Голосование за ходы

- Buongiorno, Жени, - прорычал кондотьер. - Рад знакомству. Рамиро да Карманьола. К вашим услугам.

Пикколомини была больше похожа на держательницу дешёвого кабака, а не на дворянку. И это славно. Меньше всего Рамиро хотел встретить сложную личность с дьявол пойми чем в голове. Эта толстая женщина знает чего хочет, изъясняется прямо и без ненужных формальностей. Не умна и чертовски уродлива, но на это Рамиро глубоко наплевать. Будем надеяться, что общение продолжится в том же духе, и она не начнёт строить из себя высокомерную гусыню. Первое впечатление осталось хорошим.

- Жени, сколько мы получим за работу? На службе герцога Сфорца мы бряцали оружием за двести золотых в неделю. Но ты же знаешь, что если эта сумма удвоится, мы будем стараться вдвое лучше. А если ты хочешь, чтобы я успел ко всем женихам, мне ещё нужны soldo на хорошего коня.

Услышав разговоры о жаловании, все члены bande дружно зашмыгали носом, довольно заулыбались, глядя на вдову, но не торопясь паковать вещи пока не будет ответа.

Время от времени Рамиро отрезал своим кинжалом мясо от вяленой говяжьей ноги и отправлял себе в рот. Он не видел Доменико уже три года. Когда кондотьер только поступил на службу семье Колонна, этот парень ещё пешком под стол ходил. В то время Рамиро впервые приехал в Рим и надолго поселился там, выполняя более и менее грязные поручения отца Доменико. По долгу службы узнал половину столичного воровского подполья. После покушения на жену герцога два года жил в его доме, отвечая за безопасность семьи. Когда французы заняли Рим, Колонна на время переехали в Палиано. Рамиро же было поручено собрать небольшую кондотту и отправиться в распоряжение Моро Сфорца. Большинство ребят в отряде никогда раньше не воевали в поле, но все были толковыми, со всеми Рамиро был лично знаком и всем доверял. Cacciatori провожали французов до самого Турина, практически не рубясь в битвах, но устраивая точечные диверсии разного рода, потихоньку пускали кровь войску Карла VIII. Французы капитулировали, и отряд на какое-то время остался без работы. На пути из Асти гонец от Колонна перехватил Рамиро и отправил на помощь Доменико, который начал какую-то игру в Пьяченце. Доменико был тем ещё ублюдком, но притом обладал острым умом. Впрочем, Рамиро оба этих качества считал за достоинства. Этот парень утопит город в крови, но добьётся своего. Главное, чтобы местные predators не утопили его самого. Опытный пёс со своей стаей ему пригодится. Хе.

Мои ребята как раньше не знали о том, что я работаю на Колонна, так и теперь. Они получают честное soldo от меня и слушают мои приказы. К тому же, они знают что случится с тем, кто вдруг покажет гнильцу. Фабрицио ухитрился выкрасть из моего шатра казну, но далеко не убежал. Его тело с выпущенными кишками осталось висеть на дереве, под которым стоял наш лагерь.
В письме Доменико кратко изложил план: я поступаю на службу местной вдове из знати, Женьев Пикколомини. Доменико будет скрытно поддерживать со мной связь, чтобы я мог втереться в доверие к его противникам. Умно. К письму прилагалось описание стоящих внимания людей города. Коментарии были в присущей Доменико манере, полные яда и презрения. От этого письма как будто дохнуло старым Римом. Мне не хватало этого чувства.
Можно было бы расспросить крестьян об Апостоле, да ничего кроме баек эти somari не знают. Если мимо будет проходить стоящий человек, я его замечу. Тогда стоит поговорить. А если нет, дождёмся вдову и, наконец, глянем на эту Пьяченцу.

Йохан

Исчез в пучине морской Кутуулу. Когда, лёжа в своей гробнице, открыл он глаза, лягушата-прислужники увидели в этих глазах ярость и ужас. И, как будто, страх. Словно монстру приснился кошмар. Он с шумом поднялся и, не сказав ни слова, устремился в морскую пучину, широкими шагами исчезая под водой. А потом начался шторм. Как будто ужасная битва разыгралась на дне океана. Во тьме, где не бывал ни один смертный, и никогда не побывает.
Три луны бушевало ненастье, то стихая, то разгораясь сильнее. Маленькие дагониты завороженно смотрели часами на водную стихию из кустов, хлопая большими любопытными глазищами. Не рискуя подойти близко к воде. А через три месяца в один день шторм прекратился. Едва колышущейся гладью стал океан. Только на горизонте, в туманной дымке, виднелась огромная лодка с чёрными тряпищами на мачтах, угрюмо свисающими на безветренной погоде.
Лягушата, немного перепугавшиеся сначала, за три месяца уже привыкли, что рядом с их столицей присходит что-то странное. Они не сильно боялись, и, скорее всего, к вечеру кто-нибудь уже взял бы свою уродливую лодку и поплыл бы проверить - что это вдали. Но чудеса продолжились. Могучие Атланты всё ещё ожидали божественной воли у гробницы своего бывшего повелителя. И вдруг, с первыми лучами солнца, все они как один встали и направились к воде. Широкими шагами (по дагонским меркам) погружались они в воду, пока последняя голова не исчезла в пучине.
Тут уж было не до путешествий. Лягушат как прорвало. Суетились, бегали, обсуждали. Что же теперь с нами будет! Бежать из столицы? Толстачи уже паковали мешки. Молиться? Кому? Ни днём, ни ночью кипиш не стихал. А чёрная лодка только слегка колыхалась на горизонте. Так прошли одни сутки. А когда солнце взошло на следующий день, из воды стали показываться головы. Все, кто был у берега, сразу заметили его, того, кто шёл по центру. Это был скелет, живой скелет. Повыше любого дагона, но гораздо меньше урлока. В одной руке у него было длинное металлическое оружие, а вместо другой торчал крюк. На голове шляпа-треуголка и чёрное пятно вместо глаза. Эта голова улыбалась, а вечно открытый глаз смотрел вперёд. Кто же его окружал? Это дагоны! Бруск, Кект, Струт, Фрехт! Анланты. Многие из лягушат, присутствующих сейчас на пляже, разговаривали с этими ребятами всего день назад. Сейчас каждому из утопленников было как будто по несколько веков. Кожа их была неестественно синей, покрытой морской травой. Ракушки и кораллы намертво вросли в щёки, шею и плечи. Почти все они изменились до неузнаваемости. И каждый из них молчал.
А Йохан вышел вперёд, погрюкал саблей о крюк и громко прокричал: "Йо-хо-хо! Слава великому Сифкешу!" В этот момент где-то далеко-далеко толстый старик блаженно улыбнулся.



Страна Дагонагония

Столица
Ещё какое-то время Йохан провёл в Р'льехе. Он быстро нашёл язык с простыми лягушатами. Сначала они не шли на контакт. Не убегали и не прятались, но просто смущённо стояли, пряча взгляд (что им обычно не свойственно). Но вскоре все они не могли устоять перед харизмой аватара. Они начинали тихонько хихикать над его шутками, а потом и вовсе валились со смеху при каждом "Арррр!", проскальзывающем в его замечательных историях. Толстачи быстро распаковали свои вещи, когда поняли, что бояться нечего, и тоже хотели увидеться с посланником нового бога. Они устраивали пиры, а Йохан любил пиры. Хоть он и предпочитал жареное мясо хрюкокрыс, но в рот ему шло всё что угодно, хоть тасима, хоть грешной гриб и болотная вода. Всё равно вся еда и напитки проваливались сквозь пустой скелет и оставались большой кучей на полу. Его команда тоже всегда сидела за столом. Правда атланты никогда ничего не ели и не говорили ни слова. Это не было проблемой, скелет ел и болтал за всю компанию. Толстые дагоны хоть и при любой возможности звали к себе за стол чудного гостя, но из жадности часто прятали самые вкусные лакомства (чтоб, по их мнению, не изводить добро). Но скелет даже не замечал этого (или делал вид, что не замечает).
На радостях добрый Сифкеш призвал на столицу ещё одно чудо. Уродливая усыпальница уродливого Кутуулу с грохотом ушла под воду. Быстро морские гады освоили это сооружение, а стены его покрылись подводной зеленью и другой травой. Это был Монумент, священное место для всех поклонников Сифкеша. Место паломничества и место великих молитв.
Орден Атлантов после всех фокусов старого бога, конечно, не исчез. На место утонувших дагонов, присягнувших на вечную службу аватару, пришли сотни молодых ребят. Вдвое усерднее они тренировались, чтобы занять почётное место Атланта. Полноценными утопленниками они, конечно, стать не могли. Не всем Сифкеш даёт дар вечной жизни. Но они стали проводить больше времени под водой. Не обязательно на глубине. Многие спали в болоте, высунув только лицо. От этого их кожа покрывалась зеленью и болотной слизью. На коже вскакивали волдыри, что позволяло им быть не так восприимчивыми к боли и вообще ранам.

Мокроголовые
В то же время вокруг затопленного храма зародился культ Сифкеша. Дагониты прозвали их "Мокроголовыми". Нельзя сказать, что этот культ учредил или организовал Йохан. Скорее, это дагоны, которые больше всего прониклись чудесами, что показал их народу Сифкеш. Они уважали и преклонялись аватару, как одному из таких чудес, но он не стоял непосредственно у них во главе. Вообще, Йохан и Мокроголовые были совершенно разными. В первую очередь по темпераменту. Культисты, в отличие от харизматичного весельчака Йохана, в большинстве своём были тихие и нестяжательные. Они даже казались депрессивными, но это было не так. Как и их бог, они ценили маленькие радости. А радость видели в служении.
В чём-то они, всё же, перегибали палку. Кто-то скажет что от усердия, а кто-то, что от фанатичности. Хороший пример - ритуал ухода под воду. Все дагониты способны несколько минут без проблем дышать под водой. Но Мокроголовые во время обряда посвящения находились на глубине около получаса. Их лёгкие наполнялись солёной водой, и тело, которое казалось безжизненным, откачивали на берегу, возвращая к жизни нового преданного последователя Сифкеша.
Также в моду сначала в культе, а потом и по всей Дагонагонии вошли ритуальные шрамы. Очень красивым и правильным считалось дать мухе цокотухе отложить личинку под кожу. После того, как правоверный дагон выносит личинку, на теле его оставался гниющих нарыв, знак благоволения Сифкеша. Кусочек его в этом мире.
Несмотря на фанатичность в ритуалах, Мокроголовые совсем не были агрессивным культом. Обычно они жили коммунами. Их маленькие сообщество (по 10-15 дагонов) как грибы выросли в седьмом столетии по всей стране. Как правило, они селились на берегу. Жилища строили не богатые и не вычурные. Выращивали тасиму, много тасимы. Собирали и ели всевозможных морских гадов. Некоторые коммуны находили применение и другим дарам природы. Единицы даже выращивали табак или разводили попугаев. Понемножку торговали между собой, с захожими путниками и торговцами, а иногда и с горожанами.

Йохан уважал Мокроголовых. Как уже было сказано, он не был напрямую с ними связан. Но, путешествуя по стране, он часто останавливался в их маленьких поселениях, разговаривал с главой коммуны, и с простыми культистами. Встречаясь с толстачами (которые по-прежнему номинально управляли Дагонагонией) он договорился, что такие поселения не будут облагаться никакими налогами. И что этих благоверных дагонов вообще никто трогать не будет. Пусть живут себе и усердно молятся Сифкешу за всех нас.

К концу века коммуны Мокроголовых сильно разрослись. Лягушата всё больше и больше уставали от власти толстачей. Невыносимые поборы, несправедливость и грязь царила в городах, где жили по старым порядкам. Не та благостная болотная грязь, что люба Сифкешу и его адептам. А та грязь, что синоним разврату, похоти и коррупции. Такой грязи не было в религиозных поселениях, и туда отправлялись дагониты, чтобы изменить свою жизнь. Не всем по душе были все те принципы минимализма, которым следовали Мокроголовые. Но всё равно многие проходили все ритуалы посвящения и становились частью коммуны.
Общины также разрастались функционально. В поисках справедливости, дагоны из за пределов поселения приходили к главному священнику, главе коммуны, чтобы он по справедливости решил спор. Да в случае любой нужды дагоны могли пойти к последователям Сифкеша и найти там помощь. Будь это проблема с пропитанием, со здоровьем или просто с одиночеством.

Жертвоприношения
Кстати, одним из главных принципов, на котором настаимал Йохан, выражая волю бога, был полный отказ от жертвоприношений. Жизнь - это великая ценность. И ни в коем случае нельзя без причины забирать её раньше времени. Когда в разговорах с толстачами речь заходила об этом вопросе, лицо Йохана менялось так, что никто из жирных владык не решался с ним спорить. Между собой они потом, конечно, ворчали, что, мол, как так, традиции предков же. Но мозг их давно уже заплыл жиром, как и тела. Поднимать свою жопу, чтобы отстоять священное право казнить невиновных ради увеселения, никто не стал. Хотя втихую в некоторых местах жертвоприношения частично сохранили. В основном убивали стариков, так как проку от них действительно было мало, и карманы толсточей от них только пустели. Так что многие дагоны по достижении пожилого возраста (около тридцати - тридцати пяти лет) покидали дом и присоединялись к коммунам Мокроголовых. А ещё чаще просто уходили подальше, чтобы жить отшельниками в одиночестве. Они даже не строили жилищ. Селились на берегу, ухаживали день ото дня за тасимой. С каждым днём они всё больше и больше времени проводили в воде и под водой. Иногда неделю напролёт не вылезали на берег. Они уже жили в этих зарослях тасимы. Они становились частью этих зарослей. С каждым днём двигаясь всё медленнее и медленнее. Уже непонятно было, дышат они или нет. Там же они умирали. Их тела гнили и погружались на дно. И где-то далеко-далеко толстый бог заботливо улыбался.


Кукук

Кукук - один из первых культистов Сифкеша в окрестностях Иба. Один из пятерых основателей коммуны к западу от города и самый юный из них. Четырнадцать юных лет. Этот лягушонок был полон идей, как сделать страну лучше. Он говорил, что власти толстачей должен прийти конец. Обсуждал возможность большого вторжения урлоков, интересовался каракулями катийцев, задавался вопросом кто и по какой причине создал Обитель. Когда до него дошла новость о том, что происходило близ Р'льеха, о чудном Йохане и его лодке, о первых Мокроголовых, он всем сердцем полюбил Сифкеша. Кукук жаждал перемен, и вот они пришли. Он желал быть частью их, быть впереди. И вот пятеро дагонов с горячими сердцами проходят все ритуалы, чтобы стать частью культа. Это были невероятные ощущения! Первым в воду погружался Брок. Юный дагонит был уверен что тот помер. Он не дышал. Но Стерх несколько раз нажал Броку на грудь. Солёная вода полилась из него, и их товарищ ожил! Для самого Кукука ритуал прошёл как сон. Воспоминания об этом остались ему видениями, но это было непередаваемое чувство.
Потом они много работали. Вообще то Кукук, как и многие дагониты, никогда не был трудолюбивым. Он любил поболтать да помечтать. Но сейчас он не просто сажал тасиму! Он сажал её, чтобы угодить Сифкешу. Он делал это ради перемен.
Конечно же, они делали себе ритуальные шрамы. У Кукука под кожей завелось одновременно шесть личинок цокотухи. Две на правой щеке (они там еле помещались и дагон волновался, что одна из личинок умрёт, если он будет неосторожен), одна сзади на шее, две на спине и одна под коленкой. Если исхитриться и чуть чуть вывернуть ногу, то можно было даже посмотреть в глазки этой маленькой личинки. Конечно, это вызывало слабость и тупую боль, но Кукук к этому привык. Он был очень горд и воодушевлён, когда все эти личинки выжили, оставив на теле шикарные гнойники.
К тому времени их община уже значительно выросла. Остальные культисты переключились на другие занятия, но не Кукук. Его жизнь в чём-то изменилась, и он продолжил экспериментировать с насекомыми. Все дагоны знают, что укус жучка-мозгоеда почти всегда смертелен. И в любом случае очень болезненный, сопровождается ужасной лихорадкой, бесконтрольным поведением и галлюцинациями. Всего последнего Кукук не боялся. И он верил, что Сифкеш не даст ему умереть. Он маниакально искал мозгоеда и потом с жадностью дал себя укусить. Ух!
Всё было именно так, как в рассказах. Лихорадка, сопровождающаяся рвотой и болью, ужасные галлюцинации. Кукук пережил это всё. И, слава Сифкешу, он не умер, но... Дети, вряд ли он такого для себя хотел. Кукук стал слабоумным. Он не мог больше ни с кем общаться. Единственное, что он мог с тех пор говорить - это собственное имя. "Кукук! КУКУК!" А ведь он хотел встретиться с самим Йоханом и рассказать ему о своих планах. "Кукук!" Он мечтал плыть на большой чёрной лодке до конца света, где живут дагоны с головой жуков. Жуков-мозгоедов. "Кукук!" Он хотел оседлать рыбу-орка и уплыть на тёмное дно океана к доброму Сифкешу. "Кукук!"

В коммуне Мокроголовых рады всем. Тем более тем, кто с ними с самого начала. Даже если это уже не тот дагон, что был. Кукук продолжал жить в общине. Работал, общался с остальными. Ему все улыбались, а Кукук улыбался им в ответ. И страсть к насекомым его не оставила. От мух и мозгоедов он переключился на бабочек-шелкопрядов. Слабоумный дагон брал кокон бабочки, толстыми пальцами искал конец тоненькой ниточки и распутывал её. Он вёл конец вокруг всей общины. Сосредоточенно шёл, аккуратно растягивая нить. Шаг за шагом. Уверенно и расчётливо. "Кукук!"
Через месяц всё его жилище, вся нора была покрыта шёлковыми нитями. Он валялся в ней по ночам и улыбался. "Уррр! Кукук." А потом Кукук начал шить. Взяв в толстые пальцы кость рыбы-орка, он начал шить одежду. Ему шёл двадцатый год, когда он вышел на утреннюю молитву в белоснежном шёлковом платье.

Спустя год Йохан со своей командой проезжал мимо этих мест. Коммуна Кукука была известна в округе. К тому времени Мокроголовые уже научились красить ткани во всевозможные цвета, используя многоцвет, размельченные тела мнарских улиток и другие богатства флоры и фауны полуострова. Мокроголовые носили платья всевозможных цветов. Ткань была необычайно мягка и приятна на ощупь. Из под платьев эстетично выглядывали волдыри и гнойники - гордость священнослужителей.
Йохан улыбался. Всё таки он рад, что дедушка отправил его к этим квакушам. Коротко подмигнул единственным глазом дагону из Охфена, что был в его свите. Тот в ответ улыбнулся и понимающе кивнул. Теперь орден честных торговцев займётся этим. Они справятся с тем, чтобы получить с этой прелести максимальную прибыль и благополучие для Дагонагонии.

А потом Йохан встретился с Кукуком. Эта мечта дагонита сбылась почти до конца. К сожалению, он не мог ничего сказать кроме "Кукук!" Зато разговорчив был Скелет. Целый день и ночь перед тем, как уехать, Йохан рассказывал ему про все уголки Обители. От бурых гор до великих пустынь. Кукук был счастлив. Этот дагон прожил до ста лет. Когда он понял, что его время пришло, он пошёл в море, обхватил слабыми руками большую рыбу-орка и уплыл в морскую бездну к доброму Сифкешу. И с тех пор в команде Йохана на одного утопленника больше. Он единственный без оружия, старый-старый дагон в белоснежном платье. Единственный в команде может что-то сказать. Сидит на пирах по левую руку от Йохана. Потому что Сифкеш очень любит своих дагонов. И награждает их за преданность и душевную доброту.


Гроза

После пристального осмотра Дагонагонии, Сифкеш решил, что хоть ты лопни, хоть ты тресни, а парус дагонам уже пора бы изучить. А всё потому, что богу нет ничего приятнее, чем раскрывать таланты народа. В дагонах Сифкеш видел два таланта: талант моряков - исследователей и воинов - и талант торговцев. И для того, и для другого нужны как минимум относительно современные корабли. Поэтому, парус в седьмом веке был квакушами успешно освоен. Это изменило жизнь для многих дагонов. В частности, для одной компании из порта Иба.

Услышавшие зов Левиагидры ещё век назад, горячие головы собрались в орден. Лихие дагоны хотели запаха моря и крови. Меньше всего им хотелось непонятной волокиты. Но волокита случилась. Горячим головам вместо кровавого махича пришлось общаться с грёбаными катийцами, чтобы те пустили их через свои грёбаные земли. Потому что на старых дагонских лодках хрен куда далеко уплывёшь. Проще вплавь. А катийцы решили, что они сами моряки и воины отличные. Хе) Тьфу. Я же не лезу под землю, гидра меня дери, верно? Чего они в воде забыли? Всё, чего добились горячие головы за прошлый век - это придумали себе отличное название. "Гроза пиратов". Аррррр! Шикарррно! Тысяча гидр мне в задницу, как только до этих пиратов добраться?

Йохан прибыл на Иб как всегда очень эффектно. За секунды вода на морской глади закрутилась в гигантскую воронку, и из неё как пробка из бутылки вылетел корабль Йохана и его команды "Чёрный гон", слухи о котором до города уже дошли. В это время "Гроза" почти в полном составе сидела на побережье возле своей самой большой и уродливой лодки. Контр-пираты были заняты игрой в кости, наслаждаясь видом на вечно желанный океан. Сказать, что они просто обалдели, увидев появление "Чёрного" и его команды - это ничего не сказать. Это была любовь с первого взгляда. Йохан стал для этих парней героем, эталоном всего и вся. Без сомнения они полюбили его больше, чем когда либо даже чисто теоретически смогут полюбить Сифкеша. Старик на это и не серчал.
Йохан же не собирался их разочаровать. Он оправдал все их ожидания и исполнил все возможные мечты. По его приезду, для Грозы Пиратов начали строиться настоящие лодки с ПАРУСАМИ! Дерите меня семеро, с этими засранцами они надерут жепу любым пиратам. Шёлковые паруса, нежные, как будто сирены в полнолуние вышивали их звуками своей песни. И это не просто игрушка! Гроза Пиратов отправляется на задание! На восток вдоль Мнара, потом на юг вдоль другого!! острова. Где живут урлоки, магнеяйцы и дикие кошки с оружием. Недели пути. Ещё на юг, на ещё другой!!!! остров, где мерзкие пираты свили гнездо, чтобы грабить беззащитных трудолюбивых катийцев и другие честные народы. Хватит! Гроза покажет этим пиратам как надо грабить и убивать. Вперёд, друзья! За Йохана! За Сифкеша!


Двигатель прогресса

На полуострове почти все дела были улажены. Много было сделано. Изучены новые технологии. Военные ордена отправились бить мятежников и пиратов. Главное, что осталось наладить Йохану в этом веке - это торговля. И для этого он поплыл на острова.

Фарт
Два века назад дагониты заселили пустынный остров к югу от Мнара. Когда аватар Сифкеша прибыл туда, ему открылось печальное зрелище. Дагонским поселенцам совсем не нравился пустынный климат. Без особой цели дагоны жили на берегу, выращивали тасиму. Единственным светлым пятном были несколько маленьких коммун Мокроголовых. А так - жопа мира. Но Йохан разглядел в этом месте потенциал. Ведь именно такие острова становятся торговыми узлами. Он был здесь, чтобы основать город и положить начало его рассвету.
К концу седьмого века Фарт выглядел вот так

Берег, покрытый однообразными трущобами на сваях. В таких жилищах дагоны всегда были близки к воде, а также к еде. Дно под этими домиками заросло тасимой, ежедневно удобряемой отходами жизнедеятельности дагонов. Да, пока здесь не было видно богатых дворцов и изысканных водных садов. Но это только начало.


Коммуны

Культ Сифкеша разросся по Мнару в седьмом веке как тасима по дну океана. Угрюмые жрецы, утекающие из городов ради жизни с братьями по вере. К середине века мокроголовые по велению своего бога поплыли на уродливых лодках в новые земли. Та юг и на север. На влажную землю джунглей и на прибрежье жаркой пустыни. Как паломники приплывали на новую землю переселенцы, благодарили за неё Сифкеша и оставались, как будто жили там веками. Всё как на Мнаре: жилища-шалаши, огород тасимы перед домом, охота и собирательство. Через пару лет коммуна осваивала какое-то ремесло, торговала с соседями. Вливалась и становилась частью природы.

На северном диком острове всё так и сохранилось до конца века. Ритуалы, молитвы, тёмные дебри джунглей над головой и тёмная морская пучина под ногами. Не то было на южном Кадафе! Почти сразу за первыми поселенцами на остров прибыл Йохан со свитой дагонитов из ордена Охфен. Тут же появились там и другие народы - магнейцы и хамари. Началось движение, шум, торговля и дипломатия. Мокроголовые же в это время молча и отрешённо заселяли восточную часть острова. По всему побережью и вдоль гор у холодных ручьёв как грибы укоренялись общины последователей старого толстого бога. В том была их задача. А миссией аватара было сделать этот город центром торговли.


Охфен

Чтобы привести Дагонагонию к процветанию, Йохан сделал ставку на орден честных торговцев. При взгляде сверху очень хорошо было заметно, как насыщен был для них этот век. Эти дагониты брали под своё начало всё новое. Всё то, за чем было будущее. Чуяли огромную прибыль за версту и шли прямо к ней. Заселяется остров Кадаф? Лодки Охфена прибывают туда первее переселенцев и ждут галеон Скелета. Дагониты начали шить ткани? Выращивать жемчуг? Охфен знает, кто их купит, и кто заплатит больше. Они были талантливыми лягушатами. Деятельными и амбициозными. Казалось, будто сам Сифкеш нашёптывает им на ухо, направляя их в мире Обители. Это было не совсем так. Охфену помогал Йохан. Он встречался с главными купцами, чтобы те, имея нужную информацию, зарабатывали богатство для Дагонагонии. Пока толстачи жирели в городах, собирая налоги, а простые дагониты всё больше примыкали к общинам мокроголовых, охфенцы под главенством Скелеты строили будущее страны.


Получатели: Сифкеш.

Мар-Дын и юдьяры

Гиперсикер решил заняться восстановлением города лично. Наконец-то активность злых гитов в регионе спала, и сейчас было самое время, чтобы восстановить городище, пока гиты и забраки снова не схлестнулись в соседних землях, наполняя по обычаю воздух запахом пота, крови и горящих костей. Нужно было торопиться, у златорога не было ни малейшего желания находиться рядом, когда это произойдёт. Вообще то Фий говорил ему, что Мар-Дын восстанавливать не нужно и хотел от Гиперсикера, чтобы тот построил великий храм в Кол-Дуре. Но этот разговор был уже давно, а согласовать с богом планы так и не удалось. За долгие века своей жизни златорог научился не слышать Фия, когда ему этого не очень хотелось. Лучше поговорить с ним, когда город уже восстановлен. Очевидно, что это лучше какого-то там храма, пусть и великого. С этим были согласны и все четырёхрукие, а они парни неглупые. Фий ещё похвалит его за это. Вот уже пришло время выезжать, как бы ни не хотелось покидать Трах-Торский замок, государственные дела прежде всего.
Только он собирался выйти, как вдруг перед ним появилась бледная худощавая фигура. Батюшки святы! Да это ж его бог! Фий постоянно разговаривал с ним через мысли, иногда посылал на Юну своих миньонов, но сам не спускался к Гиперсикеру с того памятного дня под гаргуртовыми ветвями.

- Куда ты собрался? в Кол-Дур?

Штир расправил плечи и сделал шаг вперёд.

- Нет. Я еду, чтобы проследить за тем, как заново отстроят Мар-Дын, город на юге пустыни.

- Я тебе говорил, что мы не будем этого делать.

- Нам нужен этот город! У нас идёт война!

- Ты прекрасно знаешь, что мы обещали не мешать забракам построить там их стойбище.

- Но они же его не ставят! Нет стойбища. И, знаешь ли, забраки в своё время и разрушили Мар-Дын. А теперь не дают нам его восстановить. Отстроить его - это означает восстановить историческую справедливость, не больше и не меньше. Этот город вообще не должен был быть разрушен. Мыр-Дын наш!

- Мы дали слово...

- Кому? Пиросу? Я помню, как ты ныл, когда он отказался исполнять своё обещание.

Тонкий кулак резко ударил огромного штира под дых, отчего тот скрючился и повалился на задницу. Фий молча подождал пока златорог поднимется на ноги.

- Не будь идиотом. Если наши партнёры нарушают договорённости, это не значит, что мы можем позволить себе такую же роскошь. Историческая справедливость будет восстановлена, но не ценой моего слова. Перед тем, как поедешь в Кол-Дур строить храм в мою честь, прикажи вырезать всех юдьяр, которых ты успел назначить на важные государственные посты. И если ты ещё когда-нибудь в будущем будешь меня игнорировать или принимать важные решения без моего ведома, я возьму твою бошку в свою коллекцию уродов и найду себе нового аватара в Шатире.

Гиперсикеру всё ещё было сложно говорить, плюс к тому он чувствовал, что продолжать спор сейчас не самая лучшая идея. Но он всё таки решился. Нельзя просто так взять и казнить всех четырёхруких.

- Мне нужны юдьяры. Не только писари, но и помощники.

- С тобой всё в порядке, дорогой? Они не пьют и не курят, а ты поставил их управлять страной? Не позорь меня.

Фий взял из заначки Гиперсикера сигарету огневика и, задымив, задумался. В нынешнем виде юдьяры явно не подходили Шатире. Может быть златорогу и удобно с ними, но они сейчас чужеродны для всего народа. Хотя, по правде говоря, убивать их тоже необязательно и, более того, неэстетично. Над ними придётся поработать, но это не проблема. Фий всегда в особенной степени любил развращать умных существ.

- Ладно, разберёмся с юдьярами. И помощников тебе организуем. Ты сам организуешь, а я тебе помогу.

Юноша дал штиру затянуться и по-отечески провёл рукой по его груди, опускаясь к волосатому бедру.

- Главное, не забывай, будь поближе к народу. Если они решат поднять бунт, а они когда-нибудь решат, ты должен быть весь в белом. И контролируй армию. И...

Фий затянулся ещё раз.

- ...и не делай так, чтобы ты в чьих-нибудь глазах ассоциировался со сборищем непьющих пришельцев. Я не хочу, чтобы после первого же неудачного века тебя обвинили во всех грехах и разорвали. Я успел полюбить тебя.


Юдьяры и Новые Бюрократы

Четырёхрукие юдьяры, пришедшие в Шатиру в шестнадцатом веке, были действительно отличными чинушами. Организованными, скурпулёзными и в итоге, казалось бы, эффективными. Но только в Шатире всё работало по-другому. Здесь всё было построено не на порядке, но на хаосе, поэтому четырёхрукие и не справились со своими обязанностями. При содействии Фия и златорога, их место постепенно заняла другая корпорация - новая штирская бюрократия.
Когда юдьяры пытались устанавливать бюрократические правила, никто вокруг кроме них самих эти правила не соблюдал. И это вело под откос всю их работу. Когда новая бюрократия делала правила, их тоже никто не соблюдал, но работа шла своим чередом. Юдьяры заказывали необходимые материалы, и если эти материалы приходили не вовремя или не приходили вообще, они не знали что делать. Новая бюрократия действовала в изменившихся условиях лучше прежнего, выискивая новые возможности. Юдьяры вели записи и реестры. Новые бюрократы тоже, причём в удесятерённом объёме! К тому же только ведущий записи мог разобраться в этих документах. Никакой шпион не страшен.
Новые бюрократы состояли из истинных штиров, легко сместивших четырёхруких с их мест благодаря исключительной жадности, лени и вздорному характеру. Но, как ни странно, для прочих козлорогов сварливый соотечественник, собирающий подати, был намного ближе к сердцу, чем педантичный кто-то там.

Вытесняемые новой бюрократией, юдьяром оставалось либо исчезать, либо меняться. Те, кто не уехал, под влиянием бога разврата таки начали пить кумыш, курить хаш, испытывать другие удовольствия жизни в Шатире. Богатство разума подталкивало их на поиск новых и новых удовольствий. Неожиданно почувствовали они много общего с крутяками. Они видели, какое наслаждение испытывают колесничие, несясь по пустыне. И многие из четырёхруких желали сразиться с ними рядом в битве.


Товары и Кол-Дурский храм

С торговлей в Шатире было, слава Фию, всё хорошо, особенно на севере. Между Цвергардумом на востоке и Кзабракшахром и Забрией на западе ходило туда сюда множество караванов. Кроме платы за провоз товара, которые были не очень большими (в том смысле, что могла быть ещё больше), в качестве пошлины купцам необходимо было по пути останавливаться в определённых местах (как правило городах и особо крупных посёлках) и продавать там определённую часть своего товара, после чего караван мог двигаться дальше. Все драгоценные металлы, конечно же, Гиперсикер полностью выкупал и использовал на нужды страны. Разумеется, всё это контролировалось государством, а именно новой бюрократией.
Одним из товаров, что везли на восток из Кзабракшахра был так называемый кофий, который краснокожие делали из простого корня огневика, а потом просили за него кучу денег. Штиры совсем не просекли фишку, почему его все так за дорого покупают, если обычный отвар огневика даёт гораздо более сильный эффект, но всё равно стали это производить и продавать.

Ещё одной вещью, приехавшей из Кзабракшахра по заказу златорога, были яйца так называемых токов. Яйца эти привезли как подарок в новоотстроенный Кол-Дурский храм. Вылупившиеся зверьки были однополы и невероятно забавны. Сначала штиры не использовали их для работы, но только игрались с ними в храме. Появился даже термин "няшить тока". Т.е. продолжительное время стимулировать его половые органы, слушая как он стонет от удовольствия. Все набожные мамаши пытались достать тока для своих детей. Тем, кто в детстве няшит тока, Фий по поверьям приносит удачу и много много счастья.


Получатели: Фий, Пирос.

Аксос

Сидит молодая гитка у хижины, одна сисечка из под одёжки выглядывает, ручка бёдрышко ласкает. Мимо отряд храбрых воинов идёт, щитами погрюкивает.
Один храбрый воин подотстал, ботинок ему было поправить надо.
- Привет, красавчик! Слухай, а у тебя бабушка есть?
- Неа.
- Сиротка, значит... Поди сюда.
Хочешь большой но чистой любви?
- Да кто ж её не хочет.
- Тогда приходи как стемнеет на развалины штирского храма.
- Ой, а можно я не один приду, с оружейником своим?
- С каким таким оружейником?
- Да.. кхм.. с другом моим, Флорисом.. Он мне как бы сожитель, оружейник наш.
- Ну, приводи дружка. Третий не лишний.

Чёрный народ

К шестнадцатому веку штиры вполне себе привыкли к сменившемуся укладу жизни. Удивительное дело, но чем больше обязанностей накладывалось на козлорогов из года в год, тем самозабвеннее и упоительнее они участвовали в "выборах", приветствуя очередного нового начальника, который будет стоять над ними и вести их к светлому будущему. Пока Гиперсикер не погонит его с должности "за воровство и утрату доверия штирского народа". Потом всё снова.
Да, работать штирам теперь приходилось много. Зато были видны результаты. Колесница - гордость страны. Чего только она стоит. На то, чтобы произвести лёгкие повозки для штирских удальцов уходило огромное количество ресурсов. И тут в штирах просыпался настоящий патриотизм! Глаз радуется смотреть на обдолбанного огневиком молодца, несущегося по пустыне не чувствуя земли под ногами. Шатире есть что показать гитам. Аксос хочет видеть Шатиру слабой, но народ и его вожди с железной волей этого не допустят. Так говорил на проповедях Гиперсикер. Так думал и народ. Нет, штиры не перестали быть ленивыми. Но ведь хочется быть великими. Значит, нужен кто-то, кто заставит и научит их быть великими.

В мелкие хозяйственные дела златорог, как ни странно, казалось, не влезал. Этим занимались губернаторы, "выбранные" жителями. Гиперсикер же занимался внешней политикой (что ему очевидно доставляло небывалое удовольствие), организовывал и мониторил большие проекты государственного масштаба (как например, произошедшее в этом веке, масштабное переселение козлорогов со всей пустыни на юг, "на целину") и контролировал армию.
Армия в Шатире была популярна всегда, а теперь в особенности. Ведь работать не надо! По стране появлялось всё больше арен, куда штиры шли гладиаторами с раннего возраста. Богатые папочки отдавали покупали детям заморское оружие и броню (иногда даже откуда-то находили бронзовое), чтобы лихой рогатый паренёк или девчушка с его именем на заднице срывал овации трибун. Бедные мамаши тоже несли часто малышей на арену. Бедняки мёрли там сотнями, участвуя в массовых баталиях. Но если уж выживали, становились настоящими воинами и гордостью страны.
К сожалению, несмотря на то, что стадионы собирали много денег с посетителей, а профессиональные воины к тому же получали хорошую денежную "помощь" от государства, армии на войну всё равно пока формировались из разношёрстного сброда. Но кто знает что будет в будущем. Уже сейчас каждая арена выставляет на войну с гитами от десяти до ста профессионалов. Может быть через столетия гладиаторы оформятся в регулярную армию Шатиры.


Воспитание, вид сбоку

После того как гиты во времена великой засухи пошли войной на Шатиру, козлороги поняли, что хвалёная мировая справедливость южных соседей - это не их путь. Сам их уклад жизни стал для штиров враждебным. Народной идеей, направленной за пределы страны, было уничтожение мировой справедливости. Многим штирам казалось, что не все гиты так уж плохи, но их правители, вожди, и в главной степени род Аксос, ведут их неправильной дорогой.
В прошлом веке к штирам в плен попало великое множество гитов. Всем им было предложено жить, поклоняясь Фию, посланнику предков, или умереть, следуя мировой справедливости. Большинство отказывалось принимать веру в бога грязных штиров. Был небольшой процент тех, кто соглашался, лишь бы не умереть. И были лишь единицы тех, кто искренне и яростно проклинал род Аксос, мировую справедливость и весь современный уклад гитского государства. По разным причинам. Вместе с этими парнями и девушками Гиперсикер и создал шатирские концентрационные лагеря.
Всех гитов, не желающих подчиниться, селили туда, чтобы перевоспитать их. "Воспитание" практиковалось и в Аксосе. Но там местные вожди были несравнимо более жестоки. Они обманывали пленников, вдалбливая им в голову, что те сами хотят принять мировую справедливость. В итоге пленники сами же разрушали свою личность, работая на своих угнетателей и обращаясь в их ненавистническую веру, даже не подозревая, что их обманывают. Через какое-то время "перевоспитанным даже предлагалась свобода вернуться на родину. Но, конечно же, никто не возвращался. Все продолжали работать на угнетателей и захватчиков. Потому что их мозги были промыты этой отравляющей идеологией. Так работает "мировая справедливость" - маска диктатуры. Нет предела подлости и коварству их лидеров.
Чтобы извести эту заразу и были открыты концлагеря. Те, кто не отказывался от мировой справедливости, подвергались "перевоспитательной" работе. Методы действий надзирателей (главными надзирателями были гиты, штиры занимали скорее ассистентские позиции) подробно нигде не описываются. Возможно это было государственной тайной, хотя о существовании таких лагерей все знали. Но известно, что в головах вышедших оттуда не осталось и мысли о неподчинении законам Шатиры и о вере в кого-либо кроме Фия (не говоря уже о мировой справедливости). После лагерей пленников вели на тяжёлые работы по строительству сооружений или добыче и транспортировке древесины. Для тех, у кого после выхода не была нарушена мелкая моторика рук, было организовано государственное производство колесниц. "Перевоспитанные" гиты были ещё трудолюбивее, чем прежде.
Кроме гитов в концлагеря иногда попадали эллины, купленные у кзабраков. Раньше эллинов никогда не покупали и даже не брали в плен во время войн: слишком уж они были буйные и опасные. В Кзабракшахре рабовладения не было, и пленники продавались достаточно дёшево. Теперь, когда их можно было пропустить через механизм концлагеря, они стали отличной поддержкой для Шатиры, уверенными шагами шагающей в светлое будущее.


Помощь соседям

За последние века становления штирской государственности и национального самосознания Фий уберёг штирских торговцев от каких-либо изменений. Никакие политические реформы их прямо не коснулись, и торговля без чьего-либо активного участия явно процветала. Обмен с Цвергардумом шёл не один век, и штирские купцы чувствовали себя в восточных землях уже как дома. Вот уже закончились стычки на границе с Кзабракшахром и торговля пошла туда. То, что оба государства ничего кроме продуктов животноводства не производило не стало проблемой. Продукты мены были удивительно разнообразными. Штиры просто напросто продавали то, что шло в Шатиру из Цвергардума, а кзабраки торговали заморскими товарами. Короче говоря, на рынках можно было найти всё, от бронзового оружия и безделушек, но искусно выделанной глиняной посуды.
В Кзабракшахре чуть не вышел казус, когда штиры хотели купить у новых союзников четырёхруких рабов. Оказалось, что соседи рабов не держат, а юдьяры свободны и их надо переманивать в Шатиру большим жалованием. Естественно, проблемой это не стало, даже наоборот. Каждый знает, что иметь что-то, что не у каждого есть, тем более если за это надо много платить - это понт высшей пробы. В итоге юдьярам-писарям предлагались баснословные вознаграждения за их услуги, их наряжали в перья фолко и драгоценности, возили на показ. Хотя штиры и не пытались особо сами научиться письменности, но в больших количествах появляются записи, в основном для бытовых нужд.

Также снова оживилась торговля с забраками. И казалось бы, большое ли это дело. Но по благословению богов в Забрию пришёл голод, невиданный доселе. И что ещё лучше, Гиперсикер как будто предсказал это. Скот меньше пускали на мясо, давали корхакорнам больше плодиться. И стадо за стадом вели в Забрию. Богатыми были дети Пироса. Может быть даже богаче зажиточных цвергов. Но богатые металлы не спасут от голода... Если только у тебя нет друзей штиров! Соседи должы помогать друг другу, тем более если у них общий враг. Цену, конечно, козлороги задирали не стесняясь. И торговлю вели только по-крупному: напрямую с представителями правящей династии и огромными партиями. Простые забраки и не знали откуда эти корхакорны пришли и что за них было заплачено. А обратно в шатиру текли товары как из рога изобиия: драгоценности, посуда, изделия из невиданной доселе меди, вереницы рабов (которых забракам нечем было кормить, они отдавались просто за бесценок). Красота!
Всю ту невероятно эффективную сделку провернули всего пять крупных шатирских торговцев. Сказать, что они и их отпрыски после этого стали богаты - ничего не сказать. Конечно же, никто не сомневался, что они провернули всё это не без участия златорога. И, конечно же, он не забыл про шатирский народ. Половину привезённой из Забрии глиняной посуды было изъято у торгашей и передано простым трудягам. А славные колесничьи воины, гордость страны, поехали на предстоящую войну в медных доспехах.



Получатели: Фий, Пирос.

Новый век

К пятнадцатому веку засуха прошла. Всё прошедшее столетие было невероятно тягучим и нелепым. Тысячи здоровых штиров ушли на юг, а обратно вернулись жалкие ошмётки, неся с собой запах поражения и смерти. С воинами пришла весть о потере богатых пастбищ, о злых забраках и гитах, пляшущих в пыли и крови разорённых Бу-Гора и Мар-Дына.
На севере и в центре Кор-Хака тоже было не сладко: стада корхакорн поредели в разы, штиров тоже стало меньше. Многие источники воды истощились и не вернулись обратно даже после окончания засухи. Также можно было заметить, что подавляющее большинство хижин пришло в негодность: сооружения выдувались ветром, засыпались песком и без ухода разваливались.

Но что ж, жара кончилась. Пришло время для народа вылезти из нор, отбросить лень и отстроить всё краше прежнего!
Но для штиров было не так то просто отбросить лень. Нет, когда спало удушье, козлороги таки ожили. Они стали выходить на площади, что-то обсуждать, мельтешить. Вот только работать никто не шёл, хотя все как один безусловно понимали, что восстанавливать страну надо. О необходимости этого не говорил только ленивый. С пламенными речами выступали ораторы на площадях, толпа им поддакивала, но, конечно, всё равно никто не торопился что-то реально делать.


"Выборы"

С решением как обычно пришёл златорог, и в Шатире появился институт "выборов".

Сначала в общественную болтовню была вброшена идея об "эффективности". Мол ничего не делается не потому, что штиры такие ленивые или глупые, а потому, что нет правильной организации. Вот если делать всё по уму, пот чьим-нибудь управлением, то будет всё получаться. А иначе, разумеется, ничего и не будет выходить.
Отсюда как будто сама собой вышла идея об "управленце", который всё сделает правильно и как надо. Таким, конечно, для всех штиров был Гиперсикер. Пролема только, что златорог один, а страна большая и работы непочатый край, и пока народ пустыни был занят обсуждением, разруха только усугублялась, возвращая образ жизни штиров к заре времён.
Ну так вот, именно тогда козлоноки в едином порыве попросили Гиперсикера выбирать им хорошего управленца, чтобы тот наводил порядок. Раз просят, то чего б не выбрать? Но златорог им объяснил, что "выборы" - это другое. Смысл в том, что народ сам должен выбрать того, кто будет ими управлять. Все были в восторге. Площади бились в экстазе. Мы сами будем выбирать штира, чтобы управлял нами!

Так всё и получилось. "Выборы" стали традиционной церемонией и проходили в каждом крупном городе раз в десять лет. К каждому городу относились все пастбища в округе, поэтому "избранный" губернатор управлял и этими областями тоже.
Как же проходили "выборы"? На этот период в город приезжал златорог. Примерно за две недели горожанам становилось известно, кто именно будет "избран". Чаще всего они узнавали об этом штире впервые. Новый будущий наместник каждый день встречался с Гиперсикером на публике, выступал с ним рядом на площадях, посещал местных богачей, молился в храме, раздавал местным еду. В день "выборов" златорог вместе с претендентом приходил на площадь, полную народа, и спрашивал, кого они выбирают. После этого толпа хором скандировала имя претендента, пели про него заранее заготовленные прославляющие песни. Также громко повторяли имя Гиперсикера под всеобщее ликование. Когда гул утихал, златорог благодарил штиров за их выбор и сурово спашивал нового губернатора, будет ли он честно исполнять свои обязанности. Тот клялся Фием, что не подведёт ожиданий, после чего успешно вступал в должность. День "выборов" логично заканчивался оргией.
Всё было хорошо, но чтобы поднять Шатиру с колен обних лишь "выборов" было недостаточно. Первые же избранные губернаторы объявили о начале "проекта восстановления" и ввели в своих областях обязательные повинности для всех штиров. Все козлоноги, проживающие в области, обязаны были выполнить положенную им часть общественных работ, или же внести вместо этого установленную плату.

Штиры были в восторге! Хотя, поначалу не совсем. Поначалу, на самом деле, все пребывали в некоторой растерянности. Как-то внезапно всё обернулось таким образом, что надо было работать, трудиться, причём много. Чувствовался подвох.
Хотя с другой стороны, всем необычайно нравилось, когда работать заставляли других. Настучать на соседа, который отлынивает от обязанностей, было милым делом.
Опять же, все чувствовали пятой точкой, что работать есть над чем. На глазах страна начала потихоньку восстанавливаться, и штиры в общем то были не сильно против того, чтобы временно повкалывать. Тем более что они сами придумали эту идею, а значит она должна работать!
Но всё же последним и главным аргументом в пользу нововведения было то, что исполнение повинности контролировалось множеством бюрократов, работающих с губернатором, и воинов, посланных в область златорогом.

Наивно было полагать, что это временная мера, и впоследствии повинности будут облегчены или отменены. Механизм начал крутиться (...продолжение следует...)





Получатели: Фий.

Культура

Новый век вполне мог бы ознаменоваться для штиров открытием новой технологии. В погоне за новыми ощущениями последователи Фия смешивали помет животных, как правило корхакорн, с золой растений. Затем скатывали в шарики и высушивали. Эти шарики закладывались под нижнюю губу, рассасывались, а после сплевывались. Токсические вещества, содержащиеся в навозе, вызывали таким образом легкое головокружение, резкое слюноотделение, расслабленность мышц. Однако даже для штиров это было слишком, и технология не прижилась, а вскоре и совсем забылась.

Зато настоящим культурным прорывом в Шатире стали песнопения. Никакой из видов инструментарной музыки не приходился народу по нраву. Зато пронзительно громко пропеть клич, историю или шутку был горазд и стар и млад. Штиры пели часто и почти при любых обстоятельствах: в одиночестве, во время секса, перед толпой. Когда кто-то хотел спеть посреди города, он просто забирался повыше и, расправив голосовые связки, с усердием к этому приступал. Все кто был рядом смотрели на него, но часто не слушали, а тоже начинали петь. Причем не в тон выступающему, а, как правило, нечто совершенно другое. Так же это было и для армий. Во время долгих переходов кто-то обязательно откроет рот, чтобы порадовать всех своим голосом, а через несколько минут вместе с ним будет орать еще сотня глоток.


Центры кочевых племен

Трах-Тор полюбился рогатому народу. Неудержимо разрастался он полями глиняных хижин из веток и навоза, служащих крышей для кочующих штиров со всех концов пустыни. Хотя, конечно, создание города не привело к оседлости, да и твердого политического управления оттуда не осуществлялось, но можно сказать точно, что столица стала центром культуры и жречества всего Кор-Хака. И это было важно для Фия: шумные стойбища штиров нравились ему. И по его божественной воле козлоногий народ возвел еще два города, наводнив их тут же уродливыми строениями, мусором, запахом потных тел и навоза и шумом буйствующей толпы.

Кур-Ток вырос севернее столицы, так же окруженный гаргуртами у подножья Диакопов (25.10). Как только услышали штиры слух, что в том месте будет новый город Шатиры, загарцевали дружно в тот край, чтобы ступить на землю, где пока еще только изредка слышится гогот козлоногов, торопясь оставить там свой жирный след.

А на юге, в огневищах, дикий, пока еще, народ жгучей пустыни заложил Мар-Дын. Город, символизирующий окно к рогатым соседям: "цивилизованным" забракам (23.11).


Национальный лидер

После того, как Гиперсикер стал аватаром бога Фия, уже не случалось, чтобы он дни напролет сидел под тенью гаргурты и поигрывал своим мужским естеством, глотая падающие шишки. Много у него было дел, много поручений от бога. В то время как златорог не мог нарадоваться тому, какой популярностью пользуется порочный лабиринт Трах-Тора, Фий видел, что множество штиров по старой памяти в секунды наступившего наслаждения выкрикивают не его имя, а имя их создателя Аску, путая с весельем порочное сладострастие. И нужно было Гиперсикеру это исправлять. Снова, ведомый богом, пошел он по пустыне. И любимым его занятием, а вместе с тем очень важным, были публичные выступления. На один месяц каждый год он как правило приезжал в каждый из городов. И каждый день на несколько часов он выходил на центральную площадь, забирался на заботливо приготовленный для него постамент и самозабвенно вещал народу штиров, делясь с ними своей мудростью и сообщая о воле Фия. Он мог до заката солнца рассказывать о том, какого цвета волосы между ног были у одной чертовки с севера Кор-Хака, или о великом храме их прелестного бога в огромном Трах-Торе, или о славных забраках с юга, которые уже давно живут в городах, у которых есть цивилизация, и с кого нужно брать пример. Толпы ленивых штиров приходили и слушали, развесив уши, задорно мыча, гогоча и улюлюкая время от времени. Они чувствовали, что у Гиперсикера во многом те же мысли и чаяния, что и у них. А где-то он для них просто открывал вещи с другой стороны, с которой они никогда и не взглянули бы на них. Вообще представитель Фия стал настоящим героем, среди любителей "городской" жизни уж точно. Он посещал вместе со всеми храмы, зачастую непристойно выражался, лично присутствовал на больших стройках, с удовольствием принимал приглашения в гости. Штиры, зная что в ближайший город скоро прибудет златорогий, массово ехали туда, часто прихватя с собой маленьких детей. А потом возвращались в поселение своего рода и рассказывали о цивилизации, о красных волосах в чьем-то паху и о несравненном боге Фие.


Война

Войне отвел значительное место в своих проповедях штирам Гиперсикер.
Козлоногие всегда были знатоками и любителями бузы и драки. Но то не война, вещал аватар. Война -это когда тысячи молодых мужчин собираются вместе. Война - это праздник. Тебе не надо работать, ты идешь огромной веселой толпой и орешь песни. Потом ты встречаешь врага и охмеленный ты убиваешь его, насилуешь его жену, его труп и трупы его детей. И если ты выживешь, ты можешь просто так забрать себе все, что принадлежало раньше твоим недругам или другам, которым не повезло издохнуть в тот день. Пускай бабы собирают шишкоягоды под гаргуртами. Мужчинам больше по нраву война.
- Если б не воля бога Фия, что удерживает меня в Тор-Хаке, да не любовь ко всем тем штирам Шатиры, что лишились бы возможности почувствовать в себе мою ласку, - под дружный смех толпы Гиперсикер делал характерные движения тазом. - Если бы не они, то бросил бы все и ушел бы воевать!


Поход на юг

В Кур-Токе, Трах-Торе и Мар-Дыне собрал Гиперсикер штиров, вдохновленных его рассказами о войне, чтобы отправить их в южные земли, на войну забраков и гитов. Воины идут с твердым намерением повеселиться, пообщаться с "цивилизованными" соседями, надрать задницы гитам, вволю помародерствовать. Тут вопрос не в славе, а в самой атмосфере похода, о прелестях которой Гиперсикер сначала говорит во время своих публичных выступлений, а затем и в пути, пока он провожает воинов до границы с Забрией.

Забраки позиционируются как рогатые братья-товарищи. У них то уж цивилизация. В городах то уж живут давным давно! Фий надеется, что вздорные характеры с обеих сторон поспособствуют скорее лучшему взаимопониманию и выльются во что-то отличное от кровавых разборок или от отсутствия общения как такового. По крайней мере Гиперсикер настраивает их именно на позитивный культурный обмен.

Поход проходит под девизом "хороши две дырки между ног у гитки". Насилие и мародерство, мародерство и насилие. Все более менее интересное добро, что найдем на землях Аксоса, тащим с собой. Ну чтобы только сильно не умориться в пути, конечно. Отношение к смерти по-варварски философское, с оттенком национального штирского колорита. Умирать никто не хочет, этого всячески пытаются избежать. Но если вдруг погиб товарищ, с которым с начала похода часто делили еду или постель, или даже сто товарищей, штир даже ухом не поведет, ни ужаса ни жалости у него это не вызовет. Обчистит трупы и пойдет искать чего-нибудь пожевать.

На рубеже государств Гиперсикер передает войска командиру из славной династии Пирров и отправляется по другим делам.


Получатели: Фий.

Северный Кор-Хак

Понял Фий, что настроения племен на севере не очень прогрессивные, а сами штиры сильно без присмотра одичавшие. Ни о каких даже более менее серьезных шагах в урегулировании отношений с эллинами речи идти сейчас не могло, хотя сдвигаться с мертвой точки было надо.

И вот Гиперсикер набрал с тех земель сотню самых безвольных, не агрессивных, тупых и заторможенных штиров, что мог найти (по принципу 'ты мне нравишься, пошли за мной') и повел их к месту, где эллины собирались строить новое поселение. Держась в стороне, они оставили рядом гаргуртовых веток, шкур и сухожилий - материалов, пригодных для строительства, которые не так легко найти в том краю. Затем постояли невдалеке лагерем пару дней и разбрелись по домам.


Получатели: Фий.

Эта невыносимая жара в Кор-Хаке стояла шестьдесят девять лет, девять месяцев и два дня. От неё изнывали даже штиры, привыкшие к палящему зною Яры. Порой как будто становилось чуть прохладнее, и тогда все жители Шатиры в ожидании скорого конца ненастья выходили на площади, и по воздуху разносились робкие песни выздоравливающих; однако вскоре обитатели пустыни привыкли к тому, что после каждого такого просвета жара возобновляется с новой силой. Штиры прятались обратно в хижины, корхакорны падали от обезвоживания, последние гаргурты высыхали вместе с редкими оазисами, беспрерывно полыхали огневища. За пределами пустыни было, конечно, не так тяжко, многие искали избавления от злой природы в Бу-Горе, на севере, или в Мур-Дыке, на юге. Но даже там чувствовалась давящая, тяжелая, удушливая атмосфера.

На златорога эта жара повлияла как ни на кого другого. Ни на что не хватало сил, ничего не делалось. Сложно было даже злиться. Только один раз он сорвался. Какой-то плебс, раб, прислуживающий лично правителю, украл драгоценности и попытался бежать. Нужно было просто дать охранникам заслуженно казнить мерзавца, но Гиперсикер лично залез к нему в голову и причинял ему невыносимую тупую боль, пока тот не скончался в корчах. Это окончательно вымотало златорога, выжало из него все соки.

А ведь столько всего было запланировано! Столько всего необходимо было сделать. Кол-Дур был разрушен кзабраками. Все, на что хватило Гиперсикера, это проконтролировать, чтобы город восстановили. Конечно же, эти земли снова заселили штиры, но ведь это не решит проблему. Давно надо было уже встретиться с их шахом, или по крайней мере с местными вождями. Если бы не эта нестерпимая жара...
С цвергами торговля, к счастью, шла несмотря на бездействие златорога. Хотя и не было никаких масштабных проектов, те прирожденные дельцы, которые умеют и любят вести дела, сами сотрудничали с цвергами. Учили их язык и культуру.

Поход на Забрию провалился. Штиры и союзники только устлали своими телами землю вокруг Пирсстэнда. Гиперсикер чувствовал, что его бога, его повелителя, расстроил такой исход священного похода. Все что мог сделать златорог в такой ситуации, обернуть поражение себе на пользу, еще больше распространить влияние Фия, а значит и упрочить свои позиции. Он вещал штирам, что беспощадный зной Яры - это наказание прекрасного бога за то, что его воля не была исполнена. Чувство рока витало в воздухе. Козлоноги прониклись. Фия стали не только любить, но и бояться. Теперь молитвы ему звучат не только во время визгливых потрахушек. Умные и влиятельные штиры вспоминают о боге, когда остаются наедине со своими богатствами. Они думают о своих грехах, ужасаются им и восхищаются ими. Другие, те что потупее да попроще, на интуитивном уровне осознают всю мерзость и развращенность своей натуры. Трепещут перед богом, который находится как будто в них самих, и обожают его.

Гиты. Из гитов вышли отвратительные союзники. Посланников выпроводили ни с чем, старые соглашения не признаются. Гиперсикер совершенно перестал понимать, что сами гиты понимают под своей Мировой Справедливостью. Неужели все вожди готовы нарушить договор и пролить кровь? Пускай так. Тогда они поплатятся за это. Златорог представил, как он насилует надменную девчонку Аксос. Захотел сплюнуть, но во рту было сухо. Приказал принести еще воды. Все будет. Вот только пройдет это удушье...


P.S. В то время как по всей Шатире процветала ленность и апатия, где-то у гор, на частном куске земли, между Трах-Тором и Кур-Током кипела работа. Гроувер - штир с кривыми тонкими рогами, с красными глазами, смотрящими в разные стороны и постоянной гримасой на лице. Сын одного из самых богатых штиров того времени. Десятки, сотни рабов и животных полегли под палящей Ярой, исполняя его волю. Огромные каменные глыбы отесывались и с великим трудом катались туда сюда по пустыне. Все выходило не так. Не так, как хотел изобретатель. Ему не повезло родиться в этот непродуктивный век. Спустя годы и годы труда, лучшее что у него вышло - это огромный каток, ни для чего по факту не применимый. Его так и похоронили с этим катком. И с другими глыбами. И сочинили пару осмеивающих песен. А впоследствии с помощью этих песен было изобретено штирское колесо.



Получатели: Фий.

Гиперсикер хотел попросить чего-то еще, очень важного, но фигуры исчезли в пустынной дымке. И невидимая воля его нового бога, которого он полюбил всем сердцем, отправила его по Кор-Хаку, где ходил он и собирал штиров, что дивились ему и слушали его. Были и те кто не хотел слушать речи, смеялся над ним. Тех подавлял и унижал новый аватар той силой, какую передал ему бог. И после они боялись его, а потом любили всем сердцем, как Гиперсикер любил бога Фия. И восхваляли они нового бога. И тоже надеялись получить золотые рога. Деревни встречали посланника грудами еды и вели к нему столько женщин, сколько он хочет. И лучшие мужчины приходили повеселиться с ним вечером. И устраивались празднества.
Отметим, что раньше штиры кутили только внутри рода, ибо козлоногих из соседней общины не переносили еще сильнее. Теперь же, с культурой поклонения Фию, они все больше собираются вместе, вплоть до десяти родов за раз, устраивают потасовки, танцы, относительно безобидные драки. Молятся Фию. Работа и совместный труд не могли объединить этих ленивых существ. Всеобщие гульбища же были всем по нраву. По всему Тор-Хаку общины значительно увеличиваются в размерах, появляются совместные занятия.

За полвека всю пустыню обошел Гиперсикер и даже не устал, ибо были его ноги благословлены волей Фия. И вернулся он на юго-восток и пришли за ним тысячи последователей, знающие, что за златорогим идет праздник. И пришел к подножью Диакоп, где встретил он однажды своего божественного благодетеля и сказал, что будут жить штиры в великом городе Трах-Торе! Но не здесь, добавил он, а ближе к восходу солнца.

И закрутилась большая стройка у самых гор, возле серных источников, окруженных гаргуртровыми рощами. И стекались туда козлоногие со всего юга пустыни. Каждый хотел возвести что-нибудь повыше да помонументальнее, хотя получалось не очень качественно. Гиперсикер довольно ходил и любовался своим масштабным национальным проектом. Все довольно ухмылялся и поглаживал свою бороду. Фий, в общем, тоже более менее был доволен. Большого он от штиров и не ожидал.
С тех пор как Трах-Тор был построен, жить в степи стало совсем не так престижно, как раньше. В считанные годы новое поселение наводнилось штирами, которые могли спать впятером в одной мусорной куче, зато в Городе! Столица разрасталась на километры маленькими хижинами и просто стойбищами.
И, конечно, в этом городе возник храм во славу их великого бога! Это был разветвленный лабиринт, по большей части на горячем водном источнике, частично на суше, частично даже уходящий в гору. Он был довольно скверно сколочен и постоянно частично разрушался прямо во время молитвы, изрыгая наружу клубки сливающихся в экстазе тел. Ох, что только там не вытворяли штиры дни напролет! И навсегда теперь задняя мысль у них была о боге Фие, который поистине изменил их жизнь.


Получатели: Фий.

Дамы и господа, прошу минуточку внимания.
Так вышло, что мне довелось познакомиться с одной прекрасной богиней. С повелительницей жизни Виэль. И мы с ней даже заключили договор, следующего содержания

Условия договора:
1) Виэль оставляет без охраны и защиты гекс 23.13, таким образом позволяя штирам его захватить, заселить и основать там город.
2) Перемирие и пакт о ненападении между Шатирой и Аксосом с XII века включительно до XXI века включительно: десять веков. (Гекс 23.13 может быть захвачен в соответствии с п.1)
3) Шатира объявляет Забрии войну в XIII веке и сражается как минимум до тех пор, пока с Забрией воюет Аксос.
Поручительством являются наши божественные клятвы.


Вот он. Под ним стоит моя подпись, а также подпись многоуважаемой Виэль.
К сожалению, все пошло не так гладко. Сначала меня уговорили напасть на забраков на ход раньше, чем мы договорились, хотя это противоречило моим планам. Потом, когда я уже ввязался в войну, появились претензии и по городу, который мне пришлось отбивать через дипломатию между народами зубами, несмотря, опять же, на наш договор. Потом мне начали сыпаться угрозы одна за другой. Как лично от богини, так и через ее аватара. Объясняется это тем, что договор богиня подписывать изначально не хотела и что она его не признает. Сейчас дошло все до того, что от меня требуют помочь захватить и передать богине все! города забраков только за то, что она признает за мной то, что один раз уже отдала. Я больше так не могу. Я как лох пытаюсь наладить изо всех сил отношения с гитами, отказываюсь нападать на них, и получаю в ответ все вот это говно и никаких гарантий.

Многоуважаемая Виэль, текст договора выше, он тобой уже подписан. Чтобы продолжить наши деловые союзнические отношения, мне нужно, чтобы ты перед всеми признала, что ты будешь выполнять все свои обязательства по нему. Также в Аксос вскоре придут посланники из Шатиры. Я хочу, чтобы твой аватар подтвердил твои слова между народами.
В противном случае, я не собираюсь исполнять обязательства в одностороннем порядке. Договор будет расторгнут, и больше всего от этого пострадают гиты, которых тебе доверили.

За Гиперсикером не пришлось идти далеко. Последние годы, после сближения с гитами, он проводил удивительно много времени в южных землях. Известный ловелас и любитель поболтать, златорог небывало часто захаживал к местным вождям, и к девочкам, и к дамам в летах. Привозил им прелестные подарки и всегда уезжал, очарованный их мудростью, острым умом и волшебной красотой. И естественно, как и любой мужчина, он мечтал провести переговоры с молоденькими сестрами Аксос, сразу с обеими. В отличие от остальных кавалеров, он знал, что встреча хотя бы с одной из дев-правительниц неминуемо состоится в скором будущем.

Гиперсикер подготовился к визиту Фроны, и встречал ее с нескрываемым наслаждением. В подарок ей была преподнесена прекрасная шкура северного сарколана выделки гитских умельцев, поселившихся в штирском Бу-Горе. Переговоры должны были состояться за огромным столом с различными явствами, добытыми верхушкой штирского общества несмотря на войну: от ситарных лепешек с солью до отборных олив.

Тут присутствовали богатейшие и величайшие штиры - торговцы и ветераны войн. А также гиты - местные ремесленники и приглашенные вожди соседних областей, счастливо приветствовавшие правительницу, польщенные, что у них есть возможность находиться на этой встрече.

Говорили о многом и многом. Хотя Гиперсикер на удивление много молчал и больше слушал. Штиры рассказывали про область, что она растет и процветает. Торговля идет далеко на север, в земли Цвергардума. Роскошная глиняная посуда, которой пользовались участники этой дружеской встречи, была привезена именно оттуда.

Пожилая гита, участник событий двенадцатого века, выступила от имени собравшихся вождей. Она напомнила своей правительнице, что ни клочка территории Аксоса не было передано Шатире. Эту землю козлоноги отвоевали два века назад, заплатив своей кровью. По всем законам она принадлежит им. Когда было заключено перемирие, штирам было выдвинуто условие, чтобы они в знак добрых намерений дали свободу каждому из гитов. Это было честно исполнено. Множество пленников возвратилось домой. Часть из них сидит сейчас за этим столом. У нас не было более причин враждовать с нашими Кор-Хакскими соседями, и они возвели здесь на своих землях город, в котором соблюдаются законы, и который дает работу многим и многим гитским мастерам. Более того, штиры разрешают селиться здесь всем желающим, кто предложит за землю плату, устраивающую продавца. Это также справедливо. Даже если народы очень разные, между нами сейчас настоящий мир, и соседи не дают ни малейшего повода к нашему недовольству. По ее мнению, когда этот мир заключался, это было взаимное желание обоих народов. Более того, род Аксос подтвердил этот мир, созвав армии гитов сражаться против общего врага.

Слово взял гитский воин, воевавший в последней войне с забраками. Он сказал, что союз с Шатирой был как нельзя более удачным. Злобные забраки ордами перли на восток. Граница с Забрией не была пересечена ни гитом, ни штиром. Вторжение было с той стороны. Куда они идут? Всяко не за землями жгучей пустыни. Они хотят пастбища Аксоса. Как и всегда хотели. В той войне штиры сражались плечом к плечу с гитами и умирали на одной стороне. Упрекнуть их было не в чем, кроме разве что ужасного голоса. Но судить за это несправедливо.

Потом, наконец, улыбаясь, заговорил златорог: "Было бы очень неприятно, если бы вопрос о передаче земли, да еще и несогласованной передаче земли, мог стать причиной недопонимания между нашими народами. К счастью, никакой передачи земли не было, поэтому нашему миру ничто не угрожает. Я надеюсь, что вопросы военной стратегии мы тоже обсудим, но не за этим столом. А сейчас есть время поговорить о торговле. За многие века Аксос не завязал тесных торговых отношений ни с Сельтусией, ни с Корахотом. Хотите ли Вы, чтобы штиры исследовали эти рынки и позвали туда же гитских товарищей? Многим из сидящих здесь важно, что об этом думает Фрона Аксос."



P.S. Златорог

Культура

Весь прошлый век штиры готовились к защите их любимого Трах-Тора. В то время как часть воинов ушла завоевывать новые земли, другая часть, состоящая из ново обученных лучников, сидела за высокими стенами в ожидании врага. Над городом витало напряжение и атмосфера нависающего рока. Когда с юга вернулись ошметки разбитых отрядов горе-завоевателей, и стало понятно, что гиты столицу осаждать не будут, защитники вознегодовали. А для какого рожна, спрашивается, они стрелы и луки выделывали? Козлоноги, как водится, не растерялись.
Чтобы испытать великие стены и удаль защитников была внезапно придумана и практически незамедлительно проведена великая осада Трах-Тора. Пассионарные штиры, истомленные ожиданием, все поголовно обожрались заранее заготовленными корнями огневика, поделились на две команды и устроили это поистине безумное действо. Никто из них не ожидал, что это выйдет настолько кроваво и жестоко. Никто об этом не думал. "Защитники" не только пускали в "захватчиков" стрелы, но и кидали со стен камни. "Захватчики" были не так подготовленны, но убойная порция огневика делала их поистине неистовыми и яростными.
И в тот день "захватчики" победили. Слава Фию, вместо того, чтобы крушить и грабить все подряд, в первую очередь победители принялись насильничать обитателей города. А к тому времени, когда оргия закончилась, безумный раж уже прошел, и штиры все вместе принялись помогать раненым и восстанавливать ущерб. Все равно последствия были ужасающими. Когда через пару недель, убедившись что опасности для его шкуры нет, в город прибыл Гиперсикер, много мертвых тел еще не было убрано и стены были измазаны засохшей кровью. Фий видел все произошедшее с небес и не верил своим глазам. Он смотрел, но ничего не сделал, чтобы это остановить.

Что ж, надо сказать, что тот странный день вошел в историю. Игры в штурм стали традицией по всей Шатире и получили название "кулаки - разбойники" или "прийди ко мне в город". Проводились они в самых различных формах. От шуточных неопасных детских забав до масштабных турниров.
Близ каждого из городов где-то раз в год, чередуясь, организовывались "большие игры". В каждом городе по разным правилам. В Трах-Торе возвели действительно огромный стадион с высокими мощными стенами, замкнутыми в круг. Захватчики - "разбойники" нападали одновременно со всех сторон, обороняющиеся - "кулаки" активно использовали заготовленные камни и луки с тупыми стрелами. На стадионах других городов была всего одна стена, совсем не такая большая, в форме полукруга или прямой линии, с одной стороны которой были защитники, а с другой нападающие. В Кур-Токе, ближе к суровому северу, приняли решение использовать настоящее оружие. Туда участвовать ехали по-настоящему отмороженные головы. В Кол-Дуре же наоборот, игры проходили вовсе без оружия. Можно было использовать только руки, рога да копыта. После того как одна огромная штирка забралась на стену и задушила "кулака" набедренной повязкой, было принято решение запретить также одежду во время игр и все участвующие были полностью голыми. В Мар-Дыне, наконец, в осаде участвовало множество корхакорн. "Разбойников" по факту там не было. Вместо стены был сооружен насыпной вал, за которым стояли лучники и копьеметатели. С помощью факелов животных толпой гнали на вал, а задачей участников было отстреливать корхакорн, не давая себя затоптать. Это представление проводилось ночью, вследствие чего животные еще больше бесились и паниковали. Зрителям и игрокам же было только лучше: красные штирские глаза прекрасно видят в темноте. После игр все мясо жарили устраивался огромный пир, в котором принимали активное участие не только штиры, но и множество специально для того съезжающихся забраков.
Фий наблюдал за всеми этими вакханалиями с любопытством. Действие выходило достаточно кровавое, и не сказать, чтобы это так уж нравилось юному богу. Но народ явно тащился со всего этого, а Фию нравилось как тащится народ, потакая своим желаниям.
В зрителях отказа не было. Народ валил со всех концов страны. За вход на стадион взималась небольшая пошлина. Для прослойки богатых и влиятельных гостей было отдельное место. Самый лучший обзор имело ложе, где сидел златорог с охраной и ближайшим окружением. Гиперсикер от игр получал истинное наслаждение. Он кричал, махал руками и испытывал искреннее волнение от зрелища вместе со всем народом. А народ чувствовал, что он всегда един со своим прекрасным божественным лидером, посланным на Юну прелестным вечно юным Фием. Во славу своего бога после окончания боя победители, проигравшие и зрители - все сливались на несколько часов кряду в экстазе молитвы, разнося далеко по окрестностям стоны и вздохи великого народа пустыни.

Кто же сражался на ринге? Разные штиры из всех слоев общества. В разных видах игр по-разному. Многие сынки купцов любили сражаться настоящим оружием в Кол-Дуре. Они могли себе позволить купить по-настоящему смертоносное качественное оружие. Бедных тоже было много. Они искали понтов и вознаграждения (отсчитываемого с пошлин на вход). По природе своей штиры трусливы, поэтому несравнимо больше было желающих быть на стороне "кулаков" - прятаться за стенами и что-нибудь метать в противника с расстояния. Зато те, кто выбирал сторону "разбойников" были по-настоящему лютые. Большая часть из них были просто безбашенными. Незавидна была судьба тех, у кого это не сочеталось с большими размерами, хорошими рефлексами или полезными навыками. Иные были не безбашенными, но техничными и использовали всевозможные специальные приспособления, такие как особого вида щиты или подобие лестниц. Некоторые завсегдатаи таких соревнований объединялись в команды и во время игр действовали скоординировано и сообща.
Нет, ни Фий, ни его аватар просто не могли пройти мимо этого шоу талантов. Сначала самые выдающиеся воины штурма стали выделяться и особо награждаться. Потом они имели личную аудиенцию со златорогом, молились вместе с ним и клялись ему в личной преданности. Потом их стали полностью кормить и обеспечивать из общего стада (хотя нет, конечно, сначала их стали кормить, а потом они дали личную присягу). В конце концов эти гладиаторы превратились в настоящую элитную организацию, получившую от златорога устрашающее название "барсуки". Они поистине обладали уникальными, исключительно оттренированными навыками штурма с уникальным оружием и оборудованием: здоровяки с тяжелыми дубинами, ловкачи с легкими щитами и короткими копьями, бревно для выбивания ворот с защитной конструкцией из двух стен и крыши. Большинство из них плотно сидела на огневике, каждый проводил массу времени за тренировками и за жратвой. Поистине они были воинами будущего. И златорог, и его бог были довольны.


Низший класс

Пофигизм был присущ многим штирам и именно он как правило опускал их на самый низ социальной лестницы. Силой в Шатире рабов захватывали только лишь в течение какого-то времени, чтобы продавать их в Забрию. Те же рабы, что существовали сейчас, доходили до такой жизни совсем не насильно, добровольно, хотя и разными путями.

Одни становились шестерками каких-нибудь вояк, почетных адмиралов или генералиссимусов. Это было круто и понтово. Они были в банде, им не надо было ничего решать, босс принимал решения, а они только ходили за ним и делали что он говорит. Он говорил делать крутые вещи. Грабить, убивать, насиловать. Гитов, например. Но через какое-то время шестерок у адмирала становилось все больше, златорог выделял ему кусок земли, и приказы его становились уже не такими веселыми: построить дом, выпасти корхакорну. Не, ну говорит "надо", значит надо. Потом скажет "А дай ка я тебе, Ойстр, клеймо поставлю, как сыну родному". А чего ж нет? Надо - пусть ставит. Он мне в городе разрешил на неделю дольше побыть. Он плохого не посоветует. Едой кормит, мазанку нам с парнями выделил, самок разрешает приводить. Чего жаловаться? Будешь жаловаться - тебя побьют. Это и правильно. Не нравится что-то - ты пойди к хозяину и скажи. А впустую жаловаться то чего?
Надо отметить, что таких частных усадеб было не очень много. Гиперсикер старался не раздавать землю направо и налево. Но развивались и строились они именно таким образом.

Какие-то козлороги попадали в кабальное рабство. Тоже вполне добровольное. Приедет штир в город, подойдет к нему на площади торгаш, спросит: "Жрать хочешь?" А как же не хотеть, жрать всегда хочется. Вот он мясо приносит каждый день, спрашивает: "Сейчас расплатишься или потом?" А как сейчас расплатиться? И зачем? Лучше уж потом!
И вот через пару недель приходит паскуда и плату просит. Две корхакорны. А где я ему столько возьму? И почему так много? Мозги бы вправил негодяю, да с ним громилы ходят отожравшиеся не хуже самого купца. Ведут тебя к чинуше, торгаш с ним что-то выясняет, хихикает, что-то передает - плату вносит. И вот уже клеймо ставят и отправляют куда-то. Говорят "Отработаешь весь ущерб - свободен". Ну лааадно. Работать неохота конечно, но что делать. Хорошо хоть самок не гонят, разрешают селиться рядом и детей рожать.

Некоторых привлекали работать с общественным стадом: там самая халява. Надсмотрщиков много, можно много лениться и халтурить. Но зато когда начальство приезжает - караул, на абордаж, все в порядок привести, ноги причесать, огневик не жевать.

Но повторюсь, процент рабов был не очень велик. Большинство как и раньше вело полукочевой образ жизни, периодически объединяясь на время в группы и проводя много времени в городах. Рабами в Шатире становились круглые лохи.


Интеллектуальное рабство

Невольниками становились и представители других рас: забраки и гиты. И те и другие были много дороже штиров и позволить их себе могли только зажиточные козлоноги. Условия жизни для них были тоже несравнимо лучше.
Забраки сдавались в рабство сами. В совершенно буквальном смысле. Какой-нибудь бедняк с приграничья, пашущий с плугом дни напролет, бежал в Шатиру, где рано или поздно пристраивался к какому-нибудь купцу. Сидел с ним за одним столом, выступал перед его гостями и держал небольшой палисадничек ситари, чтобы иногда готовить лепешки к обеду. Ну может быть иногда хозяин предложит тебе разделить с ним постель. Это тоже не проблема. Вот и все обязанности. При этом тебе давали жилье, еду до отвала и какого-то рода уважение и теплоту, которой никогда не чувствовалось среди надменных забраков.

Гитов пленили во время набегов, и стоили они тоже очень дорого. Торговцы быстро оценили, что те очень хорошо умеют мастерить всевозможные вещи. Открывались маленькие лавочки-производства для оружия или для предметов быта. Штир-предприниматель знал, что он хочет произвести и куда он это потом продаст. А скупые на разговоры гиты сидели и работали, создавая товар своими искусными руками.
Гиперсикер изъял какое-то количество мастеров и для государственных нужд. Они служили, чтобы воплощать в жизнь идеи богатых на фантазию штиров. Если раньше эти задумки просто выливались в никуда, сейчас интеллектуальные рабы день и ночь работали над реализацией прожектов.
Возникали серьезные проблемы с языком, но трудность преодоления этого барьера оставили на гитов. Их просто кормили в два, а иногда и в три раза меньше, чем тех, кто язык знал. Это стимулировало гостей интегрироваться.
Надо сказать что в общем на пленников не давили сильно в культурном плане и не мешали следовать древним традициям. Гиты каждый день молились Рогару и просили о чем-то мировую справедливость. Штиры к этому относились иронично-снисходительно. Похлопает хозяин гита по плечу сзади: "Ну что, Строгар, все свое кукареку-кукареку шепчешь? Ну шепчи, я мешать не буду. Это ты щит сегодня хороший сделал. Есть в тебе что-то, Строгар. Держись меня, парень, делай работу свою хорошо и придешь к успеху. А из говна каши не сваришь, это я тебе говорю, Пемений. Запоминаешь? Запоминай хорошенько!"
Иногда у гитов даже рождались дети, но очень редко. Самку вообще сложно было найти на продажу, и они стоили еще дороже. К тому же гиты не хотели часто размножаться в неволе, и срок вынашивания плода был большой. Так что хотя такие попытки предпринимались, проще все же было захватить нового гита на поле боя.

Самым шикарным подарком для женщины, которая вынашивает тебе сына или дочурку, был иностранный раб, который будет помогать в воспитании ребеночка. Для рабов же эта работа была самой незавидной. Правда в том, что дети штиров были теми еще подонками. Особенно жирные капризные жестокие дьяволята - отпрыски богачей. Роль забрака в воспитании как правило ограничивалась забавными фокусами или пением забракских песенок. И то он часто рисковал по беспределу получить по носу чем-нибудь тяжелым или остаться со сломанным пальцем. Для гитов же это был сущий ад. Они подмывали маленьким засранцам зад, кормили их, водили гулять. Только вера в мировую справедливость помогала им не лишиться рассудка.
Но самым страшным кошмаром была их мамаша, готовая раздавить бедного гувернера за любой расстроенный писк, или, не дай Фий, божечки, слезинку чада. Она как мегера налетала и громко вопила и просила кормильца наказать нерадивого раба.
На рубеже веков в доме известного адъютантмейстера Лемея произошел ужасный случай: гит в слезах и истерике сначала зарезал каменным ножом семилетнюю девочку, о которой должен был заботиться, а потом и себя. Вот до каких ужасов доводит эта ваша мировая справедливость!


Получатели: Фий.

Воля богов


Сейчас уже все, что произошло совсем недавно, казалось для Фия невероятно далеким. Прошло время бесконечного пьянства в одиночестве, криков в пустоту и заламывания рук. Прошло и похмелье. Похмелье, которое жгло душу и мучило сердце. Осадок от преданных чувств. Время намертво закрыло раны, оставив в груди обиду и вложив в разум желание мести. Из союзника и друга огненный бог стал для Фия врагом и чужаком. Берегись, надменный Пирос! На землях Юны воздаяние настигнет цели, и народ забраков будет платить цену, причитающуюся тебе.


Воля народов

Не зря злоторог выделил охрану и установил жесткие правила поведения на торжище. Не всегда гладко шли отношения между наглыми забраками и агрессивными штирами. И без относительно цивилизованных способов регулирования количество конфликтов было бы запредельным. Но самое главное, эти меры защищали мирный мен от ненавистников торговли вообще и забракских купцов в частности, особенно богатых забракских купцов. В Шатире таких ненавистников было предостаточно. С начала торговых отношений с соседями был четкий приказ златорога: если кто тронет забрака, его половое естество отрежут и скормят корхакорне. Это помогало.
Что случилось, когда этот запрет спал и все надсмотрщики перестали делать свою работу, несложно было предсказать. Мародеры всех мастей оторвались по полной. Штирские торговцы, особенно самые зажиточные и влиятельные, узнали об этом немного заранее и даже успели вывезти из области часть своего имущества. Но забракские фаербрингеры в большинстве своем ничего не подозревали и в итоге были рады, если им удалось унести ноги и не попасть в рабство или не стать кормом для эхекатлей. Фий любил торговлю и ему даже немного жалко было краха такого милого, созданного им островка. Тем не менее, это все было уже не важно. Буквально за пару недель эта область затихла в предвкушении орд козлоногих воинов, идущих на запад.


Бу-Гор

Как обычно это бывает, штирские сражальщики были невероятно рады тому факту, что у них получилось разрушить гитский город и захватить новые угодья. Их ждала награда, представляющая собой кроме красивого титула и признания златорога еще и собственную землю. Каждый знает, что это не только понт высшей пробы: на своей земле можно пристроить шестерок, чтобы они работали на тебя. Или же продавать ее по частям ушлым менялам и жить в достатке, не думая об ином заработке до конца жизни. Красота!
Как же были штиры раздосадованы свалившимся на них несчастьем: новые владения приходилось защищать не столько, как обычно, от банд других козлоногов, но от гитов, которые неостановимо перли и перли набегами со всех сторон. Покоя не было ни на день, земля была совершенно обесцененной, победителям оставалось довольствоваться пафосным прозвищем и признанием Родины.
Дело как обычно спас златорог, не только самый красивый и обаятельный из всех существ живущих на Юне, но и без сомнения самый мудрый. Сходил он к гитам на большие переговоры и поусмирил их агрессивные намерения. Теперь южане не против козлоногих соседей, тишь да гладь воцарилась в области. Буйные соотечественники стали главной проблемой, но с ними то ясно что делать. По голове настучать и отпустить, пусть в следующий раз головой думает, а не задним местом.
Но не прекратились на том щедроты, которыми одарил Гиперсикер ту область. По его велению вырос там посреди степи город Бу-Гор (почти дословно "Мировая Справедливость"). Поля мазанок как по мановению волшебной палочки растянулись на километры по округе. Множество переселенцев ехали в тот благословенный Фием край. Территории счастливых землеобладателей располагались вокруг городища. Некоторые предпочитали иметь владения поменьше, но внутри города. В любом случае, все были запредельно счастливы.


Гиты

Важную роль в формировании нового города играли гиты, поэтому давайте немножко поговорим о них.
Гиперсикер принял все условия гитских вождей и постарался сделать все, чтобы они остались довольны и надеялся на их расположение к укреплению союза в ответ. По его распоряжению гиты в Шатире более не могли содержаться в рабстве. Если хочешь иметь работника-гита, это должно быть по вашему обоюдному согласию. Он не твой раб, а свободная тварь божья, обладающая своей волей. От гитов пришла в Шатиру традиция законного договора между добровольным работником и его хозяином. Предприимчивым штирским торговцам, которые отлаживали производство всяких вещей и привлекали для работы мастеров-гитов, нравилась формализация правил не меньше, чем бывшим рабам. Тем более что вскоре они заметили: производительность труда свободных гитов выше, чем подневольных. Свою выгоду на этой реформе они, кстати говоря, тоже не упустили. В Аксосе были готовы выкупать бывших в Шатире пленников по справедливой цене. А некоторые гиты, которые не хотели обременять свой род (такой подход был штирам совершенно не ясен, но на то и нет у гитов ни рогов, ни копыт), соглашались работать на своего хозяина пока не смогут выкупить себя. За тем, чтобы все происходило честно и справедливо следил златорог и его армия бюрократов. За свое упорство рабовладельцы, не желающие добровольно отпускать гитского раба рисковали лишиться всего своего имущества. А если продолжат возмущаться, то и жизни.
Такие случаи, на самом деле, были редкостью, были проблемы посерьезнее. Даже несмотря на то, что работа и награждение за нее устраивало гитов, они скучали по родным краям и не желали оставаться жить в жарком Кор-Хаке. Бывшие рабы и их потомки неостановимо покидали Шатиру и уезжали на родину. К счастью, вечные кочевники штиры были гораздо более мобильными. Нетушки, они ни за что более не собирались брать своих соотечественников на работу, где необходимо было мастерство рук. Почти все производства рванулись вслед за уезжающими гитами на границу государств, в Бу-Гор, который в итоге по факту стал городом ремесленных мастерских. Некоторые гиты селились там вместе с семьями, а большинство жили в Аксосе, приезжая на длительный срок в штирский город на заработки. На основе этого начинал развиваться не только культурный обмен (скорее от гитов к штирам, а не наоборот), но и торговля.


Великий храм

Бу-Гор настолько понравился Фию, что пока златорог собирал армии, по его воле в новом городе появился второй по величине великий храм, который сильно отличался от тех, что были в Трах-Торе и Кол-Дуре. Он так же представлял собой построенный на горячих источниках лабиринт, но не темный и закрытый, а просторный, удобный и освещенный Ярой. Просторные "комнатки", соединенные между собой небольшими переходами. Ночью внутри палили костры, чтобы осветить пространство. Отличие было в том, что для молящихся там не принято было заниматься грубым животным сексом, не видя лица партнера. Они лежали вместе в воде или на выстланных корхакорньих шкурах, трогали друг друга, ласкали и целовали в разные части тела. Богохульством считалось войти внутрь в одежде. Это было своеобразной игрой.
Раньше такой вид сексуального контакта в Шатире практиковался только за деньги. Т.е. штир платил самке (очень редко наоборот), чтобы она обнимала и целовала его тело, разминала плечи, не требуя после этого проникновения. Да, в Бу-Горском храме посетители вели себя как штирские проститутки. Но это мало кого останавливало: запретный плод сладок. Еще одной особенностью этого храма стали долгие разговоры, часто на философские или на культурные темы. И если на городских площадях штиры тоже не стеснялись незнакомцев, общение там скорее выливалось в выступление говорящего перед публикой. Здесь же штиры могли начать диалог друг с другом, обсуждая то, что их волнует, делясь мнениями и даже стараясь слушать и понимать собеседника.
Надо сказать, что для желающих закончить дело, начатое в храме, вокруг арендовалось за умеренную цену множество хижинок, владельцы которых очень хорошо с того наваривались.
Кстати говоря, некоторые гиты тоже посещали храм. Они видели в нем первородный аспект мировой справедливости. Только полностью обнажаясь, не скрывая своих тел, можно достичь единения с предками. Возможно, Старый Рогар не ушел, а переродился в юного и прекрасного бога Фия, которому поклоняются штиры?


Кзабраки

От западных соседей Шатира в прошлом веке претерпела потерю угодий. Это было невероятно неприятно и козлоногому народу, и златорогому аватару, и прекрасному богу. Эти земли мы обязательно вернем. Когда-нибудь. Так случилось, что этот приоритет сейчас сместился на второй план. Сейчас все беспокоились за орды варваров с севера - могучих эллинов, которые собираются вторгнуться в земли Кор-Хака по воле бога войны Алея. Тут уж было не до ссор с кзабраками. Вожди на границе встречались и говорили между собой. Весь Кор-Хак знал эллинов как прирожденных воинов, все чувствовали, что туча, которая идет с севера, может так накрыть пустыню, что никогда больше ни кзабраки, ни штиры не увидят света Яры. Все понимали, что угроза с севера реальна, и сейчас время для максимальной сплоченности.
Гиперсикер ни с кем из Пирхов, к сожалению, так и не встретился: этот век был насыщен событиями, и времени не хватило. Но напряженность на границах явно ослабла - оба народа пустыни объединились перед лицом великой опасности, великой войны.


Северный торговый канал

За прошлый век повадились забракские брингеры ходить через земли пустыни на север. Парни с северной Шатиры их спрашивали: "Куда ходите? К эллинам че ли? Мы пробовали с ними торговать - шыш там, они только язык силы понимают, по-другому никак." Те отвечали уклончиво "На север идем, чего вам еще знать надо? Огонь свое возьмет, у него руки хватки." Тут бы им и навесить люлей чтоб неповадно было, да пропажу заморского купца государственники заметят - шмон поднимут.
За фаербрингерами следили даже: по тропе, вдоль гор шли они к народу коротышек - страшных, что твоя мамка. Но торговаться те умели, это было явно. Только по штирски не балакали. Пытались штиры говорить понятнее, чтоб дошло до тех: очень громко и медленно. Все без толку. Но не упустили своего северяне, когда разрешил златорог забраков гнобить. Подваливали с дубинами к беднягам, которые не знали как добраться теперь до далекого дома из этого дикого края, лыбились: "Эй, брингер! Нам это, нужны новые экономические партнеры! Гы-гы-гы!) Веди ка нас, переводчиком будешь."
Ну вот, таким образом и начала налаживаться торговля с цвергами. Тащили туда товары с юга, а также скот на убой. И обратно везли искусные товары Цвергардума. Когда эллины тоже вступили в войну, дела пошли сложнее. Но вдоль Диакопов было множество горных тропок, на которых если и встретишь эллинов, так немного, можно и дротиками забросать. Тем более что северные штирские парни те еще крепыши, это все знают. И от выгоды своей просто так не откажутся.


P.S. Единственная профессия, на которой не пожелали оставаться гиты после освобождения из рабства, было воспитание штирских детей. Фий не увидел ни одного случая, чтобы гит согласился добровольно на такое, хотя некоторым предлагали очень достойную оплату (понты дороже денег). Забраков после начала войны мамочки совсем перестали подпускать к маленьким. В общем, к сожалению, институт гувернерства в Шатире перестал существовать очень быстро и более никогда не возрождался.




Получатели: Фий.

Торговля

Штирские торговцы пребывали в растерянности и негодовании, увидев что забраки неохотно покупают корхакорн, которые за последнее время стали самым ходовым товаром в Шатире. Продавать соплеменников у козлоногов поначалу не было и мысли, но с этой идеей пришли забракские товарищи, как только смогли объясниться с помощью базовых слов и жестов. Им это было выгодно: в Забрии за рабов давали очень неплохой мен. А козлорогам найти другого штира на продажу оказалось не очень просто, но вполне возможно.
Главным препятствием для работорговли было то, что внутрь торговой площади такого пленника не проведешь: больше заплатишь пошлину на вход, чем получишь от сделки. Поэтому предприимчивые фаербрингеры и ушлые шатирские торгаши стали встречаться за пределами круга, несмотря на приказ Гиперсикера, что любая торговля за пределами области должна была пресекаться. Важнее было другое: местные чинуши рогами чуяли потери с недосдачи пошлинных выплат и жестко разгоняли такие сходки.
Но все равно все чаще и чаще в назначенное место посреди пустыни приходили татуированные забраки с баулами всевозможного добра и штиры с парой корхакорн, на которых эти баулы уедут в сторону Мар-Дына, и с кучкой невольников. Если среди собравшихся нет подлеца, который за наварное место сдаст всю компанию, то за считанные минуты сделка свершится, дозорные покинут свои посты, рабы уйдут работать, а товары проматываться в городе.
Иногда сходку накрывал рейд. Штиры-работорговцы получали копье в бок или уносили ноги. Забраки просто выпроваживались домой без добра и без рабов.
Немного позже менялы стали находить общий язык со смотрителями, чтобы те не замечали сходок в каком-нибудь определенном месте в определенное время за определенное вознаграждение.
Когда к рынку с проверкой приехал Гиперсикер, местные управленцы очень испугались, что все эти схемы всплывут и им наступит крышка: к тому времени у златорога уже был достаточно мощная постоянная группа телохранителей, и ходили слухи, что они там не только для охраны, но и для исполнения приговоров. Как бы то ни было, лидера нации приняли по высочайшему разряду. Ройстр, штир, поставленный в прошлый раз за главного, сам встречал его с самого Мар-Дына, по пути рассказывая о своих достижениях в порученных ему делах. Было также заметно, что за десять лет размеры Ройстра увеличились раза в три. Ему уже не так удобно было наклоняться, чтобы убирать веточки с пути своего великолепнейшего гостя.
У торжища Гиперсикера ждала толпа самочек, которые пропели песню под названием "Златой рог, поласкай мой бок!" и преподнесли торжественно хлеб да соль: ситарную лепешку, ставшую уже традиционным обедом в этом краю, и белую рассыпчатую приправу, которую собирали в небольших количествах с берегов Таласского моря. Угощение так понравилось Гиперсикеру, так он его хвалил, что Ройстр из желания угодить проглотил целую горсть соли за раз. После, ее стали использовать как одну из валют и подавать на стол зажиточным и обладающим властью штирам. А 'хлебом и солью' старались приветствовать теперь златорога или других важных гостей по всей стране. Часто эти лепешки были сделаны в Забрии и, доехав до Кур-Тока, например, представляли собой нечто несъедобное даже для штира. Козлоноги побогаче да поумнее нанимали забрака, чтобы тот мог делать свежий хлеб. Так какой-нибудь бедный, зачуханный забрак с приграничья мог в один момент стать "лучшим другом" штирскому богачу, который вволю кормил его и водил по друзьям, чтобы тот показывал фокусы и свой смешной говор да растил ситари и готовил лепешки.
Ну так вот, кхм. Гиперсикер не осерчал на Ройстра. Он поговорил с ним и объяснил, что все взятки должны быть официальными, в виде пошлин. Продавать в Забрию штиров златорог разрешил: все равно это дело не остановить, да и торговля должна продолжаться. Но масштабы он намеревался ограничить. Рабам на входе на рынок выжигали раскаленным камнем метку. Пошлина на такого штира была, но значительно меньше. Однако без хозяина он покинуть площадь уже не мог. Параллельно было введено правило на выплату в государственный общак за каждого штира, которого ты хочешь обратить в рабство.
Для учета и контроля за этим по всей Шатире множились и множились чинуши. Для них появлялись обязанности типа ходить по городу и спрашивать у штиров, не невольники ли они. За обман полагалось наказание. Непонятно, способствовало это торговле или только мешало. Но торговля жила. Торговля дышала. Торговля цвела и колосилась.


Процветание

В Шатире все больше и больше намечался разрыв между бедным и зажиточным населением. Штиры, которые могли урвать себе кусок (участием в войне, торговлей или лизоблюдством) снимали все сливки. Остальные же, кто предпочитал как встарь пролеживать бока под гаргуртой или на городской площади, упускали возможность за возможностью и плыли по течению, которое многих засасывало на дно.
Но не будем сейчас про них. Поговорим про богатых и успешных. У всех успешных штиров был огромный дом. Если нет большого дома - ты не успешен. Сложно представить, но возводились даже огромные, трех-четырехэтажные жилища (часто вокруг ствола гаргурты). Снаружи прикрепляли на стены или просто ставили рядом различные причудливые изделия из костей корхакорны, из камня или из дерева. Эти изделия, а точнее конструкции, были весьма объемные (по размеру больше штира или даже корхакорны). Они стояли гордо вокруг строения, и все проходящие мимо видели, какой крутой штир тут живет.
Хотя, конечно, никто на самом деле в этих строениях не жил. Это не функционально, а в большинстве случаев так и невозможно. Рядом с дворцами стояли те же мазанки, в которых и жили хозяева. Один дом - для статуса, а другой - для души.

Проблема, которая остро встала перед богатыми штирами - это наследование и будущая судьба их имущества. У самок особо добро не накапливалось: мамаша, даже если у нее был талант к наживе, все спускала на то, чтоб детки получше ели в раннем возрасте или, в противном случае, проматывала на мужиков. Мужчины же не знали своих детей взрослыми и не могли завещать им добро. К богатенькому здоровяку на склоне его лет сотнями приходила молодежь, заявляя что они его дети.
На помощь пришел механизм, уже применяемый для рабов: клеймение. Состоятельные штиры (или те, кто только планировал всенепременно разбогатеть в очень скором будущем) выжигали на ягодицах своих малолетних детей знак, который они выбрали для себя и засечки по номеру ребенка (например, ll если это второй ребенок). Некоторые пытались даже нарисовать рисунок на память. К сожалению, раскаленным камнем нормальное четкое клеймо не поставишь, и знаки со временем размывались, а зачастую и более менее удачно подделывались. Тем не менее, эта практика плотно вошла в традицию: большинство благородных отцов таки узнавало на заднице чад свой почерк и передавало им свое состояние по праву рождения.


Гражданская оборона

Обеспокоены были штиры потерей пастбищ. А еще больше тем, что война подошла к столице - Трах-Тору. Все волновались. На площадях иногда звучали проповеди бедняков с облезлой шкурой о конце цивилизаций - гиты поглотят все. Никто не спасется. Тлен накроет мир, козлоноги падут. Весь город проникся атмосферой нависающего рока и все ждали, что скажет златорог. Гиперсикер прибыл в город и спокойно ответил: "Все будет!".
До того он уже побывал во всех других городах. Армии набраны и уже в пути. Все, что осталось сделать - это соорудить укрепления и обучить стрелять из лука Трах-Торцев так же, как и остальных.
Да, луки и стены. Прямо как тот гитский город, с осады которого почти никто не вернулся. Теперь штиры тоже могли делать луки и стрелять из них. Красный зоркий глаз видит отлично и днем и ночью. Длинные стрелы летят дальше дротиков и бьют точнее. А осыпать врага с высоких городских стен - это то место, на котором видит себя любой козлорог.
Трах-Торские стены возводились всем миром. Но не как хижины - абы как, а по четкому плану, который Гиперсикер подготовил вместе со способными для того штирами. Дерева было много, желающих помочь тоже. За пару месяцев Трах-Тор превратился в настоящую крепость.


Получатели: Фий.

Корхакорноводство

Кор-Хакские плоскогорья были местом, исключительно благоприятным для развития корхакорноводства. Тем не менее, ленивые и бестолковые штиры за прошедшие восемь веков ни на полшишечки не приблизились к освоению этой технологии. Без помощи Фия и за будущие восемь веков ничего бы не изменилось. Чтобы как можно быстрее создать ресурсную и экономическую базу для быстрого социально-культурного развития Шатиры, юному богу пришлось изрядно попотеть. Что ж, он не собирался прятать от козлоногов своих заслуг. Каждый день Гиперсикер вещал: грядет чудо. Это будет великолепно и потрясающе. Это изменит вашу жизнь. О, штиры, славьте прекрасного Фия!

Первыми корхакорн приручили штиры с севера. То ли сказалось соседство с эллинами, которые уже держали домашних каукорн, то ли на бескрайних равнинах, вдали от городов, наблюдая за пасущимися стадами, проще уловить и освоить идею, что вложена богом в твой разум. Не совсем понятно, как именно они это делали, но то тут, то там появлялись штиры, кочующие по пустыне не в поисках хорошей охоты, а со своим собственным маленьким стадом. Корхакорны никогда не разбредались далеко, шли подле хозяина, а рядом всегда семенили маленькие телятки. Животные сами ложились на убой когда приходило время, а также давали вкусненькое молочко. Шкуры их лоснились, а навоз почти не вонял. Чудо! Настоящее чудо!
Весть о диковинке быстро разлетелась по городам. В Кол-Дур, Кур-Ток, Трах-Тор, Мар-Дын приезжали счастливые обладатели прирученных животных, показывая их публике. Гигантскую процессию возглавлял златорог. Из зевак строился огромный коридор. Штиры улюлюкали, а корхакорны мычали, как будто пытаясь перекричать столпившийся народ. Так технология и двигалась по Шатире, щедро оставляя за собой массы почти что совсем не воняющего навоза.

Козлорогий люд, насмотревшись как оно все это, выходит, делается, потек в пустыню, чтоб и себе найти дойную корову. Даже города на какое-то время как будто опустели. Арканили штиры корхакорн, старались не убить и не упустить. Кормили их, поили, вошек выбирали. Все равно строптивы были животные. Поначалу. Потом попривыкли. Дерьмо их лучше пахнуть не стало, и молока они не давали, но вырываться вроде перестали. Спали рядом со штирами, телят иногда рожали.
Некоторые козлороги умудрялись даже на животных по Кор-Хаку ездить. На спине у ней распластается, руками в шерсть уцепится, копыта в воздухе, врастопырку. Куда корхакорна, туда и штир. А что, удобно. Ни ноги напрягать не надо, ни голову, чтобы решать куда идти. На все воля Фия, и весь мир лежит перед ним.




Кастовый бульон

Активно менялась, формировалась Шатира, догоняя другие государства Юны. В этом изменчивом хаосе самозарождались разные социальные группы. Некоторые из них впоследствии сливались друг с другом, какие-то быстро исчезали, а какие-то со временем укреплялись.

Торгаши
Животноводство стало для них манной небесной, привнеся возможностей для прибыли больше даже, чем растущие города. Они не бегали и не укрощали диких корхакорн, но выкупали самых смирных и мясистых. Любого штира рано или поздно тянет в город, а в городе для корхакорны нет места. Так торгаши рассредоточились по периметру стойбищ, ловя штиров, которые вели за собой выращенное животное. Они меняли корхакорн на хижину, заготовку дров и даже на трехразовое питание в течение недели. Девать животное было больше некуда, вот козлороги и соглашались на сделку. Хотя торгашей не любили и были уверены, что те всегда обманывают. Иногда владелец не продавал корхакорну, а забивал ее на подходе к городу. Тогда у него можно было купить свежего мяса, которое иначе бы быстро пропало.

В таких условиях, когда штирам приходилось полностью продавать все свое состояние (корхакорну), необходимы были миниатюрные, легко транспортабельные средства обмена. Для этого использовались, например, корхаконьи рога. Их было много, поэтому ценность была очень низкая. Цыкские головы тоже ходили как валюта, но не широко, так как понты дороже денег: мало кто хотел расставаться со своими трофеями. Однако, цыков на юге по-прежнему бегало немало и жадные козлоногие удальцы совались туда в надежде не только сыскать понтов, но и разбогатеть. Самым ценным обменным ресурсом стал янтарь. В совсем маленьких объемах находили его в горных речушках, стекающих с Диакопов. Но каждый камушек был желанным: его ценность видели все штиры. Иметь такой тоже было понтом, но немного иного рода.

Торговцы в Шатире, к сожалению, не могли безопасно накапливать добро. Очень уж много было мародеров, для кого менялы были главной целью. Поэтому всю добытую маржу очень быстро проедали. От того, сколько сожрал штир, прямо зависит его рост и ширина плеч. В итоге предприимчивых торгашей отличали довольно внушительные габариты. Конечно же, они не жалели еды и для беременной самки, и для ребенка. Поколение детей менял, выросшее в девятом веке, возвышалось над своими братьями и сестрами на целую голову. Повзрослев, они слабо помнили отца и никогда его больше не видели, но наследие его богатства в них было видно всем вокруг.

Кооперативы
Эх, корхакорноводство! Что может быть лучше для штира? Глядишь, чтоб красавица твоя далеко не ушла, да сам сидишь, чего-нибудь пожевываешь. Красота.
Некоторые козлоноги даже на какой-то срок оседали на одном месте. Собирались компанией, штиров с десять-двадцать у которых есть прирученная корхакорна, строили несколько небольших хижин-мазанок, к примеру, у речушки, стекающей с гор, или у озерца. Для скота делали общий загон. Милой идиллии у штиров все же не выходило. Члены кооператива и бузили друг на друга, и ссорились, и дрались, и до крови дрались. Но несмотря на эти мелочи, такой вид поселений себя оправдывал. И животных пасти удобно, и от банд защищаться. А еще можно оставить свою корхакорну товарищам, пока сам тусишь в городе. И самое главное, найти ее потом на том же месте.
А еще такие кооперативы нравились самкам. Когда родишь ребенка одному из штиров, тебя тут же с удовольствием начнет трахать один из его товарищей. А то и двое. А там глядишь и еще одного ребеночка заделаешь. В итоге одни и те же самки оставались в такой компании надолго. Но что наиболее поразительно: некоторые юные штиры, выросшие в таких поселениях, даже знали своих отцов.

Государственное стадо
Когда пыл по поводу изобретения корхакорноводства подостыл, но не до конца, Фий устами Гиперсикера объявил о масштабном национальном проекте: корхакорньем стаде, принадлежащем всей Шатире. И говорилось, что чем больше корхакорн в стаде, тем круче. Тем более велик народ, что живет в такой клевой Шатире.
Мммм... по правде сказать, много не собралось. Ну как, около тридцати голов у каждого города - это много или мало? С точки зрения прокорма населения очень немного. Но ведь это представляете, штиру надо было вдохновиться идеей, пойти приручить кое-как корхакорну, а потом расстаться с нею ради всеобщего блага. С такой перспективы это много.
Зато впоследствии эти стада увеличивались многократно. Гиперсикер посылал вооруженных парней бороться с бандами пустыни и конфисковывать их добро. Иногда можно было отобрать животных и у слишком наглых спекулянтов. А торгаши поумнее сами жертвовали часть своего скота в общак, чтобы получить протекцию.

Но самый интересный вопрос в том, кто за этим стадом следил. Еще когда только стали зарождаться города, были всегда штиры, особенно радушно принимающие златорога, желающие отличиться перед ним, показать услужливость. Постаментик поближе подвинет, пыль сотрет, над шуткой посмеется громче всех. Гиперсикеру такие парни нравились, конечно. Он брал их с собой на приемы, где им тоже иногда чего-то перепадало. Хотя до девятого века никаких бонусов от своего подобострастия они не получали. До девятого века. Теперь они заботились о стаде. Не сказать, что задача самая простая, но главное, у них было покровительство златорога. А значит охрана и безопасность. И халявное мясо. Более того, таких заботящихся было много. Они из-за этого конечно грызлись между собой, но зато работы на одного приходилось не ахти сколько. Через какое-то время они вообще перестали ухаживать за корхакорнами сами, 'нанимая' работать других штиров и оплачивая работу, естественно, мясом из этого общего стада.

Военщина
После войны с цыками Гиперсикер уделил много внимания вышедшим оттуда штирским героям. Много особого внимания. Брал их с собой на выступления. Они стояли рядом с ним, на возвышении, и тоже толкали речи (короткие, по сравнению с тем, сколько говорил златорог). А самым-самым, что вызвало наибольший успех, были звания, которыми их наградил национальный лидер.
Убер-Генералиссимус Кордак, приветствуем! Славный Полковник-Майор Орест, ура, товарищи! Старший Фельдшер-Адъютант Пемений. Слова, которым научил Гиперсикера Фий, отлично легли на ухо штирам. Вот это действительно круто. Вот это понты!

Кроме того, военщину щедро кормили из общего стада. Если какой-нибудь из служащих не мог найти свежего мяса для Убер-Маршала, не удержаться ему больше при кормушке.
В то же время новонагражденные были ответственны с одной стороны за охрану корхакорньего общака, а с другой за экспроприацию с бандитов и спекулянтов. Эту работу, правда, по большей части выполняли не сами ветераны, а их многочисленные шестерки. Бывшие воины же много жрали, рожали детей и показывали на своем примере как круто в Шатире быть генералиссимусами. А штиры помоложе готовились к новой войне, о которой объявил златорог.


Война за новый город

На этот раз Гиперсикер собирал штиров не просто завоевывать новые угодья, но отбивать место, чтобы построить на нем новое городище. Козлоноги просто писали кипятком при мысли об этом. Более того, земли непосредственно вокруг города и вдоль великой реки он обещал поделить и раздать новоиспеченным убер-адмиралам. Большие куски земли в собственное пользование. Причем, какой земли! Парковый ландшафт, ммммм. Гиперсикер множество раз повторял это слово перед жующей толпой. Он смаковал его, звуки сладко лились с его красивых губ. Парковый ландшафт. Не важно, что это означает. Вице-Кавалермейстер, владеющий землями в парковом ландшафте - это такие понты, которые могут стать целью всей жизни.
Да, козлоноги активно делили шкуру не убитого тнага. А тнаг не был слабаком. За всю историю народа штиры никогда еще не ходили на штурмы. А сейчас их ждал настоящий город, укрепленный стенами, из-за которых несомненно будет лететь множество гитских стрел. Что ж, захочешь чего-то очень сильно - найдешь способ, каким бы трусом и ленивцем ты не был, нужен только хороший мотив.

P.S. Можно отметить, что к гитам у штиров отношение было спокойное. Не, они конечно ко всем относились прямо скажем не лучшим образом, даже друг к другу. Но недосуществами, как например цыков, этих врагов они не считали. Главным двигателем этой войны была жадность.

P.P.S. Картиночка того, кем бы среднестатистический штир мог быть, если бы не был ленивым трусливым дрыщом.



Получатели: Фий.

Получатели: Хелшш, Глаблали, Ажандаатис, Фий, Хелес Злоязыкий.

Огненный корень

По прибытии на Юну Фий между делом налаживал отношения с местными богами. Отношения налаживались тяжко. Не получалось просто сидеть вместе, выпивать, расслабляться и болтать за жизнь. Всех, в том числе и Фия, волновали их народы, а штиры, как известно, были теми еще варварами, похлеще эллинов или кзабраков. Никто не хотел с такими иметь дел. Но разговоры таки приносили плоды. Приятные и не очень.
Весь прошлый век проломал юный бог голову над тем, чтобы помочь козлорогам найти на своих землях какой-нибудь сладостный наркотик, что позволит им видеть мир в разных цветах, раскроет их душу и укажет путь в яркое будущее. Все его потуги казались тщетны. Но вдруг новый друг открыл ему маленький секрет. То был бог огня, предусмотрительнейший искусник Пирос, который претерпевал сейчас не лучшие времена, в том числе и из-за Фия. Секрет был в том, что добавил он на заре времен в корень огневика интересные ингредиенты.
Что ж тут говорить, конечно, обрадовался Фий и тут же послал своих миньонов накопать ему корневищ, высушить их. Затем сам ловкими отработанными движениями размельчил это дело в порошок, смешал пригоршню с водой и выпил. Да, разумеется, он испытывал эти ощущения раньше. Энергия вливалась в тело, кровь ускорялась, сердце горело, мозг накручивал обороты, а руки чесались кого-нибудь слегка придушить или даже пустить немного крови. Все это сопровождалось сексуальным возбуждением, еще более сильным чем обычно. Приятно потратив следующие несколько часов, участвуя в оргии, бог уединился в горячей мраморной ванне, расслабился, обволакиваемый паром, и глубоко задумался.
Эффект от этого огненного корня вполне может оказаться губительным для самих козлорогов, а также для их нового государства, Шатиры. И так злонравные твари, становясь еще более агрессивными, никогда не найдут общего языка ни с соседними народами, ни друг с другом. Такие существа, как и их культура, обречены на забвение. Эти здравые и логичные рассуждения не оставляли Фию иного выхода, кроме как скрыть находку от штиров, по крайней мере до поры до времени.
Но черт его дери, для чего он все это делает? Ответ ясен: для себя, для своего развлечения. Но как же штиры? Что же делать с этими слегка туповатыми козлорогами со вздорным от рождения характером? Разве получит бог полную долю удовольствия, если будет лишать удовольствий народ, за который он взялся? Эх, да не будь он богом разврата после этого.
На следующий день шальной штир выкопал из высушенной Ярой земли корень огневика, обмыл его в горной речушке и с жадностью, смакуя, принялся жевать его. А следующим вечером он уже был в Трах-Торском храме, с сотнями корневищ, завернутых в корхакорнью шкуру. Он подходил к отдыхающим штирам, вручал им корень и, гордо, с достоинством глядя в глаза, вещал: "Жуй это перед молитвой и думай о Фие. Он передал это для тебя. Я видел его сегодня!"


Семья и дети

Годам к двадцати, как правило, штиры заводили детей. Это было смесью инстинкта и традиции. До этого возраста юные, но уже достаточно взрослые козлороги всячески не желали делать потомство и "залетный" штир считался большим неудачником, чем тот, что случайно оступившись сломал себе обе ноги. Но в какой-то момент юноша четко чувствовал, что он готов, искал приглянувшуюся самку (как правило это была первая, встреченная после момента 'икс') и заделывал с ней нового маленького штира.


Конечно же, сексом они занимались с гораздо более раннего возраста, в том числе и с самками. Чтобы избежать зачатия, козлороги с давних времен освоили технику 'высунуть и кончить на живот или на спину'. Периодически случалось так, что самки, чувствуя близость оргазма партнера, старались удержать его в себе. Но если такая попытка имела место, женщина была серьезно бита и другие штиры были уже более осторожны при половом контакте с ней.
К слову, если самка все таки забеременела и штир знает, что это его ребенок, он не откажется от него и будет растить как обычно, это был тоже такой обусловленный инстинктами кодекс чести. В итоге матерей-одиночек было мало, но не значит, что было совсем. Случалось, что партнер пропадал сразу после соития, и найти его уже не представлялось возможным. Порою партнеров было очень много и совершенно не ясно было, кто отец. А зачастую штир просто убеждал сам себя, что ребенок не его, и с чистой совестью сваливал подальше от новоиспеченной мамаши.

Пока плод созревал, штир жил вместе со своей самкой, помогал ей охотиться, собирать еду, строить хижину, защищаться от врагов, согреваться по ночам. Не сказать, что очень уж активно помогал, но заметный вклад вносил. Рождение ребенка было праздником. Пели много песен, жирно ели, хохотали. После родов штир больше не спит с его матерью, это даже считается чем-то аморальным, зато к ней приходят спать другие штиры. Тем не менее, далеко он не уходит и о ребенке заботится до трех-пяти лет и только потом у него снова что-то щелкает, и в один прекрасный день он просто исчезает, коротко простившись с чадом и его матерью. Еще лет через пять он снова захочет вырастить малыша, тут же найдет самку, и все сначала.
Ребенок же, после того как отец ушел, становится сыном полка, с которым общаются и обучают тому, что умеют, все "осевшие" штиры, что живут рядом. Ну и конечно у него есть мать. За свою жизнь самка выращивает трех-пятерых детей и старается не отпускать их от себя до последнего, одинаково заботясь и о годовалом, и о пятнадцатилетнем сынуле или дочуре. Братья и сестры имеют разных отцов, но взрослеют вместе и часто близки.

Женщины как правило жили и передвигались по пустыне вместе, большими группами-родами, а мужчины "кочевали", прибиваясь время от времени к одной из групп, просто хорошо проводя с ними время или "оседая" с оплодотворенной самкой на долгие лет пять.
Конечно же с возникновением городов все поменялось. Городища были всегда полны незанятых штиров, и чтобы первой оказаться под тем, что хочет стать отцом, все самки стремились пробыть там как можно дольше. А то, что лабиринт Трах-Тора был их излюбленным местом, и говорить нечего.
Причем тем матерям, что еще не рожали, приехать и какое-то время прожить в городе было не так уж проблематично. А как же те, у которых уже есть дети? Оставаться в пустыне - мужика век ждать будешь. Деток на произвол судьбы тоже кидать нельзя. В итоге все это образовалось таким образом, что в города ездили "на каникулы". Двое штиров растят малыша, которому года два. Самке надо найти нового мужика. Штиру просто хочется в город наконец то. Они полгода активно охотятся, собирательствуют, заготавливают заготовки и на несколько недель приезжают в городище и занимают хижину. Штир при этом может на какое-то время беззаботно окунуться в холостяцкую жизнь, а самка активно блядствует, ищет отца своим будущим детям. Малыш при этом жрет заготовленную еду, спит и потихоньку социализируется. Когда самка таки находит мужика или когда еда кончается, семья едет обратно в пустыню.




Социальные потрясения

Давайте восстановим последовательно, что случилось со штирами после того, как по воле Фия появились в Кор-Хаке города.
Сначала туда просто на время заезжали "рода", состоящие из путешествующих вместе самок и прибившимся к ним штирам. После, стойбища стали очень быстро наполняться одинокими штирами, которые раньше без дела бродили по пустыне или объединялись в банды для набегов на всех подряд. Сейчас им было чем заняться в городе. Сидеть и подрачивать посреди площади гораздо веселее и интереснее, чем делать это под гаргуртой. Банды свои тоже в городе были, но не такие кровавые и отмороженные, так как народу было много и от таких психов быстро избавлялись (то же, кстати, касалось сильно обдолбанных огневиком). Но по большей части холостяков занимала невинная активность типа пения, потрахушек или болтовни.
Образовавшееся скопление свободных мужчин через какое-то время стало привлекать самок. "Созревших" штиров просто перехватывали на лету, пока те еще не успевали покинуть город. У остальных самок просто не было другого выхода, кроме как делать так же, иначе до них просто никто не доходил. В итоге, если раньше путешествующее по Кор-Хаку сборище самок привлекало к себе самцов, сейчас города - места сосредоточения штиров - привлекают к себе самок.
"Родов", в том виде, в котором они были раньше, больше нет. Рожать детей по прежнему едут в пустыню, часто при этом сбиваясь в группы. Но в этих группах больше нет того постоянного костяка из самок, что был раньше. Теперь состав групп безостановочно меняется. Группы часто и без потрясений разваливаются, а потом собираются новые. Накопив достаточно запасов, "семьи" отделялись от группы, ехали в город, а потом прибивались уже к другой. Иногда молодые родители даже просто селились вдвоем где-нибудь у подножья гор.
Пустыня оставила за собой в основном статус ресурсной базы. Здесь охотились, добывали еду и необходимые для быта предметы, такие как шкуры и оружие, а также рожали и детей. Все остальные функции перешли в города.


Креативные классы

Что ж, посмотрим чем была примечательна и как менялась жизнь козлоногих варваров в городах.

Оказалось, что многие из штиров невероятно изобретательны. Страшно представить, сколько прорывных идей родилось, а потом зачахло в их мозгах за все те долгие часы, что век за веком проводили они наедине с высокими гаргуртами, молча жуя какую-нибудь гадость. Теперь же города стали площадкой, где можно было всем, всем, всем поведать о том, что у тебя на уме. На каждую из площадей, которых в городах образовалось великое множество (стойбища в общем и состояли из хижин да из площадей), каждый день приходили козлороги и говорили, как можно сделать этот мир еще лучше. Кто-то представлял, что штиры будут летать как эхекатли, если перестать есть траву и с детства очень быстро бегать. Кто-то предлагал поймать корхакорну, потом кормить ее, чтоб она выросла размером с гору, потом убить ее и жить в гигантской туше. Кто-то хотел корхакорну поймать, но не кормить, а трахать, чтобы она рожала больших и могучих штиров. Но другие ему отвечали, что сколько корхакорну ни трахай, ничего не родится.
Нет, конечно же были идеи не такие безумные и вполне осуществимые. Они составляли небольшую часть всего рожденного креатива, но их все равно было достаточно много. Тут проблем не было. Основная трудность для технологического взлета была в том, что идеи эти некому было реализовывать. Сами авторы перед тем, как донести мысль до публики, даже не пытались претворить ее в жизнь. Правда потом, если штир обладал достаточной харизмой, вокруг него собиралось с десяток последователей, с которыми вместе они обычно пытались что-то из этого сделать. Но как правило этот раж длился не больше нескольких суток, а то и меньше, и энтузиасты снова разбредались, кто в пустыню, за свежим мясцом, а кто обратно в город, культурно обогащаться. Те, кто культивировал особенно много идей, становились кем-то вроде странствующих философов, которые, как и златорог, ходили из города в город, развлекая народ.

Была и другая часть штиров, сумевшая реализовать себя в городах. Самые хваткие из них видели весь тот ажиотаж, что возник в городах. Видели, как другие штиры приспосабливаются к этой жизни, постепенно формируя новый уклад. И в этом меняющемся мире они видели свою выгоду.
В городах не было нехватки только разве что голодных козлорогов. Все остальное было в дефиците: еда, материалы, свободное место. Новый зародившийся в Шатире в седьмом-восьмом веке класс - это менялы.
Тому красавчику лень идти снова в пустыню искать что пожрать? Что ж, он может помочь подлатать хижину, за это получит горстку шишек. А меняла объявит хижину своей, так как он ее чинил.
Штир с самкой и ребенком выбрались наконец в город. Что им надо? Место где ночевать с малышом? А привезли что-нибудь с собой? Веток, шкур? Хорошо, давайте сюда, домик ваш на месяц. Удачи.
Ох, другой меняла притащил шишек и свежего мяса. Давай, меняю на шкуру. Что мало? Мало тебе? Да я б меньше предложил за это тухлое мясо если б шкуру поделить делить можно было! Ты не знаешь, кто за еду чего путного даст, а я знаю.
Как уже говорилось, штиры саморегулированием внутри общества устраняли особенно агрессивных, не допуская террора и жертв по беспределу. Так вот, к менялам, к сожалению, это не относилось. За них никто не заступался. Более того, все очень быстро стали, мягко говоря, недолюбливать их. Их резали и забивали насмерть, иногда чтобы отобрать накопленное добро, иногда просто так, из-за вздорного характера и варварских традиций, а иногда и по заслугам.
Но все равно дело менял было очень выгодное. Буквально за несколько месяцев можно было наторговать столько добра, что потом работать всю жизнь не надо: знай шкуры из заначки доставай, самка довольна. Растущие города открывали великие возможности. А лень была двигателем прогресса.


Угодья

Это слово получило к восьмому веку небывалое распространение в Шатире. Угодья. Пожив какое-то время в условиях новоиспеченных городов, штиры познали нехватку ресурсов так, как не было никогда раньше, ни при какой засухе. И земли стали прочно ассоциироваться с ресурсами, с едой, с пасущимися стадами корхакорн. Весь Кор-Хак был большим угодьем штиров. Сами козлоноги уже не проводили на границах столько времени, как раньше, концентрируя свою энергию в городах. Но у всех поголовно был интуитивный запрос на защиту территорий.
Кроме того, штиры вкусили южных земель, которые гораздо богаче благословенного Кор-Хака. Хотели козлоноги себе новых пастбищ.
Фактом однако являлось то, что штирам было совершенно по барабану на геополитику, и за прошлый век создали они Фию, да и самим себе, много проблем. А за божеством стояла задача придумывать действенные рецепты.


Кол-Дур

Обычно Гиперсикер ни на секунду не рефлексировал, прежде чем пойти исполнять волю бога. Но в этот раз он впал в настоящий ступор, настолько странным и небывалым казалось ему это решение. Тем не менее, через пару минут раздумий он решил, что из этого даже может выйти что-то интересное. С улыбкой на губах и с оставшимся легким недоумением он пошел исполнять поручение и смотреть, что получится.
Итак, златорог пошел по городам да по пустыне, и искал он самок. Многие самки в Шатире были недовольны. Жаловались на трудную жизнь, на недостаток места, тосковали по былому порядку. Ну что с самок взять? Они всегда чем-то недовольны. Пошли б лучше поохотились лишний раз, чем возмущаться. Но в этот раз Гиперсикер был относительно вежлив и по-своему мил. Он рассказал им о желании Фия, выслушал их, взял самых активных и увел за собой. Много женщин набрал златорогий аватар и привел их всех на запад, где собирались они построить новый город.
Кол-Дур появился в самом сердце жгучих плоскогорий, не далеко от границ с Кзабракстаном (22.09). И по всему своему укладу он разительно отличался от других городов Шатиры. Штиров там поначалу не было совсем. Самки сами расчищали местность, возводили хижины, обустраивали быт. Все это время ежедневно их развлекал и подбадривал веселой беседой обходительный златорог. Он наблюдал, как бабы строили город - одну из дверей в будущее, прибежище великих умов и страстей! Это было забавно. Нельзя сказать что этот город получился более цивильным, чем остальные. Все таки штиры женского пола были теми же штирами, ленивыми и злонравными. Но стойбище получилось более приземистым и функциональным. На этой стройке не чувствовалось того полета фантазии, что в других городах. Никто не возводил безумных трехъярусных конструкций, совершенно непригодных к нормальному использованию. Жилища были по большей части одинаковые, вместительные и относительно надежные.
Конечно же, новые обитательницы не могли не построить храм для своих нужд. Он также был более прочным и структурированным, так как планировался заранее, а не разрастался по мере необходимости, как Трах-Торский. В нем даже было предусмотрено что-то вроде закрывающихся кабинок, где можно было уединиться. Открытие его было достаточно крупным событием, хотя в городе пока еще совсем не было мужчин. Златорога хватало на всех, а многие самки были не прочь помолиться и друг с другом.
Город ожил очень быстро. Женщины штиров во все века в основном молчали и не думали. Вся жизнь их была занята охотой, половыми контактами со всеми подряд и воспитанием детей. В Кол-Дуре, почувствовав свою значимость и уникальность, они перестали молчать. На площади выплеснулось множество житейских проблем, от мандавошек до быстро тухнущего мяса. Здесь не было бурлений мысли (песен, кстати, тоже почти не было), редко кто вылезал на трибуну. Но со всех уголков несся непрекращающийся яростный треп, похожий на кудахтанье. Гиперсикер в Кол-Дуре всегда половину времени выступал, а половину слушал, окруженный взволнованными самками. Ну, или делал вид, что слушал. Его, кстати, тут любили как нигде в другом месте: лучшая хавка, лучшее обхождение, ненасытный секс.
В течение следующего года город до какого-то предела наполнился мужчинами. Так же, как самки ехали в любой другой город, чтобы зачать ребенка, штиры ехали в Кол-Дур, чтобы вволю потрахаться. Все хижины здесь были заняты самками и они селили с собой любого желающего. Правда, если ты ее разочаруешь, тебя могли вытурить через день, чтобы уступить место другому. Но достаточно было немного прогуляться, чтобы найти новую свободную самочку с крышей над головой. Более того, штиров часто еще и прикармливали, поэтому, хоть ехать и далеко, да и климат не самый приятный, мужчины стали там периодически бывать. Правда им очень быстро становилось скучно. С площади, например, бабы выдавливали всех, кроме немногих, что пели им оды или по-иному хвалили их. Подавляющее большинство штиров, любящих городскую жизнь, от этого всего тянуло блевать.
На удивление, этот совершенно революционный и нетипичный для шовинистов-штиров город стал популярен среди самого консервативного населения пустыни с севера и запада. Они помнили старые порядки, когда у самок был свой караван, путешествующий по плоскогорьям, к которому можно было прибиться. Таким стоячим караваном теперь казался Кол-Дур. Хотя, конечно, раньше женщины не пытались устраивать свои порядки, но все равно тут было гораздо комфортнее, чем на других стойбищах, смысл которых этим местным реднекам понятен совсем уж не был.
Ополчение здесь, кстати, тоже набиралось из женщин. Те, что порастеряли своих детей, или слишком уж страшные бабищи, или просто долбанутые (каких было достаточно много, они все таки съезжались в этот город со всей Шатиры) с удовольствием брали в руки дротики, щиты и шли воевать.
Да уж, чудные дела творились в том краю.


Бесполые уродцы

Самым главным ресурсом после еды, которого не хватало в городах Шатиры, была древесина. Все гаргурты в радиусе километра были повалены. Да и дальше рощицы были жиденькими и даже тени нормальной не давали. Штиры это прекрасно знали. И еще раз об этом не приминул им напомнить Гиперсикер. Направил он их внимание на Кор-Хакские нагорья, на которых вольничали цыки. Трах-Тор, столица, в которой страсти кипели волнительней всего, находился непосредственно рядышком с этими землями и все понимали, о чем идет речь. Широкие склоны, устланные раргуртовыми зарослями, мммм, что может быть желаннее. К тому же это, как никак, Кор-Хак, наш святая святых. Златорогий штир в красках всё это обсуждал.
Но по-настоящему он разошелся тогда, когда стал говорить о цыках. Их, в общем то, всегда считали за мелких недоношенных ушлепков (культурно выражаясь). А тут уж Гиперсикер раскочегарил все нелестные сужденья и стереотипы об этих существах.

- У них и яиц то нету! Яйца лопаются, они из них вылезают, как эхекатли. Как это себе представить, ни мужик, ни баба, что это за бесполая хрень, объясните мне? Глазенки-пуговки, вылупились, зырят, все на одно лицо. Их таких прибить - милость, да они "спасибо" не скажут, до того мерзкие твари.

Да, обычнейшая военная пропаганда ненависти к врагам. Разница была в том, что Фий действительно считал цыков ущербными.

А штиры тем временем собираются на новую, уже другую войну. Войну, чтобы завоевывать новые угодья.



P.S. Как же у штиров сложились отношения с корнем огневика?

С самого начала о нем с ходу узнали все штиры во всех уголках Кор-Хака. Весть о всех модных прорывных новинках разлетается быстро в тех краях, а выкопать корень и на себе ощутить его эффект мог каждый. Результат после первых недель применения оставил штирам тяжелое ощущение. Нет, никто этого вслух не произносил и даже себе четко в этом не признавался. Всем как бы все нравилось. Но учащающиеся драки, в том числе кровавые, да больная голова порождали неприятные чувства на интуитивном уровне. От корня не отказались, но постоянно и в больших количествах его не употребляли. Традиционным он стал только в храмах и на войне. Многие брали кусочки в рот прямо во время битвы. Но в быту было по-другому. Считалось, что если штир просто так жует корень, то у него проблемы с потенцией, раз ему постоянно нужен дополнительный стимулятор. После этого статус парня резко падал. Тех же, кто вел в себя в городах чересчур агрессивно (особенно если они обдолбаны) жестоко избивали толпой, иногда до смерти. С другой стороны, в совсем диких местах, в основном на севере, такого сдерживающего фактора не было, и для многих корневище плотно вошло в рацион.


Получатели: Фий.

Получатели: Пирос.



Получатели: Техути.

Нет ничего приятнее жара горячих тел.


Получатели: Алей, Пирос, Фий.




Получатели: Пирос, Фий.


Получатели: Фий, Хелес Злоязыкий.