Голосование за ходы

Всё происходит в считанные секунды. Всякая битва. Пьеса жизни и смерти, написанная кровью на кожаных листах. Ария побед и поражений, воспетая воплями и хрипами под аккомпанемент инструментов из костей и жил. Танец распоротых тел, застывающих в окоченении неестественных поз.

Всё происходит в считанные секунды, даже если кажется вечностью. Не стоит верить чувствам - они лгут, впрыскивая в кровь адреналин и кортизол, замедляя всё до вязкости киселя, чтобы ты мог продержаться подольше. Полезная ложь. И всё же.

Когда опьянение проходит, воспоминания похожи на слайдшоу. А каждый кадр - на кровавое месиво.

Кто ты здесь? Главный герой или просто пешка? Может быть просто кусок мяса, которому повезло не быть содранным с костей?

Насилие - твой флаг. Запечатлённый в крови и духе. Нельзя сбежать от природы. Но куда ты её направишь, о человек?

Человек? Он всё ещё здесь? Я давно не слышал людского голоса.

- Всё уже? Выдохся? - рычит Большой волк одержимому, впиваясь когтями его в плечи, пришпиливая к окровавленному бетону. Прижимает его весом своего огромного тела, будто гидравлическим прессом. Его слова похожи на бездумный животный рык, но он всё ещё помнит, кто он такой. Хоть и немного.

"Михаил. Меня зовут Михаил. Так ведь? Так?"

Внутри большого волка бушевало пламя ярости, и лишь чудом оно не вырвалось наружу огненным смерчем. Тогда земли снега и льда, раскинувшиеся вокруг, обратились бы пепелищем. Родня - в обуглившиеся останки. А сам большой волк с концами потерял то, что делало его человеком, во веки вечные оставшись безумной и смертельно опасной тварью; идеальным хищником, не знавшим границ и рамок. Он был бы обречён на смерть, но прежде смерть нашла бы сотни других лезвиями его когтей и молотящими шестернями зубов.

Он всегда ходил по грани. Неизбежное бремя всякого, в ком текла кровь урата. Но для большого волка грань была тоньше, чем для многих. Тонкой настолько, что иногда терялась из виду, и он чувствовал, как падает в огненно-красную бездну нестерпимой ярости. Нет ничего приятней, чем вырваться из оков естества - лучше любого секса, лучше любых наркотиков. Нет ничего хуже, чем столкнуться лицом к лицом с тем, что ты натворил - легче вырыть себе могилу одними лапами и затаиться там навсегда.

И всё же в этот раз обошлось. Большой волк не дал слететь себе с катушек. Он направил ярость на стену трейлеру, вцепившись в неё с ещё большей силой, так, что мышцы едва не лопались, а из мохнатой груди вырвался нечеловеческий рык. Но даже этого было мало - как ни смешно - совершенный хищник был не в силах одолеть прогресс.

В одиночку.

Но на помощь пришла Гейл, и силы двух урата хватило, чтобы металл стены заскрежетал, а затем оторвался, полетел в сторону. Грохнулся о заледеневшую землю, смявшись будто крышка консервной банки.

На передышку не было времени - обнажилось нутро машины, и оно было похоже на ад. Вонючее склизкое месиво, уродливые существа, в которых духи породнились с людьми, породив выродков. И родня, которая пыталась порезать их в клочья. Большой волк хотел сигануть внутрь на подмогу Охре, но не успел. Родич Гарри влетел туда раньше, а когда большой волк опомнился, всё уже кончилось.

Наступила тишина. Изо рта вырвалось облачко пара. Небо над головой было пронзительно-чёрным, и только бесчисленные очи звёзд взирали на них. И луна. Конечно. Он не знал, смотрит ли она со стыдом или гордостью, но надеялся, что не оплошал.

Огромное тело большого волка начало меняться, он чувствовал, что ещё немного и слетит с катушек. Тогда не поздоровится всем. Мышцы сдувались. Шерсть исчезала. На месте машины для убийств оказался пропитый мужчина лет тридцати в куртке, уже отжившей своё.

Михаил утёр потный лоб тыльной стороной ладони. Та немного тряслась. Недовольный - обиженный? - взгляд коснулся Кэтрин.

- Я боялся за Охру.