Голосование за ходы

- Море велико, - рассмеялся рыцарь, - и в нем сотни кораблей. Главное, чтобы мы виделись на одном из них, а не на двух противоборствующих.

Жан и сам не помнил, где видел этого человека. Возможно это был "Стремительный" или шхуна помельче. Возможно это было и вовсе не на море. Обычно, рыцарь дела с простыми моряками не вел, предпочитая общество мужей ученых или уединение, но многих помнил и уважал.

- Угощайся вином, добрый человек, - Продолжил парень, - Мое имя- Жан. Оно коротко и немудрено, что ты смог его позабыть. Я не в обиде.

Рыцарь знал, что аметистовый напиток легко развяжет язык человеку, проводившему много времени в плавании, без новостей и бесед. С вопросами он не торопился.

Рыцарь вставал рано, с восходом солнца, в том время когда рыбацкие жены просыпаются, чтобы собрать своим мужьям нехитрый обед из круга хлеба, пучка лука и куска засушенной сельди.
Это были ранние часы, обычный люд вставал рано, отправляясь на промысел в море спозаранку. пока рыба еще во власти сонной дремы и солнечные лучи только нагревают поверхность спящего, ленивого моря.
Эту привычку, Жан приобрел в отцовском доме, где все домочадцы просыпались ни свет ни заря, чтобы приступить к ежедневной работе и пронес ее сквозь всю свою жизнь.

Около часа потратив на одевание, со стоическим терпением просовывая руку в рукав рубахи и застегивая пуговицы одной рукой, Жан отказался от доспеха - одной рукой его одеть было невозможно, а звать господскую прислугу к себе в комнату, он не пожелал, не хотелось выглядеть ущербно в их и в своих собственных глазах.

Выйдя на кухню, он застал жителей дворца уже в работе. Приветливо здороваясь, с обитателями, как с почтенными, так и с простой прислугой, он попросил у Гектора Эваса подать ему завтрак без излишеств. Рыцарь перекусит на кухне, с прислугой, не омрачая трапезу излишней помпезностью и этикетом.

Рыцарь вошел внутрь и предстал перед хозяевами дворца. Было довольно тихо и он слышал как его звуки его шагов разлетаются по зале.
Робость, присущая всем искренним людям одолела его. Столь влиятельные господа и дамы сидели перед ним, обратя свои взоры. Мужчины и женщины, в необычных нарядах,, вернувшиеся из забытья времени.
О, Жан, тебе придется постараться, чтобы не пасть в грязь лицом!

Рыцарь сразу распознал госпожу Багир. Он внутренним чутьем выделил ее из множества окружающих и подошел ближе. Опустившись на одно колено, он коснулся кулаком здоровой левой руки камня пола и произнес:
- Жан де Брюссеир, ученик сэра Франсуа Донмона! Я служил верой и правдой Вашему отцу и клянусь, буду служить и Вам. Я и мои воины встанем на защиту Великого дома Багир.

Язык не подвел парня, прежде всего он был воином и умел скрывать свой страх. Но Жан стоял, не рискуя поднимать глаз на эту девушку, на это воскресшее совершенство, опасаясь услышать слова насмешки или отказа. Джессика казалась ему настолько властной и полной снисходительного презрения, подобно древней богине.
Мужчина, сидевший рядом, огрубелый, с холодными кинжальными глазами казался ее мужем. Жан знал сорт таких людей: хитроумные и беспринципные, готовые на все ради своих идей. Ему ничего не стоит вышвырнуть пришлеца за дверь, за излишне дерзкие речи.

Но все же рыцарь надеялся, что Джессика Багир примет его. Он даже не смел мечтать о ней или допустить хоть каплю греховности в свои мысли. Для него она с первых секунд встречи стала идолом и ярким символом возрождения.

Худд присел на корты, устало повел плечами, разминая шею. Грязь налипла на тело, словно вторая кожа, нос был забит пылью, волосы свалялись. Армейская форма пропахла пОтом и покрылась грязью. Больше всего хотелось прилечь на что-нибудь мягкое, сменить одежду и освежить лицо.
Тело просило сдаться, дать хоть каплю отдыха изможденным мышцам. Усталость подтачивала дух, и уже в который раз, Худд чувствовал в своей душе тонкую липкую грань страха, маленький, пока еще невидимый раскол, призывающий сдаться.

Спустя несколько секунд после ухода Решетофа, капрал встал и потрогал щетину на лице, пробившуюся словно рассыпанный перец, за сутки тяжелого перехода.

- Время переодеться и отрастить бороды, - вслух высказал он свои мысли, посмотрев на напарника, - думаю это поможет. Выспимся и поедем торговцами в Браун-Таун. По моему – сгодится.

Каков он, этот Браун-Таун, Худд не знал. Тем более он не знал каков Рэд, убежище сталкеров и бандитов. С детства, солдат рос среди задиристых и драчливых мальчишек и часто приходилось доказывать свою точку зрения кулаками. С годами то вылилось в стойкое презрение к низшим слоям общества, будь то бандиты, воры или попрошайки.
Парень осознавал, что расколется при первом диалоге с серьезным решалой. Он был выучен исполнять конкретные приказы и шевелить своей задницей, но никак не менять личину и играть роли.

Капрал Худд Хенрикс откровенно боялся.

Оставалась только вера. Вера в своего в напарника, в кого ж еще. Сухой, словно сделанный из стали, разведчик, казалось, знает что делает.
Хех, откуда этот парень? Или может тоже бравирует, как и сам капрал, не желая дать слабину.
Если он сделан из стали, то из чего ты сделан, Худд? Из каучука?

- Надо выспаться, Рич. Я без сил.

- Благодарю, - хрипло кивнул Худд и склонился над перевернутым шлемом. Окунув пригоршней ладони, боец жадно опрокинул на потрескавшиеся губы живительную влагу. Вода была прохладной, слегка отдавала землей, но пить ее было приятно. Любой испытавший сильную жажду это поймет и вспомнит.

Напившись, Худд вытер мокрые ладони об лицо и шею, отирая пот. Он оправил оружие и ухмыльнулся Ричу:

- Возможно, это лучший презент за всю мою жизнь, дружище.

Теперь настала очередь Худда, сторожить напарника, когда тот будет пить. И солдат делал это с ощущением благодарности, ибо Рич оказал ему большую честь, позволив утолить жажду первым.

Сердце прекратило бешено гонять кровь по артериям и Худд не спеша перезарядил дробовик. Вталкивая патроны большим пальцем в казенную часть оружия, капрал невольно думал о предстоящем пути и в голову лезла одна настойчивая, непреодолимая мысль:
" Остаться здесь. Плюнуть на все и на всех и просто сесть на этот песок и ждать пока его не прикончит следующая стая гочи или стайер. Лучше даже второе - мучений будет меньше. И где-то там, в таком далеком сейчас Нью-Хоупе начальство лишь поставит крестик на личном деле Худда и отметит гибель на боевом задании. Причем невыполненном. И никому не будет дела, НХРАФ просто найдет других добровольцев, ибо незаменимых кадров нет"

Худд искоса взглянул на напарника - оценит ли Рич эти мысли или сочтет за слабость? Выглядит этот сукин сын крепким орешком и капрал никак не хотел очернять честь УЛЬТРА своей мимолетной слабостью, но все же прохрипел:

- Ты не думал, что это задание невыполнимо? Что капитан послал нас на заведомую смерть или скитания? Зачем? Я не знаю, может у них свои игры. В любом случае, когда меня назначали на это задание, капитан не был один. В этом деле замешаны другие люди, которых мы не знаем.

Худд медленно открыл глаза и тотчас же зажмурив их от ударивших лучей солнца, перевернулся и сплюнул вязкую слюну в песок.

- Да, я сдал, - прохрипел он, с трудом поднимаясь на ноги, держась за рукав Рича, - Я походу не дойду. Этот приказ мне не осилить.

В голове шумело как от хорошего нокаута. Состояние было ни к черту и на мгновение в голову пришла мысль все бросить - к дьяволу командование, к дьяволу эту осточертевшую Армию…

Превозмогая тошноту, Худд кивнул напарнику:
- Пройду еще сколько смогу. Если упаду в следующий раз – брось меня.

Свора освобожденных воров, убийц, пьяниц и дегенератов – та еще компания. Непредсказуемая, по первобытному злая и весьма интересная. Когда обозленные долгим заключением заключенные вырываются на свободу – жди беды.

Орк по имени Гришак рвал и метал, желая отомстить обидчикам, и не важно на ком будет вымещена эта злость. Сперва Куахтемок расхохотался злым смехом, в надежде, что Гришак устроит знатную драку, но когда здоровенный орк ринулся на его бывшего сокамерника – у аргонианина в душе шевельнулось нечто вроде благодарности. Нет, он бы ни капли не пожалел, если плутоватого эльфа прихлопнули здесь же как муху, он бы он нем забыл бы навсегда спустя час. Но все же…

- Эй ты! – Рявкнул аргонианин, привлекая внимание Гришака, - Хочешь крови? Ну так иди сюда, вонючий ублюдок!!!

Куахтемок согнул колени и поднял сжатые кулаки к лицу, становясь в боевую стойку. Он не боялся орка и жаждал наконец размять свои мышцы в хорошей драке.

Эльф немного задержался в дверном проходе, по-видимому устанавливая хитроумную ловушку, но вскоре развернулся и побежал прочь из замка, изредка разворачиваясь и стреляя из лука в оставшийся открытым ход.

Винтер выскочила на свежий воздух, прошмыгнув сквозь стайку ночных насекомых, привлеченных яркими огнями. Ее тело ныло от усталости и боли, но впервые, за много месяцев, она ощутила приятную дрожь.

Это была свобода.

Свобода от душных комнат и лицемерных лиц. Свобода от чужих игр. Свобода от постоянной угрозы смерти.
Винтер скрылась за деревьями, но эльф, спасший ей жизнь окрикнул ее. В лесу он был неуловим и незаметен как зеркальный карп в пруде и девушка его не видела. Но он был где-то рядом и казалось он хотел помочь.

Разум воительницы еще остывал от адреналина, но она понимала, что первые шаги на пути домой самые опасные. Возможно ей даже не удастся уйти более полулиги по ночному густому лесу. Но эти мысли были приглушены ощущением торжества и свободы. Кое-что уже удалось, так что получится и остальное.

Руку вывернуло в тяжелом финте и ослабевшие пальцы выпустили оружие. Мутант истекал кровью и запыхался, а вот умертвие, как раз наоборот, не проявляло никаких признаков усталости.

- Кишки Зигмара, - схаркнул Поркиус вместе с брызжущей кровью. Вот и приплыли. Умертвие не остановится и не собьется с шага, одним взмахом снеся мутанту голову.

Поркиус завопил от безысходности и гнева и ринулся с распростертыми руками, подобно борцу, пытаясь сбить с ног чудовище и повалить его на землю. Действие было скорее инстинктивным нежели обдуманным, но обезумевший от крови мутант уже не давал объяснений своим поступкам. Он просто хотел пожить чуть-чуть еще.

Капрал приземлился на аккуратнейше застеленную постель, в один миг смяв ее под своим весом. Судя по общему состоянию Худд ощущал себя не лучшим образом. Ему не нравилась эта секретная игра и от раздумий шалили нервишки и слегка мутило в животе. Мысли бегали из одного угла головы в другой, и капрал, не в силах их унять, вновь встал с койки.

Ждать Хендрикс был не в силах, но и спать от избытка эмоций не хотелось. Он прошелся мимо тайком играющих в кости сослуживцев и выглянул в окно. Где-то там были палатки ГДРовцев и Худу вспомнился один из них, тот, чей позывной был Север.

Капарал его не знал, но очень надеялся, что тот окажется парнем не промах. Меньше всего хотелось идти на задание с неопытным харахорящимся выскочкой. Да и торговец, о котором упоминал штатский, тоже фигура мутная. И вроде бы фамилия знакомая, но доверия не вызывает.

Капрал поймал себя на короткой мысли о том, что ему страшно.

Он мотнул головой и чтобы отвлечься решил подумать о чем-нибудь приятном. Например о кактусовом самогоне. Или о том профессиональном хуке, который вырубил верзилу с Шестой улицы.

А еще вспомнилась девушка из лазарета. Молодая такая, немного раскосая. В белом, хотя и местами пожелтевшем халате от сырости, она помогала докторам, разносила инструменты и колола стимуляторы. Хендрикс видел ее много раз, но так и не догадался спросить как ее зовут. В воспоминаниях он звал ее «Сестрой Милосердия». Скромная, невысокая, вовсе не блещущая особой красотой. Простая в общем. Милая.

Капрал вернулся на койку с твердым намерением написать ей письмо. Достав карандаш и чистый лист, он положил его на табуретку перед собой. Начало получилось само собой, но допустив орфографическую ошибку, Худд раздраженно все замазал. Пришлось начать снова.

Спустя несколько попыток, капрал со вздохом отложил карандаш. Нет, не сегодня. Да и что он может написать этой девушке?

А завтра его ждали Север и Решетоф. И они станут его единственными друзьями.

- Уааааа - Заревел мутант и ринулся вслед за надсмотрщиком (коего решил не упускать из виду по нескольким причинам), он вскарабкался на трухлявый борт и бешено огляделся.

Аздрубаэль уже вертелся волчком, вокруг оскаленных зомби. Остальные корсары тоже пошли на абордаж, развевая плащи из драконьей кожи. Поркиус не теряя инерции, с разбегу схватил огромными ручищами одного из зомби, на голове которого красовалась выцветшая ситцевая бандана, и с силой притянул его к себе, нанося мощнейший удар лбом в прогнившую морду нежитя. Лицо мутанта вмиг покрылось остатками умершей плоти, жидкой бесцветной массы и кусочками хрящей, стекающими со лба.

Зомби были невероятно крепким, но и мутант обладал огромной силищей. Он разбил мертвяку то место, где раньше находилось лицо и держа за плечи швырнул его на пол. Упершись коленом в спину отчаянно размахивающего конечностями мертвяка, Поркиус с сокрушительной силой нанес удар сверху вниз глубоко погружая клинок в кости черепа.

Мощный удар плечом – и мертвяк отлетает к борту шхуны, звонко шлепаясь влажной плотью о мостки. Поркиус, ревя как раненный зверь, прыгнул на потерявшего равновесие противника и первый удар тяжелого клинка вошел ходячему трупу в ключицу и пробороздил рваную рану до самого сосца. Мутант с хриплым выдохом высвободил оружие из вражеского тела и плечо с рукой зомби безвольно отвалилось вниз, где продолжило болтаться на клочке сухожилия.

Мертвяк протянул холодные липкие пальцы здоровой руки, пытаясь схватить мутанта, но тот отбил лапу рукояткой оружия и обратным движением врезал яблоком клинка прямо в иссохшую морду, еще сохранившую остатки человеческих черт.

Обрубок отсохшего носового хряща углубился вовнутрь черепа и зомби закачался теряя равновесие. Его и без того безобразное лицо, теперь превратилось в прогнившие ошметки. Еще несколькими добивающими ударами, Поркиус повалил зомби на доски палубы и рассек ее надвое, а потом и начетверо, так же, как мясник разделывает тушу молодого теленка.

Немертвые останки еще продолжали трепыхаться. В куске срубленного черепа бешено вращался желтый невидящий глаз, остатки предплечья с кистью, медленно скребли по доскам омерзительными пальцами. Но все же мертвяк был уже неопасен.

Озверевший мутант, в пятнах трупного ихора развернулся, взглядом выискивая следующего противника. Зомби хоть и были ужасны и крепки, но весьма неповоротливы и сильный физически мутант вполне мог одолеть их. Это утвердило веру Поркиуса в себя и он вновь, взревев и замахав катцбальгером, устремился к следующему противнику, расталкивая по пути зазевавшихся корсаров.

Словно издалека доносится возглас Огненного дракона и бьет болью по тонким струнам души….
Ястреб выпорхнул на волю из душного ангара, ни слова не ответив покинутому собрату. Ультир крепко сжал зубы чтобы не закричать от досады и горя. Слова Финира алели ярко-красным в его памяти, но все же Ястреб не ответил прощальным словом.

Не смог?

Каждый выстрел, приглушенно раздававшийся в закрытом ангаре, казался предназначенным Финиру, каждый вскрик боли казался его последним вскриком. Вот еще одна ноша на твоем Пути Воина, Ястреб, взвали ее на себя и неси вместе с тем, что уже взвалено. Нагружай себя еще и однажды ты уже не сможешь взлететь.

С дикой яростью, Ультир кинулся в гущу врагов, пытаясь заглушить в себе яркие болезненные эмоции. Не жалея зарядов, он очередями по широкой дуге направлял лазерные росчерки в скопившихся солдат на земле.

«О Кхаинэ, ты будешь доволен, проклятое божество!»

Лазбластер пустеет, щелкая и посылая предупредительные импульсы в контакт брони.
В бешенстве, Ультир закидывает винтовку за спину, вынимая слегка изогнутый короткий меч. Длинный, реактивный выпад вниз расталкивает горстку солдат, не успевших спустить курки, и один из них замертво отлетает по рокриту, рисуя за собой тонкую роспись брызнувшей крови.

Бог Войны всегда крепко сжимает свои, обагренные вечной кровью Эльданеша, пальцы на горле каждого воина Аспекта. Принимает в свои железные обьятия, пахнущие раскаленным железом.

«Пей, Бог Войны, Пей!»

Удар. Где то возникает очаг боли. Толчок, лазерный ожог. Где то на бедре льется кровь, теплая и липкая. Затекает в наголенник и там уже охлаждается. Такой контраст. На земле капли крови после каждого шага. Не вражеской, а уже своей.

Вот он предел. Сейчас Ультир потеряет себя в кровавой бане рукопашной схватки. Он станет подобным тем наставникам-экзархам, что ночевали на высотных шпилях своих храмов на Биэль-Танне.

Жажда крови.

Ультир вертится словно волчок, делая головокружительные прыжки и вновь опускаясь на землю в звоне хрустальных крыльев.

Выжившие мон-кеи в ужасе отпрядают, не в силе сразить эту фантастическую разумную птицу. Кто-то пытается бежать, но тщетно. Клинок Ястреба настигает спины бегущих, отсекает ноги, пронзает позвоночник.

Последний солдат падает теряя контроль над телом. Он почти мертв, его мозг уже не посылает импульс в отмирающие конечности. Ультир в неистовстве хищной птицы валит его на колени, одновременно сбивая шлем с головы. Человек смотрит на эльдара ослабевшим взглядом, отчасти уже безразличным и готовым к смерти.
Замах острого меча. Ультир точным ударом отсекает голову последнему атакующему человеку и с упоением держит за волосы в сжатом кулаке.

Кровь из перерубленной шейной артерии обильно бежит на землю, подводя итог кровавой битве. Ястреб ловит миг тишины, чтобы насладиться своим, пусть и недолгим, но триумфом.

Трупы убитых людей.

Эльдар не скорбит о них. Он не скорбит о Финире.

Не скорбит об Эларике, Айлене и Чиракинан.

Не скорбит об Эледвен.

Не скорбит о Биэль-Танне.

Ничего этого нет.

Только ярость.

Только кровь.

Смерть.

Ястреб небрежно отшвыривает окровавленную голову в сторону и делает один, короткий шаг навстречу трем огромным дулам Василисков.

Дом с Камином.

Васант не успел ничего сказать. Но если бы Винтер задержалась, то он бы поведал об их счастье. О двух реальностях, из которых уже не понять, какая из них настоящая. Возможно они обе настоящие и нет смысла их разделять.
Васант бы поведал о ее периодическом глубоком сне, где она с мечом наперевес сражается с жестокими захватчиками, стараясь спасти погибающие земли.

Здесь была ее реальность, и он смог ей предложить счастливую жизнь. Почему же она посчитала это сном? Неужели она хотела вернуться в свой мрачный мир?

Если бы Винтер задержалась, то Васант бы поведал ей о долгой бессонной ночи полной любви.

Если бы Винтер задержалась, то Васант бы сказал ей о том, что всегда будет ждать ее. В доме, наполненном теплыми запахами и выстеленным мягкими мехами. Там где ее ждут ее сын и дочь, а также верный и добрый пес по кличке Аргус.

Там, в Доме с Камином…

…
Фантасмагория.
Винтер, как и каждый из людей, не осознавала, что она ощущает, находясь в провалах, где соединяются многие из сфер. Это были сдавленные, едва ощутимые чувства, которые периодически взрывались шквалом эмоций.

Фантасмагория красок, звуков и чувств. Иногда все просто перемешивалось в единую свистопляску и девушка не могла отличить одну вещь от другой. Иногда выскальзывали образы и лица, которые она могла понять, но забывала спустя мгновение.

Но влагу падающую на ее кожу с небес, она ощутила явно. Капли намочили волосы, прилепив их к щекам и вода сбегала по лицу по ложбинкам вокруг носа на губы, попадала в рот.

Дождь барабанил по доскам моста, нависшего над пропастью. Винтер вцепилась в веревочные поручни, стараясь идти как можно ровнее. Скалистые уступы виднелись по обеим сторонам ветхого моста, а внизу шумела опасная смертельная стремнина.
Не смотри вниз, Винтер, не смотри!

Его фигура стояла в десяти шагах от нее, на покачивающемся мосту, сложив руки за спину. Он был одет в белое ниспадающее одеяние, и смиренно опустил голову.

Он ждал Винтер, а она искала его.

Воительница сжимала отцовский меч в руке, подбираясь все ближе к незнакомцу, как он обратился к ней:
- Довольно странное место для встречи, неправда ли?

Комната была не большой и не маленькой, ровно такой чтобы почтенный гость ни в чем не нуждался. Мягкий ковер на полу, алебастр на стенах, мебели ровно столько, сколько нужно для удобства и чтобы не ограничивать просторность.
Распахнутое окно имело дверной вход на обширный балкон, построенный таким образом, что выйдя на него, можно было обойти все здание по периметру. И повсюду же конечно тянулись бесконечные плющи дома Гецци, словно от этих растений было никуда не деться. Ристус развел руками мешающие плети, вьющиеся по стенам и ему открылась панорама ночной крепости-города:
Покои, выделенные священнику находились на верхних этажах. Даже пристально приглядываясь, он замечал внизу лишь крохотные огоньки фар движущихся автомобилей, людей с такой высоте и в таком полумраке не разглядеть.
Алый Рубин горел ночными огнями даже ночью словно в праздник Императора. Жители чувствовали себя здесь свободными и защищенными от опасностей остальной планеты крепкими стенами, турелями и морем, и старались не ввязываться в дела большого мира. Такими были и Гецци, но неожиданный визит посланца экклезиархии всполошил семейство. Конечно священник не сообщил им, о своих связях с Инквизитором Ингирами, но Кракс и Друстилла не были глупцами, чтобы об этом не догадаться.

Ночной ветерок обдувал освеженное после вечернего моциона лицо Соломона. Здесь воздух и правда казался чище, чем в остальных районах промышленной планеты. Обыск комнаты ничего не дал, жучков слежения, камер и прочего Ристус не обнаружил, тщательно проверив все щели и закутки. Священник потратил несколько часов на осмотр проводки светильников и складок в одеялах постели, но ничего не нашел.

Но Ристус не был доверчивым недотепой, чтобы думать, что все пройдет гладко и семейство Гецци выпустит его целым и невредимым. Слишком наглым и опасным был визит такого гостя.
Еда не содержала в себе ни запаха ни цвета, который мог бы говорить об отраве. Хозяева наверное попросту бы не решились умертвить гостя таким образом. Вино тоже было цельным и закупоренным судя по состоянию пробки и ярлыка – несколько лет. Это отсеивало все сомнения в отравлении.

Но все же. Стоя на балконе, и вдыхая ночной воздух священник понимал, что ему грозит опасность.
Сзади что то скрипнуло кожаными одеждами и Ристус заметил периферийным зрением легкую тень. Волоски на шее священника встали дыбом, для того чтобы предчувствовать опасность, не надо быть легализованным псайкером, достаточно просто прожить несколько лет среди хитрых и безжалостных врагов, притворяющихся твоими друзьями.

- Вам нравится интерьер? – Раздался сзади тягучий мужской голос. Он говорил из тени, и Ристус не мог его разглядеть. Настораживало то, что незнакомец находился между ним и входом в основную комнату….

Из мраморных статуй, выполненных в виде обнаженных дев, что держат пузатые кувшины, лилась чистая жемчужная вода, наполняя залу успокаивающими полутонами. Стены и колоннады были украшены живыми цветами и плющом, среди которых щебетали яркие тропические птички. Вся приемная зала Дона Гецци была похожа на цветущий сад – яркий контраст с той серой разрухой, что видел господин Ристус за стенами резиденции «Алого Рубина».
Кракс Гецци удостоил исповедника личным визитом, и сейчас они наедине (штат послушной прислуги не в счет), восседали на изогнутых креслах, оббитых пышным бархатом. Перед ними стоял низкий столик, вырезанный из цельного куска малахита, отсервированный из уважения к гостю: фрукты, дорогой форцианский чай в позолоченном чайничке, местная закуска – язык какого-то животного под обильным соусом и салатом.

Сам Гецци к еде не притронулся, он ходил размахивая руками, растеряв последние остатки спокойствия. Многоуважаемый дон не славился терпением и выдержкой и давно бы перешел на грязные ругательства, если бы не присутствие члена Экллезиархии:

- Святая Терра, - восклицал он, с гортанным акцентом, заламывая руки – Всю свои жизнь я посвятил служению Императору, всю свою жизнь! А теперь эта вшивая собака Борромео, подозревает меня! Напускает на меня своих псов!

От негодования, его завитые локоны тряслись из стороны в сторону, полы тисненной золотом накидки взлетали, рискуя опрокинуть содержимое малахитового столика на пол. Гецци бросил взгляд на скромно сидящего исповедника и продолжил:
- Ведь это Борромео, да? Это его происки, да?

Уверенный в себе и вспыльчивый, молодой дон возможно хотел добавить в адрес господина Ристуса еще пару крепких слов, или даже спустить фитиль своего роскошного кремниевого пистолета в его лицо. Но все же сомнение и легкая боязнь сквозила во взгляде Кракса Гецци, видимо, он не знал, чего ожидать и на что способен этот невозмутимый прибывший человек, увешанный святыми регалиями.

Ересь. Она пронзила сердце Ликосуры, подобно многогранному кинжалу. Инквизиция прибыла, чтобы вынуть его из бренного тела планеты, насколько глубоко он ни вошел бы. Возможно одержимый местью, молодой дон Гецци обратился к запретным знаниям, чтобы одержать вверх над ненавистным соперником. Возможно нынешний губернатор Борромео, призвал к себе на служение, то зло, которое благочестивые люди опасаются называть вслух. Возможно, они оба подвергнулись опасному влиянию нечестивых сил, и ничего уже не может их спасти.

А возможно, что все это лишь догадки. Излишняя подозрительность, свойственная работникам Инквизиции.

В любом случае, Инквизитор Ингирами обратила свое внимание на исповедника Ристуса, имеющего за плечами незавидное прошлое. Она скрыла все данные об инциденте, вырезала все архивы с его участием, но в случае чего, этот беспринципный инквизитор поднимет все вновь, и тогда исповеднику ничто не поможет избежать очистительного аутодафе.
Да и кто другой, как не господин Ристус, разбирался в дворянских дрязгах лучше? В любом случае инквизиторский выбор был не случаен.

Инквизиция ничего не делает просто так.

Ультир опустил голову, неосознанно прижав ладони к вискам. Он был поражен. Зловещее, безжалостное знание растекалось по его телу волнами электрического тока.

После всего, что он сделал. После десятков отнятых душ. После смертельного риска перед чемпионами Хаоса, чьи гротескные очертания будут мерещиться Ястребу всю оставшуюся жизнь. После искренней и долгой службы родному миру, без оттенка гордости, без намека на самовыражение. Ультир отрекся от всего, что могла предложить ему эта жизнь: от райских кущ Девственного мира, от благословенного Пути Певца кости, от любимой Эледвен, ради процветания Биэль-Тан и столь любимый и почитаемый рукотворный мир ответил своему сыну предательством…

Перья устремленных в небо крыльев тревожно звенели в такт тяжелым мыслям эльдара. Собратьев рядом не было и никто не мог разделить его думы. Как сейчас не хватает их общества - поделиться мыслями, разделить свое горе с мудрым Элариком или внимательной к чужим бедам Чиракинан.

Но решение он должен принять он сам. Если быть искренним к себе, то Ястреб так и не узнал ничего, кроме внедрения на Альберагд. Все наслаждения и мечты прошли мимо него, не дав почувствовать вкус настоящей жизни. На что он еще способен? Все его достоинство это лишь хрустальные крылья и верный лазбластер. Конечно, Ультир старался познавать мир, понимать эльдар и познавать иную натуру людей. Он старался уверить себя в том, что каждая отнятая жизнь это лишь неважное событие в огромном круговороте вселенной. Эта самопридуманная вера уже заполнила разум Ультира, и все что он свершил на людской планете, казалось необходимым механизмом Вечного Колеса.

Но правда оказалась немного иначе. Биэль-Тану нужна была только его смерть. Они считали его слишком благородным для настоящего воина Аспекта, хотя он всего лишь хотел знать, ради какой цели он проливает кровь. Слишком погруженным в свои грезы, хотя он хотел найти лучшую дорогу, как для себя так и для своих близких. Слишком чувствительным к мон-кеям, хотя он всегда знал, что люди достойны существовать в этом мире.
Теперь оставалось сделать выбор. Внутренне, Ястреб уже понимал, что давно сделал его, но разум отказывался принимать этот факт. В принципе, смерть не так уж и страшна и в какой-то степени даже прекрасна. Он много раз видел смерть, которую дарил мон-кеям, и теперь пришло время самому вкусить ее дары.
Великий Пожиратель не должен пустить корни на этой земле. Этой участи не заслуживают ни эльдары, ни люди.

Биэль-Тану была нужна его смерть.

Биэль-Тан ее получит.

"И было сказано: Харахор, прозванный Пожирателем Храбрецов, последний сын вождя, был изгнан в Гнилые джунгли, где одиноко блуждал, сражая крокодилов и пантер. Его душа была черна и пропаща, поэтому Духи Ночи овладели ею. Когда Харахор вернулся в родное племя, он был покрыт шрамами, полученными сражениях, его одежда была украшенна черепами и костьми поверженных врагов, а лицо закрывала маска из срезанной кожи.
Вернувшись в племя, Харахор принес с собой проклятие, и каждый из Ниас опасался его. И когда в небе возникло знамение, в виде початка кукурузы, с которого капала кровь, мудрый вождь решил избавиться от своего кровожадного сына, чью душу поглотили черные духи Ночи."

...
Ниас загребали воду, длинными двусторонними веслами. Мерный всплеск сотен лодок, идущих на запад, держась берега правой рукой, предвещал бурю, что в неистовстве расшвыривает людей, срывает крыши домов, и пригибает пальмы к земле.
Пожиратель Храбрецов стоял на лодке-долбленке и всматривался вдаль, в покрытую легкими облаками даль. Позади он оставил племя, что испугалось его, посчитав что им овладел демон и он принесет несчастье. Харахор был опасен для людей, для племени и самое главное, для своего отца, и поэтому тот, прельстив сына новыми землями, врагами и сокровищами, отправил его вдоль морского побережья к землям амазигов, чтобы силой взять у этого изнеженного народа их богаство.

За Харахором пошли самые храбрые воины Ниас, восхищенные его силой и жестокостью. Словно стая хищных рыб, их лодки быстро приближались к благодатным берегам Амазигов. Судно самого Харахора управлялось могучим воином Райхой, что был взят в плен у соседнего племени, но снискал пощаду за свои боевые заслуги. У Райхи вырезали язык и теперь он молча, перемещал весло с одной стороны на другую, свесив щиколотки в воду, и его спина, покрытая блестящим потом, играла крепкими здоровыми мускулами.

Путь был долог. Многие дни Ниас питались лишь сырой рыбой и пили грязную воду во время их плавания, но сейчас, когда войско увидело цель своего похода, они ликовали и восхваляли своего предводителя.
Харахор с удовлетворением смотрел на вырастающие вдали, охрянные строения города, он и ранее много слышал о амазигском городе Исфахане и о его домах, построенных из камня, высотою с высокие деревья. Наверняка, амазиги заметили их приближение с высоты и теперь готовы к сражению, и теперь, пологий песчанный берег станет местом самого кровавого сражения.

Удивляло или пугало это Пожирателя Храбрецов? Многие ниас считали, что он более не способен испытывать какие либо чувства, кроме ярости.

Бдинь!!! Оперенная стрела с коротким мелодичным звуком вонзилась в дерево лодки, прям у ног Харахора. Издали, из-за защитного парапета города раздался крик:
- Отправляйтесь к демонам! Вас здесь ждет лишь смерть!

Выстрелить в живое тело - нетрудно. Вонзить плоское острое перо стали в дышащую плоть - легко. Руки овладевают этим нехитрым занятием за два месяца. Пока это тело, эта плоть для тебя лишь цель, задача.
Когда это тело обретает имя и прошлое - лишить его жизни становится труднее. Необходимо упорными медитациями устранять чувства, которые спешат помешать рукам выполнить задание.
Эльдар остро переживал всяческую боль, боль собратьев, боль союзников, боль врагов. Умирающие исполнители, там на башне, внесли еще один психический слепок в душу ястреба, и от того, что они совершили этот гадкий трюк, в его душе возникало какое-то отдаленное опустошение.

Ультир судорожно сжал жучок слежения в кулаке. Он понимал, что доверять Обществу нельзя, и что оно, как и все разумные организации, делится на думающих и исполняющих. И именно думающие разыгрывают эту партию за одним столом с эльдарами, а исполнители... Исполнители умирали там, под сапогами арбитров.

Ястреб давно умел управлять своими чувствами, слишком многое уже увиденно с тех пор, когда он ступил за порог Храма Аспекта. Общество Домов Милосердия предложило им новые правила игры, эльдары их принимают.

Раны страстаются. Разорванные ткани и сломанные кости востанавливают свою целостность.

Там, на мирах Экзодитов, где Ультир провел ранние годы, он часто размышлял, глядя в девственно чистые небеса:
"Разве Древние Боги, создавая нас, чтобы продолжать свой Великий замысел, вложили в наш геном Войну? Могли ли они предвидеть, что прекрасная раса эльдар, сотворенная лишь для того чтобы нести во Вселенную красоту и умиротворение будет вести лишь бесконечную войну?"

Но раны заживали. Края порезов тянулись к друг другу, словно влюбленные после долгой разлуки.
Твердая, привыкшая держать тяжелый пиломеч, рука Айлена на плече Ультира. Чувствуется тепло его энергии, бежит по артериям животворящая психическая сила, ускоряет процесс регенерации.

Ястреб неумело омывает рану Скорпиона, прежде чем вновь вступить в сеанс. Ему редко приходилось быть лекарем, все чаще наоборот. Но Круг сочувствующих собран, ярче всех в ментальном пространстве светится голубая аура Паука Варпа, подобно путеводной звезде, она складывает воедино мыслепотоки всех эльдар.

Ультир видит как кожа Скорпиона приобретает здоровый оттенок. Это хорошо, Ястреб только что пережил это ощущение и оно означает, что организм собрата приходит в норму

...

Эльдар мягко опустился в свое излюбленное старое кресло у стены, словно боясь задеть крыльями потолок. Привычка. Он взглянул на своих собратьев, отправляющихся расспрашивать человеческого супервоина и мысленно пожелал им удачи.
"Вложили ли Боги изначально в кровь эльдар войну? Ультир знал ответ - да. Ибо раны заживают. А значит Боги предвидели что они будут нанесены на совершенное эльдарское тело."

Тиан лишь медленно отрицательно покачал головой:
- Нет. Я тебя не отдам. Жди меня здесь.

Ясноликий быстро и неловко поцеловал девушку в лоб и спрыгнул с колесницы. Его меч сверкнул яркой молнией отразив луч зенитного солнца. Главарь пустынников терпеливо ждал его там же, покачивая саблей и щуря жестокие глаза. Его накидка была сплошь пропитана кровью, но он смело вышел против надвигающегося ясноликого.

Без особых прелюдий схлестнулись противники, кипя ненавистью к друг другу. Зазвенели отражаемые удары, послышались крики злости. Воины обеих отрядов терпеливо смотрели на поединок, честно блюдя негласные условия.
Оба мужчины кружились и нападали друг на друга, подобно голодным волкам. Пустынник улучив момент, нанес удар тяжелым эфесом в висок Тиану и тот упал. Главарь склонился над ним намереваясь добить, но ясноликий ухватился за ноги противника и повалил его на землю.
Соперники покатились по земле, в смертельных обьятьях, нащупывая на бедрах кинжалы.
Время для Винтер словно расстянулось, она была не в силах помочь Тиану, оставаясь лишь сторонним наблюдателем.

Пустынник схватил нож первее.

С бешеной силой он несколько раз ударил Тиана вбок, вгоняя клинок сквозь броню по самую рукоятку. Ясноликий обагрился кровью и заметно ослаб. Одноглазый продолжал с остервенением наносить удары по ослабшему воину, но Тиан не сдался. Выхватив нож, но приставил острие под подбородок одноглазого...

- Хватит, - хрипло гавкнул пустынник, - я проиграл.

Тиан стиснув зубы смотрел в лицо одноглазого. В его глазах читалась злость вперемешку с удивлением.

Тяжело поднявшись, пустынник, скривил губы в усмешке:
- До следующего раза. Не надейтесь избавиться от нас так скоро.

Он махнул рукой и все его воины отправились в знойное марево, расстворяясь вдали.
Тиан с трудом дошагал до колесницы и рухнул возле нее, облокотившись спиной, зажимая руками кровоточащие раны.

Ястреб приподнялся, почувствовав, что Эларик начал сеанс, и с положенным благоговением присоединил свой разум к собратьям.
Весь отряд замер в единой медитации, сейчас Яростный Мститель направлял свой мыслепоток сквозь сотни световых лет к их общей родине - рукотворному миру.
Навстречу разуму Ультира потянулись лучи ментальных энергий и, справляясь с нахлынувшей нагрузкой, эльдар прикрыл глаза...

Вновь хрустальные крылья за спиной, вновь привычный, слегка упрямый, спусковой крючок лазбластера. Вновь прыжок в небо и узкие коридоры...
Память пестреет образами, проносит мимо сотни мимолетных картин прошлого, но каждую ты успеваешь рассмотреть и прочувствовать.
Глаза обреченной девчонки, грубые команды арбитров.
Свой тяжелый вздох, отдающийся давлением в ушах и такой же вздох рядом - вздох твоего смертельного врага, капитана арбитров.
Голубая вспышка плазменного взрыва и внезапная боль от выстрела дробовика в упор.

Лица, лица, лица. Сколько их. Кричащие, сосредоточенные или попросту замершие навечно в нелепоф мимике. Даже если приложить все усилия, Ультир не сможет забыть их, они вновь и вновь будут возвращаться в непрошенных воспоминаниях и снах. А сколько их уже было.

Сколько их еще будет.

Волны могущественного артефакта продолжали захлестывать разум Ультира и он полностью погрузился в транс. Активированная Слеза раскрывала все сокрытое в душе, все что Ястреб боялся признать - показать свои слабости перед товарищами, не справится с заданием Биель-Тана. Но внешне Ультир был абсолютно безмятежен - все это не выйдет за пределы его личных переживаний.

Ведь они отряд. Они выбор Видящих. Они Первая Грань Будущего.

Ночи стали холодны... Осень вступала в свои права и неумолимо, шаг за шагом, устилала дорогу опавшими листьями навстречу зиме.

Камайра медленно открыл глаза и провел дрожащей озябшей рукой по грязному лицу, словно пытаясь поверить в свое физическое существование. Еще один день.даровал ему Создатель, но для чего? Ведь Камайра лишь жалкая человеская вошь, мелкая и бесполезная.

Юродивый сопя и кряхтя поднялся с настилки у деревенского забора, где и провел ночь, укутавшись в рваный плащ. Пальцы привычно достали изза пазухи шершавую, волосатую чашу для подаяний, отрешенно поглаживая ее поверхность. В деревне суетились люди, значит будет праздник. А если будет праздник значит и бродяге перепадет что-нибудь из съестного.

Камайра сел скрестив ноги, опустив голову. Вдыхая осенний запах прелых листьев он стал тихо шептать молитву. Нет, бродяга совсем не знал никаких молитв, но был почему то уверен, что Создатель слышит его... Ведь Камайра разговаривал с ним уже не раз и знал что Он рядом.

А осенний ветер беспорядочно трепал давно немытые волосы замершего, бормочущего человека, сидевшего в грязном рубище на окраине деревни.

Удар - и еще один эльф перекувыркивается в воздухе, зияя огромной рубленной раной. Батар, раскручивая свое оружие и ставя блоки оказывается между оставшимися тремя эльфами, уже осознавшими свою обреченность.
Спустя мгновение, Аль-Хемон рыча, насадил ближайшего к нему противника на меч, вогнав его по самую рукоятку и затем резко выдрал зубами кусок щеки из умирающего эльфа, булькающего кровью.

- Давай со мной, тварь!

Ветеран эльфов стоял поотдаль и крепко держал свой узкий филигранный меч направив его кончик на Батара.
- Да, ты отродие, иди сюда!

Ветерок слегка развевал окровавленные светлые волосы ветерана и его поза выдавала как тяжело он ранен. Обреченный эльф был олицетворением гибели старого мира, в то время когда могучий, пышущий силой орк - приход нового царства.

Царства Фаери.

Возможно ли обогнать стрелу? Вряд ли. Но обогнать рождаемое мозгом намерение вполные реально. Оба темных эльфа, как по команде спустили стрелы, но Аларон, за ничтожно малые мгновения, предугадал их намерения, прочитав по движениям рук и пальцев.

Краткий свист. Противники обменялись смертельными подарками, и один из темных рухнул назад с пробитой головой. Обе же стрелы направленые в Аларона, впились в пустую землю, в то место где недавно стоял одиночка.

Снова бег по густым зарослям. Где то рядом слышны шорохи его противников. Сужают кольцо, захлопывают ловушку, хотя и осторожничают, опасаясь нарваться на стрелу.
Одиночка перепрыгнул через поваленное дерево и увидел свою цель - Илуминаэль сидел все там же, опустившись на одно колено. Его накидка промокла от крови и слегка влажно поблескивала в солнечных лучах.
Темный эльф поднял голову и улыбнулся Аларону, поигрывая мечом. Эта улыбка, почти искренняя, лучезарная, какую могут подарить только эльфы, но в глазах Илуминаэля горела злоба и ненависть.

Он поднялся с колена и встал с опущенным мечом в трех метрах от одиночки, словно не опасаясь острожальных стрел. Аларон чувствовал затылком, как позади его окружают оставшиеся эльфы. Времени оставалось немного.

Ультир не торопясь осмотрел лица последних из Исполнителей. Уже слышен топот солдат бегущих сюда, уже близка минута расправы над этой троицей.
Но один из них останется в живых. Возможно ненадолго, но все же он проживет лишний день, потому-что так решил... Ястреб?
Девушка... За свою короткую жизнь она не видела ничего кроме грязного неба этой земли. И не пожила совсем. Тонкий стебелек, который погибнет, растоптанный беспощадной мон-кейской машиной.
Сожаление уже не скрывается под маской, оно сквозит во взгляде, в изгибе губ. Ястреб не спасет ее сегодня. Сухой расчет говорит о том, что она знает менее всех. Соратники осудят его, узнав что он поддался чувству жалости, выполняя задание во славу Биэль-Танн.
Ультир встал спиной к раненному, секунду помедлив. Затем быстрым и коротким ударом кулака, поразил второго, здорового парня в солнечное сплетение - отточенный удар по скоплению нервов, достаточный для того чтобы погрузить в глубокий сон. Секунда и острый локоть в пси броне повергает и второго мужчину. Развернувшись на пятках к девушке и перехватив лазган за цевье и подняв его вверх, во избежание выстрела, Ультир взглянул в ее недоуменные глаза:

- Не дайся им живой.

Ястреб искренне надеялся на то что она не сделает выстрел в спину. Он не оборачиваясь он поднял истекающего кровью исполнителя и затащил в лифт. Удар по кнопке подъема - и створки закрывают от ястреба и его живой добычи весь этот гибнущий мир башни, в котором он провел считанные часы, но которые показались целой жизнью. Здесь оставались десятки убитых ястребом врагов и пролитые им капли крови. Здесь оставался безымянный исполнитель, и могучий Лиам Гасто. Здесь осталась маленькая девушка, и надежда что хотя бы ее пощадят солдаты мон-кеев.

Путь ястреба вел в небо.

Поединок начался. Под жаренным солнцем, в степи, где собрались сотни различных существ, с нескрываемым любопытством смотревшие на поединок двух могучих, но абсолютно разных воинов: огромный зеленокожий орк всем своим видом напоминавший взрослого буйвола, плечистый, с огромными буграми мышц и высокий, поджарый словно тигр, меднокожий демон, облаченный в ритуальный доспех.

Сам Владыка замер на золотом троне, и горячее марево, текущее вверх из щелей маски, говорило о том что он внимательно наблюдает за поединком.

Аль-Хемон резко и быстро, без толики торопливости или промедления, провернул катану в руке и шагнул присев, нанося горизонтальный удар по бедру Батара. Секира орка еще летела для удара, как лезвие меча погрузилось в его плоть на полпальца, разрезая чуть ли не до кости.
Демон удовлетворенно выкрикнул, но тут же удар неимоверной силы обрушился на него сверху вниз, проломив ключицу правой руки демона. Аль-Хемон опрокинулся набок, но тут же перекатился, перехватывая меч в левую руку. Правая же безвольно повисла вдоль тела, шипя и искрясь на месте ужасной рубящей раны.

Батар с силой дернул топор вверх, возвращая в исходное боевое положение и на его лезвии орнаментом разбрызгалась едкая кровь Аль-Хемона. Демон переоценил свои силы, но сейчас он будет осторожен и максимально быстр.

Ультир устало собирает силы для еще одного удара. Арбитр, словно загнанный зверь отбрыкивается, до последнего вздоха оказывает сопротивление.
Ястреб тоже изранен и вымотан до предела. Сейчас, когда у соперников мало сил - скорости сокращаются вдвое. Эльдар четким ударом выбивает опустевший болт-пистолет из руки, отправляя его в полет по каменным коридорам.

Еще удар сердца. Эхо от покатившегося оружия доносится до двух противников.

Голубые глаза капитана не просят пощады, она была бы наибольшим оскорблением для воина. И Ультир сделает наибольший дар, который может подарить своему противнику, и который хотел бы, в случае поражения, получить от капитана сам.
Достойную смерть.

Не заботясь о безопасности, ястреб снимает шлем, показывая арбитру свое лицо и мощным уколом от бедра, вонзает острие кинжала ему прямо в левую сторону груди. Оружие со скрежетом и лязгом пробило толстый слой позолоченной брони и вошло в плоть, застревая в бетоне стены, к которой был прислонен капитан. Эльдар с силой давил сильнее, пока не вогнал кинжал по рукоятку, приблизившись к лицу мон-кея.
Глядя в потухающие глаза умирающего мужчины, Ультир благодарно кивнул и произнес:
- Я бы хотел знать твое имя.

Воздевший руки с оружием бес, спустя миг опрокинулся в сторону, с сухим треском. Острое копье пробило ему грудь, и он хрипя, еще живой, но уже абсолютно небоеспособный рухнул на камень дороги, рядом с десятником.
Хелегор сквозь прорези шлема, увидел ярко-голубое пустое небо, которое заслонял бес, но тут же быстро поднялся, благо гибкая чешуйчатая броня это позволяла.
Вокруг Хелегора кипел бой, кровь бесов черным потоком лилась по земле, они гибли десятками. То тут то там воин видел побросанные пики на которых насело по одному, а то и по два мертвых бесовских тела. Счищать их времени не было и защитники хватались за мечи.
Тесная улочка напоминала разъяренный улей. Снаружи гремели тараны, расшатывая бревна стены, по видимому демонам одних ворот оказалось мало. Надсадно громко ругался где то на башне знакомый голос Калероя, сквозь тысячи орущих и кричащих голосов. Неуклюжий, но могучий гекатохейнер калечил людей на правом фланге, но вокруг него искусно кружил в низкой стойке Шрам, молниеносными выпадами вырезая целые куски мяса из тела монстра.

Стайка бесов кружила вокруг сына кузнеца, выискивая момент чтобы напасть. Первые ряды защитников потеряли порядок и Хелегор рисковал попасть в гибельное окружение. Лишь сзади еще держались ряды, выставив лес копий, позволяя первым рядам отползти под их защиту. Бесы вокруг десятника корчили рожи и выкрикивали какие то поклятия, но могучая фигура широкоплечего воина устрашала их, образовав пустое пространство вокруг Хелегора.

Ультир широким прыжком уходит далеко назад от своего врага. Раненному арбитру теперь не догнать подвижного ястреба, теперь эльдар для него насмешливая недосягаемая фигура, которая так близко, но не хватит сил дотянуться до нее лезвием силового меча.

Эллорион мимолетно осмотрел рану на руке: проплавленная и прижженая к коже псиброня, корка запекшейся плоти на широком рубце. Этот шрам останется на всю
жизнь. Напоминание о башне
Адептус Арбитрес, где он
впервые сражался за мон-кеев
против мон-кеев. О Линии
Доступа, могучей цепи, которую
они могли бы прорвать, но
которую просто окропили
кровью, лишь в одном её звене.
Слишком маленькая жертва?
Хотелось бы, чтобы последствия
всей миссии и правда оказались
благоприятными...
Ультир бесстрашно смотрит на медленно, но неотвратимо надвигающегося капитана и делает уважительный, но слегка театральный поклон, демонстрируя поврежденное предплечье.

Ястреб вновь играет с врагом, играет со смертью. Вновь натура хищной птицы берет вверх: негоже дите воздуха подолгу находиться на земле, если первый удар не удался, то стоит подняться в небо для второго.

Следующий длинный прыжок и ястреб уже на оборке широкого проема в стене башни, проплавленного машинами мон-кей. Секунда подготовки, настройки стабилизаторов антигравитации и эльдар падает из окна наружу, прямо на глазах капитана.

Мальчишка понятливо закивал, сможет ли и станет ли он выполнять указания эльфа было неясно, но вроде парень отличается смелостью и сообразительностью.

Аннике замахал рунической стрелой указывая направление, куда ушли демоны, рискуя порезать себя острой как бритва гранью. Получается что враг отправился в сторону юго-востока, то есть в сторону... Эльфийского леса?

Простившись с мальчиком, Аларон покинул опустевшее село и отправился по следам бесов. Опытный следопыт легко читал куда они ушли: примятая листва, отпечатки трехпалых лап в мягком дерне и еще запах... Этот мерзкий гнилостный запах бесовского колдовства. Какие силы они призывали себе на помощь, какие сущности из иных сфер служили отродьям Демона.... Все же эльфу-одиночке надо было.быть настороже.

Следы привели Аларона к южной части Эльфийского леса. Было трудно поверить что бесы рискнули все же безбоязненно войти в чащу, но бинт, пропитанный темно-желтым гноем, висевший на ветке бузины, говорил что эти твари все же нашли какую то лазейку. Следы были свежие, бесы проходили здесь не более двух часов назад.

- Уууу, шельма, родителям все расскажу, - Погрозил пальцем Голова. Ну то есть бы погрозил, если он у него был.

Самурай так и висел в воздухе, недовольно зыркая на людей. Его губы скривились во вредной гриммасе. Наглая девочка с книжками все еще была перед его взором, и голове хотелось сделать что-нибудь, ну очень пакостное, но желание покурить пересилило все возможные альтернативы.

- Ну девочка, ну найди деду сигарету а? - Поджав губы попросил самурай, с нотками вынужденной жалости и смирения - А я за это тебе дам почитать "Наследие Микадо" тыща шесьсот какогото там года. Идет?

Из воспоминаний очевидца, прожившего семнадцать лет в орочьем плену.

"Он отодвинул полог и вошел ко мне. Я был привязан к толстому столбу посреди хижины, служившей мне казематом, но орки знали, что я не убегу. Бежать по степи, не зная направления и не имея запасов продовольствия - самоубийство.

Его ступни, облаченные в толстые кожанные сандалии приблизились к моему лицу, я поднял голову и постарался посмотреть на орка, но солнце изза его спины слепило мне глаза.

Он ткнул меня в висок длинным посохом с костянным набалдашником и пробасил:

- Ты достаточно прожил среди орков. Сегодня ты будешь смотреть на Пока-Жиру с нами.

Спустя несколько минут меня вытаскивают на свет. Я жмурюсь, но все же различаю снующих и взволнованных орков. Они облачены в церемониальные наряды, состоящие из кожанных полос на поясе. На их могучих, перевитых узлами и клубками мышц, телах нарисованы символы и руны кровью, запекшейся до бурого цвета.

Меня ведут и садят, не развязывая запястий. Племя окружает большой жертвенный чурбан-алтарь из саксаула, похожий очертаниями на гигантского осминога и начинает периодически издавать монотонные звуки.

- Ххаам! Хххам! Хххам!

Все племя произносит это едино, в один голос. Резко, как шум летящего топора.

- Хххам! Хххам! Хххам!

Я ошалело верчу голову, пытаясь понять, что же происходит. Откуда ни возьмись в такт звукам начинает играть тугой низкий барабан из воловьей кожи.

- Хххам!

В центр круга выходит один из орков, в ритуальных порезах и краске. Его одежда говорит о жреческом статусе. Он ведет за собой степного козла за рога и подводит его к алтарю.

Вокруг звуки нарастают все громче и громче. Мне уже кажется, что оглохну или сойду с ума от этого шума.

- Хххам! Хххам! Хххам!

Барабан бьет все громче. Жрец внезапно скидывает руки вверх и его тело пронзают мучительные судороги. Он всбрасывает руки и ноги неожиданно резко и хаотично.

- Хххам! Хххам! Хххам!

Воздух словно сгущается. Дышать трудно. Перед глазами мерцают какие то тени. А из глубины души поднимается нечто....
И вот я уже улавливаю движения стрельбы из лука в танце орка. А вот рубящие удары топором. А вот жреческий поклон богам.

- Хххам! Хххам! Хххам!

Я кричу вместе со всеми, вскочив на ноги. Я ощущаю как с каждым ударом барабана меня касается могучая сила - бьет в темя и растекается по телу.

- Хамм!!!

Все резко останавливается.

Жрец резким движением костянного топора отсекает козлу голову и подхватывает вверх за рога. Он обливает свое лицо струйками крови, стекающими с перерубленной шеи животного. Затем с влажным хлюпом бросает ее на алтарь, разбрызгивая алые капли вокруг.

И орки с воем бегут к алтарю, где жрец рисует на их лицах знаки Богов. Я словно зверь бегу вместе со всеми и жрец проводит по моей щеке тремя окровавленными пальцами. Жертвенная кровь жжет мне лицо как огонь, но я кричу как волк от наслаждения этой болью.

Дальше не помню, что было."

Ястреб бесстрастно перешагнул через обугленный труп штабиста, по коридору рассыпалось оружие упавшее из мертвых рук. Боль в израненном теле дала немного вернуться в себя, и эльдар слегка поморщившись, и прижав ладонь к боку, облокотился спиной о стену, укрывшись от арбитров.

"Больше не торопиться"... Он зажмурил глаза на несколько мгновений и откинул непокрытую голову назад, коснувшись затылком шершавой стены.
У эльдара есть несколько секунд, такая вечность, после того что он пережил здесь. Несколько секунд чтобы унять дикое томление, почти боль, ощущаемую в душе.

Вспомнился, такой неизмеримо далекий сейчас Биэль-Тан. Вспомнились изогнутые своды мира-корабля, под которыми он гулял с Эледвен... Вспомнил ее миндалевидные бездонные глаза и длинные, черные как ночь Космоса волосы. Вдвоем они могли бродить бесконечно, рассуждая о прекрасном и мечтая о том, что смогут создать, когда встанут на путь Скульптора...

Тогда казалось таким нереальным, то что за пределами Мира, есть враждебное пространство в котором все существует только в войне. Безумно смеющийся Цегорах посмеялся над судьбой Эллориона.
Как тяжелы были слезы Эледвен, когда Ультир уходил в храм Аспекта. Как он горячо уверял ее, что вернется к ней, что будет гладить ее щечки и будет подпевать ей в трансе, когда они будут Творить....

Ультир не исполнил обещание. Теперь Эледвен напевает свои творения с другим.

И все же Цегорах вовсе не безумен. Ведь мы называем случайностью лишь ту закономерность, которую не может понять наш разум. Аспект ястреба поглотил Ультира, с каждым годом все больше и больше превращая его лишь машину убийства Кхаинэ... Но все это время эльдар знал, что его путь выше.

Ультир тряхнул головой и испарина с его волос попала на лицо. За серо-бесцветной стеной - враги. Еще живые враги.
Он резко развернулся и выпустил очередь по пятерке, гремящих доспехами, арбитров. Периодический визг выстрелов лазбластера огласил каменные застенки.

Один раз он не выполнил обещание. Теперь он будет бороться с соблазнами Кроваворукого бога до конца. Ведь братья из других храмов теперь его семья. Его единственные друзья.

Поддаться слабости - легко. Сражаться за свое "Я" и достичь аутаршества - в тысячи раз сложнее.

Меткие стрелы летели из леса, одного за другим поражая бегущих бесов. Поочередно они падали, катясь по траве, марая ее своими гадкими телами и навсегда замирая, невысокими розовыми буграми посреди высокой зелени.

Эльф вышел из леса. Спустя некоторое время, он приблизился к ручью, где была стоянка бесов. Предводитель хрипел, силясь что то вымолвить, но страх сковал его и он лишь жалостно отползал назад, в смешной попытке спастись.

Тень нависла над его шерстистым телом. Это было последнее что он увидел.
И в следующий миг стрела пригвоздила его затылок к плодородному дерну.
Эльф еще постоял над трупом, словно мысленно подводя итог содеянному, а затем поджег паклю и бросил ее на телегу бесов.

Было имя эльфу - Аларон.

Клинок оросился кровью мон-кея. Ястреб махнул им, разворачиваясь ко второму противнику и алые брызги слетели веером с лезвия, разукрашивая пятнистым орнаментом рокрит дороги.

Реакция и движения воина Аспекта быстры и точны. Но даже их недостаточно чтобы обогнать пулю.

Дуло черного болтпистолета смотрело прямо на Ультира. Работающий на высоких скоростях мозг за ничтожные доли секунды рассчитывает время и дистанцию, с тревогой понимая что не успеть.

Ясно различимый грохот среди множества. Выстрел предназначенный лично Ультиру. Плечо дернуло назад и ястреб различил периферийным зрением искореженую кость доспеха.
Но боли не было. Она запаздывала, не поспевая за скоростью сражения.

Боль придет потом. Когда разум остынет от крови. Когда не будет врагов вокруг. Она тысячей игл пронзит плоть и заставит скрипеть зубами. Все это потом.

Эллорион молнией метнулся на противника с болтпистолетом. Четкий удар свободной рукой выбил оружие на вытянутой руке, оттого и нестабильно удерживаемое. Через секунду, ястреб оказался в упор к монкею. Противник попытался ударить эльдара щитом, но тот с ловкостью пропустил удар вбок и отточенным мощным ударом локтя, разбил арбитру визоры шлема, с кратким хрустом.
Секундного замешательства противника, потерявшего зрение, было достаточно. Ястреб подпрыгнул, просовывая кинжал под подбородок противника и резким движением вправо располоснул незащищенное место на шее.
Не дожидаясь пока ослабшее тело упадет наземь, Ультир прыжком через голову назад, уходит за металлическую будку, пытаясь находится в как можно меньшей видимости у противника.

Вокруг закруг закружились изящные дамы в роскошных нарядах, трубадуры огласили каменные стены радостной музыкой. Звуки арф и барабанов отвлекли Аарона от раздумий и пережевывания пищи. Сегодня он ел медленно и немного, в отличие от обычного дня, в котором прием пищи превращался в быстрое заглатывание и пережевывание всего того съедобного, что находится на столе.

Посидев еще немного, наслаждаясь веселыми переливами мелодий, рыцарь все таки украдкой решился посмотреть на младшую дочь короля. Замершая, в напряжении, поджавшая губки, принцесса становилась еще милее, чем прежде. Ее фигурка, словно изваянная из редкого, белоснежного мрамора, приковывала взгляд каждого мужчины в этом зале. Таких девушек Лагартос не встречал никогда: грубые крестьянские девушки в имении, нечистые грешницы из городских подворотен...Он видел лишь серое множество женщин, не различимых в своем множестве.
Но Мелисента была неповторима, словно луна в ночном небе, дарящая ласковый мягкий свет. Такой могла быть только дочь избранного Богом, такой могла быть только истинная дочь короля.

Сэр Аарон решительно встал со своего места. Он абсолютно не умел танцевать и не представлял что будет говорить ей, но твердо решил хотя бы услышать ее голос еще раз и поймать взгляд прекрасных зеленых глаз перед тем как уйдет из этого замка. Может быть навсегда. Навечно.

- Госпожа Мелисента, - слегка робея произнес Аарон, обращая на себя внимание принцессы и встав, подошел к ней. Протянув свою руку, он слегка улыбнулся губами и сказал уже тверже и решительно, - Будьте милосердны к простому рыцарю, подарите лишь один танец с вами....

Из залы слышался зычный голос королевского сенешаля, красочно описывая достижения и титулы рыцаря фьер-мор - сэра Бранда Лсие. Рыцарь иноземной, жуткой расы вызывал в Лагартосе неприязнь и отвращение в глубине души. Аарон покрепче сжал рукоять меча на поясе, чтобы успокоить волнение и загнать его внутрь. Не дай Господь, что-то из этих эмоций отразится на его лице. Просторный зал, многократно отражающий звуки, столы с богатыми явствами, благоговейная атмосфера.... Всего это рыцарь не видел за свою долгую, но небогатую на радости жизнь.

А сейчас на него будет смотреть сам Король Хьюго. Лишь в него и господа верил сэр Аарон. Заметит ли высокородный правитель простого рыцаря, одарит ли его хотя бы взором монарших очей...

Лагартос вздрогнул услышав свой титул и имя. Надо идти. Рыцарь украдкой подмигнул своему пажу - молодому, но уже отлично слаженному парнишке, подбадривая того, а заодно и себя, ведь это был его первый официальный визит в столь важное общество. Как же здесь все было сложнее... Сложнее чем скакать на коне, в погоне за лесным вепрем, сложнее чем судить преступника строгим словом, даже сложнее чем нанести смертельный удар человеку....

Сэр Аарон Лагартос вышел под своды залы, начищенные до блеска стальные наплечники сверкнули, отразив свет факелов. На черной, кожанной броне, одетой на рыцаре, свисал большой серебрянный крест, символ христианства и напоминание о Его жертве. Ноги, обутые в мягкие, высокие сапоги шагали размеренно и четко.
Рыцарь прошел до середины залы, в благоговении не смея воззрится на короля и королеву и опустился на одно колено, склонив голову.
После этого, получив негласное разрешение пройти к своему месту, Аарон зашагал, в душе робея, как мальчишка, непривычный к такому торжеству.

Легкий парусник с трудом преодолевал ,тяжело бьющиеся в борта, пенные волны. Небо заволокло тучами и морская вода казалась черной, словно смола, которой заваривают бочки в деревнях Империи.
Тиль уперся руками в борта шхуны и любовался беснующейся стихией. Старый знакомый капитан Борно согласился довести Эстивайна на материк. Пират конечно не рассказал о истинной цели своего плавания, дабы избежать лишних пересудов.
Вскоре на палубе показался и сам капитан. Он долгое время отдавал приказы матросам, стараясь перекричать ветер и шум и при этом сильно бранясь. Вскоре паруса подняли дабы избежать поломки мачт, изза сильного ветра.
Борно, пошатываясь, пытаясь сохранить равновесие приблизился к Тилю:
- Что то сегодня погода не ладится, черт возьми! - Громко крикнул он, сквозь шум ветра, - а ведь говорили эти островные старики шаманы, что будет шторм! Эти мешки костей все таки знают свое дело!
Их обдало тучей брызг холодной соленой воды. Капитан выругался и достал из кармана кафтана бутылку. Он резво ее откупорил и сделал несколько крупных глотков. Затем бросил ее пирату.
- Не в первый раз в шторм ходим, успокойся, кэп! - крикнул ему в ответ Эстивайн, ловя бутылку за горлышко.
- Да говорят у тебя сам морской черт на службе, с тех пор как ты вернулся после того кораблекрушения. - прохрипел Борно. - Я тебя высажу в порту Шигаанума. Если доберемся живыми. Платы не надо!
Тиль усмехнулся, зная нрав старого капитана. Сейчас платы не возьмет, но потом должок припомнит.
Шхуну вновь тряхнуло. Плывя в нескольких милях от скального берега, была вероятность налететь на камни, но это была единственная возможность не разбится в открытом море.

- Верхом? Эва, что ты! - беспокоенно возразил Абраам, - не стоит, здесь опасно.
Девушка невольно взглянула на коллегу: высокий, статный, с шевелюрой курчавых рыжих волос. Абраам был в академии одним из тех, кто заводит всю компанию на различные "подвиги".
Пиромаг подсел к девушке еще ближе. Наверное слишком близко... Эва почуствовала какую то неловкость, но не решилась отодвинуться от парня. Он, крепкими ладонями вытер навернувшиеся на молодом девичьем лице слезы и продолжил:
- Доедем до заставы, там солдаты нас накормят, клянусь я добуду для тебя самый интересный кусок мяса, что там найду.
Абраам улыбнулся во весь рот, прогоняя напряженность внутри Эвы. Что то в пироманте располагало к себе. Дружелюбность? Отзывчивость? То, чего не было в погрузившимся в свою работу и оттого загруженном и нервном Азуре. В Абрааме было что то большее чем... дружба?

....
Ирвин Райзан молча выслушал гонца, медлнно кивая, воспринимая информацию:
- Капитан первого отряда Темного леса - Иеронимус Петрон столкнулся с темными эльфами. С помощью стали он умертвил нескольких остроухих... Он ждет пресвятое войско на заставе с отчетом. Я думаю вам было бы интересно послушать его, у него имеются некоторые новости личного характера..
Инквизитор приказал напоить и накормить посла и согласно кивнул, соглашаясь с его словами.
- Завтра мы будем на заставе. ПОторопитесь.

Серая громадина, ощетинившись турелями и шипами, мерно проглатывала длинные потоки машин вдали. Творение человеческой расы, безжизненное, грубое и скупое. Символ грани, делящей население этого мира на Высших и Низших.
Ястреб слегка закинул голову вверх, к неяркому, ущербному светилу мон-кеев, его лицо, скрытое под высоким шлемом тронула легкая, почти неуловимая улыбка.
Как близка была перед ним толща воздушной стихии, казалось протяни ладони - и коснешься. Просто шагни с края крыши, ступи в обьятия ветра, который понесет тебя, купая в потоках своей энергии...
Ультир медленно и неслышно выдохнул, поворачивая лицо к Исполнителю:
- Думаю, что снарядов у минометов, хватит и на то, чтобы открыть огонь по въезду в ворота, после уничтожения тех четырех построек, - Эллорион, всматривался в уставшие глаза человека, пытаясь увидеть в них правду. И смысл.
Что ведет этих людей вперед? Какие рассуждения? Идеалы? Учения? Мон-кеи в своем большинстве так схожи и однобразны, словно рой насекомых, но все же в своем бесчислии они разнятся. Почему Исполнитель идет против своих же? За какие идеи он готов проливать кровь своего же народа?
Заметив вопросительный всплеск в глазах собеседника, Ультир пояснил:
- Взрывы лягут на поверхность дороги перед въездом, уничтожив стоящий там транспорт и изуродовав покрытие. Это затруднит проезд противника и создат дополнительную дымовую завесу.

Эва замерла, одной рукой держа факел, а другую протянула над пламенем ладонью вперед. Отсвет заиграл на ее девичьих щеках и отразился в широко распахнутых глазах яркими всполохами. Огонь жадно потянулся к ладони девушки, сила, текущая по эфирным артериям девушки была ему родной, близкой, манящей. Как магнит притягивает железо. Как подобное притягивает подобное.
Пламя, красным цветком обьяло руку Эвы, не причиняя вреда. Словно играя, девушка поводила рукой, покрутила кистью, наблюдая как стихия пляшет вокруг ее плоти.
Своенравная, агрессивная стихия не поддалась сразу, огонь не любит слабость. Этр гордый воин ценящий лишь храбрость и силу. Эва старалась не примешивать к чистой работе магии свои личные переживания. Она медленно пробиралась сквозь воспоминания стихии, пожравшей город. Страдания и боль живых существ струилась мощными энергетическими эманациями, вот где темному магу было раздолье...
В сознании почему то возник образ Эраса: молодое лицо, отмеченное печатью скорби от пережитого, несколько преждевременных морщин, ранняя седина на висках.
Может быть Эва знала его. Но о Лентике Эрасе знали почти все, ибо это был единственный ученик мага Дальрона Черноглазого на факультете некромантии.
Боль отката уже побежала по руке, неприятной ломкой отдаваясь в костях. Эва выронила факел из неожиданно разжавшейся ладони и тот упал на брусчатку, разбрызгивая яркие снопы искр...

Мрачные черные руины небольшого города. Обгорелые камни стен, дымящиеся строения, процессии гробовщиков повсюду.
И еще запах смерти. Повсюду.

Богато украшенный кортеж комиссии магов из Мурагира простучал по камням мостовой, поднимая облака гари в воздух. Яркие цвета карет смотрелись крайне неуместно на поле скорби и отчаяния.
Дверцы отворились и оттуда стали выходить маги различных орденов и школ. Они тут же занялись исследованиями пепелища, выискивая эфирные отпечатки магии творившего.

Азур вышел одним из последних. Он снял перчатку и ладонью попробовал воздух: Сила стихии медленно и неохотно поддалась воздушному магу, передавая крупицы информации... Отчаяние, безвыходность, боль и еще что то... Огромное, не позволяющее прикоснутся разумом. Живое.
Азура оборвал Абраам. Один из огненных магов. Высокий, статный, абсолютно рыжий одногодка воздушного мага.
- Уже не терпится приступить к работе? Как всегда ты все пытаешься делать с наскоку!
Азур недовольно опустил руки, успокаивая возникшее в ладонях неприятное жжение отката:
- У тебя новости?
- Да, - ответил Абраам, и тряхнул огненной головой в сторону своего спутника.
А точнее спутницы. Азур ее только заметил. Худенькая, стройная девушка, в простом, но добротном платье, которое носят горожанки империи. Она смотрела каким то странным взглядом с нотками непонимания на окружающее.
- Орден передает ее нам в комиссию. Ее зовут Эва. Сам Магистр отправил ее на это дело. Девушка сильно потрясена после недавних событий. Уж не знаю что там у них приключилось...

- Но но Азур, будь повежливей, - Неожиданно заступился за Эву Абраам, - это же все таки девушка!
Секунду между ними возникла довольно напряженная атмосфера. Сдавали нервы у всех. У кого быстрее, у кого медленее, но этот пресловутый Эрас заставил понервничать даже стойких к психическим перегрузкам магов.
- Или ты хочешь вспомнить ту нелепую драку между нами на первом курсе?, - все таки натяжно улыбнулся рыжий маг.
Спустя секунду Азур все же нехотя, но удержал раздражение поднявшееся уже до горла. Увидев это Абраам продолжил:
- Думаешь мне известно о ней больше? Тут столько погорело что у меня голова просто раскалывается, ну да речь не об этом, - пиромаг сглотнул, - Эва из наших, из огненных. Ходила на какие то эксперименты что ли, да шут его знает. Вообщем мы ее выкупили у Инквизиции, - Абраам кивнул в сторону мрачных серых фигур на другом конце улицы. - Магистр сказал срочно ее доставить сюда. Тебе.
Эва стоя рядом, хлопала длинными ресницами, в сотый раз слушая историю про ее выкуп из рук Инквизиции. Азур, слушая речь огненного мага абсолютно не прояснил ситуацию.
- Зачем именно мне?
- Да откуда мне знать, - отмахнулся Абраам, - Это слова нашего магистра, да и грех жаловаться, Азур, когда тебе еще попадется напарник с таким милым личиком?
Он откровенно покосился на Эву, при этом улыбнувшись во весь белозубый рот. Словно и забыл что стоит посреди огромного кладбища и вдыхает запах жаренной плоти. Отнюдь не бараньей.

Ярко выкрашенный корабль бежал вперед по голубым волнам. Светило яркое южное солнце, плавя смолу корабельных досок, отчего в округе распространялся специфический запах.
Украшенное золотом и красками судно Аури шло на север к материку. Нотари сидела на бочке и под скрип снастей, поигрывала одним из кинжалов. Невдалеке стоял Хакхар, подставляя смуглое лицо, приятному бризу.
- Зачем Харан нас ждет, сестра? - возникла в голове Нотари мыслеформа Хакхара.
- Он ждет нас уже давно. Когда он уехал к красным оркам, он нашел то что принадлежало Древним... Нашим прародителям. - ответила ему тем же сестра.
Хакхар нахмурился, заметив сидевшего на перекладине беловолосого аури. Брат и сестра не закрывали свои мысли и посему тот читал их без труда.
Маска. Довольно странный и нелюдимый аури. Но странник Харан назвал и его в числе тех кто нужен ему в песках на материке. Хакхар вновь вернул свои мысли к Нотари:
- Что же понадобилось Древним в пустынях краснокожих варваров? Может Харан ошибся?
Нотари лишь улыбнулась брату:
- Харан слишком много прожил, чтобы позволить себе роскошь ошибаться... Мы скоро все узнаем сами, брат, берега материка уже виднеются,,,

Система Гуринашактур была обьявлена карантинной зоной и подведена под экстерминатус. Но до исполнения сего приказа не дошло ибо силы Империума были брошены на борьбу с Черным крестовым походом и исполнение отсрочили на неопределенный срок.

Варп-прорыв закрылся через 67 терранских суток, не оставив на планете ни одного живого хумана.

Горос:
Несущие слово, следуя клятвам отмщения, организовали план-перехват космических судов Черного легиона, но после тяжелого боя в космосе, Черному легиону под предводительством чернокнижника Гелиоса удалось уйти.
Горос был избран Темным апостолом и по сей день бороздит просторы галактики, ввергая в ужас законопослушные миры Империума.

Гелиос:
Чернокнижник, своим трудом уничтожил планету Империума, но и ему самому пришлось бежать. Он, проиграв битву с Горосом в космосе, бежал в Око Ужаса и до сих пор скрывается там.

Капитан Натэ:
После тяжелых травм, что нанес ему капеллан Арморит, капитан все же продолжил бой, но и сам предательски погиб. Гелиос разнес ему голову из болт-пистолета.

Полковник Грант и майор Йасон:
После эвакуции с Гуринашактура были обьявлены героями Империума. Полковник Грант посмертно: он остался прикрывать улетающие гражданские суда и героически погиб. Его сменил майор Йасон.

Леонардо Андориус:
Чудом не погиб. Его нашли при экстренной эвакуации в странном химическом состоянии. Спустя месяцы лечения, Андориус все же встал в строй. Но это не спасло его от штрафного легиона. Вскоре он был направлен вновь на боевые действия в отдаленную систему в качестве штрафника
, где и погиб, искупив кровью свой грех перед Императором.

Капеллан Арморит Коэл:
Вернулся в орден Громовых воронов, где и продолжил свою борьбу с Хаосом. Приобретенный опыт на Гуринашактуре сыграл положительную роль в его самосовершенствовании. Ныне считается профессионалом по ведению боевых действий с демонами и еретиками.

Кэл Вэрд:
Судьба его неизвестна. Но многочисленные раззведанные уже много раз докладывали о темном корабле полном чумы, которым руководит темная, закутанная в черный балахон личность, с желтыми горящими глазами из под капюшона.

Иледрин:
Судьба его неизвестна. Экзарх абсолютно исчез из реального мира. На Гуринашактуре были найдены оружие и броня ксеноса.


Спустя несколько десятков стандартных лет, Гуринашактур был покинут силами Хаоса и был заполонен бандами орков, которые называли себя "Сынки Гримрукка".

Система и поныне считается орочьим миром.

Великий арлекин улыбнулся. Экзарх знал это. Даже его маска не могла скрыть этого.
Позади арлекина загорелось голубое сияние, подобное пламени.
Арлекин повел рукой:
- Ну что ж, иди. Цегорах ждет тебя.

Иледрин кивнул и сделал шаг навстречу неизвестному. Его рука непроизвольно сжалась на камне души. Остаться без него... Так немыслимо...

Но все же возможно.

Взору Экзарха открылся портал в Паутину и он уверенно двинулся навстречу переменам.

- Иледрин!, - Уже прям возле входа, окликнул его Великий арлекин, - Гильраэн не умер. Он ждет тебя. Вы с ним еще пересечетесь. Но не сейчас...

Но не сейчас.....

Иледрина ждал Ритуал.

Лео ползком, собирая остатки сил добрался до окна и уткнул лазган в подоконник. Руки дрожали и штрафник с трудом сделал несколько неточных выстрелов в гущу еретиков.
В глазах вновь потемнело и Андориус заливая пол вокруг себя кровью, неловко рухнул на пол....

Через секунду он приоткрыл глаза и безучастно посмотрел перед собой.
Как будто из ниоткуда возникла изящная атлетичная фигура в красных развевающихся одеждах.
"Цирк" - вспомнилось Лео. На Диане были цирки. Немного, но были. Они в детстве были там несколько раз со старшим братом, но это было так давно, что воспоминания затерлись, оставив лишь короткие фрагменты.

Фигура склонилась над умирающим человеком, явив взору нелепо ухмыляющуюся подмигивающую маску.
Лео тоже почему то усмехнулся.
- Смерть каждого монкея приближает нашу цель на шаг. Жизнь каждого монкея приближает нашу цель на два шага: - прозвенело существо и взяло Андориуса за запястье.

"Вот она, какая смерть" - пронеслось в голове последнего Андориуса.
Затем внезапно, по телу разлилось тепло и он безвольно откинул голову назад.

Эльдары прибыли в улей вместе с демонами. Ухитрившись остаться незамеченными, они с ужасом наблюдали за пришествием Хаоса.
Все трое стояли на крыше небоскреба. В сгустившейся темноте на их масках и броне слабо отсвечивали блика огня.
- Этот мир обречен, - неожиданно жестко сказал Гильраэн.
В эту секунду демоны с громким воем ворвались в толпу людей. Они пожирали и разрывали на части культистов. Тех самых кто когда то им поклонялся. Демон Дра Кобал целенаправленно устремился к космодесантникам, чувствуя исходящую от них ауру Императора.
На площади началась паника. Толпа обезумела от страха и крови. Повсюду мелькали искаженнык в ужасе лица.
- Так чего же мы ждем! - воскликнула нетерпеливая эльдарка Луна, Я хочу дать дать попробовать клинку демонских тел!
Она развернувшись вынула свой изящный клинок и спрыгнула с крыши. Несколько секунд она парила в воздухе, а затем ловко приземлившись обрубила мерзкую конечность уродливому четырехногому демону.
Экзарх пребывал в расстерянности. Он не видел уже смысла в этой бойне.
- Мир погибнет. От Хаоса или от себя же самого, - повторил Гильраэн.
-

Мы вернулись!
Этот клич разнесся по рядам Черного легиона.
Гелиос- чернокнижник, в предвкушении потирая руки, смотрел на белый шарик планеты. Уже скоро его воины захватят этот плацдарм для его будущих завоеваний во имя Абаддона и Хаоса. А главное он получит нечто, что даст ему большое преимущество. Уже скоро...

- господин! - хриплым дрожащим голосом вопросил прислужник. Грязный изможденный червь, когда то бывший человеком.
Гелиос в раздражении повернул голову на голос. Чернокнижник ненавидел когда его отвлекают от раздумий.
- что?
- совет собран. Несущие слово ждут вас.
- иду!
Хороший настрой улетучился. Гелиос тяжело громыхая керамитом спустился с капитанского мостика флагманского крейсера "Явление греха". Он совсем запамятовал что ему нужно сегодня держать совет с этими недоносками- святошами из Несущих слово. А может просто позволил себе запамятовать.

В улье вспыхнули беспорядки. Сначала никто не обратил на это внимания. Несколько убийств, пару жестоких изнасилований. Обычное дело для нижнего улья Гуринашактура.
Но когда начали "случайно" выходить из строя стратегические обьекты, дело приняло серьезный оборот.

- Да что же это творится, черт возьми! - Начальник корпуса Адептус арбитрес Гуринашактура нервно закурил палочку, откидываясь от инфопланшетов с последними сводками. - Да, что вы мне хотели доложить офицер?

Он взглянул на младшего офиуера в черной броне, стоявшего перед ним
.
- У меня послание.
- Хм..Давай быстрей, видать мне поможет разобрать эти отчеты только император...
- Император мертв, сэр.
-Что?!
Начальнику показалось что он ослышался. Он поднял глаза и посмотрел на стоявшего перед ним парня.
- Император мертв. Уже давно. - произнес тот и выстрелил из лазпистолета начальнику между глаз.

Утром варбосс вышел проверить как идут работы. Меки сделали из грузовиков и остатков химер один вагон, две багги и трактор. Гриму дизайн понравился.
Байк тоже сделали. Все по заказу. Устойчивый, двухколесный, с огнеметом на руле и ракетницами. На панели управления было много рычажков и кнопок, но варбосс рассчитывал разбираться с управлением ударами кулака.
Взошло солнце и орк довольно сощурился, ловя еле теплые лучи. Он набросил на плечи меховую шубу, сшитую из шкуры местного животного и пошел вдаль от пещеры, обдумывая планы на будущее.

Пойти на север и славно порубится с демонами? Или вторгнутся в улей где много человеков у которых много нужных вещичек? Гримдукк даже высунул язык от мыслительного напряжения.

Гильраэн лишь устало покачал головой и они продолжили путь.

Храм Ста камней стоял округлой громадиной посреди снежной пустыни. Сюда вело несколько дорог из улья, приводивших нечастых паломников.
Эльдары прибыли сюда глубокой ночью. Сам храм очень тускло освещался и они шли только благодаря эльдарскому зрению и усиленным визорам шлемов.

Гильраэн первым нырнул через стрельчатое окно вовнутрь. Скорпион абсолютно не догадывался что они будут там делать, но последовал за арлекином.

По обонянию ударил остаточный запах ладана. Но главное: здесь было еще темнее чем снаружи, даже визоры еле еле рассеивали этот мрак. Это было странно для храма
человеческого бога.
Иледрин был этому только рад: тьма и ограниченное пространство это стихия его родного аспекта....

Они взбежали по лестнице на второй этаж. Как вдруг пуля ударила вскользь шлема Иледрина, заставив его голову резко качнуться вперед. В ухе зазвенело.
Скорпион молниеносно вжался в один из проемов в стене, опасаясь невидимого снайпера. Арлекины проделали то же самое.

Ущелье дзерена.
Широкий, искусственно прорубленный в скале тракт. Наибольшая артерия связывающая улей с остальным, менее значимым миром.
Периодически здесь проходят колоны транспорта. Периодически военные патрули. Это единственная дорога ведущая из улья к насосным комплексам на севере.

Именно в ущелье дзерена окопались в природных пещерах орки, выжившие после развала вааагх босса Харадона. Выживших оказалось немного( по орочьим меркам). Уже несколько лет люди не замечали поселение орков, хоть и регулярно находили отходы их жизнедеятельности.

Гриммрук сидел на троне сваренного из кабины имперского летательного аппарата. Вокруг в мерцающей льдом тьме, собрались его собутыльники. Повсюду валялись канистры топлива, которое пили танкобои по своим старым традициям. О грибном роме в этих льдах мечтать не приходилось...

в отдалении пещеры зазвенели колокольчики предвещавшие о приближении чекабоя.

- О! Шизик прется, - пьяно пробулькал ноб Бхагак. Самый большой ноб после Гриммрука.

Чекабой приближался. Издали Гриммрук заметил опасный мерцающий свет исходящий из глаз и рта орка-псайкера...