| |
|
|
Прошло некоторое время после стычки с "Камикадзе", прежде чем Ситара снова оказалась один на один с маленьким лордом. Сейчас, когда он стоял перед ней в пустом коридоре "Софии", это ретроспективно показалось ей немного странным. До этого она то и дело натыкалась на него то в коридоре, то в столовой, то в кают-компании. Мистер Блейк был деятелен и вездесущ, особенно под кофеином, и затыкал все плохо заткнутое своим компактным телом с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Не то чтобы они со странницей разговаривали, но все же обменивались ничего не значащими комментариями, которые у нее стойко ассоциировались с имперскими аристократами, а иногда и последними сплетнями об их беспокойных пассажирах.
Последние же несколько смен он... не то чтобы совсем исчез... странница видела его то тут, то там, а чаще всего, если хорошенько припомнить, спешно покидающим помещение, в которое она только что зашла. Каждый раз по какому-нибудь срочному и важному делу, требующему его личного присутствия. "Здравствуйте-прекрасно выглядите-хорошего дня, мисс Рати."
– Боюсь показаться назойливым, но... то приглашение на чай... если вы о нем помните... и если оно еще актуально... – Блейк улыбнулся вымученной улыбкой, совсем не похожей на его солнечную "рабочую". – Я бы хотел им воспользоваться. В любое удобное вам время.
Маленький лорд снова выглядел неважно. С самой станции корабль нырял в гиперпространство с минимальными интервалами, и после каждого прыжка тени под глазами Блейка залегали все драматичнее. Левая рука его покоилась в черной перевязи. От доктора Ситара знала, что Дьюитт недолюбливает медицинские капсулы. Именно поэтому несмотря на то, что его ранения каждый раз были пустяковыми, он дольше всех изображал раненого страдальца. Канко вынырнула откуда-то из теней и села у ног своего хозяина, склонив голову на бок и глядя на Ситару с почти человеческим любопытством.
|
|
1 |
|
|
|
|
— Как насчёт прямо сейчас? — сразу взяла штурвал за рукоятки Ситара, подозревая, что помедли она ещё секунд одиннадцать, и юный лорд вновь испарится из её поля зрения. — У меня пересменок. Только захвачу кипяток и... — она бросила взгляд в сторону кают, — эм, куда хотите пойти?
|
|
2 |
|
|
|
|
– Ко мне, если вы не возражаете, – Блейк выглядел так, будто собственные слова доставляли ему физический дискомфорт. – Мне нужно п-переговорить с вами на личную тему. Можно и у вас, если угодно, но в казарме удобнее. Больше места.
В переводе с имперского это означало: "Мне бы хотелось находиться на расстоянии не менее двух метров от вас в тот момент, когда к нам ворвется доктор, дабы спасти вашу честь от поползновений. Пусть лучше сразу будет видно, что мне еще ползти и ползти. Еще одну дуэль я не переживу."
|
|
3 |
|
|
|
|
— Больше места, — подтвердила странница, ухватившись за единственную понятную часть происходящего, — буду через пять минут.
Кажется, впервые она видела Дега Росса... Блейка... а, без разницы (потому что ни один из них до этого момента ещё не демонстрировал ей свое уязвимое горностайное пузико) настолько измученным. Что там, Робин отвергла его стихи? Слабовато. Но Робин...
Робин с момента боя у шлюза, будто отдалилась от Ситары, почти незаметно: чуть больше расстояние между креслами в кают-компании, чуть короче и незначительнее разговоры... Может ли быть, что юный лорд тоже... Но зачем тогда этот чай? Что там, договор о необходимой громкости шагов, если она приближается со спины? Да нет, это он прислал бы письмом с восковой печатью... Но тогда зачем? Тревога сменилась любопытством, кипяток, полившийся через край переполненного термоса, обжег пальцы. Вот же пыль с пылью...
Чай с Перекати-Поля, пиалы, молочник, который Ситара использовала для пролива заварки, — осмотрев набор для церемонии, девушка вздохнула, представив как вместо успокаивающего эффекта от ритуала, Дьюитт получит головную боль от необходимости вставлять свой химанализатор в каждую микропорцию напитка. Очередное подтверждение того, насколько они с Дега Росса не подходящие друг другу шестерёнки...
В казарму Ситара внесла поднос с двумя чашками и мятным улуном в прозрачном френчпрессе.
|
|
4 |
|
|
|
|
Казарма, захваченная Дега Россой, по своему устройству не отличалась от двух других, в которых уже успела побывать Ситара: узкое вытянутое помещение, казенный свет. Стены, завешанные пинап-плакатами и изображениями фаллических пушек. То тут, то там из под этого жирного слоя тестостерона проглядывал календарик-другой с милыми котятками. И все же сразу было понятно, что в этом контейнере для бравой десантуры теперь содержится местами творческая, но по большей части параноидально-педантичная личность маленького лорда.
Комната условно была разделена на три зоны. По левую руку от входа располагалось что-то вроде гостиной с креслами, и столиком, явно стыренными из кают-компании. У дальней стены справа стояла узкая койка, такая же, как у самой странницы, но застеленная серебристой шкурой неизвестного Ситаре зверя. "Я такая мягкая, – как бы говорила она. – Такая пушистая. Такая бессмысленная, но приятная на ощупь." Сердцем этого помещения, однако, был большой загнутый приличной имперской буквой рабочий стол, явно личное приобретение Дьюитта, с помощью каких-то штырей, скоб и такой-то матери взываний к Императрице установленный в стандартные крепления для кроватей почти в самом центре казармы. В "гостиной" и "спальне" царил образцовый порядок: ни одежды, ни безделушек, ни личных вещей. Тем более впечатляюще выглядел бардак на столе: стопки планшетов, полуразобранный маглев, голограмма небольшого живописного поселения из дюжины домиков, между которыми деловито сновали скорпионы, и, конечно, кофейные стаканчики. Много кофейных стаканчиков. Из всего этого великолепия торчала голорамка терминала. Экран был включен, но сейчас на нем просто сменялись виды какого-то незнакомого страннице города.
Второй частью комнаты, на которую щедро плеснуло богатым внутренним миром Блейка, были стены "спальни". Из-за пинапов это не сразу бросилось в глаза, но Дьюитт заклеил их чем-то вроде прозрачной пленки, на которой была напечатана большая схема космической яхты. По форме корабль больше всего напоминал морского ската. Схема пестрела исправлениями и комментариями, сделанными поверх распечатки, также странница краем глаза заметила несколько совершенно не относящихся к кораблестроению вещей. Какие-то много раз перечеркнутые строчки, из которых она смогла разобрать только "НЕНАВИЖУ ЖЕНЩИН", наскоро сделанное изображение меча, гарда которого была похожа на лилию и... да, наверное это был болт. Скорее всего. Младший братик того, что сейчас украшал борт "Софии".
При появлении Ситары Блейк поспешно поднялся из кресла, сделал было шаг к ней, чтобы перехватить поднос, но замер на середине движения, скривишись от боли в плече.
– Проходите, пожалуйста, – Уильям попытался незаметно трансформировать свою неудавшуюся попытку помочь в приглашающий жест. – Я еще раз прошу прощения за беспокойство. Спасибо, что согласились уделить мне время.
Кроме него в казарме была только Канко – дремала на подлокотнике кресла, свесив пару лапок и подобрав под себя оставшиеся.
|
|
5 |
|
|
|
|
Ситара смерила юношу внимательным взглядом. На входе у нее почти появилась надежда, что Дьюитт хотел попросить ее помочь с починкой проигрывателя, над которым, судя по количеству пустых стаканчиков вокруг, усердно корпел все свободное время, но, похоже, дело было не в этом. Все-таки это был Блейк. И они снова перешли на "вы". Плохой знак.
Еще раз осмотрев бардак по центру, странница двинулась туда, куда указал мужчина, и водрузила поднос на столик.
– У вас, эээ... весьма уютно... эта схема... – махнула она рукой на "ската", – видимо, те самые чертежи, о которых говорила на фуршете Робин, они действительно... – Ситара осеклась и со вздохом опустилась в кресло, – полагаю, вы не за этим меня позвали.
Попытки высказать искренние и не очень комплименты жилищу и его хозяину сменились заинтересованностью и озабоченностью, легко читаемыми как в позе, так и по выражению лица.
– Чем я могу помочь? – подхватив за ручку френч-пресс, задала свой вопрос странница, разливая по чашкам чай .
|
|
6 |
|
|
|
|
Дьюитт некоторое время смотрел на свою чашку, затем поднял ее здоровой рукой, замер, снова поставил на стол. Неловко завозился, пытаясь достать из внутреннего кармана сюртука коробочку с анализаторами.
– Помочь... Да. Мне действительно нужна ваша помощь. Информация, которую только вы можете предоставить. Речь пойдет об очень личных вещах. Я пойму, если вы откажетесь мне отвечать. И я, конечно, готов к равноценному обмену, если вас это интересует. Позвольте, я изложу суть дела, и вы сможете принять решение... – Дега Росса вытащил из чашки анализатор и убрал его обратно в коробочку, как показалось Ситаре, даже не взглянув на результат.
– Как вы, наверное, догадываетесь, я не самый храбрый человек во вселенной. Однако моя жизнь сложилась таким образом, что мне часто приходится действовать в условиях повышенного стресса, включая угрозу здоровью и жизни. У каждого, я уверен, свой способ борьбы со страхами. Я, к примеру, оцениваю риски. Мне проще сохранять спокойствие, когда я имею представление, чем я рискую, в какой степени и ради чего. После столкновения с ниндзя в моем уравнении появилась неизвестная, которая не дает мне покоя. Речь идет о судьбе командира отряда, господина Мацуды, – все это время Дьюитт говорил, глядя в чашку, но теперь он поднял на Ситару воспаленные от недосыпа глаза. – Я... не понимаю. Это никак не вписывается в мою схему. Что это было? Боевой транс? Что-то связанное с религией? Состояние аффекта? Если вы не хотите или не можете это обсуждать, просто скажите мне, что вы это контролируете, и мне будет этого достаточно.
Зачем-то Дега Росса снял очки – кажется, Ситара впервые видела его без очков за пределами тренировочного зала – и положил их на стол, рядом с металлической коробочкой.
|
|
7 |
|
|
|
|
Странница подула на чай, коснулась края чашки губами и, не отпив, подула снова. Оценивала риски или тянула время?
Сделав, наконец глоток, она указала на столик с маглевом.
– Кофе, – начала Ситара издалека, – вы контролируете количество кофе, которое пьете, мистер Блейк? Могу предположить, что это не красная пудра с Асуры, и вы вполне способны от него отказаться, но... не хотите. В этом мы похожи. Только в моем случае, я хочу точно знать, что не зайду в бою слишком далеко. Возможно, мне следовало бы заверить вас в сто процентной безопасности, но с вашей привычкой к анализу, сомневаюсь, что такого рода допущение поможет вам лучше спать. Отвечая на ваш вопрос... мне не нравится убивать. Я не испытываю удовольствия, отбирая чью-то жизнь. Но иногда этого требуют обстоятельства. И мне приходится решать проблему в соответствии с тем, кто я есть. Забавно, но именно принятие этого помогает удерживать контроль, даже в боевом трансе – вы угадали верно.
Закончив с прелюдией, Ситара посмотрела на мужчину в упор.
– Я отличаю врагов от друзей. Я потратила несколько лет, чтобы быть уверенной в этом... мне есть, с чем сравнить. И вы, мистер Блейк, входите в число моих союзников, потому я вообще так подробно вам об этом говорю.
Уильяму действительно могло показаться, что Ситара, кажется, впервые настолько открыто общается с ним.
– В каком-то смысле, чем сильнее между нами связь, тем в большей вы безопасности. Что-то вроде любовь отберет своих. Но это крайности. По сути, транс – отражение меня, только с более расширенными границами. Вам стоит начинать беспокоиться лишь в случае, если я вне всякого транса начну наслаждаться насилием. Для вас это приемлемые риски?
|
|
8 |
|
|
|
|
Дьюитт слушал Ситару очень внимательно. Только один раз, когда она упомянула кофе, взгляд его метнулся к рабочему столу, и маленький лорд близоруко сощурился, пытаясь сосчитать скопившиеся там стаканчики.
Как обычно, разговор со странницей удивительным образом напомнил ему о доме, и изголодавшееся по полунамекам подсознание безо всякого его на то желания начало делать подстрочный перевод слов Ситары на имперский.
Прежде, чем критиковать других за особенности их психики, извольте посмотреть на себя, мой дорогой Дьюитт. Не очень-то вежливо с вашей стороны подозревать меня в том, что я легкомысленно рискую жизнью окружающих, в том числе дорогих мне людей. Конечно, я приняла меры. Что касается убийства, я делаю то, что считаю правильным, и не вам меня судить. Позаботьтесь о том, чтобы быть мне полезным – и вы в безопасности. Точнее, не в большей опасности, чем обычно. Целую обнимаю с уважением, Ситара. Дата, подпись, печать с очень имперской птицей.
– Да, конечно, – кивнул Дьюитт. Ему было немного неловко за собственные мысли, Ситара, конечно, отвечала на его вопрос искренне. Но что поделаешь – привычка. – Более чем. Простите, если мой вопрос вас задел. И если вам показалось, что я осуждаю ваши действия, то это не так. Вы правы, иногда обстоятельства не позволяют разрешить конфликт мирно. Если бы господин Кавамура попытался закончить начатое, я бы сопротивлялся. Как именно вы убиваете тоже не мое дело. Потеря контроля – единственное, что меня беспокоило. Я выбрал доверять вам. Я все подсчитал, и для меня это приемлемый риск. Статистически маловероятно, что вы захотите принести меня в жертву Бездне. Так что пока решения принимаете вы, я спокоен. Естественно, я приложу все усилия, чтобы не оказаться в списке ваших врагов – но это было верно и до инцидента с ассасинами. У меня нет ни малейших сомнений, что теоретически вы можете убить меня и не прибегая к "расширению границ". Как и большинство людей на этом корабле.
Дега Росса сделал глоток чая, потянулся к очкам, но только слегка подвинул их так, чтобы они лежали перпендикулярно краю стола.
– Если позволите, как именно вы добились контроля и как вы можете быть уверены в том, что не потеряете его? Я спрашиваю не потому, что подвергаю сомнению правдивость ваших слов или эффективность ваших методов, – поспешно добавил он, прокрутив реплику в голове. – Просто... у меня личный интерес.
|
|
9 |
|
|
|
|
Теоретически... – мысленно повторила Ситара интонацию Дега Росса.
Враги, убийства, контроль, безопасность... Теоретически, вы, дорогой лорд, тоже не фиалка в горшке. Да и та может прилететь в голову с летальным эффектом.
Появилось желание уточнить, какой процент нервного расстройства Дьюитта составляет само расстройство, а какой – реальные недоброжелатели, желающие его извести, и насколько вероятно, что они захотят избавиться и от прочих людей, затесавшихся на один корабль с лордом. Откровенность за откровенность, так сказать. Но странница сосредоточилась на другом.
– Как именно я добилась контроля? От простого к сложному, занудными тренировками, рутина, рутина, рутина... – слова зависли в воздухе, пока девушка что-то припоминала: возможно, пару суток медитации в открытом космосе, пару месяцев депривации зрения или пару лет оттачивания искусства создания идеально-загадочных мандал в уголках документов.
– Как вы учились этикету или проектированию кораблей? Сомневаюсь, что это знание упало на вас с небес или зародилось внутри по праву рождения. Вот и я... то есть... хм... первый раз, конечно, был похож на то как, со слов одного выпивохи с Пандоры, учат плавать детишек на Деве – бросили в воду, и барахтайся как знаешь – но потом... Потом все, как полагается. Но это моя история. Возможно, если поделитесь своей, то смогу что-то посоветовать. Раз у вас стоит конкретная задача, то и инструменты к ней стоит подбирать соответствующие.
Ситара взглянула на маглев, на мужчину, на маглев...
– Вы позволите?
Поднявшись с кресла, странница в два шага оказалась возле рабочего стола с внутренностями ставшего жертвой перестрелки проигрывателя. В руках девушки откуда-то возникла миниатюрная индикаторная отвертка.
– Вот тут, – она указала на сплавленный кусок механизма, – если я права, и этот провод немного...
Отвертка коснулась нескольких мест поврежденного сердца маглева, пару раз засветилась, и девушка снова вопросительно посмотрела на лорда.
|
|
10 |
|
|
|
|
Стоило страннице подняться, Дьюитт и сам поспешно встал. Нерешительно потоптался на месте, сделал еще глоток немного остывшего чая, но в итоге все же подошел вслед за ней к столу.
– Разрешите... – маленький лорд щелкнул пальцами. Изображение города исчезло, сменившись трехмерной голографической схемой маглева. Дьюитт повернул ее так, чтобы Ситаре было удобнее рассмотреть заинтересовавший ее участок конструкции. Еще один жест, и со стола в воздух поднялся совсем маленький, со стрекозу размером дрон. Пару раз моргнул желтым, зеленым, потом засветился ровным белым светом, и завис над раскуроченным проигрывателем. Похоже, Дега Росса был из тех, кто, переезжая, первым делом тащит на новое место удобный рабочий стол.
(И десертные вилочки.)
– Забавно, что вы спросили, – Дьюитт рассеянно погладил маглев по полированному боку, затем отступил на шаг и заложил руки за спину. Точнее, одну руку. В итоге вместо опереточного злодея из него получился девонский танцор, который вот сейчас притопнет каблуком и пустится в пляс. Оле!
– Я учился на Солле – начинал учиться на Солле. И этикету, и конструированию. Потом доучивался на Дега Росса. Как? У меня были учителя, лекции, курсы для самостоятельного изучения. После этого – практический опыт и разбор ошибок. От простого к сложному, много рутины. Вы правы. Но мой вопрос... как бы это объяснить... При проектировании яхты, даже если речь идет о дизайне, есть определенные правила и критерии успеха. Этикет в Империи вообще, считайте, точная наука. А в случае контроля понимаешь, что... ошибся, не справился... только когда уже поздно, по определению. Моя ситуация, конечно, отличается от вашей. Если продолжить вашу метафору – я, кстати, люблю метафоры – в случае необходимости вы бросаетесь в бушующий океан, чтобы прокатиться на гребне большой волны, а я просто всю жизнь гребу против небольшого течения. Когда вокруг только водная гладь, трудно понять, сносит тебя или нет. Но мне важно, совершенно необходимо понимать. Я делаю все, что в моих силах. Но не знаю, как определить, достаточно ли этого. Поэтому мне и интересен ваш опыт. Что дает вам уверенность в том, что вы не потеряете контроль?
|
|
11 |
|
|
|
|
Если Ситара не ахнула при появлении схемы, то только из вежливости. Даже с учетом того, что очки Дьюитта остались на столике вместе с чашкой, ему не составило бы труда заметить с каким оживлением девушка стала рассматривать трехмерную модель, вращая ее и приближая отдельные участки.
– Значит, вот как они решили вопрос с внеплановым отключением питания... кхм... простите...
Ситара потерла висок.
– Скажем так, были тесты. И... ммм... другие тесты... никто не пострадал.
Всмотревшись в механизм, позволяющий диску проигрывателя парить, странница увеличила его на схеме, изрекла многозначительное "хм" и сделала шаг к стене, заклеенной чертежами "Аска", сфокусировав взгляд на декоративном вазоне, выполненном в подозрительно похожем стиле. Следующе "хм" вместе с одобрительным кивком устремилось в сторону Дьюитта.
– Кроме уже сказанного есть... вы пробовали ходить по натянутой над полом стропе? Важно быть тренированным, уметь переносить вес, ловить баланс... но, если начнешь думать, что упадешь, то упадешь. Вера. Вера, подкрепленная знаниями, – мой рецепт. Вы вот тоже выбрали мне верить – плюсик к моей уверенности. А для вашей скажу: человек, которого затянуло под воду вместе со мной в самый первый заплыв позже не гнушался пить со мной чай. Это, на мой вкус, неплохая рекомендация. Но знаете, в чем дело, если продолжать следовать водной теме, то, исходя из вашей метафоры, получается, что посреди своей водной глади вы и раньше не знали, сносит вас или нет. Почему теперь заинтересовались? Может быть ориентиры не вокруг, а внутри вас? Относительно чего вы не хотите, чтобы вас снесло? Возможно, чтобы ответить на ваш вопрос, нужно сменить направление обзора.
С этими словами странница вернулась к изображению того механизма, который минуту назад тыкала своей отверткой, перевернула схему, перевела ее в режим редактирования и задала новое место крепления для поврежденного выстрелом контакта. Дрон замигал индикаторами, прося подтвердить задачу.
|
|
12 |
|
|
|
|
– Слушай мисс Ситару, – строгим аристократическим тоном произнес Дьюитт, и светлячок послушно нырнул в нутро маглева. Похоже, маленький лорд отрывался на дроне-помощнике: странница ни разу не слышала, чтобы он так разговаривал с Апрель или Конрадом, не говоря уж о Канко.
– Ну что вы, вопрос самоконтроля занимает меня давно, – Ситара услышала, что Дега Росса улыбнулся. – Как и связанный с ним вопрос выбора моральных ориентиров, конечно. Очень жаль, что не существует некоего общепринятого перечня принципов, чего-то, знаете, вроде законов робототехники, но для людей. Идея, что этакий моральный компас встроен в каждого из нас, и надо всего лишь слушать свое сердце, конечно, весьма привлекательна, и, я уверен, прекрасно работает для многих. Однако вот что я думаю: даже самый отъявленный злодей вряд ли встает утром с кровати с мыслью "ух, сейчас выпью кофе и совершу какую-нибудь мерзость". У людей удивительно хорошо развита способность придумывать оправдания и обоснования для своих мыслей и поступков. Возьмем, к примеру, меня. Вот в этот самый момент я предаю интересы собственного Дома. Это еще полбеды, я предаю интересы человека, который спас меня от смерти и растил как собственного сына. Два месяца назад подобное было бы для меня немыслимым. Кому мне верить? Себе двухмесячной давности или себе сейчас?
|
|
13 |
|
|
|
|
Ситара проследила за дроном. Можно было заметить, как рука странницы почти дернулась куда-то в направлении механизма, будто желая поправить угол, под которым он протянул свои маленькие манипуляторы к обозначенной области задач. Кажется, девушка не слишком доверяла помощнику, а может быть просто хотела пощупать дорогую игрушку лорда лично. Так или иначе, никаких действий Ситара не предприняла, сосредоточившись на разговоре.
Чуть приподняв от удивления бровь в момент, когда Дьюитт упомянул предательство интересов, странница внимательно всмотрелась в юношу. Похоже, про принцип откровенность за откровенность Дега Росса не соврал.
Задумавшись, девушка провела подушечкой пальца по ямочке над верхней губой.
– Даже имея убедительные оправдания, в глубине души люди прекрасно знают, куда и насколько отклоняется стрелка. Правда, можно не концентрировать на этом внимание или сознательно принять решение, что тебе это по тем или иным причинам подходит.
– Но вернемся к вам. Вы же уже, наверное, ответили себе на вопросы "чем рискуете, в какой степени и ради чего", – процитировала лорда странница, – и тогда, раз вы продолжаете изменяться, вас, как понимаю, все устраивает, кроме морали? Если так, то я бы рассматривала проблему в ключе того, к чему вы хотите прийти. В одно поле астеройдов не влететь дважды – вы уже не тот, что два месяца назад, и им не станете. А еще, даже если кто-то вас спас, это не значит, что вы ему обязаны посвятить всю свою спасенную жизнь. Но, вероятно, вы бы не хотели и навредить своему дому и тому человеку... Не знаю, есть ли для вас вариант компромисса, где вы можете каким-то образом учесть и свои новые и свои старые интересы, но если нет... будьте готовы от чего-то отказаться. Будет это выбор в сторону голоса сердца или долга, это не мне решать. Полагаю, раз вы об этом мне рассказываете, речь не идет о катастрофических последствиях. И если так, то мне в некотором смысле знакомо то, о чем вы говорите. Стремления души... – Ситара как-то не весело посмотрела на Дьюитта и криво улыбнулась, – знаете, во имя них я совсем недавно предала те традиции, что объединяли меня с Перекати-Поле. Возможно, это и не влияет на Флот, только лишь на меня, но сделав это, я в некотором смысле отказалась от возможности туда вернуться. Не впишусь уже в тень той, кем больше не являюсь.
|
|
14 |
|
|
|
|
– Наверное, вы не вполне меня поняли, – Дьюитт покачал головой. – Я, конечно, не прошу ни принять за меня решение, ни дать оценку моему выбору. Моя ситуация – это всего лишь пример: субъективное понимание "правильности" и "неправильности" может сильно измениться даже за короткий промежуток времени. Как вы верно заметили, так называемые "стремления души" – распространенная причина.
Дега Росса долил в чашку Ситары еще чая и поставил ее рядом с маглевом. Затем наполнил и свою тоже, и сел с ней прямо на пол у рабочего стола, так, чтобы страннице не приходилось крутить головой, разговаривая с ним.
– Мне кажется, мы с вами мыслим по-разному. У меня есть привычка или, если хотите, особенность – я сомневаюсь во всем. А вот вы, если только я не ошибаюсь, человек веры. Не думаю, что мне удастся вас в чем-то убедить, да и не преследую этой цели. У меня нет ответов на мои собственные вопросы. Воспринимайте наш разговор как экскурсию на верфи, где закладываются сомнения в себе.
Мне знакома идея, что главное – это жить в согласии с самим собой и своим внутренним пониманием правильного и неправильного. Она кажется вполне логичной: если абсолютных ценностей не существует, что остается, кроме субъективных. Как же формируются субъективные ценности? Забавно, но в основном это внешнее влияние. Прежде всего – культура, религия и законы, как официальные, так и негласные. Идея дуэли кажется вам варварством, а для доктора Миллса это совершенно естественный и даже красивый обычай. Кроме этого на нас влияет медиа: новости, философские трактаты, книги про "Красных стрекоз". А также люди, которые нас окружают. Есть ли в этом коктейле что-то, зависящее именно от конкретного человека, от, как бы это сказать, геометрической формы его души – это очень интересный вопрос. Я, по своей традиции, сомневаюсь, но готов поверить, что и это вносит в картину некий фактор случайности. И все же получается, что веря себе мы на самом деле верим обществу, в котором выросли.
Человек может осознанно влиять на свою картину мира лишь в какой-то степени: перебирая разнообразные морально-этические нормы и примеряя их на себя, но оценивает он их все еще исходя из своих собственных текущих принципов. Этакий замкнутый круг, цикл, который, если повезет, приведет к какому-то результату. В отсутствие абсолютной системы координат нельзя определить свое абсолютное положение, только относительное. Но даже этим занимаются единицы. Большинство даже не задумывается о такой необходимости, потому что не имеют привычки сомневаться. Это та самая серая масса людей, из которых получается отличный рядовой состав для какой-нибудь бессмысленной войны за клочок земли. И тем не менее, за счет многочисленности именно эта серая масса определяет норму. Разве это не страшная мысль?
Вот вам еще страшная мысль: при определенных обстоятельствах эту норму можно изменить. Войны, катастрофы, политические перевороты... Или пример попроще: предположим, Бездна говорит вам убить меня, и вы выполняете ее приказ. С точки зрения Перекати-Поля и, вероятно, с вашей точки зрения вы поступили правильно. Мало ли какую угрозу я представлял для вселенной, Бездне видней. С точки зрения большинства людей в Империи вы – преступница. Пока все понятно, это иллюстрирует лишь различия морально-этических принципов в разных культурах даже в самых базовых аспектах. Теперь предположим, что голоса слышу я. Сама вселенная обращается ко мне и приказывает убить вас. По каким-то причинам я верю этому голосу. Может быть, идея собственной избранности мне близка, а может я просто сошел с ума. С точки зрения Перекати-поля и с точки зрения Империи я убийца. Но я все еще лорд, у меня есть связи и ресурсы. Я ухожу от правосудия, прячусь где-нибудь в доме Анхилл и нахожу сторонников, которые верят мне. Несколько "чудес" или сбывшихся "предсказаний", удачно сложившиеся обстоятельства, и из убийцы я становлюсь пророком, а мой поступок – оправданным окружающими меня людьми, а значит, "этичным".
Если бы я стал пророком и убивал бы людей с верой в собственную правоту и непогрешимость, я, должно быть, прожил бы жизнь в согласии с самим собой, в окружении сторонников, разделяющих мои моральные ценности. Но... разве это не страшная перспектива?
Простите за эту лекцию. Если резюмировать: мне трудно верить в истинность даже собственного морального компаса, потому что я представляю, из какого мусора он собран. И я сомневаюсь в том, что жить в согласии с собой – действительно достаточно. Даже чудовище может верно служить идее. Я бы не хотел быть чудовищем на службе, пусть у самой замечательной и доброй идеи. Мне интересно, задумывались ли вы об этом, и если да, то как вы с этим справляетесь.
|
|
15 |
|
|
|
|
Ситара слушала Дега Росса внимательно и серьезно, нахмурившись лишь раз – на словах о жертве Бездне. Дьюитт мог так же заметить, что она отмечает для себя какие-то отдельные мысли, на которые ей хотелось что-то ответить: в такие моменты в глазах девушки мелькала некая отстраненность, будто она проговаривала краткое содержание этого ответа в голове, чтобы потом знать, с чего начать. Постепенно эти своеобразные насечки накопились, переполнив собой фокус внимания, и странница, отложив наблюдение за дроном, подхватила со стола чашку и уселась на пол напротив лорда. Поза эта была куда более расслабленной, чем когда Ситара занимала кресло, и могла напомнить Дьюитту их "перекур" в вентиляции.
– Занятно, совсем недавно Рэй говорил мне о весьма похожих вещах, про окружение, – дождавшись конца монолога, заговорила странница, уже привычно для Дега Росса не обойдя в разговоре вниманием своего возлюбленного. – И я согласна, личность формируется не в вакууме, и да, традиции отличаются. Но все же, если сравнить людей, находящихся на близких ступеньках развития, например, вас и меня, то, думается, мы получим примерно общее облако моральных ценностей. Можно разными путями оправдывать отступление от них, но в сухом остатке вы называете убийством тоже, что называю убийством я. И что называет убийством ваш пророк.
Хотя мне думается, что так же верно и предположение о некоей персональной геометрии, рисунке души, который выполняет роль своеобразного сортера: мы принимаем из окружения то, что готовы принять, что отзывается – пролезает сквозь сито. Мы не существуем отдельно от мира, в сито попадают новые кусочки и мы меняемся, но форма сортера остается прежней. Поэтому я это я, а вы это вы. И если мы не пытаемся впихнуть в себя то, что нам не соответствует, то, думаю, способны не стать теми, кем не хотим. Гигиена, если хотите. Вы используете щетку, чтобы содержать зубы в чистоте, чтобы их разрушение не причинило вам боль. Если приноровиться, прислушиваться к тому, что происходит внутри, вовремя чистить отверстия сортера, что засорились... Аскомина души, как вам? Ну, не получится в этот раз, получится в следующей жизни... А однажды за самыми способными подтянется и общий уровень морального облака и всем станет попроще... ну.. папа так говорил, по крайней мере.
Ситара задумчиво потерла висок.
– Мне, пожалуй, нравится, эта идея. Верю ли я в нее... Знаете, по-моему, вера, лишенная сомнений – мертва. Это не статика. Вера – путь развития. Иначе, остается лишь набор бессмысленных ритуалов. Зуд Бога – встретила термин в одной из книг – заставляет нас искать чего-то большего. Частичка Мироздания бьется внутри, приглашает слиться с Высшим. Но с чего все начинается? С сомнения. С сомнения в том, что мы понимаем как тут все устроено, что есть только то, что мы видим. Глашатай говорит: "Если проявишь заложенное в тебе, это проявленное вознесет тебя. Если не проявишь того, что заложено внутри тебя, это непроявленное уничтожит тебя". Кхм-кхм... – прочистила горло странница, вдруг осознав что уровень пафоса достиг, кажется, критической отметки.
– Но вернемся к сомнениям. С одними только сомнениями никуда не дойдешь. Знаете поговорку: "Подумав, решайся. Но решившись, – не думай". Думаю, что согласие с собой – это процесс. Путь. Достигаешь его, делаешь шаг, сомневаешься, вновь достигаешь, делаешь еще шаг. Не достигнув согласия, можно шагнуть на не слишком устойчивую платформу, если вообще шагнешь. А перестав сомневаться, наверное, как раз постепенно стать тем чудовищем, о котором вы говорите.
И кстати об этом... вы так часто упоминали человеческие жертвоприношения... – только показалось или тень какой-то скрытой боли промелькнула в глазах странницы на этих словах? – вы правда... эм... я действительно похожа... почему вы... это ваша статистика? Что она вам говорит? Насколько, по вашему, вероятно, что я могла бы так поступить? Мне... мне просто, – девушка опустила взгляд, но почти сразу вновь перевела на Дьюи, подобрала ноги ближе к себе и чуть покачалась, устраиваясь поудобнее, – мне любопытно, как меня воспринимают со стороны. Знаете, вот Робин, кажется, тоже теперь меня побаивается и я... так как?
|
|
16 |
|
|
|
|
На лице Дьюитта не отразилось никаких эмоций, когда странница с куда большим изяществом, чем он сам, расположилась на полу, на некотором расстоянии от него. Но Ситара хорошо умела читать язык тела и заметила, а скорее даже почувствовала всем своим существом, как он попытался сжаться в маленькую неуязвимую точку, и тут же усилием воли заставил себя расслабиться. Испуг или что-то другое? Трудно было сказать, Дега Росса и до инцидента с ниндзя довольно ревностно относился к своему личному пространству. Кажется, в вентиляции ее близость тоже вызывала у него некоторый дискомфорт.
Слушая странницу, маленький лорд оперся спиной на ножку стола и прикрыл глаза. Можно было даже решить, что он задремал, но, во-первых, Дьюитт никогда не позволил бы себе такого вопиющего нарушения этикета, а во-вторых, Ситара видела, как он отбивает пальцами ритм по гладкому боку чашки – будто в ее словах была слышимая только ему мелодия. Иногда Дега Росса едва заметно кивал – мелодия, видимо, была приятной и успокаивающей, пару раз дернулся, словно ноты показались ему фальшивыми.
("Если не проявишь того, что заложено внутри тебя..." – беззвучно повторил он за странницей. – "Уничтожит..." )
На словах о статистике, впрочем, он неожиданно (или, если подумать, скорее, ожидаемо) оживился: широко распахнул глаза и подался вперед.
– Вам правда интересна статистика? – с трогательно-робкой надеждой в голосе спросил он. – Хотите, я покажу вам диаграммы?
При такой постановке вопроса отказаться было сложно. Ситара кивнула.
Дьюитт немедленно взорвался активностью, не дав себе труда подняться со своего места. Как странница успела заметить, он предпочитал управлять всеми своими гаджетами именно жестами, так что сейчас больше всего напоминал сурдопереводчика. Заикающегося сурдопереводчика, если быть точным: бедный лорд то и дело "спотыкался" о свое раненое плечо, это было бы даже смешно, если бы не многократно помянутые всуе морально-этические нормы. Ситара едва успела подхватить его чашку – он чуть не опрокинул ее особенно экспрессивным взмахом кисти – как свет в комнате погас. Всего на мгновение: пол казармы тут же начало заливать белым, от стены до стены, словно кто-то опрокинул ведро краски размером с корабельный реактор.
– Вот, – Дьюитт указал куда-то между ними. Ситара пригляделась и увидела малюсенькую красную точку. – Это вероятность погибнуть от руки странника в результате инцидента, связанного с его религией. Это... даже не десятитысячная доля процента.
– М-м-м... немного, – осторожно сказала Ситара. У Дега Россы опять было это выражение лица, как тогда, в вентиляции – "сейчас я покажу вам особую имперскую магию", что-то в этом роде.
– Верно, совсем немного, – маленький лорд довольно сощурился. – Статистика забавный инструмент. Очень про иллюзии. Про призму восприятия. Странников всего несколько миллионов, а население Рукава насчитывает сотни миллиардов, – Дьюитт махнул рукой, и рядом с ногой Ситары на полу растеклась малюсенькая клякса, будто кто-то неосторожно ел картошку фри, простите, канапе и ляпнул соусом. – Вот, это флот. А это, – он обвел рукой казарму, – все остальные. Не стоит также забывать, что прошло всего несколько лет с момента, когда странникам разрешили покидать платформы, и до сих пор лишь немногие пользуются этой возможностью, так что... – клякса послушно сжалась. – Понимаете, к чему я веду? Если рассматривать все случаи насильственной смерти, шанс погибнуть от руки странника ничтожен уже потому, что шанс вообще встретить странника очень мал. Для того, чтобы посчитать эту вероятность только для людей, которые взаимодействуют со странниками на регулярной основе, придется сделать немало допущений, но приблизительно... – красная точка расползлась кровавой лужицей примерно полметра в диаметре, она не вполне добралась до Ситары, зато лизнула алым пальцы Дьюитта, придавая тому зловещий вид. – Чуть меньше процента, – пояснил маленький лорд. – Больше для странников, которые только что покинули флот... меньше для тех, кто уже провел какое-то время вне Перекати-Поля... Вероятно, цифра завышена, так как очевидно, что не все случаи взаимодействия со странниками фиксируются, а вот преступления на религиозной почве, напротив, вызывают нездоровый интерес. В любом случае, до раэлитов вам далеко, – еще одна клякса, на этот раз синяя, вполне солидного для лужи размера, украсила собой пол казармы и лениво расправила кольца ложноножек.
– Если позволите, предположу, что для мисс д'Ред стало неожиданностью, что вы вообще можете убить человека, и ваша религия тут ни при чем. Вы... вы ведь боец, как я понимаю? Как это называется на Флоте... Берегущая? Вы говорили с ней об этом? Вы замечали, что люди проще относятся к убийствам, если их выполняют профессионально, с лицензией? – Дьюитт погладил раэлитопятно по ложноножке, та свернулась довольной спиралькой.
|
|
17 |
|
|
|
|
Когда красную лужицу подвинула синяя, Ситара чуть вздрогнула, как будто в глубине милого водоворотика, в который пятнышко быстро свернулось, следуя за жестом лорда, странница увидела затаившуюся угрозу, превышающую объявленный масштаб. Словно можно было упасть вниз и оказаться по другую сторону, в мире, где статистика была в разы бессердечнее. И Ситара действительно боялась. Джинджер. Не столько ее саму, сколько вопросов, которые Искорка провоцировала у странницы в голове. Можно ли навязать иной Путь? Подменить, сделать истинным? Создать искусственный сортер, словно поставить зубной протез? И если все часть всего, то и Машина часть всего. Все мы Бездна. Все идет от Бездны... Машина идет от Бездны... все мы Машина?
Ситара тряхнула головой, отгоняя негаданно запущенную цепочку мыслей.
Наверное, стоило взять пример с Дега Росса и позвать раэлитку на чаепитие.
– Оберегающая, – поправила девушка Дьюитта, возвращаясь к беседе. – И дурой я была бы, повесив пистолет на пояс, не будучи готовой им воспользоваться. Но вы правы, хоть Робин не робкого десятка, и точно не глупа, даже предполагать, что человек способен убить, и увидеть, как он это делает, – очень разные вещи. Дам ей время. И возможность высказаться.
Последовал вздох.
– Кстати, могу показать фотки в форме. Вместо лицензии, – улыбнулась. – Но Дьюитт, – снова посерьезнела и еле заметно напряглась, – если отойти от статистики, что вы чувствуете при общении со мной? По вашему я из тех, кто приносит жертвы? Теоретически.
|
|
18 |
|
|
|
|
По лицу Дьюитта было видно, что только из глубочайшего уважения к Ситаре он согласен отойти от статистики, и то недалеко и ненадолго.
– Это немного странный вопрос, – маленький лорд склонил голову к плечу. – Теоретически возможно все или почти все. Я знаю, что вы способны убить человека, если для этого у вас будет достаточно оснований. Вопрос в том, что для вас "достаточные основания". Угроза вашей жизни – определенно. Угроза жизни доктора Миллса – наверняка. Религия... трудно сказать с уверенностью. Вы кажетесь мне практичным человеком и не производите впечатления фанатика, но я не слишком близко вас знаю и плохо осведомлен, как именно работает связь странника с Бездной и как на флоте относятся к человеческим жертвоприношениям. Если судить по вашей реакции, такие вещи не вполне входят в зеленую зону вашего морального компаса – личного или навязанного окружением. Я не чувствую от вас непосредственной угрозы, иначе мы общались бы в присутствии моей телохранительницы, но допускаю, что могу ошибаться, – Дьюитт помолчал. – Повторюсь, я заговорил о жертвоприношениях и убийствах исключительно потому, что из таких граничных случаев получаются самые показательные примеры. Простите, если это вас задело. Я вас ни в чем не подозреваю... Ммм... не вполне верно... Я подозреваю вас не больше, чем остальных. У каждого... или почти каждого... есть вещи, ради которых он готов убить. Это нормально. Вспомнить хотя бы доктора Миллса, известного любителя живых людей, и нашу унизительную, но прекрасно организованную дуэль. Вероятность смертельного исхода три процента, – повинуясь жесту Дьюитта, синяя и красная лужица исчезли, вместо них на полу образовалась черная клякса очень приличного размера. Формой новое пятно ненавязчиво напоминало лилию. – Жертва собственным... не знаю... чести? Тщеславию? Заблуждению? Кто бы мог заподозрить дорогого Уолтера в подобном, правда? Но – зеленый спектр морального компаса. Не осуждаю.
|
|
19 |
|
|
|
|
Ситара слушала Дьюитта с тем выражением на лице, когда сведенные попыткой выглядеть максимально естественно и расслабленно мышцы, застывают неживой маской с вежливо приподнятыми уголками губ. Пару раз она кивнула, показывая, что все-таки жива и интересуется заявленной темой. Хотя, чтобы убедиться в последнем, достаточно было просто заглянуть девушке в глаза: по диаметру зрачков странницы юный лорд, даже со своей близорукостью, мог с уверенностью поставить диагноз – хочет. И, поскольку интуиция и статистика в унисон подсказывали Дега Росса, что хочет Ситара не его, оставался только один вариант: она хочет то, что он говорит.
Правда, выводов, которые сделала из его слов собеседница, Дьюитту не досталось. По крайней мере о своем личном отношении к жертвоприношениям Ситара умолчала. Зато девушка с радостью поделилась мыслями в защиту чести "известного любителя живых людей".
– Вы слышали о Плакальщицах Варны? Женщинах, что оказывают помощь тем, кто в ней нуждается, независимо от того почему она ему понадобилась? И в случае войны держат нейтралитет, оберегая жизни с обеих сторон? Мне повезло встретить одну из них. Мы не долго общались, она помогла мне и продолжила свой путь, но не знаю... с трудом могу представить, что могло бы заставить ее убить человека, а не спасти. Доктор похож на нее, но если мир той женщины будто осветили медицинской лампой, и она ясно видит в ее свете куда ступает, то мир Рэя бывает полон развешанных по стенам ночников... теней и чудовищ, что прячутся в них.
Будто только и ждала ее слов, по лицу девушки скользнула тень пролетевшего возле стола дрона, который, очевидно, закончил работу и теперь отправился к своему "гнезду" ожидания.
– Не думаю, что он хотел вас убить, лишь собственных демонов. Даже сложись обстоятельства так, что доктор получил бы эту возможность, предположим, договорись вы драться не до первой крови, я не верю, что он бы вам навредил. Вы и сами видели... И это не верно, что я считаю обычай дуэли варварским, просто в данных обстоятельствах... знаете, что было унизительным в этой истории? – в голосе вдруг прорезались резкие нотки, – То, что началось все с насильственной защиты моей чести, которая не была задета. По крайней мере, до того, как о поединке вообще зашла речь. Вот это, знаете ли, унизительно – служить оправданием для выяснения чьих-то отношений.
– Что до вас... даже ваш проигрыш пошел вам в плюс к репутации. Не говоря уже о том, что вы, по крайней мере, я почти уверена в своей правоте, намеренно ушли от попыток сгладить ситуацию и докрутили нелепость, способную, оставь вы все как есть, рвануть в неизвестный момент времени, до вполне контролируемой драки. В этом поединке, наверняка, риск был даже не трехпроцентный: два уверенных фехтовальщика, которые не собирались друг друга убивать. Зато возможность снять напряжение здесь и сейчас, на подготовленной сцене.
Ситара несколько раз коснулась ладонью ладони обозначая апплодисменты.
– Пример этой дуэли, как мне кажется, не особо дает представление о месте убийства в моральном компасе доктора Миллса. Зато дает вполне конкретное понимание того, что вы действительно неплохой специалист в области рисков. Хотя вся эта история и заставила всех нас хорошенько поволноваться.
|
|
20 |
|
|
|
|
– ... А теперь это попадает и в зеленый спектр вашего морального компаса, интересно, – коротко улыбнулся Дьюитт. Он щелкнул пальцами, черная лилия и амебы исчезли, казарму снова залило приевшимся за время путешествия казенным светом. Маленький лорд неловко поднялся, нагнулся за чашкой, покрутил ее в руках и поставил на стол рядом со стопкой одноразовых стаканчиков. – Хотя не исключаю, что это сингулярность, связанная с присутствием в уравнении лорда Уолтера. Стрелка тянется к стрелке, в этом и проблема, – последнюю фразу Ситара едва расслышала, ей показалось, что Дьюитт говорит это самому себе.
– Вы правы, я кое-что получил от этой дуэли. Но моя кровь стоит дороже, и я не разбрасываюсь своей жизнью налево и направо, для меня это ценный ресурс... Хотя я понимаю, почему могло создаться обратное впечатление, – маленький лорд коснулся повязки на плече. – Конечно, я знал риски. И конечно, лорд Уолтер не считает эту дуэль попыткой убить человека. Я тоже, – Дега Росса посмотрел Ситаре в глаза. – Я думал, вы считаете, но ошибся. Я много ошибаюсь в последнее время... Кажется, я уже говорил... И порой плачу за это слишком много, – Дьюитт устало потер переносицу. – Если позволите, я возьму паузу. Уверен, что смогу подобрать примеры, иллюстрирующие мои тезисы, не вызывающие у вас такого сильного эмоционального отклика. Спасибо за разговор... и за чай... и за помощь с маглевом, – Дега Росса протянул руку и дрон-стрекоза тут же вспорхнул к нему на указательный палец. – Зря я вообще взял его с собой. Ему здесь явно было не место, – Дьюитт посмотрел на проигрыватель с неподдельным сочувствием.
|
|
21 |
|