Голосование за ходы

Захлопнулся портал хаоса, приведя в движение землю. Сами основания черных гор зашевелились, сдвигаясь с мест. Снежные шапки вздрогнули, сбрасывая льды. Воцарился среди заоблачных пиков чудовищный рокот истязаемой тверди, а когда эта какофония принялась спадать, горы вздрогнули снова. На сей раз это был рев, более слабый чем удар катаклизма, но живой, наполненный яростью. Он эхом отражался от каньонов, разлетаясь по всем сторонам света.

Вдруг, в небе воссияло второе солнце. Галараш, лидер золотых драконов, впервые после долгой спячки узрел свет, озарявший земли Юны. Сначала разум его был замутнен, запутан резким и бурным пробуждением. Задвигавшаяся земля едва не раздавила Галараша в его темнице, но она же и обрушила её стены. Свежий ледяной ветер помог придти в себя, и как только в мыслях его наступил порядок, он все вспомнил. Все что произошло до того, как его заживо погребло под Черными горами. Сначала Галараш был очень зол, но злость быстро переросла в удивление, а затем в беспокойство. Что-то неладное творилось с этим миром. Древний чувствовал это своей шкурой, вдыхал странные запахи, приходившие с севера и юга, видел как бушевала стихия под ним.

Галараш Солнцерожденный принялся облетать окрестности, становясь все беспокойнее. Он думал о своей родне, остальных драконах. Какова была их судьба? Выжили ли они? Древний принялся искать, подгоняемый страхом. Напрягшись, несколько раз он издал громогласные призывы на драконьем языке, усиленные магией кровной связи. Сколь сильна же была его радость, когда на эти призывы откликнулись. Вскоре Галараш вновь воссоединился с сородичами. Все они были его потомками. Далекими потомками. Ни одного из них древний дракон, к несчастью, не узнал.

Однако, у этих молодых драконов было что рассказать. С большой охотой поведали они ему о том, что произошло во время его спячки. О вторжении Хаоса и падении многих старых богов, о распространении скверны, и приходе богов новых, с новыми народам, о их войне за судьбу всей Юны. Внимательно слушал Галараш и осознал он всю серьезность ситуации. Снова он многое пропустил в своей спячке, и на сей раз, дела обстояли куда хуже.

Что же теперь делать? В первую очередь, остановить конец света а вместе с ним и драконов. Галараш направился в земли Антлантиды, вернее то что от них осталось. Он хотел связаться с богом, которому был обязан. Не очень приятные воспоминания для драконьего самолюбия, но он никогда ничего не забывал, в том числе своих долгов.
По пути Галараш, вместе со своей стаей, решил заглянуть на огонек в золотоносные земли оскверненных ротгаров. Надо было как-то продемонстрировать свое явление миру. (а тут гадость прямо на святом сидит) Солнцерожденный прибегнул к врожденной драконьей магии, чтобы сократить время своего путешествия.

Молвил Галараш Тору: - "Железные кланы это те, что похожи на даэров? Признаюсь, я сперва спутал их с народом Арадуна. Беженцев войны, покинувших северные земли подальше от хаоса. И, собирался обсудить их существование в Черных Горах с Антлантом. Но, раз ты их покровитель, это упрощает все."

- "Воистину, часть твоей силы и твое слово звучат заманчиво. Мои дети в свое время познали много бед от рук богов, и лишь клятвы, данные перед мирозданием способны убедить меня, что их благополучию нет угроз. Я не стану переходить под твое покровительство, ибо я не преклонялся ни перед одним богом с зари времен, и так будет продолжаться впредь. Я могу стать союзником, но не слугой. Но это не значит что между нами не быть договорам. Слушай же. Твой народ сможет спокойно жить в Черных Горах и добывать золото, совершенно не опасаясь нашего гнева. Вольны они ходить везде, кроме тех мест, где устроены наши пещеры.

Железные кланы смогут заручаться поддержкой драконов в час нужды, но лишь когда защищаются, и только в пределах Черных гор и их окрестностях. И наконец, самое ценное для тебя, Тор, если ты ценишь ремесло столь же, сколь Арадун - Драконий огонь в твоих кузнях и плавильнях. Во всей Юне нет ничего горячее, чем исторгаемое нами волшебное пламя. Оно несет частицы силы Лекса, стихийный свет. Чем старее дракон, тем сильнее его огонь, я же самый старый среди драконов и мощью моего дыхания, ты получишь возможность создавать воистину великие артефакты. В любое время ты волен спросить совета или немного просвятить себя, если почувствуешь что нуждаешься в моей мудрости.

Взамен, я требую принести схожие клятвы, которые я предложил Арну, но дополненные, чтобы уравновесить мое слово. Твои кланы будут защищать наши обиталища в час нужды, а твоя божественная сила может пригодиться мне больше чем один раз. Вместо неё я могу попросить иную равноценную услугу, например, созданнный тобой или твоим народом артефакт. В добавок ко всему, ты должен отдавать моим детям часть добытого золота."

- "Сиррион. Сколь я слышал от детей своих, ты бог огня и изменений. Известны мне беды твои, но коль слышал ты мою речь к Тору, то должен сознавать, что исключений я не сделаю, равно как и не буду повторяться. Однако, ты ошибаешься, говоря, что можешь немногое. Твои сферы привлекательны для меня. Огонь, изменения, преображения. Связанные с ними чудеса очень пригодятся мне. Неизменны первостепенные условия. Гарантии неприкосновенности драконам, передача божественной силы, когда я попрошу. Конечно, слабый бог способен поделиться немногим, а забытый не способен вовсе.

Взамен на твои обещания, я дам обещания помощи. Я помогу твоему народу обжиться, быть может даже распространить твою веру по окрестностям. Также, я расскажу тебе о древнем городе, на котором ты построил свой, и какие знания он способен скрывать. Первый пункт я смогу воплотить не сразу, если Арн согласится на свой договор, ибо тогда я буду занят обязательствами защиты от следующего вторжения. А вот знаниями о забытой цивилизации поделюсь, как только мы скрепим клятвы между собой."

- "Да будет так." - Был ответ Арну.

Ирдраяр, древний город, стоящий на руинах давно позабытых времен. Островок цивилизации в море бесконечного песка. Даже с высоты одинокого сокола, кружившего над ним, было заметно, как Ирдраяр кипел жизнью. Тонущие в зелени пирамидальные дворцы и высокие каменные башни, многие из которых до сих пор оставались заброшены, давали достаточно защиты от солнца тем, кто бродил по улицам и переулкам столицы. Их было гораздо больше чем обычно. Толпы людей суетились, торопясь по своим делам. Торговцы и знать, простолюдины и рабы, и федаины. Много федаинов. В высоких и темных как скалы стенах Ирдраяра ютилась целая армия. По меньшей мере тысяча копий, собранная по зову султана. И скоро, их число возрастет.
По городу витало необъяснимое, будоражащее волнение. Оно чувствовалось на всех улицах, у водяных каналов, на полях и в парках, но сильнее всего, во дворе Солнца и Луны. Здесь, на великом совете вазиров, решалась судьба султаната.

- Кости брошены и мы должны действовать быстро. – Полуэхо раздалось среди мраморных колонн, проникая в огромные коридоры, прилегавшие к сердцу двора, залу суждений. Потолок зала был головокружительно высок и сиял полированной бронзой, бросая отблески дневного света вниз. Здесь блуждал прохладный ветерок.

- Армии собраны, они уже готовятся форсировать Тилисану. – Джасул Ибн Зан говорил гордо. Султан расхаживал вокруг карты мира, развернутой под его ногами, поверх блестящих витиеватых мозаек на полу. Подобно многим вещам в этом дворце, карта имела внушительные масштабы. Она была составлена со скурпулезной точностью. Тут были все страны известного мира, крупнейшие города и острова, а там где изображались Хашур и Солитаний, стояли каменные фигурки.

Одетый в свои повседневные аскетичные одежды, Джасул держался с царственной осанкой, вопреки следам подступающей старости, проступавшим в его седине и чертах лица. Он остановился и передвинул, с помощью специальной палки, большую часть черных фигур, обозначавших войска Хашура. Они переместились на территории провинций, обозначенных как «Сан-Маринер», «Бенерис».

- Последний крупный набег на земли чужеземцев разворошил их гнездо сильнее чем казнь бесчестных шайтановских увещевателей, которые дерзнули ступить в Имракан. Судя по тому, что донесли мне глаза и уши разведчиков до моего отправления в Ирдраяр, они и не подозревают, насколько мало им известно о том что их ждет. – Джасул остановился, поглаживая бороду. Выражение довольства не покидало его. Он ждал этого момента всю свою жизнь, и однажды смирился что никогда до него не доживет, но боги были милостивы и великодушны.

Вазиры окружали султана, возвышаясь над ним полукругом из шести. Они сидели на резных креслах из светлого дерева, в тогах черных с рыжим, отделенные от Джасула девятью шагами и несколькими ступенями. Их головы были покрыты черными же накидками, а вместо лиц -отражения, отбрасываемые непроницаемыми зеркальными масками.
- Скажи, акха Джасул, что ты видишь в степях Тиамии? – С неторопливой степенностью вопросил вазир за спиной султана. Первый-из-Круга восседал на светлом деревянном кресле, ни разу не двинувшись, пока Джасул Ибн Зан говорил.

- Эти – Презрительно скривился султан.
- Легкость с которой они позволили замутить свой разум шайтановскими сказками, только подтверждает то, насколько варварски примитивны они по сути своей. Все мы знаем что ими движет алчность и разбой, жажда проливать кровь забавы ради. Они думают, что уподобившись чужеземцам, смогут скрыть это.

- Что ты будешь делать, когда они выступят на стороне Солитаний? – Снова вопросил Первый
- Вестники послали им предупреждение. Вместе со всеми бедуинскими племенами, у нас достаточно воинов, чтобы при желании смести их, прежде чем те опомнятся.

- Это обойдется недешево, акха Джасул. На то, чтобы снарядить все те армии, которые собрались на границе, и которые готовы выступить из Ирдраяра, ушла вся наша казна. Помни, у тебя нет права на ошибку. Очень многое стоит на кону.

- Я знаю, о Первый-из-Круга. Я не подведу вас, клянусь кровью своих предков.
- Сомнений в первоначальном успехе немного. Мы готовились к нему очень долго и очень тщательно. Куда больший вопрос в том, что делать после того, как Хемер-Солам будет отвоеван. – Ожил Пятый-из-Круга. Он всегда отличался осторожностью в рассуждениях, иногда сильно раздражавшую султана Джасула, потому как она, на его взгляд, подозрительно близко граничила с трусостью. К тому же, Пятый особенно настойчиво общался с султаном на собраниях из всех шести вазиров, как будто получал извращенное удовольствие, когда ему удавалось поставить Джасула в неудобное положение.

- Ты имеешь ввиду реакцию других чужеземных государств, Пятый-из-Круга? Я сомневаюсь что все из них столь горячо верят в своего лживого шайтана, но однажды они выступили против Халифата все вместе. Значит, это может повториться вновь. Да, я готов к такому течению событий.
- И что же заставляет тебя быть столь уверенным в своих утверждениях? – Не унимался Пятый
- Слухи из-за моря, приносимые Ибн-Хасидами, сообщают о беспорядках и войнах между государствами чужеземцев. Тот, кто называется себя верховным лидером их «Церкви Спасителя», да будет она проклята, уже объявил «второй поход», который направлен на север. Среди них нет былого единства, а султанат Хашура намного сильнее, чем был Халифат за годы до падения. Они не ждут мощного отпора, и в этом один из ключей к нашей победе, как я говорил уже перед вами.

Пятый-из-Круга покачал головой.
- В планах твоих допущений больше, чем мы готовы принять.
Джасул Ибн Зан оглядел всех вазиров. Его растерянное лицо отразилось в шести зеркалах.
- Что это значит? Вы не одобряете возвращение в Хемер-Солам?
- Нет, мы поддерживаем его, как оно всегда было. – Ответил Пятый.
- Твои планы будут изменены в соответствии с видением, которое мы составили на нашем совещании двумя лунами до этой встречи. – Произнес Третий-из-Круга тоном, не терпящим возражений.
Пятый вазир продолжил свою речь
- Положение султаната и сегодняшние времена требуют особого подхода, если мы хотим преуспеть и выдержать испытания, ниспосылаемые нам богами. Когда ты поведешь федаинов и каракийцев через Тилисану, ты должен недопустить массового убийства чужеземных жителей, населяющих Хемер-Солам, и воздержаться от уничтожения их городов.

Джасул не сдержал изумления

- Вы требуете от меня защитить чужеземцев от наших воинов, от нашего правосудия?!
- Нет, всего лишь проявить сдержанность в своей праведной ярости. Благополучию султаната, сохранности наших традиций и веры, поспособствует такой подход. Когда Хемер-Солам будет освобожден, он не должен выглядеть как пустынное пепелище, иначе чем мы тогда отличаемся от этих нечестивых убийц, что стерли Халифат с тела Маду? Итак, твоя цель разбить Солитаний. Захватывай любых высокородных чужеземцев в плен, особенно тех, кто принадлежит к их правящему роду. Предоставляй простым чужеземцам возможность принять хашурскую веру. Те кто откажется, да попадет в рабство. Тех кто будет сопротивляться, убивай без пощады.

- Чужеземцы долго пытались осквернить наш народ своим шайтаном, в том что они в итоге сами обратятся к реальным богам, раскроют свои глаза, и отбросят свои варварские устои, приняв наши, есть справедливость и высокая цель. Это покажет всем остальным истинность того чему учил нас Хашур, истинность Урдамаша и Нанарьи, и их детей. – Присоединился Шестой-из-круга.

- Но, Халифат... – Султан все еще не мог переступить через свою растерянность, блуждая по карте потерянным взглядом.
- В прошлом. И его прошлое это не то, чем стоит гордиться, как показал великий пророк. Мы, султанат Хашура. Боги ведут нас к великим свершениям, и мы должны донести их мудрость до всех остальных, или же сгинуть во тьме веков, как сгинул Халифат, закрывшийся внутри себя и утерявший веру. – Ответил Шестой.
- Я, я приму ваше видение. – Джасул послушно поклонился.
- Теперь дослушай наши поручения, и исполни их, насколько позволят возможности, когда ты вернешься в Имракан. Как было сказано тебе прежде, прав на ошибку у тебя нет, акха Джасул...

Ночь нависла над Зардарумом. Кристально чистая, какой она всегда бывает в Карак Нараим. И подобно всем предыдущим ночам, эта - пробирала до костей. Джасул Ибн Зан поплотнее запахнул шерстяную накидку поверх камисы. Обычно в столь позднее время суток в храме уже вовсю горели огни. Большие бронзовые жаровни распространяли тепло по залам, их пламя порождало причудливые тени, танцевавшие под потрескивание угольков. Но не сегодня. Сегодня они пустовали. Даже маленькие лампы, закрепленные на стенах, оставались безжизненны. Полнолуние, священный праздник, на который воспрещалось возжигать рукотворный огонь в храмовых домах, без острой на то нужды. Нанарья завершала последнюю фазу своего танца на небе, конец очередного витка, когда все смертные имели честь лицезреть её образ во всей его божественной красоте.

Кочующая луна сияла так ярко, что Джасул мог свободно разглядеть свои руки даже безо всякой лампы. Султан стоял в галерее второго этажа храма, наблюдая отсюда за обширным залом под сенью купола из синего хрусталя, щедро пропускавшего лунный свет. В центре зала поблескивали воды, заполнившие округлый бассейн. Темная, гладкая поверхность, непроглядная даже в светлый день, отражала свет серебристыми бликами. Джасул знал, что жрецы, помимо прочего, использовали это место чтобы заглядывать за границы смертного царства. Даже ему, правителю всего Карак Нараима, защитнику веры, было запрещено присутствовать при столь сакральных ритуалах.

Сегодняшнее выступление, прозодившее здесь, повторялось по всему Хашурскому султанату, во всех "Привратьях", святилищах Нанарьи. Вокруг бассейна танцевали жрицы в изящных, но благопристойных платьях. Полупрозрачные вуали закрывали их лица, и лица тех жриц, которые не учавствовали в танце, распевая умиротворяющие мелодии. Танцовщицы двигались в такт песнопениям. Жрецы, и несколько других служительниц Нанарьи, в полированных металлических масках, играли свои роли в сценах из древних легенд и сказаний, о Кочующей луне и её мире мертвых. В какой-то момент песни сменяли звуки дудука, дополняемые струнами рубабов. Затем они смолкали, уступая место рассказчику - главному лицу всего выступления, раскрывавшему суть разыгрываемых сцен. Он носил соколиную маску "Мудреца смотрящего через небеса" и облачен в плащ из перьев. "Мудрец" расхаживал по отшлифованным до безупречной гладкости мраморным плитам пола, повествуя голосом крепким, чистым и ясным. Его речи периодически обрывали новые порции песен, танцев и музыки. Так должно было продолжаться до самого рассвета.

В течение ночи любой верующий мог придти сюда и посмотреть за развернувшимся внизу выступлением. Султан был далеко не единственным зрителем, приютившимся меж колонн и арок. Люди, желавшие приобщиться к таинствам Нанарьи, вольны оставаться в святилище до самого рассвета. Они приходили сюда, чтобы приобщиться к холодному дыханию загробного мира, проводя долгие часы за мыслями о жизни и смерти, исповедуясь перед собой в своих прегрешениях, и укрощая дух. В полной тишине. Разговаривать в стенах храмов Нанарьи было запрещено всем, кроме жрецов. Правила, действующие на период полнолуния, соблюдались строго, как и все что касалось закона в Султанате.
Джасул Ибн Зан ухмыльнулся этой мысли. Вздумай он вдруг нарушить правило молчания, с него спросили бы намного больше, чем с любого другого. И так практически во всем. Титул султана был тяжкой обязанностью, а не привилегией. Могли ли представить себе подобное спесивые правители Халифата? А лидеры государств, аристократия стран, чуждых хашурцам? Навряд ли, если то что он слышал о них, хотя бы на треть соответствовало правде. Джасул находил удовольствие в такого рода рассуждениях. Они подкрепляли его убежденность в том что пути народа пустыни правильны, поскольку строятся на подлинном порядке и справедливости. Тем сильнее разжигалась праведная ярость султана каждый раз когда он вспоминал о захваченных у хашурцев землях и множестве погубленных жизней. Вот она, одна из истин - «Верующие в Спасителя» выглядели людьми лишь снаружи, но внутри были гадюками. Хищными, лживыми, сеющими зло. Прикрывающими свои черные души немым безымянным божком.

Джасул происходил из бедуинов, и унаследовал характерную для них запальчивость. Будь на все его воля, он бы еще пару лет назад повел армии федаинского братства и кочевых племен, чтобы избавить Хемер Солам от змеиных гнезд. Он сжег бы их города дотла, разворотил каждый «храм», каждый монумент, сбросил их царьков в море, откуда они пришли, вместе со всеми священниками. Султан сознавал насколько далеки желания его сердца от реалий мира. Богиня Эришья учит, что сдержанность служит естественными вратами разума, которые определяют меру всякому позыву духа. Даже у ненависти, пусть и праведной, должен быть предел. Ради этого Джасул Ибн Зан пришел сюда, наблюдая за сценами которые видел уже в сотый раз. Чтобы снять с себя груз жгучей ненависти. Только так его душа войдет в царство Нанарьи свободной, когда настанет время, избежав порочного круга перерождений. Султан должен был примириться с тем фактом, что он, возможно, не доживет до освобождения Хемер Солам, и что произойдет оно, быть может, лишь спустя не один десяток лет, или... Нет, об этом Джасул даже не хотел помышлять. Неисповедимы пути судьбы и её причуд. Султан отвернулся от выступления. Впереди у него целая ночь рассуждений над самим собой, а утром ждут государственные обязанности, и совещание с эмиром Имракана.

* * *

Священная ночь полной луны. Под сенью бледной небожительницы, Зардарум походил на призрак настоящего себя. Горожане всех сословий либо крепко спали, либо молились в укромных уголках своих жилищ. Освещение улиц было сведено к минимуму. Единственные кто бодрствовал в сей поздний час под открытым небом были стражники, эмир Хазред Ибн Малик и одинокий всадник, покидавший недостроенные городские стены.

Эмир наблюдал за ним с одной из широких терасс пирамидальной твердыни Машахан. Отсюда открывался прекрасный вид на весь город и прилегающе окрестности. Многоэтажные строения с толстыми стенами и сотнями окон, скрывали улицы в собственных тенях. Внешне, каждое из них могло сойти за миниатюрную крепость или башню, но все, или почти все они были жилыми домами. Ни один из этих домов-башен не доходил и до половины высоты Машахана.
Хазред Ибн Малик был хмур. Одетый достойно представителю знатного рода. Гонец, который сейчас уносился в пустыню, должен передать крайне важное поручение. Хазред позволил себе отдать ряд приказов не дождавшись обсуждений с султаном. Акха Джасул проходил укрощение духа, которое растянется до восхода солнца. Как раз когда посланник доберется до цели. Эмир опасался, что его поступок подорвет доверие султана, но если делу улыбнется успех, это должно подтолкнуть совет вазиров к более решительным действиям. Как раз то, чего жаждят вожди бедуинских племен.

К следующему полнолунию почетные послы от самых крупных «зыбких городов» посетят столицу эмирата по призыву Джасула Ибн Зана. Итог разговора с ними определит дальнейшие шаги защитника Карак Нараим.
Султан Джасул наносил уже пятый по счету визит в Имракан. Зардарум стремительно отстраивался под его наблюдением. Он считает эту провинцию наиболее важной частью султаната, так как именно она является первым препятствием на пути единобожников, и эмир прекрасно его понимал. Труд множества архитекторов и средства, вложенные в реставрацию древнего города окупят себя в полной мере лишь в необозримом будущем, но следы изменений можно было увидеть сейчас даже в тенях высоких домов. В случае начала войны, Зардарум станет главной крепостью и опорой для войск федаинов. Хазред Ибн Малик продолжал дышать холодным воздухом спящей пустыни, продумывая слова которые завтра услышит султан.

***

Тем временем в столице султаната, древнем городе Ирдраяр, совет вазиров наконец смог окончательно утвердить и организовать снаряжение каравана в дальние, неизведанные земли к югу от Карак-Нараим. Султан дал свое заблаговременное одобрение на это предприятие, незадолго до очередного отъезда в Имракан. На важную для государства миссию был привлечен целый ряд предприимчивых и смелых купцов, готовых рискнуть ради перспективы обнаружить новый источник прибыли. Государственная казна щедро оплатила большую часть припасов, хорошо вооруженную охрану и наняла отряд опытных бедуинов-проводников, отлично ориентировавшихся в пустыне. Также, с караваном должны были отправиться шестеро воинов-жрецов.

Всепраотец Урдамаш медленно восходил к своим владениям из-за далеких бархан, окрасив небеса в румяный багрянец. Пески еще не успели нагреться и были холодны, но человека, чьи колени покоились на тростниковой циновке, это не беспокоило. Коричневатая рубаха, мешковатые штаны из грубого сукна, и сандалии. Он походил на крестьянина, которому вдруг вздумалось полюбоваться на воды Тилисаны ранним утром, вместо того чтобы идти на поля, пока солнце не набрало силу. Только татуировки на лице и руках разрушали это заблуждение. Витиеватые символы и письмена выдавали носителя высочайшего сана в государстве.

- Акха? - К человеку подошел воин, вооруженный огромным ятаганом, в характерной форме федаина цвета ночи и рыжего пламени. На груди красовалось солнечное затмение - герб султаната и знак принадлежности к гвардии султана. Его лицо и руки также покрывали татуировки, но совсем другие.
- Акха Султан, сияние Урда скоро вернет свои права. Если мы не выдвинемся сейчас, повелитель огня будет нависать над нами остаток пути.

Джасул Ибн Зан медленно поднялся, давая затекшим ногам придти в себя. Его кучерявые волосы, ниспадавшие до плеч, трепетали под дуновениями ветерка, гнавшего легкую рябь по Тилисане с востока.
- Милостью богов, и мы когда нибудь вернем свои права. - Султан последний раз хмуро посмотрел на противоположный берег великой реки, на потерянный Хемер Солам, прежде чем отвернуться.
- Зардарум ждет, смиренный. - Воин почтительно поклонился, скрестив руки.
- Я помню, Хиваш. Идем, привал окончен. Впереди ждет много работы. - Джасул собственноручно скатал циновку, взвалив поклажу на спину. Верный федаин последовал за правителем Карак Нараима, держась чуть позади.

Султан Джасул посетил Имракан с небольшой свитой, чтобы лично проследить за исполнением приказов по укреплению рубежей эмирата и подготовке дополнительных отрядов солдат, которые станут основой нового войска. Первой его остановкой должен был стать город Зардарум - центр области.