Голосование за ходы

- Чем же тут брезговать?! Вроде не кизяк удмуртский предлагаешь, а добрую махру! - Приходько с хрустом отвернул крышку фляги и щедро налил прозрачного во все протянутые кружки. Резкий запах чистого спирта разлился в воздухе - среди сизых клубов табачного дыма, пороховой гари и вони сырых партянок.
- Товарищ сержант! С вас - тост! Для порядку... и культуры пития! - Жизнерадостно объявил пулеметчик, весело глядя на Перемычко.

- То, товарищ сержант, не та единая была! Я тут земляка встретил, среди морячков - "поперечников". Им для протирки каких-то великомудрых приборов выдают в чистом виде. Как слеза! Дак Грицько налил мне в трофейную флягу - по самісінькі вінця! Хороший хлопец! За колхоз родной с ним гутарили, мурцовку ихнюю, мореманскую, хлебали... хорошо! Ну так я чего говорю - махнем, а? Не пьянки окаянной ради, а боевого духу для... Подходите, Александр Николаевич! А то я гляжу - не идет вам в горло фашистская снедь "на сухую", подтолкнуть надыть!
Пулеметчик уже деловито сервировал на вещмешке остатки вчерашнего сухпая. Болтал он тихо, но безостановочно:
- Я ведь как мыслю... если втихаря - пьянка получится! Не по товарищески! А если на всех по малости, то это уже вроде как застолье... с угощением... Ну... сідайте!

Секундное замешательство и тишина. Все взгляды упираются в него и собутыльники ждут, что он что-то скажет... ответит... вступит в перебранку... А Томас ничего не сказал. Зато ответил...
Парняга никогда не числил себя медлительным увальнем. Могучее сложение, на которое не поскупилась для него мать-природа, часто вводило людей в заблуждение. Габариты были обманчивы... когда припекало - Томас мог двигаться намного быстрее, чем можно было ожидать от такого "пельмешка"... а сейчас "пельмешку" припекло изрядно. И без того напряженные событиями последних недель нервы, да паршивая водка обильно лившаяся за солдатским столом - все это ну никак не добавляло душевного равновесия и сдержаности. А уж выслушивать оскорбления от малознакомого и явно нарывавшегося на конфликт мудилы... в общем, приступа человеколюбия и всепрощения не случилось...
Томас ударил коротко, без замаха, даже не выпуская из десницы так и не опустошенную чарку - лишь сжал покрепче пальцы на ее оловянных боках. Удар получился не очень сильным, но хлестким. Брызги невыпитой водки взметнулись над столом, а сквозь них уже мчалась и левая рука озлобившегося солдата. В удар шуйцой Томас уже вложился как следует, можно сказать - от души. По зубам или под глаз это не важно... когда бьет человек всю жизнь трудившийся молотобойцем!
С грохотом отлетела назад опрокинутая лавка. Обиженно брякнула по полу измятая посуда. Парень вскочил и, махнув через стол, отвел правую руку для нового удара. Гнев затопил его целиком, без остатка. Не помня себя и не размышляя о последствиях, Томас лупил языкастого капрала смертным боем.

Поразмыслив, Бран решил не связываться с доспехами мертвяков. Припустив бегом вниз с холма, он очень быстро оказался у деревенских хат. В первой же из них ему удалось обнаружить все необходимое для изготовления несколких изрядных факелов. Работа спорилась и вскоре воин уже поджигал первый факел от все еще тлеющих углей в печи. Выйдя под небо, молодой вал раздал изготовленные факелы товарищам. Миг и все они запылали ярким пламенем. Еще мгновение, и первые языки алчного огня зазмеились по стрехе ближайшей избы. Спустя несколько минут жаркое пламя пожирало уже все строения непокорной деревни. На последок, Бран швырнул свой факел в распахнутые ворота храма - прямо на кучу изломанных досок ранее бывших скамьями в молельном зале.
- Радуйтесь, небесные покровители! Дети севера вновь славят вас дымами пожарищ! - крикнул воин в небо и захохотал как безумный. Он был счастлив.

Искра сознания заалела в черноте беспамятства окутавшего разум лучника. Стремительно разгораясь, искра осветила силуэт стоящего над телом жреца. Рокочущим набатом накатился его голос, прогоняя прочь тишину забвения. Волна целительной энергии прокатилась по телу и дым смерти отступил под порывом божественной силы. Рука воина все еще сжимала полированный изгиб лука. Сдерживая стон, Эней поднялся на одно колено. Слабость и боль от ран все еще давили на плечи, но воля мирмидонянина была крепка и без труда побеждала телесные страдания.
- Пусть Небесная Охотница вознаградит тебя и твой божественный дар, Тидей! Помощь твоя подоспела вовремя, Харон уже заламывал мне плату, но теперь монеты еще побудут при мне! Ха-ха-ха!
Развернувшись на шум продолжающегося боя, следопыт увидел, что победа близка. Последний из недругов доживал свои последние мгновения, атакуемый крылатыми монстрами, но оставался еще корабль и неизвестная угроза таящаяся на его палубе. Колчан страшил лучника своей пустотой, а оружие для схватки накоротке отняло у разведчика море. Лишь безумец или глупец мог бы надеяться одолеть боевой корабль столь скудными средствами. Эней не числил себя среди безумцев и всегда надеялся, что и в глупцах ему не ходить. Он завертел головой в поисках оружия валявшегося поблизости, ведь полегло тут немало вооруженных. Одновременно он выдергивал из песка стрелы обильно утыкавшие место их ночевки и отправлял их в колчан.

- На улицах того... не этого... неспокойно, стало быть... Лихие времена выносят из темных дыр всякое го... э-э-ммм... злыдней разновсяких мутная водица приманивает, стало быть... не дело по темноте порознь шататься! Гуртом оно сподручней будет! Вон, господин Стойкович, не дадут соврать, чтоб мне пусто было! Не ходите нихто на улицу сами!
Враль из Томаса был, прямо скажем - как из навоза пряник. На безхитростной роже проступала целая гамма конспиративных ужимок, но говорить как есть при посторонних - он опасался... и поэтому нес околесицу, стремясь только к одному - вворачивать в путанную речь мысль: "Не ходить по одному за двери!". Осознавая, что уличный инцидент вполне может получить нежелательное продолжение, парень дождался когда дед отойдет к стойке за добавкой пенного и наклонив голову к товарищам - зашептал: " На Томислава напали того... этого... тати уличные. Кажись те что тута сиживали, когда мы пришли. Я одного того... по тыкве его злокозненной... короче того... принимай, Архангел, гостя на побывку безвременную! Выбил из него все го... мысли все злопыхательские... второй этого... убег стало быть... могет он порты отстирывать помчал или того... свечку ставить Амалиону - за избавление счастливое, а могет статься, что и этого... за подмогой побег... корешей своих, душегубцев - скликать! Так вы не балуйте! Неча порознь шляться! Оберечься не повредит... как та монашка говаривала... на огурец пузырь бычий надевая !... Ну и бдеть бы стоило, для пущего спокойствия. По очереди... Как в походе делали."

Томас блаженствовал. После всех злоключений, его мечты о нормальной еде и пиве воплощались в реальность. Первую кружку он опрокинул в себя залпом. Шумно глотая и сопя от усердия. Выдохнул, отер ладонью пену с губ, рыгнул тихонько и принялся за вторую кружку. Эту он уже цедил не спеша, щуря глаза как отъевшийся котяра. Смолотив принесенную еду, парень окончательно разомлел. А тут и третья пенная кружка ткнулась в ладонь запотевшим боком. Вот оно счастье! Ну почти... Повертев башкой, воин с сожалением отметил, что окромя жены хозяина (чересчур даже для не очень взыскательного деревенщины) и спутниц по путешествию (подкатывать к которым Томас покуда робел), иных девок в трактире не наблюдалось... ни гулящих, ни каких иных... огорчение коснулость чела парняги своим крылом, но песня Ханны развеяла тоску, нагнав вместо нее задумчивую грусть. Раздумывая над вариантами повтора пива или вылазки за пределы трактира на поиски девок, Томас краем уха следил за разговором.

Жутковатый рассказ деда прояснил ситуацию с отсутствием девок. Жаль конечно... но тут уж ничего не поделать. Когда ВЕСЬ смысл рассказаной истории дошел до тугих мозгов парня, испарина прошибла его до копчика, а пиво перестало дарить райское блаженство. Воин нервно облизал внезапно пересохшие губы и шумно втянул в себя весь остаток светлого из кружки.Вот ведь, однако, дела! Чем же прогневили мы Амалиона? За что так шутит с нами всемилостивый Архангел? Кровь тяжело бухала в жилах. Воздух трактира стал казаться густым и вязким - хоть жуй его зубами. Сидеть рядом с дедом, Томас не мог - лучше голой жопой на сковородке, чем рядом с ним - кровь его несчастных сыновей еще не обсохла на руках, а он тут сидит - пиво дует и девок алчет!
И куда отец Томислав пошел? Сейчас, как никогда, Томасу хотелось утешения молитвы и отпущения грехов. С грохотом отодвинув от стола табурет, парень встал - красный как рак и опустивший очи долу.
- Я тут того... воздуху мне этого... схожу ... отолью чтоль... погуляю... - пробурчал он и направился к выходу, шаркая ногами по полу.

Еще недавно, до Свышовицкой кровавой бани, Томас посчитал бы пределом мечтаний - оказаться на месте Хифия или Фуфия. Стать рядовым бойцом в такой вот лыцарской комитиве - чем не завидная карьера для простого деревенского парняги? Это не обычным воином в войске пехтурить... Это ого-го... Не что либо как, а очень даже - как либо что! Гордо именоваться громким: "вооруженный из копья лыцаря такого-то"! Иметь, пусть и небольшую, но долю в добыче ратной! Раздуваясь от гордости - носить гербовые цвета господина и купаться в лучах его благородной доблести! Разве не мечта любого чумазого пацаненка? Совсем недавно это было... было... Было, да сплыло... под грохот конских копыт и крики умирающих товарищей - недавних чумазых пацанят... под свист стрел и арбалетных болтов, под треск пробитых щитов и лязг сталкивающихся лезвий... под сиплое дыхание - рывками бьющее в стиснутые зубы... под угасающий шепот смертельно раненого командира и дробный перестук дождевых капель, барабанящих по наспех натянутому навесу... под шорох земли и умиротворяющие звуки молитвы... Повзрослевший чумазый пацаненок, именем - Томас, сейчас со всей ясностью понял, что больше не хочет такой завидной судьбы. Только сейчас до него доходил смысл последних слов сержанта. Он понял как это важно - самому решать свою судьбу. Иметь право послать в жопу Страшному-Демону-Бабаю все пламенные речи и призывы. Знать - что нет над ним хозяина или господина, кроме Милостивого Архангела Амалиона и гордо называться: "свободным человеком, именем - Томас"! Кого убивать и к кому быть добрым, когда смеяться и когда грустить, наконец - когда самому идти на смерть, все это - честное право свободного человека! И плевать на долю в добыче и отблески чужой славы!
Томас улыбнулся своим мыслям и зашагал веселее, по привычке сдвинув шапель на затылок.

Внезапно атакованый пучком щавеля и приветливой улыбкой на миловидном личике, Томас опешил. Лопата и заступ с грохотом упали на могильную плиту под ногами. Залившись краской на простоватой физиономии, парняга забормотал:
- Я того... этого... чести не имею... в смысле сраму не иму... то есть - представлен быть не сподоблен... Томас - я... аз есмь... житие мое... тяжкое... ох!
Здоровенная рука воина потянулась к голове - привчным движением сдвигая шапелин на затылок и отирая со лба испарину. Шумно выдохнув детина продолжил:
- Я, сударыня, вас того... видеть то видел в ентом самом... как его бишь - Фигабурге! А как жеж... вы там того... фужер проводили... то есть фураж собирали... а как жеж! Токмо я не того... не слыхал стало-быть. Сежант то наш, встречай его Амалион радушно, меня тогда того... на борьбу с корнеплодами послал... В смысле картошку по огородам на ужин тырить отправил. Я помню - страсть как расстроился! Ужо фужер ваш мне поглядеть страсть как хотелося. Робяты сказывали - вы, виршеплетствовали знатно. А меня тогда дед старый на огороде заприметил - да и приветил из самострела... того... в аккурат в то место где спина в жо... в мягшее место трасмутируется... Хорошо хоть, хранил Архангел - не болтом, оно и понятно - откуда у дедугана доходного болт боевой возьмется? Так - щепка длиною в полулокоть... Однакож перепугал меня, горемычного - едва не до мокрых портков! Так вот... Ну стало быть не повидал я фуражу вашенского. К превеликому моему огорчению. А какими ветрами, вас, прошу пардону - в енту жо... глухомань задуло? Али исчете чего?
Овладев собой, Томас заговорил менее путанно и, видимо, снова чувствовал себя уверено. Закончив речь он стянул через голову кольчугу, скинул гамбезон, шлем и, поплевав на руки, принялся сноровисто копать внушительных размеров яму. Найденые инструменты делали свое дело - работа спорилась.

События развивались все более стремительно. Обливались кровью кореша. Один за другим в корчах падали враги. Последний уцелевший фраерок (мерзкая мохноногая выхухоль!), строил свои каверзы скрываясь от Шершня за деревом. А проклятущая паутина сковывала маневры, воин злился.
Пора ставить точку в этой зарубе! Кровищи на опушке леса - как на скотобойне! А конца-краю все нет.

Что бы открыть себе сектор обстрела, Шершень решительно шагнул вперед и влево. Паутина цеплялась за ноги, облепляла руки, голову и торс воина, но он не обращал на помехи внимания, упрямо преодолевая преграду. Полностью остановить решительный натиск липкие нити не смогли и парень, хоть и не далеко, но все же передвинулся левее, добившись прямой видимости врага. Развернувшись в полоборота на широко расставленых ногах, лучник с хрустом натянул тетиву до уха и , тщательно прицелившись - выстрелил по недругу.
- Получай за орчину, падла!

Сдвинув шлем на затылок, Томас рукавом отер пот со лба и смачно сплюнул на обгорелый остов ближайшей халупы.
- Я вам, сударыня эльфка, того... и без следочтения скажу кто это верзонул и куды опосля направился. Не велик труд - знать сие. И в пылище-копотище ползать не потребно. Известное дело - деревню разорили свиномордые дуполизы нашего безбожного короля - овцеложца ! Пошли ему, Амалион, отборного чирея на жопу ! И чтоб дважды не утруждаться - и на язык тоже ! Ну и на причинное место заодно тож... одно к одному - Архангел троицу любит! А направились сии башибузуки к Веллетро - чинить дальнейший разор и поругание на потребу своих чернющих душ ! Хотя, может статься, что городишко им и не по зубам будет. По всему выходит что отряд у них не велик. Даж деревню энту задрыпанную толком разорить не сподобились.
Повернувшись к священнику, парень помявшись спросил:
- Может вы , отче , прочтете молитву над невинно убиенными пейзанами ? А я покудова того... энтого... на погосте местном яму им справлю ? Лопату вот только пошукаю... должна лопата где-то тут сыскаться... чай не унесли реманент - ироды позорные... курдупели злодейские... Посекли людишек , окаянные содомиты ! Ни за понюх табаку посекли и просто неба покинули - зверью на поталу... не гоже так...

Томас тоже принялся копать, уже провереным методом. Однако он не забывал предметно обыскивать тела убиенных роялистов, перед тем как опускать их в братскую могилу. Все что казалось ему ценным - складывал на расстеленный на земле плащ.

- Если все разом на них ударим - враз всех положим! - убежденно зашептал парень, обращаяясь к Рэнди - Ты их тута покарауль покамест я того... за нашими сгоняю, лады? Одна нога тут другая того... этого... Ежели мимо пройдут, ты за ними помаленьку двигай, а мы коли тебя тута не застанем - лесом их обгоним, они вона плетутся - как вонь за народным ополчением... враз обскачем и положим говноедов... ишь удумали - стариков мытарить!
... аж кипя от праведного гнева (а может от азарта и предвкушения хорошей драки?), Томас стал отползать от дороги, стараясь не производить большого шума. Скрывшись в подлеске он сменил способ перемещения на ракообразный, а удалившись достаточно глубоко в лес - припустил к лагерю с максимально возможной поспешностью.

- С чего это я того... расхристаный? - удивленно осмотрев свою, по правде сказать, видавшую и лучшие времена стеганку, Томас не нашел признаков расхристанности - а что до поноса, дак вы, други, того... поносу не видали взаправдашнего. Вот ужо как то к нам в село завернул с тракта проезжего мудрец один великоразумный... с самой, стало быть, ымперии путь он держамши - вызнавать там чегой то, али записывать этот как его бишь?.. хвеи... не! леи... не! Хволькльор! Во! Точно так! Хволькльор он записывамши, через всю державу это... путь держал. И к нам в село заехал. А чегоб ему к нам в село и не заехать? Чтож наше село плоше той же, к примеру сказать, Верхней Козолуповки? Али иных каких деревень? Ну стало быть завернул к нам, старосте представился - чин по чину, мол того... бакалаверь наук энтих... как жеж оно того... А! Вот! Гомнитарных наук бакалаверь! Мудер был зело. Все по хатам ходил, люд за то да за се выспрашивал, больше со стариками толковал. Оно и понятно - старики они завсегда того... поболе молодых-зеленых в ентом самом хволькльоре смыслют. Ну, стало быть ходил-ходил да и притомился, сердега, аж взопрел. Ну ему бабка Шмыгуха молочка и поднесла. Парного, свежего. А как жеж? Гостя уважить - первое дело, да еще такого важного - бакалаверь енто вам, братцы, не того... не шубу в порты заправить! Вона сам староста его привечал да потчевал, щеки надувал от важности, прям как на ярмарке новый грош светился. И не в домек Шмыгухе было, что в аккурат до того как к ней зайти, бакалаверь оный, у деда Рыкуна побывамши. И с ним махнумши стопаря. И закусимши. Огурцом. А огурцы, дед Рыкун, мастак был растить. Отборные они у него были. Бывало барон мимо с охоты едет - да и завернет к Рыкуну-деду на стопарь с огурчиком. Так -то!Бакалаверь тож до Рыкунских огурцов охочь зело оказался - одним стопарем у них там дело того... не окончилось. Брешут люди, что после Шмыгухиного молочка, бакалаверь ишшо у скорняка в хате слив отведал или селедки... за то не ведаю. Да и мыслю что брехня! Не дошол бы бакалаверь до скорняковой хаты! Ентож другой край села! Не... не дошел бы он до скорняковой хаты... даже б не добежал...
Томас в задучивости покачал головой, явно прикидывая расстояние от двора гостеприимной бабки Шмыгухи до скорняковой хаты. Потом решительно окончил рассказ:
- Вот я и говорю, братцы. Не видали вы настоящего поносу!!! - и уперши в пояс ложе, взвел арбалет, даже не притронувшись к "козьей ноге".

Простоволосый Томас стоял за правым плечем священника, опираясь на древко глевии и угрюмо глядел на носки своих истоптаных ботинок. Когда жрец окончил молитву он повторил вслед за ним: "Аминь!", и нахлобучил на голову шлем.
- Преставился, сердега... ужо как страдал от ран - то! Смерть ему, чай за избавление была... так-то... жисть она вона как...
Тут на простоватом лице солдата отразилась целая буря эмоций - челюсть отвисла, глаза расширились до крайности, а шлем уехал на затылок - прямо на его глазах кольцо на ладони священника засветилось!
- Чаровство! Взаправду как в виршах сказителей! - осеняя себя знаком Пера, проговорил он, на всякий случай отступая на шаг назад - Вы тут, отче, сами пока... а я того... могилку покуда выправлю... Сержант то наш - правильный был мужик, уважить надобно его честь по чести, чтоб лежал как надо, не мерз и того... за кости свои не боялся, что де собаки отроют, так я того... пойду копать лады?...
Опасливо озираясь, Томас отошел еще на шаг и, скинув стеганку и шлем, ушел из-под навеса прихватив свой котелок и кинжал. Найдя подходящее место парень принимается за дело - рыхля землю кинжалом и выгребая котелком.
- Лопату бы... - доносится под навес его ворчание - ... покойник то, завсегда говаривал: "лопата - друг солдата!", а я, непутевый, чем думал? куда глядел? почему не прихватил из лагеря? поделом мне...