«И пронзен сэр Вэльтэх калённой сталью; но не желал погибать, окаянный! Как только собрался славный сир Трэйрих праздновать победу, оплавился окутанный тьмой меч, и раскрылись крылья за спиною демона, и выросли рога двухфутовые, и загорелись глаза хищным пламенем нечистым.»
- Да-да, Лир, сейчас! - откликнулся Исмаэль и, отхлебнув из бокала, продолжил читать. Стеклянный сосуд, спешно поставленный на стол, опрокинулся, и вино цвета крови разлилось алым пятном на столе. Но сейчас это было неважно.
«И выхватил копьё святой, но оказался пронзён тьмою, из ада выползвшей. И зачитал "Отче наш" он в предсмертной агонии, и не в силах оказался исчадие ада добить отважного. И умер сэр Трэйрих христианином, сжимая в руках крест. И захохотал тогда еретик подлый, в Бога Истинного не верующий, с Сатаной договор заключивший:...»
- Дзынь! - но и укатившийся со стола бокал не сумел отвлечь внимание наследника от книги.
« – Кто сумеет противостоять мне?! Я, непревзойдённый сэр Вэльтэх, сотру в порошок любого!
– О, дьявол во плоти, я готов сразиться с тобою! – ответствовал послушник. – Я сражусь за веру нашу истинную!»
Тем временем Исмаэля окутывала Тьма. Нет, не та ночная темнота, легко рассеивамая свечой, нет. А та Тьма с большой буквы, которая не рассеивается даже самым мощным фонарём. Только свет истиной веры способен остановить её.
Но Исмаэль не замечал Её. Его внимание захватила история.
«И захохотал исчадие мрака. И вынул меч вострый, тьмой окутанный, и направился к послушнику Афанасию. И встал тот на колени, и стал молиться. И окутал его святой свет, и заслонил свои глаза демон.»
На плечо Исмаэля легло щупальце Тьмы. Холодное, тяжелое и неожиданно липкое.
- Лир, подожди, иду я!
«Но не мог дьявол заслониться от света истинного, и рассеялась рука его нечестивая, и издал перед смертью демон жуткий вой, и упал Афанасий без сил.»
- Да, уже, - сказал Исмаэль и поднялся.... Но не получилось. Что-то крепко держало наследника.
Только сейчас он заметил окружающую его Тьму. Лёгшее на плечо щупальце. Приковавший ногу к ножке стула отросток Тьмы. Секунда промедления в ступоре - и вот уже, как питоны на добычу, пикируют два щупальца, обхватывают горло и рот. Свечка с громким шипением гаснет. Вскрик ужаса подавлен - сквозь пелену Тьмы перед ртом не пробивается ни одного внятного звука, только мычание. Рывок - бесполезно, Тьма крепко держит в своих путах.
Тьма тем временем окутывала. Вскоре Колдун-из-Дворца оказался полностью заточен в кокон Тьмы. Та больно ударила по глазам и, казалось, начала высасывать все жизненные силы. Панический ужас сменился леденящим, тот и вовсе исчез. Пропало желание драться, сопротивляться, осталось лишь желание оставить все как есть.
Последним усилием собрав волю в кулак, Исмаэль сотворил заклинание. Магическое пламя кольцом разошлись от него, однако... Смешок, щелчок, и вот его заклинание подавлено в зародыше. Ну, теперь точно все. Сопротивляться бесполезно.
- Сир, вы скоро? - во входе в библиотеку вырисовался силуэт Лира с фонарём, верного слуги. Отростки Тьмы резко отпустили Колдуна-из-Дворца, будто... испугались? они укорачивались и вскоре совсем исчезли, втянувшись в сухую сгорбленную фигуру библиотекаря.
- Ффух... Да, уже иду. - Исмаэль поднялся со стула, разминая затекшую шею. Посмотрел на слугу. Удивление в глазах того сменилось непониманием, непонимание - страхом, страх - ужасом.
- Не приближайся ко мне, чудовище! - фонарь выпал из дрожащих рук и разбился. Разлившаяся лужица масла вспыхнула ярким пламенем, которое медленно расползалось по сухому полу библиотеки.
- Всмысле?...
- Помилуй меня, Господи, и не даждь мне погибнуть! Помилуй меня, Господи, яко немощен есмь! посрами, Господи, борющаго меня беса. Упование мое, осени над главою моею в день брани бесовския! борющаго меня врага побори, Господи, и обуревающия меня помыслы укроти тишиною Твоею, Слове Божий!
Свет застил Исмаэлю глаза. В последний миг перед падением в беспамятство Колдун-из-Дворца успел подумать: «Неужели я стал подобен сэру Вэльтэху?!..»