Выбрав себе по возможности такое место, чтобы не сидеть рядом с кем-то, Дилан грузно опустился на сиденье и впервые за день позволил себе выдохнуть. Он определённо стал слишком старым для таких марафонов. Вспотел, словно свинья, а в ушах до сих пор молотом стучит собственный пульс. В такие моменты ему становится наиболее отчётливо ясным, что его время прошло. Былая сила давно покинула, если она вообще у него когда-либо была. Может, он только представлял себя прошлого крепким, сильным и подтянутым, а на самом деле всегда был жирным боровом с тяжёлой одышкой, неспособным даже кросс пробежать. Разум - штука обманчивая. Он не помнит, лишь интерпретирует, всегда немного приукрашивая или искажая события. Положив дипломат на колени, Дилан огладил свои волосы и, немного поёрзав на неудобном сиденье со слишком прямой спинкой, попробовал занять наиболее комфортное положение и прикрыть глаза. С закрытыми глазами всегда как-то лучше вспоминается.
Да, память - штука зыбкая. Ненадёжная. Это вам подтвердит любой детектив, агент и вообще человек, работавший когда-либо со свидетельскими показаниями. Людские разумы склонны заполнять пробелы в памяти, заменяя утраченные детали чем-то схожим. С течением времени забывается всё больше, а значит и воспоминание меняется. Вот например Дилан припоминал, что в колледже выступал за местную команду по регби, и даже помнил, что они выиграли какой-то очень важный приз - но нет, они не выигрывали. Обычные воспоминания, которые со временем стёрлись, и мозг дополнил их сюжетом какой-то спортивной драмы, просмотренной примерно в том же возрасте. Одно просто наложилось на другое. В ЦРУ существовали специальные секретные техники запоминания - большие, сложные тренировки, благодаря которым Дилан вообще узнал о зыбкости человеческой памяти. Узнал - и научился уделять внимание всем деталям, сколь бы незначительны они ни казались. Было время, когда Дилану было достаточно единожды взглянуть на какой-нибудь документ, чтобы затем переписать его содержание если не точь в точь, то очень близко. Он мог войти в специально обставленную тренером комнату раз, а потом зайти снова через сутки, и обнаружить мельчайшее изменение, внесённое тренером, вроде поменянных местами полотенец. К сожалению, стареющий мозг утрачивал и эти навыки - но кое-что осталось. Дилан решил, что будет нелишним дать мозгу немного разминки, и попробовал воспроизвести в голове всю ту ситуацию, что случилось с ним несколько часов назад.
Дилан хорошо помнил, что в той машине работал кондиционер, и лицо приятно обдувало охлаждённым потоком воздуха. Этого сейчас очень не хватало в этой корейской электричке. Дилан сидел на заднем сиденье совершенно один, а впереди него сидели переводчик и водитель. Водитель - из местных, непрестанно и оживлённо что-то говорил переводчику, а переводчик, смеясь, коротко ему отвечал. Они были поглощены этим диалогом, позабыв о сидящем позади них агенте, и всех собравшихся это совершенно устраивало. Переводчик был не только специалистом по корейскому языку, но и вообще увлечённым корееведом, никогда не упускавшим возможности поболтать с местными, а Дилан всегда предпочитал побольше молчать. В машине работал приёмник, настроенный на новостную частоту, и ведущий тревожным голосом о чём-то рассказывал, а также принимал звонки в студию. Через плохие телефонные динамики тоже тревожно говорили о чём-то звонившие в эфир. Как раз когда эти тревожные передачи вытеснила музыка - играл какой-то модный в этом сезоне бойз-бэнд, каким в Корее несть числа - водитель как раз проезжал перекрёсток на зелёный. Уже тогда Дилана отвлёк какой-то уж очень бурный хор автомобильных клаксонов. Он успел повернуться в ту сторону, и успел на короткий момент увидеть ярко-жёлтый седан, который проехал на красный и при этом пересёк разделительную полосу. Уже тогда что-то показалось Дилану странным, и сейчас он вспомнил - эта машина была повреждена ещё до столкновения. Водитель при этом даже не старался управлять своим авто - неслось оно скорее по инерции, иначе удар был бы сильнее. Желтый седан вмазал их машине прямиком в левое крыло - Дилан отчётливо помнил, как у водителя мотнулась при ударе голова, и на секунду он испугался, что у того сломается шея. В салон брызнули мелкие осколки ветрового стекла, а лобовое сразу же пошло трещинами. Надёжно пристёгнутый Дилан особо не пострадал, хотя ремень болезненно вдавил грудь, когда его грузное бросило инерцией вперёд. Намечавшееся пузо сработало не хуже, чем подушка безопасности, которая спасла водителя, когда тот приложился лицом о руль. Их машину развернуло, и она заглохла, а из-под отпрыгнувшего капота повалил белый дым, застилая обзор и просачиваясь в кабину. Секундная заминка - а потом всё снова пришло в движение. Водитель в жёлтом седане продолжал неистово дёргаться, Дилан хорошо видел это через стекло. Подумал ещё, что у того заклинил ремень, и он отчаянно пытается выбраться, и при этом взбешен. Пусть бесится - в ДТП виноват только он. Что было потом - Дилан помнил смутно. Какая-то суета дурацкая, крики напуганного водителя, обнаружившего неглубокий порез на руке. Он не помнил как сам оказался снаружи автомобиля вместе с переводчиком. Помнил невыносимую жару, духоту, спешивших сюда полисменов в жёлтых жилетах, крики других недовольных водителей в создавшейся пробке - и переводчика, который подбежал зачем-то к желтому седану, в котором бесновался его незадачливый водитель. С его стороны стекло уцелело - Дилан хорошо помнил это, потому что водитель изо всех сил молотил по нему двумя ладонями и жался лицом прямо к стеклу, скаля зубы. Он тогда ещё подумал, что это как-то странно, но переводчик явно думал не об этом, так как очень смело раскрыл водительскую дверцу, и с руганью схватил того парня за воротник. В следующий момент он уже орал дурным голосом от боли и ужаса, пытаясь стряхнуть со своей руки вцепившегося в неё всеми зубами водителя жёлтого седана.
Этот момент длился всего несколько секунд, но для Дилана те несколько секунд были бесконечно долгими. Он попросту не был готов к тому, что произойдёт нечто в этом роде, и даже не подумал сначала броситься к переводчику на помощь - просто стоял и смотрел, как полный идиот. И это агент ЦРУ. Вот уж действительно давно пора на пенсию. Но зато Дилан запоминал - и запомнил он очень многое. Запомнил, как переводчик изо всех сил вырывал руку из зубов того бешеного, а второй рукой колотил его. Переводчик носил на второй руке часы, и при этих ударах использовал их как кастет - циферблат разбился. а один осколочек застрял в брови бешеного, но тот не обращал никакого внимания ни на жуткие ссадины, оставленные металлом, ни на торчащий осколок - просто рвал зубами кожу переводчика, будто от этого зависела его жизнь. Невероятное упорство, отчаянное, слепое и абсолютно лишённое осознанности стремление к убийству, не свойственное даже животным. В следующий момент переводчик всем телом рванулся назад - и Дилан отчётливо услышал противный рвущийся звук, а переводчик и вовсе перешёл на визг. Асфальт окропило кровью, а сумасшедший камикадзе раскрыл окровавленный рот и заорал, заревел словно зверь, выронив мерзкий, неаккуратный шмат кожи с кусочками розовой плоти. Густой сгусток крови переводчика вылился на подбородок и рубашку безумца. Вот рубашка и приковала тогда внимание Дилана - до того момента, как на неё капнуло кровью, она была идеально чистой, старательно выглаженной, и дополненной золотыми манжетами на рукавах и дорогой ручкой, торчавшей из кармана. Это был определённо не опустившийся наркоман, который мог перебрать с дозой и впасть в бешенство. Да и насколько надо быть отчаянным, чтобы ставиться чем-то в собственной машине? А этот отчаянным и опустившимся не выглядел - нет, он выглядел как человек, который старательно собирался на важное собеседование или презентацию. Типичный житель развитой азиатской страны, представитель типичной для Кореи ниши офисных работников, строго придерживавшийся принятой в этом обществе корпоративной этики. Такие не упарываются опасными наркотиками, вызывающими подобные приступы. Что же с ним случилось?
И всё же какое ещё могло быть объяснение? Когда полицейские подоспели, он успел укусить одного из них прежде, чем его попотчевали резиновой дубинкой. Дилан по опыту знал, как чертовски больно получить такой штукой хотя бы один раз, а тому парн. всыпали не менее пяти ударов от каждого, и всё равно этот чёртов псих ничуть не утратил кураж. Так и продолжал рваться в бой и реветь дурным голосом, до предела натягивая ремень и едва не вырывая защёлку с мясом. Полицейские разрезали ремень ножом, и еле-еле выволокли безумца наружу. Только сообща они смогли его повалить и нацепить наручники. Не угомонила бешеного и струя перцовой смеси в лицо. В этот момент Дилан осознал, что его рука всё ещё держит рукоять табельного пистолета под пиджаком, и если бы копы не подоспели - он бы просто застрелил чёртова лихача. Он сделал бы это на чистом первобытном страхе, какой не мог испытывать один человек перед другим. Так боялись разве что дикого зверя. Тигра-людоеда, которого надо поскорее убить прежде, чем он совершит свой смертельный бросок. Глаза - вот что испугало его больше всего. Что-то было с его глазами. И Дилан, к сожалению, не помнил, что.
Однако Дилан, кажется, вспомнил кое-что другое. Какой-то обрывочный разговор в путанных коридорах штаб-квартиры в Лэнгли аккурат за полдня но того, как сел на самолёт до Сеула. Что-то такое, связанное с корейцами и каким-то тамошним проектом. Опять ложная память? Или... Ну-ка, ну-ка...