| |
|
|
- Не из тех, - подтверждает Эшли, словно не замечая упрёка. Возможно, она его действительно не заметила, погрузившись в собственные мысли. - Обычно я обхожусь без сновидений. Просто этот сон был очень реалистичным.
Слова падают в пространство между агентами будто камешки. Их произносят без малейших эмоций, и такое же ровное отсутствующее выражение застыло на лице мисс Данн. Этим прекрасным солнечным утром она не похожа сама на себя. Новое блестящее обращение, выданное напарником, почти не находит отклика: на лице не дёргается ни единый мускул, только Эйдан каким-то чувством угадывает падение ледяной брони, что мгновенно укрывает девушку привычным коконом отстранённости.
- Развозчики молока встают в пять, - поправляет Эшли, оставаясь мисс Пунктуальностью до кончиков аккуратных, покрытых бесцветным лаком ногтей. - Я пришла в половину восьмого.
Несколько минут она пьёт свой кофе, не то забыв про вопрос Эйдана, не то размышляя над ответом, составляя его из кирпичиков фраз. Ответ получается неожиданным.
- Вчера был странный день. Я пошла прогуляться после... вечером, в общем. Спать не хотелось. Зашла в какое-то заведение возле заправки, оказалось что-то типа бара с рестораном. И там, совершенно случайно, разговорилась с одной женщиной...
Сложно представить мисс Данн, заруливающую в бар не для того, чтобы опросить свидетелей. Ещё сложнее представить мисс Данн сидящей за барной стойкой в своих чёрных брюках и идеальном кремовом свитерке, с порцией чего-нибудь горячительного, непринуждённо болтающей с незнакомкой. Наверное, Эшли сама это понимает, потому что речь её вдруг становится менее связной, чем обычно. Словно ей неловко, что её в любой момент могут прервать возгласом "Да ладно заливать-то!" и предположением, что то было начало сна.
- Она из Миссисипи. Работает в грузоперевозках, водит фургоны. Похожа на этих ребят, - лёгкий кивок в сторону ближайшего дальнобойщика, - только женщина. Простая, открытая. Смеялась, шутила. Когда я сказала, что еду в Луизиану, резко изменилась. Конечно же, я не рассказывала, зачем мне туда надо. Сказала, будто собираюсь писать книгу, а луизианские пейзажи меня вдохновляют. Тогда-то её и прорвало. Она жила там со своим бойфрендом из местных, переехала к нему от родителей. Нет, не на Востоке - на Западе, недалеко от Лейк-Чарльз. Сбежала через несколько месяцев. Говорит, не смогла там жить. Повёрнутые они на своей религии. Не в больших городах - подальше, в глуши. Её не посвящали, она просто видела... кое-что. Что именно, не захотела говорить. Может, чтобы я не посчитала её спятившей. Всё твердила, чтобы я ни в коем случае в Луизиане не задерживалась и особенно не мутила с местными. А нет, одно сказала. Ей тогда всё время казалось, будто за ней кто-то наблюдает. Куда бы она ни пошла, даже у себя в доме.
Девушка поднимает взгляд на Нэша. Глаза светятся огнём нездорового энтузиазма. Неловкость исчезла, гончая напала на след.
...Ну, ей так кажется.
- Эйдан, а что если наш маньяк не один? Локация другая, но что если эта религия имеет хождение в других частях штата? Это не христианство. Какой-то его сплав с язычеством, насколько я поняла. Бойфренд той женщины ходил в церковь как приличный человек, но в то же время участвовал в мессах на болотах за городом. Это было давно, культ мог расшириться, измениться. Тогда можно объяснить разный почерк убийств, хаотичные жертвы. Может, они искали себя. А Найджел - результат, кульминация, осознанное жертвоприношение. Эйдан, представляешь масштаб совпадения? Если бы мы с тобой не... - она запинается, видимо, вспоминая вчерашний вечер, и поспешно заканчивает:
- Что ты думаешь?
|
|
31 |
|
|
|
|
– Если бы ты пришла в половину одиннадцатого, цены бы тебе не было, – парирует насмешливо Эйдан, усмехаясь и потягивая кофе.
Он смотрит куда-то мимо Эшли, вполуха слушая рассказываемую ею историю. В какой-то момент и вовсе упускает нить сбивчивого повествования на какое-то время, безнадёжно погрязнув в тщетных попытках представить Эшли, которая непринуждённо подсаживается за столик к совершенно незнакомой женщине в баре.
Это наверняка должна быть чертовски взбудораженная Эшли.
Эшли на эмоциях, надёжно и основательно выбитая из зоны комфорта. Эшли в состоянии серьёзного нервного потрясения.
Как там самая Эшли, которая вчера ночью ушла из номера, когда ей якобы «не спалось»…
Эйдан осекается, осознав, что его мысли летят всё дальше и дальше, в то время как сам он уже какое-то время совершенно не слушает. Что поделать, психологические задачки всегда интересовали его значительно больше, чем истории о ночных похождениях Эшли.
Ладно бы она хотя бы рассказывала о визите в ночной клуб или даже стрип-бар…
Да чтож такое!
Эйдан встряхивает головой, предпринимаю отчаянную попытку сосредоточиться.
Явно сказывается серьёзный недосып, будь он неладен.
Лейк-чарльз, сбежала… О чём она вообще говорит?
Ах да, та женщина. Сопоставив наконец-то все факты в цепочку и заранее подготовив реакцию, Эйдан уже готовится было возвратиться к мысленному анализу вчерашнего поведения Эшли, когда что-то останавливает его и заставляет насторожиться.
– Культисты, серьёзно? – переспрашивает он, приподнимая бровь.
Чёртовы женщины. Масштаб совпадения, надо же.
– Ты правда предлагаешь строить дальнейшее расследование на основании рассказа женщины, которую ночью встретила в баре? – его голос становится жёстче, серьёзнее. – Которая поведала тебе о тайной паутине опутавших всю луизиану культистов, которые режут невинных девственниц в полнолуние на болотах? Женщины, которой кажется, что за ней наблюдают?
Не расхохотаться сразу стоит ему большого труда.
Не то чтобы эта версия совершенно не имела права на жизнь, но боги, как же всё притянуто за уши и… «Ситуативно», если оперировать терминологией самой Эшли.
Но Эйдан, в то же время, не был бы Эйданом, если бы ограничился одним только рациональным высказыванием. Изобразив максимально сосредоточенное лицо, он вытащил небольшой блокнот с ручкой из нагрудного кармана рубашки. Задумчиво полистал совершенно пустые страницы и выбрал случайную.
– Так, думаю я помещу эту версию между инопланетным вторжением и… И… Да, пожалуй, нападением оборотней, в моём списке наиболее вероятных исходов.
Он медленно откладывает в сторону блокнот, поднимает глаза на напарницу и, понизив голос, совершенно серьёзно спрашивает:
– Эшли, может нам стоит заранее запросить поддержку национальной гвардии?
И лишь только после этого начинает смеяться.
|
|
32 |
|
|
|
|
Первый же вопрос Эйдана сбривает стройной версии крылья, заставляя неловко шлёпнуться на стол между солонкой и чашкой с кофе. Эшли вновь отводит взгляд. Её уши, полускрытые длинными тёмными прядями, заливаются краской. Напарник не сбавляет обороты, делая вид, что собирается увековечить мудрость агента Данн на чистых страницах блокнота. Щёки Эшли медленно розовеют. Нэш начинает смеяться. Это становится последней каплей. Кажется, сейчас должен последовать взрыв - но нет. Не глядя на веселящегося Эйдана, девушка вскакивает. Столешница содрогается от резкого движения, недопитый кофе выпрыгивает на стол, оставляя тёмный ободок вокруг основания чашки.
- Буду ждать на парковке, - выпаливает она, прежде чем вылететь из столовой. Один из воителей понимающе смотрит вслед, затем с лёгким сочувствием - на Эйдана.
И Эшли действительно оказывается у машины раньше. Стоит, облокотившись на капот со стороны пассажирского сиденья. Волосы уже собраны в высокий пучок, папка с делом прижата к груди, у ног - неизменный саквояж. Утреннее солнце нежно гладит хмурую девушку по плечу, однако она остаётся непреклонной. Проведя в тесном контакте с напарницей целый день, Нэш может точно сказать, что она злится. Только не на него, как было на выезде из Вашингтона. На этот раз фокус злости направлен вовнутрь, и сложно сказать, что он менее испепеляющ, чем вчера. Зная мисс Аляску, можно предположить, что себя она выжигает с той же страстью - а то и более жестоко.
Она садится в салон, едва Эйдан снимает блокировку с дверей. Саквояж отправляется назад. Эшли не пристёгивается. Вчерашний день повторяется, разве что в других декорациях. Они не в столице округа, а на безымянном пересечении двух магистралей, достаточно удобном, чтобы поставить здесь мотели. Луизиана становится намного ближе. Эшли становится более понятной, но не более предсказуемой. Маньяк... по-прежнему бродит где-то в непроходимых лесах, не став ни понятным, ни предсказуемым.
|
|
33 |
|
|
|
|
Эйдан медленно и невозмутимо допивает свой кофе, медитативно наблюдая за тем, как по столу медленно расползается исходящая паром лужица. Со стороны понять, о чём он именно сейчас думает возможным не представляется. Прячет блокнотик с ручкой обратно в нагрудный карман, откидывается на мягкую спинку и некоторое время сидит, задумчиво глядя перед собой в пустоту. Смотрит на часы, хмыкнув негромко. Минута. Две. Три. Пожалуй, достаточно. Он с грустью окидывает прощальным взглядом фойе, задерживается ненадолго около стойки администратора. – Совсем не в духе сегодня, – сообщает как ни в чём ни бывало, неопределённо кивая в сторону выхода. И, козырнув, с улыбкой прощается: – Рэнди Кроуфорд, автомеханик. Мелькает мысль о возможности расспросить Черри относительно этого мистического луизианского культа, но агент отсекает её практически сразу. Выходит наружу, вдыхая полной грудью относительно чистый утренний воздух. Вытаскивает сигарету из пачки, на ходу щёлкает зажигалкой. Эффектно произвести манипуляцию на ходу с первого раза не выходит – Эйдан с грустью рассматривает бликующий на солнце металлический корпус, машинально отмечая, что газ, по всей видимости, наконец-то закончился. Эту зажигалку ему подарила Эмили, и в последний раз он заправлял её как раз за несколько дней до, прошлой зимой. Со второго раза Нэш всё же преуспевает и останавливается у самого выхода из мотеля, снова в опасной близости от перечёркнутой красной таблички с изображением сигареты. Отсюда прекрасно видно Эшли возле машины – достаточно близко, чтобы можно было помахать ей рукой, но, в то же время, достаточно далеко, чтобы не было необходимости заводить раньше времени разговор. Закуривая, он смотрит на уже ожившую магистраль, по которой несутся блестящие на солнце хромированные силуэты автомобилей. После – на другие мотели. И лишь затем – на Эшли. Опять этот саквояж, треклятый высокий пучок, прижатая к груди папка дела. Агент тяжело вздыхает. Почему всё обязательно должно быть так сложно? Курит он долго. Минуты три. Потом демонстративно тушит бычок о край мусорки и направляется к напарнице быстрым шагом. Может показаться, что он пройдёт мимо, прямо к водительской двери, но в последний момент Нэш всё же сворачивает. Останавливается напротив неё и, немного подумав, упирается рукой в крышу «шевроле» - в нескольких дюймах от плеча девушки. – Эшли, послушай, – слова даются с трудом. – Ты не должна на это так реагировать. Я так общаюсь с людьми, просто не могу по-другому. Большинству это вообще-то нравится. – Не могу по-другому, – повторяет задумчиво. – Ты должна доверять мне. Любая версия, любая зацепка, любое предположение – то, что может навести меня на нужную мысль. То, что может подтолкнуть расследование в правильном направлении. – Любая версия, – ещё раз с нажимом. – И даже если нет ни малейших оснований предполагать, что твои мистические культисты имеют хоть малейшее отношение к делу, ты всё равно не должна бояться сказать. Мы играем в техасский холдем с тремя картами на руках, которые лишь при фантастически удачном стечении обстоятельств могут сложиться в стрит-флеш. Найти иголку в стоге сена проще, чем человека, который знает, что его ищут и грамотно прячется. Ты понимаешь меня? Возможно, метафора с холдемом могла оказаться слишком блестящей для понимания – сложно представить кого-то более далёкого от азартных игр, чем Эшли Данн, но Эйдан не мог перестать иронизировать полностью, даже когда казался совершенно серьёзным. Он ждёт всего несколько секунд. Не давит на Эшли, не требует немедленного ответа. Отталкивается легко от машины, играючи раскручивая на пальце ключи от машины. Панда-брелок выглядит особенно грустной и потрёпанной в ярком солнечном свете. Он открывает водительскую дверь и успевает посмотреть поверх крыши на Эшли. Складывает пальцы на манер пистолета и, усмехнувшись, «стреляет» в неё. – А следующую композицию я посвящаю вам, мисс Аляска, – пора, пожалуй, помочь ей с поиском ответа на задачку Норвегии и Финляндии. Эйдан падает на сиденье, фиксируя, что на этот раз Эшли даже не попыталась проситься за руль. Либо начинает понимать правила игры, либо слишком подавлена. Трек для мисс Аляски. Давай же, золотая коллекция, не подведи. У постороннего наблюдателя может сложиться ложное ощущение, что Эйдан точно знает, что делает. Правда заключается в том, что Нэш не знает, каким окажется следующей трек никогда. Он несколько раз быстро жмёт на кнопку следующей композиции и, досчитав до четырёх, останавливается. И с первых же аккордов понимает, что попасть более удачно было бы попросту невозможно. OST - ссылка.
|
|
34 |
|
|
|
|
Черри, дорабатывающая последние утренние часы, тоже от души сочувствует Рэнди. В отличие от безымянного водителя, она имела удовольствие мимолётного знакомства с мисс Данн и лучше представляет, что ему предстоит в ближайшие часы.
- Хорошего пути, мистер Кроуфорд! Спасибо, что выбрали нас, - она поднимает руку, чтобы помахать на прощание, улыбается, демонстрируя ровные белые зубы. У неё хороший стоматолог.
Эшли делает вид, что не смотрит на вход в мотель. Не сразу поворачивает голову в сторону направляющегося к машине Эйдана, прекрасно играя роль погружённого в свои мысли человека. В последний момент делает движение, собираясь потянуться к дверце, однако Нэш опережает её. Его ладонь ложится на уже нагретый металл крыши рядом с плечом напарницы - и Эйдан понимает, что на этот раз подошёл слишком близко. Намеренно пересёк незримую границу между "сюда можно" и "отошёл, быстро". Это читается в позе девушки, мгновенно подобравшейся, в сильнее, чем нужно, сжатой папке. Но дело не только в попранном прайвеси. Голубые озёра глаз, в которые Эйдан заглядывает сверху вниз, кристально прозрачны, навевая мысли о холодных озёрах Аляски - или Норвегии. Какая разница, если ни там, ни там он ни разу не был? Под ледяной водой этих глаз, в самой глубине, можно разглядеть нечто новое. Страх. Девушка так смешно беззащитна в своей хрупкой ледяной броне, глянцево блестящей на солнце.
Ни одно слово не вырывается из плотно сжатых губ. Может показаться, всё сказанное пролетело мимо её сознания, незамеченное в борьбе с желанием оттолкнуть того, кто так нагло вторгся в личное пространство. Может показаться, предложение доверять напарнику воспринято едва ли не как оскорбление. Однако когда Нэш отстраняется и взгляд Эшли невольно устремляется на взлетевшую на его пальце панду, она вдруг качает головой, улыбнувшись уголками губ.
- Увы, мне фантастически не везёт в покер. Но мы попробуем.
Чуть повеселевшая мисс Данн ныряет на своё место, следит за пальцами Эйдана, выбирающими трек специально для неё.
- Ах вот оно что... - успевает протянуть с задумчивым пониманием, до того как внутренний мир автомобиля наполняется бодрыми аккордами. Эшли поначалу столь сосредоточенно вслушивается в слова, словно по окончанию трека придётся сдавать по нему экзамен. И лишь потом начинает что-то подозревать, изо всех сил стараясь не показать, что повелась снова. Во всяком случае, в её позе и взглядах больше нет настороженной враждебности, которой обычно встречаются шутки Эйдана. Надолго ли?
Уже когда трек подходит к концу, Эшли негромко поясняет, глядя на бегущую под колёса дорогу, словно разговор и не думал прерываться:
- Когда мне в первый раз отказали в приёме в Академию, я дала обещание, что придёт время, и никто больше не станет надо мной смеяться. Так что ничего личного, агент Нэш. Ничего личного...
April 6, 1994
12 a.m.
Birmingham, Alabama
Магистраль уверенно держит путь на юго-запад. Первые несколько часов дорога практически свободна, постепенно заполняясь разнообразным транспортом лишь ближе к Бирмингему. Минуты пролетают мимо вместе с деревьями, фонарными столбами, дорожными указателями и неширокими речками с коричнево-зелёной водой, незаметно сливаясь в часы. В городе с индейским названием Чаттануга пути агентов и семьдесят пятой автомагистрали расходятся, дальше их ведёт пятьдесят девятая.
Покинув Теннеси, они въезжают в Алабаму, затронув самый краешек Джорджии. По небу бродят тучные стада облаков. Монотонность пейзажа навевает апатию. Ничего не поменялось со времени выезда из Вашингтона, разве что лиственные перелески сменились хвойными. Не похоже, чтобы мечтам Эшли увидеть нечто интересное в этой поездке суждено сбыться. Даже города по большей части остаются скрыты от её глаз за зелёными кронами. Чтобы развеять скуку, она начинает расспрашивать о делах, которые Эйдан вёл до луизианского маньяка. В районе Бирмингема не выдерживает и умоляет где-нибудь остановиться, чтобы перекусить - или хотя бы выйти из этой металлической коробки. До матерь-божья-Луизианы ещё триста пятьдесят миль.
|
|
35 |
|
|
|
|
Динамики транслируют зажигательный ритм – Эйдан некоторое время задумчиво играет брелоком, не спеша заводить машину и снова срываться в путь. До чёртовой Луизианы ещё один-господь-знает-сколько миль, и агенту не то чтобы сильно хочется повторять вчерашние подвиги. Он слушает музыку, отстранённо посматривая на мотель, который скорее всего никогда больше не увидит, через залитое солнечным светом лобовое стекло. Теоретически имеется возможность возвращаться обратно той же дорогой, но Эйдан слишком хорошо себя знает, чтобы сомневаться в том, что выберет другое место и заведение.
Он избегает встречи с воспоминаниями, вне зависимости от того, хорошие они или нет.
Агент невесело усмехается в пустоту – темноволосая девушка в чёрном пальто не по погоде около входа не может быть никем, кроме Эмили. Теперь, когда рядом с ним почти всегда Эшли Данн, она скрывается, предпочитая маячить загадочным силуэтом на горизонте – кажется, можно выйти из машины и подойти к ней, но Эйдан прекрасно отдаёт себе отчёт в том, чем подобное решение наверняка обернётся.
Ему всегда нравилась эта песня – Нэш надевает солнцезащитные очки, поправляет и без того безукоризненно настроенное зеркало заднего вида. В какой-то момент поворачивает стекло так, чтобы словить ненадолго отражение Эшли. Возвращает обратно. Заводит двигатель.
Don’t even think about tomorrow
Совет, которому он намеревается в полной мере последовать. Когда последние ноты песни смолкают, Эйдан как ни в чём ни бывало решает озвучить мысль, которую уже некоторое время прокручивал в голове. Пусть даже Эшли и говорит уже совсем о другом, пусть даже он отвечает полностью невпопад.
– Прелесть профессионального покера в том, что на дистанции удача уже не имеет никакого значения. И если бы не этот маленький факт, я бы значительно хуже делал свою работу.
Он усмехается, сверкнув стёклами. «Шевроле» мягко трогается, в то время как Эйдан решает всё же прокомментировать и последнюю фразу Эшли:
– Не давай себе обещаний, которые не в состоянии выполнить. Смешнее всего выглядит тот, кто не умеет смеяться над собой сам.
И он выкручивает громкость магнитолы, пресекая дальнейшие разговоры. Её попытки возразить, парировать – сейчас не нужны. Пусть лучше помолчит и подумает. В конце концов, самого Нэша выводы, которые она может сделать, практически не волнуют.
Приглушает он музыку лишь через несколько часов, после небольшой остановки. Легко и непринуждённо поддерживает попытки Эшли завести разговор – рассказывает, избегая особых подробностей, о паре прошлых дел, которые расследовал ещё под излишне чутким руководством ныне вышедшего с почётом на пенсию напарника. Говорит, ничего не спрашивая, время от времени снова и снова возвращаясь глазами к плюшевой панде. К этому моменту он прекрасно понимает причины, по которым Эшли не удалось сработаться ни с одним из предыдущих агентов. Впрочем, на этот раз ей в некотором роде не повезло – скорее Данн не выдержит его общества, чем случится нечто диаметрально противоположное.
На подъезде к Бирмингему уже начинает сказываться усталость. Эйдан всё меньше дёргает руль, предпочитая откинуться свободно на спинку и лишь придерживать его снизу рукой, продвигаясь вперёд в потоке машин без экстремальных манёвров. Он любил опасное вождение, которое, в отличии от всего остального, дарило хоть какие-то впечатления, но эта Луизана кажется, была способна свести кого угодно с ума.
Он улыбается, подумав о том, что Эшли каждый раз снова и снова продолжает сдаваться раньше на каких-то несколько десятков минут – и ей, кажется, даже в голову не приходит, что он и сам не собирается ехать дальше без остановки.
– Где ваша рьяность и преданность делу, мисс Данн? – негромко спрашивает, сворачивая с магистрали на объездную. – А что если потрошитель прямо сейчас подкрадывается к очередной жертве?
Стёкла очков бликуют – понять, говорит ли сейчас Эйдан всерьёз практически невозможно.
– Нет, эта Луизиана – просто нечто. В такую дыру меня ещё не забрасывало, – произносит, высматривая достаточно симпатичное подходящее заведение.
|
|
36 |
|
|
|
|
Эшли-на-трассе разительно отличается от Эшли-твёрдо-стоящей-на-ногах. Первая становится значительно более милой и податливой, забывая о замашках ледяной королевы, забывая обижаться, злиться, играть в молчанку, отдавая эту прерогативу Эйдану. Не забывает лишь время от времени кидать в него взгляды более внимательные, чем обычно, иногда перехватывая движения его глаз, направленные на потрёпанную панду. Можно не сомневаться: она помнит. Но вовсе не обязательно тот приснопамятный инцидент появится в отчёте. Возможно, всего лишь хочет убедиться, что подобное не повторяется снова. Мониторит состояние напарника незаметно от него самого. Даже не брезгует проявлениями слабости, обычно не свойственными агентам женского пола из их отдела. Словно если она не попросит об остановке, её и не будет. Словно это какой-то ритуал, повторённый столько раз, что воспроизводится автоматически. Агенту Данн при желании явно хватит выдержки просидеть на месте хоть до самой Луизианы - однако она непременно сдаётся раньше.
- Потрошитель никуда не денется, но если я чего-нибудь не съем, наше с ним знакомство может и не состояться.
Непроницаемостью лица Эшли может поспорить с напарником за звание воплощения серьёзности, однако голубые глаза улыбаются. Неужели она учится шутить? Немыслимо!
Симпатичное заведение находится довольно скоро, словно господь ответил на молитвы мисс Данн и послал очередной оазис для усталых путешественников. Пятьдесят девятая магистраль вступает в противоестественную связь с двадцатой, так что Нэшу стоит некоторого труда не запутаться в указателях и не пропустить нужный поворот. Бирмингем пролетает за окнами промышленными районами и далёкими высотками. Когда двадцатая окончательно укрепляется в своих правах, на выезде из города обнаруживается съезд, ведущий к такому же островку с мотелями и забегаловками, как тот, где агенты останавливались на ночь. Знакомая жёлто-коричневая вывеска с облокотившимся на бочку фермером притягивает внимание: там точно можно перехватить что-нибудь стоящее.
Эшли, как всегда, сначала дожидается, пока из машины выйдет Эйдан. Кажется, это тоже часть ритуала. Следом за ним направляется к приземистому одноэтажному зданию без окон, облицованному тёмно-серыми пластиковыми панелями. Заведение предлагает старую-добрую американскую кухню. Сегодня среда, а значит на ланч будет цыплёнок с овощами. Эшли, недолго думая, заказывает его и неизменный кофе. Она вновь выбирает столик подальше от других посетителей, которых по случаю обеденного времени не так уж мало. Здесь не так уютно: чувствуется, что заведение работает на туристов. На стенах теснятся сувениры, стилизованные под времена освоения Америки, в углу темнеет камин, который ни разу не зажигали. Однако стулья и столы из натурального дерева выглядят вполне прилично. В ожидании заказа Эшли кладёт локти на стол, и аккуратно осведомляется, как бы не глядя на Эйдана:
- Не устал? Луизиана - та ещё дыра. Я бы с ума сошла сидеть за рулём столько времени.
Нет, она всё-таки ничего не забывает. Скорее даёт жертве время расслабиться, забыть о своих поползновениях - чтобы однажды нанести решительный удар.
|
|
37 |
|
|
|
|
Что происходит?
Эйдан удивлённо поднимает голову, заглядывая в смеющиеся ледяные глаза мисс Аляски.
Она только что пошутила?
Это вообще легально?
Нэш неопределённо хмыкает в ответ собственным мыслям. Глушит двигатель, от удивления даже забывая дослушать игравший трек до конца. Выбирается из машины, сладко потягиваясь и поправляя выпущенную рубашку.
Что изменилось за последние несколько часов? Совсем недавно она была готова его прикончить.
Не отпуская эту мысль слишком далеко от себя, продолжая на фоне крутить её в голове под разными призмами и углами, Эйдан направляется ко входу в новое заведение, приняв волевое решение воздержаться от сигареты. Едва ли не впервые за всё их совместное путешествие первым садится за столик – пусть даже и выбирает его, по традиции, Эшли. Она же делает им обоим заказ, пока Нэш с преувеличенным интересом изучает заключённую в пластиковой стойке брошюру с наиболее заманчивыми с точки зрения хозяина заведения предложениями. Бегло просмотрев фронтальную сторону, начинает столь же усердно смотреть на обратную.
Опять хмыкает, размышляя о чём-то своём.
Потрясающе тонкий намёк Эшли заставляет поднять глаза и внимательно посмотреть на неё.
– Вождение не так уж сильно отличается от сидения на пассажирском сиденье, – пожав плечами, безапелляционно парирует он. – Тем более, что ты не пользуешься своим основным преимуществом и даже не пытаешься спать.
Улыбается мимолётно. Когда она не пытается казаться самой умной на свете и не лезет к людям с откровенно идиотскими лишёнными даже намёка на тактичность расспросами, то кажется даже милой.
– Это моя машина, Эшли, – отвечает, немного подумав. – Никто не водит мою машину кроме меня. Никто. К тебе это не имеет ни малейшего отношения, не расстраивайся.
Целиком и полностью контролировать ситуацию можно только находясь за рулём.
Исключить малейшую возможность ошибки, не допустить повторения.
Быть единственным виновным в собственной смерти или гибели пассажиров.
Слишком многое и без того отдана на волю слепого случая – Эйдан предпочитает контролировать по крайней мере то, что осталось.
– Какие-нибудь новые мысли по делу? – интересуется невзначай, дав Эшли немного времени осмыслить услышанное.
Она может нести полную чушь, но слушать её предположения бывает забавно. Да и на той парковке утром Эйдан, что бы кому не казалось, был предельно серьёзен – любая нелепая догадка может навести на единственное верную мысль.
Техасский холдем, на дистанции удача не имеет значения.
|
|
38 |
|
|
|
|
Эмоции Эшли считываются с той же лёгкостью, что и позиции в меню "Бочонка". Вот тонкие губы сжимаются в детской обиде: требует, чтобы доверяли ему, но не собирается доверять в ответ? Вот в приступе гордости взлетает вверх подбородок: не очень-то нужно было! Порывистый ветер родом из ледяных пустошей проносится между агентами, припорошив столешницу снегом. В следующую секунду снег тает, не в силах противиться обаянию Эйдана. Когда он не режет правду-матку острой бритвой иронии, капитулировать значительно проще.
- Зачем тогда... - начинает девушка упрямо и сдаётся, махнув неопределённо рукой. - Ай, ладно. Дело твоё. Зачем спрашивал, есть ли у меня машина? Я же просто помочь хотела. Не хочешь - не надо.
Эшли лукавит - достаточно неумело, чтобы намётанный глаз мог распознать. Однако в этот раз, похоже, разговор ставит точку в попытках сместить власть у руля. Получив прямой отказ, мисс Данн досадует, но правила игры принимает: теперь, когда они чётко озвучены, глупо пытаться их оспорить. А она, как Нэш уже выяснил неоднократно, терпеть не может выглядеть глупо.
Вопрос про дело заставляет девушку чуть оживиться. Похоже, тема работы - беспроигрышный вариант вытащить агента Данн из скорлупы меланхолии и побудить разливаться соловьём. Правда, прежде чем ответить, она несколько мгновений скрупулёзно изучает лицо Эйдана, убеждаясь, что истекающего иронией жала пока не видно. Желание поделиться собственными выводами в концов концов берёт верх над осторожностью.
- Я думала о предыдущих жертвах. Эйдан, как могло получиться, что намеренное извлечение такого органа, как сердце, списывали на результат поторошения дикими животными? При экспертизе ведь должна быть видна разница между следами от ножа, тесака или чем наш маньяк орудует - и следами зубов. Животное не может сожрать одно сердце, не тронув другие внутренние органы. Описания жертв из архива слишком туманны, чтобы однозначно понять, на каких именно частях тел обнаруживались следы зубов, фотографий нет - тоже странно. Будто никакого освидетельствования и не проводили, удовлетворившись версией с дикими животными.
В голосе Эшли легко различить недовольство ленью копов, однако лицо её кажется встревоженным. Она явно открыла не всё, что пришло в эту темноволосую голову, несмотря на разговор на парковке.
|
|
39 |
|
|
|
|
– Эшли, – Эйдан задумчиво улыбается, не в первый раз поражаясь, насколько очевидные с его точки зрения вещи приходится снова и снова разъяснять людям. – Я спросил, есть ли у тебя машина, исключительно и только ради того, чтобы сказать, что поедем мы в любом случае на моей. И не имело совершенно никакого значения, что именно ты ответишь.
Нэш обезоруживающе улыбается, отставляя в сторону лакированную брошюру с блюдами дня.
Он ждёт кофе, прекрасно зная, что не станет ничего есть. Он не обедает. Исторически и давно.
Напарница начинает говорить о работе, в то время как Эйдан будто бы привычно теряет интерес к рассуждениям собеседницы и смотрит куда-то мимо неё, отстранённо наблюдая за снующими снаружи людьми.
Но, при всей своей внешней рассеянности, он, как это всегда и бывает, внимательно слушает. На этот раз Эшли поднимает интересный вопрос, который не так давно занимал его самого – невозможно перепутать хирургическое вскрытие грудной клетки действующим осознанно человеком с работой медведя или какой-нибудь росомахи.
Интересно, водятся ли росомахи в Луизиане..? Едва ли.
Но Эшли, при всей своей пытливой сообразительности, слишком наивна и упускает детали.
– Как же так могло выйти, действительно? – слегка сокрушается показательно, решая, впрочем, не переигрывать. – Чтобы провинциальные копы из Луизианы делали свою работу недостаточно качественно? Невозможно.
Он усмехается и, выдохнув, продолжает:
– Как я уже говорил, Эшли, это очень большая страна. В основе нашей работы громоздкая и неповоротливая система, которая то и дело прогибается под собственным весом. Местная полиция меньше всего хочет вмешательства в свои дела федералов – не только потому, что большинство шерифов достаточно напыщенно и самоуверенно для того, чтобы считать, что они способны урегулировать любую проблему в своём округе самостоятельно, но и потому, что федералы с нашим уровнем доступа способны невзначай вскрыть и вытащить на свет божий десятки мелких никак не связанных с происходящим нарушений. Если что-то подобное вскроется… А оно рано или поздно обязательно вскроется – не вздумай тыкать этим шерифу в лицо.
Нэш закрывает глаза, представляя, как Эшли размахивает перед лицом испепеляющего её взглядом здоровяка неправильно оформленными рапортами или, упаси господь, вытаскивает из пыльных архивов мелкие преступления, на которые местный воротила закрыл в своё время глаза.
– Соответственно, имеют место две версии. Либо они достаточно загружены работой и невежественны для того, чтобы до поры махать рукой на подобные нестыковки в силу желания как можно быстрее закрыть дело и улучшить статистику… Либо они осознанно какое-то время спускали происходящее на тормозах, в надежде собственными силами вычислить потрошителя. Либо, – Эйдан вновь усмехается, на этот раз уже веселее. – Всё это невидимая паутина всемогущего культа, щупальца которого пронзают Луизиану насквозь, и невидимый кардинал управляет местными силовыми структурами, словно марионетками в собственном приватном театре. Всё-таки у нас есть показания той мудрой всезнающей женщины…
Нэш некоторое время наслаждается возникшим в голове образом, и лишь затем, внимательно взглянув исподлобья на Эшли, спокойно осведомляется:
– Ты что-то недоговариваешь?
|
|
40 |
|
|
|
|
Кофе прибывает практически одновременно с цыплёнком. На этот раз агентов обслуживает официантка молодая, но не отличающаяся внешними данными. Фирменный тёмно-коричневый сарафан поверх белой рубашки с закатанными рукавами, не по размеру тесен. Однако улыбается она приветливо, а двигается расторопно. Чёрно-коричневая жидкость льётся в белые чашки, украшенные логотипом бочонка. Эшли сразу же берётся за нож и вилку: видимо, впрямь проголодалась. Поглощённая трапезой, агент Данн становится снисходительнее, притворяясь, что пропускет мимо ушей щедро раскиданные в монологе Эйдана шпильки в свой адрес. Тем более что с его доводами сложно спорить, он как всегда ищет рациональное объяснение вещам, кажущимся странными на первый взгляд. Большая страна, за которой сложно присматривать, бедный регион с исторически высоким уровнем преступности, смешанным населением, сложным природным рельефом. Неудивительно, что полиция штата изнемогает под бременем дел, брошенных на её плечи, стремясь списать потенциальные "висяки" на происки местной фауны. Простая и логичная версия. Какие культисты? Людям продохнуть некогда, отсюда все нестыковки!
Однако Эшли, разумеется, не может просто принять существующее положение вещей. Отодвинув в сторону пустую тарелку, она берёт в ладони чашку с уже не таким обжигающим кофе, добавляет туда сахар, не размешивая его, и лишь затем поднимает взгляд на Эйдана. Губы упрямо сжимаются в тонкую линию. Интонации становятся обманчиво вкрадчивыми, постепенно наращивая стали на плоть.
- То есть ты хочешь сказать, мы должны промолчать насчёт их халатности, сделать вид, что это нормально - не отличить убийство от несчастного случая на природе? Так? Пусть и дальше гибнут люди - мы будем молчать во имя сохранения хороших отношений с нашей полицией? Они же пытаются, они же делают всё, что могут! Так, да?
Пламенностью взора в этот момент Эшли может соперничать с Жанной Д'Арк. Стране давно нужна революция в области правоохранительной власти, и мисс Данн, по ощущению, вполне по силам её обеспечить - как минимум в одной отдельно взятой Луизиане. Во всяком случае, следовать мудрому совету напарника не выгуливать перед шерифом белое пальто она явно не собирается. На счастье агентов, в зале достаточно шумно, чтобы экспрессивные речи не слишком выбивались на фоне других весёлых бесед. Фыркнув, девушка продолжает:
- Отлично, почему копы всё же показывают нам эти дела, прекрасно зная, что проклятые "федералы" как пить дать докопаются? Могли бы надёжно зарыть в архивах, был бы шанс, что мы до них никогда не доберёмся.
Маловероятно, что дотошная мисс Данн не доберётся до чего угодно, однако чудеса иногда случаются. В отделе полно сотрудников, выполняющих свою работу не более старательно, чем провинциальные шерифы. Они бы точно не стали рыть носом землю, будучи сосланными в дыру наподобие луизианских болот.
- Они ничего не теряли, им так и так пришлось бы расписаться в своей несостоятельности. И нет, я всё сказала!
Уверенная и непреклонная в этот момент, она ни за что не признается, какая из версий Эйдана, по её мнению, ближе к истине.
|
|
41 |
|
|
|
|
Пока Эшли ест, Эйдан продолжает задумчиво смотреть вдаль. Среди мелькающих то и дело на солнечной улице силуэтов ему снова и снова видится хрупкая призрачная фигурка в тёмном пальто совершенно не по погоде. Можно усилием воли заставить себя проснуться и вернуться в реальность, но Нэш привычно цепляется за манящий мираж – это обманчивое ощущение доступности помогает забыть, что позвонить Эмили он не сможет уже никогда.
Когда напарница начинает всё-таки говорить, он не сразу понимает, о чём вообще речь. Резкие режущие интонации выводят из равновесия, прогоняют изумительный сон, уничтожают столь бережно возводимое состояние мечтательной отстранённой расслабленности. Эйдан с трудом отрывает взгляд от стекла, возвращая внимание Эшли и чувствуя, как стремительно нарастает в глубине души раздражение. От недавней ироничности не остаётся даже следа – в этот момент она не просто бесит, она заставляет его испытывать дискомфорт.
Он молча смотрит прямо ей в глаза, давая возможность высказать свою мысль до конца. Не потому, что хочет дослушать, а потому, что желает заставить её тоже чувствовать себя неуютно. Когда Нэш начинает говорить, в его голосе нет даже намёка на обычную мягкость или ненавязчивую иронию:
– Я хочу сказать, что успех расследования напрямую зависит от наших отношений с местной полицией. И если ты блистательно раскроешь несколько мелких спущенных на тормозах случаев употребления наркоты, то добьёшься, кроме высшей справедливости, только того, что станет практически невозможно добраться до любой хоть сколь-нибудь значимой информации.
Точка. Несколько секунд на обдумывание. Она пытается доминировать, возмущаться, задаёт много риторических вопросов – Эйдан не собирается ни на один из них отвечать.
– А ещё я хочу сказать, что решать, как и почему вести себя с местной полицией, буду я. Если ты попытаешься мешать мне делать свою работу и саботируешь ход расследования, я позабочусь о том, чтобы в федеральном бюро появилось вакантное место.
Эйдан залпом допивает свой кофе, показательно игнорируя все остальные вопросы. Он тоже сказал всё, что хотел. Поднимается первым, оставляя Эшли одну за столом.
– Мне надо покурить, не спеши.
И, не дожидаясь ответа, выходит на улицу.
|
|
42 |
|
|
|
|
Прямой взгляд напарника, кажется, Эшли ничуть не смущает: она умеет играть в гляделки и не стесняется высказывать непопулярные мнения. Но вот внезапно изменившийся тон его, жёсткий и бескомпромиссный, заставляет мисс Данн растеряться. Она впервые видит такого Эйдана - расставшегося со своей любимой иронией, готового карать за малейшее отклонение от курса партии. Игры кончились, и она это очень хорошо понимает. Возможно, позволь Нэш себе чуть больше мягкости в этом вопросе, исход поединка воль мог быть другим. Однако он не шутит, и это решает дело. Эшли слишком дорожит работой в Бюро. Она приоткрывает рот, чтобы что-то сказать - однако по лицу уже видно: схватка агентом Данн проиграна.
- Эйдан! Ты не понял! Я вовсе не имела в виду... Господи, зачем мне какие-то мелкие наркоманы? Я же говорила про серьёзные случаи, про убийства!..
Звонкий голос девушки неожиданно срывается. Семейная пара за не столь отдалённым столиком нервно оглядывается, уловив последнее слово, произнесённое на повышенных тонах. Эшли замолкает, с несчастным видом следя, как напарник расправляется с кофе, оставляет еду нетронутой (снова!) и уходит, оставляя её думать над ситуацией, как провинившегося подростка. Он не в первый раз проворачивает уход от разговора, вынуждая её мириться с невозможностью оставить за собой последнее слово, однако в этот раз делает это особенно демонстративно.
Ему приходится ждать около десяти минут - больше, чем необходимо, чтобы расплатиться и посетить уборную. В конце концов Эшли появляется в дверях "Бочонка", идёт к машине - и шаг её неуклонно замедляется по мере приближения к оной. Она явно не торопится оказаться вновь запертой один на один с напарником в тесной металлической коробке. Но сесть на своё место всё-таки приходится. Эшли подчёркнуто аккуратно закрывает дверцу, перекладывает на заднее сиденье драгоценную папку, которая всю дорогу ехала у неё на коленях, пристёгивается. Всё это - не глядя на Эйдана, не издав ни звука. Смотрит на свои покоящиеся на коленях ладони, крепко обхватившие друг друга.
- Не беспокойтесь, агент Нэш, я не стану препятствовать ходу расследования.
Её голос не просто спокоен - он лишён жизни, как лицо лишено каких-либо эмоций. Становится очевидно, что хрупкий мостик доверия, выстроенный между напарниками, рухнул в пропасть. Зато Нэш может быть уверенным: агент Данн не будет пытаться встревать в его объяснения с полицией - а если вдруг, в самом крайнем случае попытается, то сделает это максимально корректно. А ещё он на неопределённое время избавлен от попыток оспорить мнение старшего.
April 6, 1994
4 p.m.
finally Louisiana
Путь до Луизианы отнимает ещё четыре часа жизни. Эшли не предпринимает попыток вступить в светскую беседу, упорно глядя в окно исключительно по правую сторону. Нынешний сеанс молчания не похож на самый первый: сейчас она словно отгородилась от Эйдана звуконепроницаемой стеной, закрывшись в своём переживании. После Хаттисберга и вовсе поддаётся дремоте, склонив голову на плечо, оставляя напарника медитировать за рулём в гордом одиночестве.
Примерно в это же время начинает накрапывать дождь. Облака, то и дело набегающие на солнце, затягивают небо сплошным серым покрывалом. Дождь усиливается, превращается в ливень - и превращает день в хмурые сумерки. В Луизиану машина въезжает по скользкой от воды магистрали. Граница отмечена лишь узкой речушкой, мутно-коричневой и невзрачной, зато с красивым названием Жемчужная. Приходится сбросить скорость, так как в пелене дождя даже ближайшие автомобили становятся плохо различимы. Те, кто этого не сделал, рискуют не добраться домой к ужину: Эйдан насчитал как минимум три аварии, перед одной из которых он застрял в небольшой пробке. Дождь со злостью барабанит по крыше, размывает огни фар в неясные пятна света, заставляет стёкла запотеть, вынуждает быть внимательным, как никогда. Из уроков географии Эйдан смутно припоминает, что сезон дождей в Луизиане должен начаться несколько позже - но видимо, им "повезло". В конце длинного путешествия для полного счастья ему не хватало только экстремальной ситуации на дороге!
|
|
43 |
|
|
|
|
Луизиана, Луизиана. Нет места отвратительней на свете.
Эйдан ведёт машину по трассе, заботливо приглушённая музыка едва слышно льётся из динамиков, не беспокоя спящую Эшли, в то время как дворники методично сметают целые пласты воды с лобового стекла. Свет фар выхватывает из мглистого мира дождя смутные очертания машин и деревьев, лишь продольная светлая полоса дорожной разметки продолжает без устали мчаться вперёд белоснежной стрелой.
Эйдану редко бывает скучно, даже в таких обстоятельствах. Мыслительная деятельность не прекращается почти никогда, он постоянно анализирует малозначительные на первый взгляд вещи, иногда проваливаясь в мечты или воспоминания. Эшли упрямо молчала последние несколько часов, но он тоже прекрасно играет в эту игру.
Сперва он думал о ней. О реакции, о последствиях, об этом её нелепом «агенте Нэше». Он даже ничего не ответил, он не сказал ни слова за весь оставшийся промежуток пути.
С одной стороны, Эйдан её действительно сильно задел.
С другой стороны, она в полной мере это заслуживала.
Конечно он не собирался на самом деле ломать её карьеру. Более того, не был уверен, что у него хватило бы полномочий привести в действие угрозу – он мог без труда испортить и без того хлипкую репутацию Эшли, но едва ли стал бы заниматься чем-то подобным.
Если подумать, то теперь всё будет значительно проще. Больше тишины, меньше идиотских вопросов, хрустальная ледяная фигурка вместо напарницы. Он вполне выдержит эту пассивную ненависть. Не обратит внимания.
Так ведь?
Но только отчего-то всё равно немного паскудно. Не совсем на такой эффект он рассчитывал. Теперь всё значительно проще, но, в то же время, грустнее.
Эйдан тяжело вздыхает, ненадолго отрывая глаза от пустынной дороги. Задумчиво смотрит на потрёпанную панду, свисающую с ключа в замке зажигания. Снова поднимает глаза, в очередной раз сбавляя скорость. Не видно вообще ни черта. Даже с его реакцией вряд ли удастся сделать что-то в этой воде, почти полностью уничтожившей само понятие сцепления с асфальтным покрытием. Эйдан продолжает ехать вперёд, его мысли попеременно возвращаются то к Эшли, то к Эмили.
Калифорния. Ночь. Пустынный пляж. Лёгкое почти прозрачное платье. Длинная световая дорожка луны на воде. Океан, воды которого омывают и Штаты, и безумно далёкое побережье Европы.
Ноксвилль. Черри за стойкой. Фирменная улыбка автомеханика Рэнди.
Католицизм и нравственность всегда идут рука об руку, особенно если речь о старой-доброй консервативной Вирджинии. Только после свадьбы, Рэнди, что подумают люди...
Мне нравится моё имя.
Прости, я вела себя некрасиво..
Только с утренней службы?
Идеальный бархатный песок пляжа. Полотенце, расстеленное на песке. Откупоренная ополовиненная бутылка вина, лёгкий океанский бриз, ласкающий кожу и волосы.
Какие-нибудь новые мысли по делу?
Спать не хотелось.
Эшли, послушай…
А следующую композицию я посвящаю вам, мисс Аляска...
Эйдан трясёт головой, чувствуя, как вдоль позвоночника проступает холодный пот.
Его снова накрывает, отчаянно чудовищно кроет, он выпадает из реальности и теряет контроль.
Но дело даже не в этом. Дело в чём-то… Другом.
Ему нельзя оставаться одному слишком долго. Не здесь, не сейчас.
Больно. От тишины, от чёртового дождя, от Эмили, от Эшли, от всего сразу.
Невыносимо. Эйдан высматривает любой съезд с магистрали, но не находит. Он что-то упускает.
Не выдерживает. Таблетки. Нужны таблетки. Нет, дело не в них.
Паническая атака. Желание немедленно сменить обстановку. Избавиться от этого чувства, сделать хоть что-то.
Игнорируя сплошную, Эйдан съезжает на обочину трассы и тормозит, на ходу щёлкая аварийкой. Открывает дверь, впуская в салон ветер и капли дождя. Резко выходит под сплошной практически водопад, чувствуя, как ледяная вода катится по всему телу, пропитывая рубашку насквозь. Сходит в сторону с трассы.
Контрастный душ отрезвляет.
Кое-как извернувшись, Эйдан, прикрывая рукой огонёк зажигалки, подпаливает моментально промокшую сигарету.
Холодно, мокро, но зато уже не так душит.
Затянувшись, он замирает – вот оно.
Будто мы едем по шоссе уже очень долго. Оно совершенно прямое и пустое. Сначала вокруг поля, затем лес - только не такой, как у нас на севере, а южный. Ну знаешь, все эти высокие раскидистые деревья... Потом начинаются болота. Мы всё едем и едем, а болото подступает всё ближе к дороге. Мы едем уже по воде. Я прошу остановиться, но ты не снижаешь скорость.
– Мы едем уже по воде, – произносит хрипло Эйдан с мрачным смешком, затягиваясь ещё раз.
Никогда ещё ему не приходилось ощущать себя более сумасшедшим.
|
|
44 |
|
|
|
|
Хляби небесные разверзлись над Луизианой. Не иначе, Г-дь устал смотреть на безобразие, творящееся в отдалённом южном штате, и собирается решить проблему старым проверенным способом. Стоит Эйдану покинуть уютный салон шевроле, как на него обрушивается монолитная стена воды. Вода пронизывает насквозь, хлещет по телу упругими струями, скользким ужом пробирается в ботинки, превращая их в маленькие филиалы болота. За бортом около семидесяти градусов, однако ветер превращает их во все шестьдесят. Деревья на прямом, как стрела, участке дороги непривычно высокие. Толпятся поодаль от асфальтового полотна, метрах в пяти-семи. Ноги путаются в траве, которую давно пора скосить. Пахнет озоном и сырой землёй. Лёгкие наполняет неожиданно чистый воздух, промытый до скрипа, насыщенный водяной взвесью. На мили вокруг нет ни единого человеческого жилища. Редкие автомобили ощупью пробираются сквозь ливень, движение заметно замедлилось, как ток крови в теле умирающего. Редкий водитель отважится продолжать путь в подобных погодных условиях. Проще переждать в придорожной забегаловке: такие дожди редо бывают длинными.
Лишь те, кому больше всех надо, упрямо рвутся вперёд.
Эйдан внезапно понимает, что ему не стоило приезжать сюда. Не стоило брать с собой её. Причём "её", как он осознаёт мгновением позже, относится в равной степени как к Эшли, так и к Эмили, которую он всегда везёт с собой. Единственным верным действием будет сесть за руль, при первой попавшейся возможности переместиться на соседнюю трассу, ведущую на север - и рвать когти домой, в Вашингтон. Единственный манёвр, который он обязан предпринять, чтобы спасти себя - и её.
Ещё через пару ударов сердца он понимает, что эти мысли - не его. Не могут быть его. Пришли откуда-то извне, чтобы прочно обосноваться в сознании. Стать его.
Щёлкает за спиной дверной замок, обрывая наваждение.
- Эйдан! - долетает сквозь шум воды.
Она бесстрашно выскакивает под водопад, прикрываясь чёрно-белым пальто с узором "гусиная лапка". Брюки мгновенно пропитываются влагой, как и аккуратные остроносые туфельки из чёрной замши на плоской подошве. Запинаясь о траву, Эшли бредёт сквозь дождь, лицо белеет в полумраке маской испуга. Наверняка проснулась от ворвавшегося в машину ветра, обнаружила вместо напарника приоткрытую дверь, пришла в панику...
- Ты в порядке? - очередной ворох идиотских вопросов. - Что-то случилось? Двигатель заглох?
Напарник здесь, живой и на первый взгляд целый. Теперь она ищет какую-либо логичную причину внезапной остановки. Простую адекватную причину, почему нужно было выскакивать в такой ливень без зонта (который, правда, отсрочил бы неизбежное всего на несколько секунд). Люди ведь специально возводят убежища, чтобы отгородиться от своенравной стихии - так почему он ими не пользуется?..
- Давай вернёмся в машину, пожалуйста...
Её левая кисть неловко замирает в воздухе на полпути между капюшоном пальто, который придерживала, и плечом Эйдана. Во взгляде переплетаются мольба, тревога - и неожиданно чувство вины. Она совершенно не похожа на агента Данн сейчас. Агент Данн крикнула бы, не выходя из салона, чтобы Нэш немедленно прекращал свои глупости (ну не глупость ли - курить под тропическим ливнем?) и возвращался обратно. Агент Данн никогда не нарушила бы личные границы с другим сотрудником. Агент Данн не попрала бы собственное решение называть напарника исключительно официально. Эшли стоит рядом, тёплая, живая, подрагивающая на ветру. Забывшая о данном обете молчания.
И она тоже чего-то боится.
|
|
45 |
|
|
|
|
Безумие, просто безумие. Его кроет давно и нещадно, настолько сильно, что он даже не смог оставаться дальше в салоне машины.
Мокрая насквозь и теперь уже бесполезная сигарета летит в сторону, Эйдан прислушивается к собственным ощущениям, закрывая глаза. Сперва кажется, что его в конце концов отпускает, но эта ложная иллюзия оказывается обманчива – слишком сильно пробирает внезапно вспыхнувшее воспоминание, слишком активно роятся в голове чужие непонятные мысли.
Он зря взял её с собой? Нужно ехать обратно.
Эйдан хмыкает, концентрируясь на струйке ледяной воды, которая затекает за воротник, проскальзывает между лопатками и устремляется вниз, вдоль линии позвоночника. Премерзкое ощущение, которое, тем не менее, исключительно хорошо отрезвляет и возвращает чувство реальности. Возвращает настолько, что он слышит крик Эшли и видит девушку, когда та, нелепо прикрываясь бесполезным пальто, направляется прямиком к нему под дождём.
– Мы едем уже по воде, Эшли, – говорит, не без труда перекрывая бушующий вокруг шквальный ветер. – Помнишь?
Будто эта фраза способна обосновать всё сама по себе. Она ищет какую-то адекватную причину внезапной остановки, но, как бы сильно не старалась, её не найдёт. Одинаково нелепо сейчас прозвучит как ответ «захотелось перекурить», так и невинное замечание относительно недостатка свежего воздуха.
Дождевая вода сплошным потоком стекает по волосам и лицу. Долгожданная прохлада уже почти сменяется лихорадочной горячкой. Эйдан смотрит на руку Эшли, будто бы в нерешительности зависшую в воздухе. Стоит совсем рядом, дрожит на ветру. Только ли на ветру?
Нэш медленно проводит ладонью по лицу, размазывая по щекам холодную воду.
Эшли совершенно на себя не похожа. Такая беспомощная и растерянная под этим дождём. Он сам, быть может, всего несколько секунд назад чувствовал себя не то чтобы лучше, но общество напарницы стремительно восстанавливает потерянное самообладание.
– Зачем ты вышла из машины, Эшли? – спрашивает тихо, с улыбкой. – Пошли.
И, уже на ходу, поддавшись какому-то спонтанному неосознанному порыву, обнимает Эшли одной рукой за плечи, мягко направляя к машине.
|
|
46 |
|
|
|
|
В этот раз безумие особенно неохотно разжимает липкие пальцы. Холодный душ смывает отпечатки, однако Эйдан знает: оно всегда возвращается. Стоит открыть для него душу однажды, оно будет приходить, как к себе домой, снова и снова. Эхо чужих мыслей постепенно угасает. Странно осознавать, что он слышал их совсем недавно. Как вообще можно слышать чужие мысли? Нелепость же! Скорее, просто выползли старые страхи, забытые давным давно в чулане подсознания.
Эшли смотрит на напарника снизу вверх, в глазах стынет ещё один глупый вопрос. Она помнит свой сон, без сомнения. Не понимает только, как связан он с внезапной остановкой, с добровольным выходом под ливень. Однако готовность Эйдана без лишних проволочек укрыться в салоне, кажется, снимает вопрос с повестки. Она даже даёт себя обнять, не отталкивает против ожидания - хоть Нэш чувствует, как напряглись моментально хрупкие плечи под его рукой. Кажется, или дрожь усилилась? Позволяет сопроводить себя до шевроле, прячась за краем капюшона, выскальзывает, когда до спасительного автомобиля остаётся совсем немного. Повернувшись к Нэшу, вглядывается в лицо, по которому стекают струи воды. Ищет что-то, известное ей одной. Находит ли?
- Это был только сон, Эйдан. Всего лишь сон. Мы ведь не из тех, кто уделяет им слишком много внимания...
Она цитирует его фразу легко, словно хранит у себя в памяти подробный каталог, что и при каких обстоятельствах сказал напарник. Бросив последний настороженный взгляд на темнеющий неподалёку лес, прячется в салон. Пальто аккуратно сворачивается на весу сухой стороной наружу и отправляется на заднее сиденье. Когда Эйдан занимает место водителя, принеся на промокшей насквозь одежде кусочек дождя, девушка уже сидит неестественно прямо, сложив руки на коленях в позе примерной девочки. Смотрит куда-то вовне, в стремительно сгущающуюся несмотря на ранний час темноту. Неуверенно начинает говорить. Тон знакомый: так звучит голос Эшли, когда она не знает, стоит ли делиться своими наблюдениями, и всё же не может удержаться.
- Я проснулась от того, что на меня кто-то смотрел. Или может, то был отголосок сна. Невозможно разобрать. Тебя не было, я не сразу поняла, где ты. Потом заметила. Тот взгляд... - она зябко поводит плечами (всё-таки замёрзла?), по-прежнему избегая смотреть на напарника. Будто возможный скептицизм в выражении его лица убьёт желание делиться переживаниями на корню. - Он был недобрый какой-то.
Она резко поворачивается, поднимает раскрытую ладонь в предупреждающем жесте, готовая отразить вербальную атаку. Агент Данн возвращается во всей своей красе.
- Только давай без шуточек! Иначе я тебе больше ничего не скажу, ясно? Сама прекрасно понимаю, как бредово это звучит. Но ты спросил, почему я вышла. Так вот, мне стало не по себе. Никогда не верила, что взгляд можно почувствовать. Он меня ненавидел... Можешь написать в рапорте, - заканчивает она беспомощно, осознавая, как только что договорилась до профнепригодности. Агенту, которому за каждым деревом мерещатся недобрые взгляды, явно не помешает отдохнуть от работы. Они же ещё толком приступить к работе не успели.
|
|
47 |
|
|
|
|
В этом вся Эшли.
В неспособности к самой поверхностной банальной эмпатии, пониманию мотивации тех или иных действий со стороны окружающих. Речь не о сочувствии, сопереживании, нет. Эйдан с удивлением понимает, что не в первый раз отмечает за напарницей особенность в упор не замечать истинную подоплеку тех или иных вполне очевидных с его точки зрения вещей. Если сам Нэш с привычной невозмутимостью читает Данн как открытую книгу, то некоторые её реплики и ответы не могли вызвать ничего, кроме слез умиления. Вся такая бесконечно холодная, беспрецедентно рациональная, точная, она снова и снова оказывалась полностью неспособна понять скрытый эмоциональный подтекст, который то и дело скользит между строк.
Эйдан задумчиво смотрит в дождь, медленно барабаня пальцами правой руки по рулю. Дворники методично работают, сметая целые пласты дождевой луизианской воды с лобового стекла. Щёлкнув тумблером, он включает печку на полную – мокрая насквозь одежда липнет к сиденью и коже, собственное недавнее безрассудство шокирует.
По крайней мере, теперь ему значительно лучше. Напарница объясняет, с какой целью вышла из машины, напрочь отказываясь понимать, что сам вопрос был полностью риторическим, продиктованным умилением и заботой. Либо внезапной заботой об Эшли, такой хрупкой и дрожащей всем телом под рукой Эйдана. Либо её заботой о нём, которая выражалась в том, с какой самоотверженностью она рванула внезапно под ливень.
Эшли, отчаянно опасаясь новой волны ироничной насмешливости, сперва говорит, а после судорожно пытается оправдаться. Эйдан слушает её невозмутимо, бесстрастно – следит за поднятой ладонью, и совершенно невозможно понять, рассмеётся он в следующую секунду или же ответит совершенно серьёзно.
В другое время, пожалуй, бы рассмеялся. Эшли спросонья мерещиться бог весть что – дьявольские игры накрученного недавним скандалом подсознания, козни которого фантастически обостряются в моменты сна или дрёмы. Но отчего-то он сдерживается.
Быть может, виной тому луизианский тропический ливень, вода на полотне трассы и на стекле, особенная уютная атмосфера хрупкого доверия, внезапно сложившаяся в салоне автомобиля. Быть может, нежелание вновь обижать её, обострять только-только рассосавшийся конфликт. А может специфичное настроение, совершенно не располагающее к юмору на автомате.
Так или иначе, Эйдан просто улыбается ей, подмигнув.
Делает чуть громче музыку, переключая несколько раз наугад играющий трек.
И, плавно выжимая сцепление, трогается.
Медленно и осторожно «Шевроле» скользит сквозь дождь дальше.
|
|
48 |
|