело обмякло, а глаза закатились. На шее осталось небольшое красное пятнышко.

* ... сейчас... сейчас... станет легче... *

Хан лишь молча пожал плечами, косо улыбнулся, показав раскрытые ладони, и откинулся на холодный бортик грузовика.
" ... Вот и еще раз раз убедился в том, что срочники, попавшие в чеченскую кампанию, ебанутые на всю колокольню. Шутник, бля ..." Для себя Джамуха давно вывел одно золотое правило - нельзя шутить с войной, иначе война тоже может пошутить с тобой. И вернешься ты потом назад или никому не нужным инвалидом, или будущим компостом в цинковой коробке. Хорошо еще если только ты один, а не отделение "шутника", считающего, что конвой обоза с боеприпасами это весело и забавно. Сам Хан с войной никогда не шутил - и, быть может, потому и уцелел во всех передрягах, в которых ему довелось побывать.
Выбросив из головы мысли о шутнике (но твёрдо решив за ним приглядывать, так, на всякий случай), Хан повернулся к Хэтфилду.
- Командир, а ты что, прямо в селение на этой развалюхе въезжать собрался? Может, еще транспарант на борт натянем "Бандиты, выходи по одному, стройся в шеренгу, мы вас расстреливать будем!", а? Высадимся за пару километров, чтобы нас из села не видели, потом подойдем, разведаем, что там да как. Э?